Армия

                Повестка 
Хорошо когда начинается хорошо, а мой тесть Филин Иван говаривал всякому хорошо должно быть ещё. Жизнь допризывника на окраине такого города как такой город Ленинград была такова или ты дичь, или ты охотник. Там где я вошёл допризывный возраст, а это Кондратьевский проспект Калининского района города Ленинград  всё было просто, ты с Кондратьевского тебя бьют с Лиговки. Охтинские  бьют Лиговских, и так всё по кругу. Такое поколение, которое родилось после ВОВ по-другому и не жило. Как-то ночью к нам в коммунальную квартиру Кондратьевский 84 кв 14 вошёл наряд милиции 21 отделение Калининского района. Двери в  нашей квартире не закрывались ни днем, ни ночью, красть у нас нечего, все блокадники труженики тыла. Меня подняли с пастели, приказали одеться, из сродников была одна мать, отец в поездке он машинист Октябрьская железная дорога, ветеран ВОВ, заступится не кому. Привезли в отделение, посадили в конце коридора на лавку у окна и забыли на целые сутки. Сижу, есть хочется, спать также хочется, одно слово плен, что дальше будет не понятно, тут в коридоре появился мой брат Борис, только что демобилизовался из рядов Советской Армии, мастер спорта по вольной борьбе, служил спорт роте с его слов. Он подошел ко мне, спросил; « Сколько здесь находишься». Я пожал плечами; «Ладно» сказал он и пошёл вышибать двери в кабинеты, найдя того оперативника которому я был для чего –то нужен, велел мне зайти. Последнее слово было за братом ; «Брата моего не трожь,а то будешь дело иметь со мной».Спасибо брату вызволил, придя домой я на обеденном столе обнаружил повестку в военкомат Калининского района, если не в тюрьму тогда в армию.
                Призывная комиссия
В военкомате мне дали направление на медицинскую комиссию. Собрались призывники в доме культуре завода Красный Выборжец ,всем приказали скинуть одежду. Вот чудо ни одного не забраковали все как на подбор атлеты, парни рождённые от героев прошли такую войну, могли постоять за себя, значит им можно доверить оружие а значит и защиту рубежей Родины своей России Матушки. Дома меня встретил брат Борис, он спросил « годен,» «годен» ответил я.  «Сейчас я посмотрю, на сколько ты годен» сказал мой брат и торнул меня своим кулачищем  в живот. Его кулак отскочил от моего живота как мячик от стены. «Батька» радовался мой брат. Браток действительно годен я его кулаком по животу, а он даже не пошевелился. Батя, не вставая с дивана, он читал лёжа свою любимою газету «Правда» сказал; « Не трож его сынок, я вчера вечером его шею спробовал, когда он между мной и моей маткой встал, а ты мою руку помнишь». Брат почесал затылок, как бут-то только что от батьки получил затрещину. Я с чувством собственного достоинства доложил завтра сбор у военкомата в 9 часов утра. Это был1965год 10 сентября. Утром,  рано встав, я привёл себя в порядок, после завтрака я полёгал  мешок, он был тяжел, брат снабдил меня харчами на неделю не менее. Брат стоял у порога, не входя в комнату. Мой отец лежал в постели, повернувшись лицом к стене, а мама моя стояла у окна смотрела куда-то  вдаль. В комнате стояла тишина, я так и не дождавшись напутственного благословления переступив через порог комнаты выбежал на улицу. Брат подхватив мой мешок отдал меня моей ватаге, я же когда -то был их первым атаманом. Теперь они меня, их первого атамана провожали Родине  служить, и защищать её. Но среди моих товарищей, которые меня провожали, не было моего учителя Юрки Лагутина. Ведь это он своими кулаками вразумлял меня  во дворе,  колотил он меня и моего соседа Вовку Петернёва поодиночке. Пришлось объединиться и доказать, Лагуте, так мы его звали во дворе, что четыре кулака не только крепче, но и больнее бьют, чем два кулака.  С тех пор мы, это я Басарга, и мой друг Петерня, так нас звали во дворе, мы были вместе. Юрка ростом не вышел, у него не хватало десяти сантиметров, рост его ровнялся метр сорок пять, а надо метр пятьдесят пять. Товарищи провожали меня особенно, толкали, кружили, завидовали вроде с одного года, меня призвали, а их ещё нет, надо ждать, когда повестка придёт
Тут появился Юрка, он бежал ко мне со всех ног, но споткнулся и вместо меня обнял столб. Я только увидел его спину, на мой окрик он в ответ махнул рукой. Когда брат навестил меня помосту прохождения курса молодого бойца, он сообщил мне, что Юру Лагутина спустя месяц призвали в ряды Советской Армии, подрос. На Ватутино где находился райвоенкомат, народу не протолкнутся, провожающие в основном девушки видно подружки дождутся или не дождутся, покажет время. Меня провожал мой брат Борис
                Дорога.
Автобусы поданы, места в автобусе заняты, состояние  было такое, я один и поддержки ждать не откуда. Брат, который всегда был рядом даже когда его и с собаками не найти. Тут мысли мои прервал грохот, все вздрогнули и  видно каждый находился в таком же состоянии, я оглянулся в сторону этого грохота. Около автобуса стоял мой брат Борис, это он ударил своим кулаком в стекло автобуса, Борис разбудил всех нас. Я посмотрел на брата, потом на своего соседа рядом со мной сидел парень необыкновенного роста и ширины в плечах, былинный богатырь ни больше, ни меньше. Брат, улыбаясь, показывал на него пальцем, мне стало ясно, справляйся сам. Автобус тронулся, пункт прибытия Царское Село. Как только колона с призывниками вытянулась за пределы города, её остановили. Призывников вывели на обочину с личными вещами, досмотр причина остановки. Сопровождающие офицеры изымали спирта содержащие жидкости «Одеколоны, жидкости после бритья».  Тут как то разом изымание прекратилось ,офицеры и старшины обратили свой взор в мою сторону, и все разом бросились ко мне, в мою сторону, я попятился. За моей спиной, присев у своего мешка, мой сосед по автобусу опрокидывал в себя бутылки с водкой так быстро, что такое можно увидеть только в цирке. Успели, отняли целый мешок с маленькими и поллитровкам с водкой. Я внимательно присмотрелся к моему соседу все, что он выпил, на него повлияло как на слона дробина. Когда мы прибыли месту погрузки в вагоны мой сосед был бодр и не показывал признаков опьянения. Досмотр личных вещей закончен мы опять в автобусе.
                Выборг  город броне техники и путан.

Состав с призывниками от Царского Села до Выборга шёл не спеша, он останавливался на каждом полустанке. Делать не чего, надо ждать, чтобы как то скрасить время  съедали свои запасы. Наконец состав прибыл, в Выборг. Раннее утро город ещё спит редко встречаются парни с удачей, а удача такова, он запел, а она завыла, ох легко ли было им. Мы как положено рекрутам мы встречали удачливых парней вопросами; «Ну что, поймал?». Парень, весело махая нам рукой, отвечает; «Через три дня узнаю». Итак, далее, девушки видя  колону новобранцев, жались к стенам домов, но от нашего острого слова им некуда было деться.  Как только на нашем пути встречались девушки, мы приветствовали их свистом и непотребной бранью, рекруту на Руси всё прощается.  Шли, шли, пришли  вот она Армия. Ворота были раскрыты  настежь. В части для нас была приготовлена баня перед баней стрижка под копыл, получив гимнастёрку и галифе, примеряли на себя, старшина гроза солдата внимательно наблюдал за каптенармусами, чтобы пополнение походило на солдат  не на клоунов. Пришлось, заново знакомится.
                Курс молодого бойца.
Казарма на берегу залива перед казармой памятник государю Петру Алексеевичу. Это его было  решение стать Императором, и Великая Татария стала Империей. Полковой фотограф трудился не покладая рук, все кого остригли, шли к памятнику там фотограф ждет, отдай свой рубль и жди своё фото. Помещение, где стояли койки, одна в одну вместила всех до одного. Каждой десятке добавили двух ветеранов сержанта и ефрейтора, их задача научить нас небывалых как правильно пользоваться портянками, подшивать воротник. Строится по ранжиру по росту и жиру, чтобы головной убор пилотка еле держалась на голове, но не подала. В Русской Армии при Советах солдат, которому пришёл приказ о демобилизации переходил в разряд дедов, он был примером для пополнения. От него требовалось, подготовь смену передай молодёжи азы дальнейшей службы, и как только новик присягнёт Родине, а присягают только один раз, он свободен.
                Утро
Прозвучала команда рота подъём. Новобранцы потягиваясь вставали со своих коек, сержант дождался когда все оделись и построились в проходе между коек и стеной. он достал и кармана брюк коробок со спичками, поднёс его к своему уху, что ему нашептал коробок нам не ведомо. Зажав коробок в своём кулаке он обратился к нам ; «Воины, команда подъем, эта команда к бою, команда отбой это команда прекратить огонь». Выдержав паузу, чтобы мы прониклись ранее сказанным, продолжал; «Спичка горит тридцать секунд, это время за которое вы должны выполнить команду вашего командира, и как вы с этим будете справляться, зависит ваша жизнь и жизнь ваших товарищей». Началась учеба, спичка горит кто-то уже в койке под одеялом, если успел скинуть с себя одежду, кто-то ещё только скинул с ноги один сапог. Сержант нам объяснил, пока мы не достигнем слаженности завтрака нам не видать. Что тут началось, только прозвучала команда отбой послышался грохот от упавших табуреток, ведь надо не только скинуть с себя форму но и запрыгнуть на второй ярус, и также по команде по команде подъём уже стоять в строю.
                Завтрак
Когда сержант убедился, что его подопечные уложились в норматив. Он подал команду, выходить строится. Желание везде быть в первых рядах, нам бедующим солдатам был сродни, секунда, и мы стояли в строю. Очень хотелось армейского завтрака, это же не мамины шоколады, а настоящая мужская пища, греча с мясом, чай, белый хлеб, сахар и сливочное масло, а по воскресеньям макароны с фаршем, одно слово праздник.  После завтрака начались  занятия, на этом занятие, мы узнали к какой ноге привязывать сено, а к какой ноге привязывать солому, четыре часа  с нами мучились наши наставники. Старшина нашей роты, который наблюдал за нашими мучениями, посмотрел на свои часы, объявил перерыв, во время перерыва кто-то курил, не курящие стояли в сторонке, переведя дух. Строевая подготовка требует хорошей физической подготовки, аппетит разыгрался у нас зверский, чтобы на стол не поставят, всё съедим.  Вот мы в столовой  на столе два бочка так назывались большие емкости для первого и второго за разводящего сам командир нашего отделения. Он достал из своего галифе репчатый лук, его хватило на всех. Он и его помощник ефрейтор освободили свои луковицы от шелухи, и съели их, не морщась, как яблоки. Нам не хотелось казаться слабаками, и также съели свои луковицы, наши наставники переглянулись между собой. Экзамен продолжался, после того как сержант разлил по мискам борщ с мясом, ефрейтор взял два куска ржаного хлеба густо в них высморкался сложа их в месте стал их есть с борщом, мы смотрели на него и не понимали что происходит никто не притронулся к борщу. Когда он закончил, с обедом поступила команда строится, он встал из за стола и улыбаясь сказал; « Ну что зелень брезгуете». Нам нечего ему было ответить мы остались без обеда, а он тем временем достал из кармана два куска ржаного хлеба склеенных его соплями и бросил их в бак для пищевых отходов. Нам стало ясно что солдату ни чего не должно мешать обедать, не пообедаешь не потянешь. 
               
                АКМ-47
После  обеда тридцать минут перекура кто курит все в  курилку, не курящий в сторонку смотри, куда куры летят, там не стой. Куры деньгу требуют, задарма не бери, это было первое наставление от ветерана, нашего старшины, который отступая, наступал, так он рассказывал о своих орденах и медалях которые были нам представлены на его кители. Воротник  стойка, черные пагоны,  скрещенные пушки и золотая на весь пагон «Т». Пушкарь ,одно слово,  Петру Алексеевичу царю батюшке под стать, что стоит перед нашей казармой на пьедестале. Царь стоит у орудия смотря в даль он готов к бою как ни как канонир. Старшина  не курил, но и никого не осуждал, сам на фронте курил, ожидая конца  обстрела укрывшись в блиндаже. Стыдно дышать курами за счёт общины, если ты своего зелья не имеешь. Перекур закончился все в строй, на построении нам старшина объявил, что завтра у нас будет стрельбище, потом поступила команда бегом по одному в роту марш. В роте нас ожидал наш командир роты, двери в святую святых солдата «Оружейная» были  открыты. Перед нами на длинном столе лежало оружие; «автомат Калашникова», очень грозное оружие в руках обученного воина. Первое общение с этим чудо оружием вызвало у нас такой трепет, который  сродни только тому волнению, когда ты  обнимаешь девушку. Старшина, наблюдая за нами, улыбался в свои гвардейские усы, не прошло и минуты, как он сказал; «Автомат не девушка хватит любоваться. Сержант приступайте».Сержант инструктор на наших глазах разобрал  автомат на части и разложил их перед собой, потом в той же последовательности собрал его, делай как я, не умеешь, научим, не хочешь, заставим, такой негласный закон был в нашей родной Русской Армии. Завтра на стрельбище.
                Три патрона
Утро как обычно, подъём, построение, пробежка, заправка постели, завтрак, построение. У казармы нас ждала военная техника броне транспортёры времён ВОВ. оружейная комната открыта, ротный ходит в вдоль строя внимательно всматриваясь в каждого из нас. Сейчас нам раздадут оружие, как мы поведём себя, обладая этим грозным оружием, в какую сторону его направим, в сторону мишени или в сторону товарища по роте или в сторону его командира. Да строг да где - то не справедлив, ротный скинул с себя нахлынувшие воспоминания, как ни как он прошел, как и его старшина, эту мясорубку ВОВ, за родину и за Сталина, от Бреста до победы в Берлине, приказал; « Взводные раздать оружие».  Каждое отделение заняло места в той боевой машине, которую указал старшина. Командир роты занял место в головном  бронетранспортере старшина в машине, что была в середине колоны, опыт дорого стоит.  В боевой ситуации выбивают первую машину и замыкающею, ротному гореть, а старшине жить. Так как ротного заменит младший по званию, а старшину заменить, не кому, без него подразделению не жить, одно слово карачун. Боевые машины в составе колоны втянулись в поле, которое для нас новиков было поле боя. Поступила команда покинуть машины, я выпрыгнул из машины, пытался понять, куда бежать с автоматом наперевес, хотя он был пустой, и побежал туда, куда бежали все, на звук, по нам бил холостыми пулемёт. Поступила команда залечь и окапаться, все взялись за сапёрные лопатки, работа пошла, я зарылся по плечи. Бруствер у меня  перед собой и по бокам, мою работу остановил грозный вопрос; «Воин! чем отбиваться от противника будешь? где твоё оружие?». Я огляделся, автомата нет, что я скажу старшине, только о нем вспомнил он уже здесь, стоит рядом с командиром роты и строго смотрит на меня. От сердца отлегло, когда я обнаружил торчащий оружейный ремень из кучи песка, я за него потянул и мой автомат оказался у меня в руках. Ротный развернулся на своих каблуках и отправился продолжать поверять качество наших убежищ, старшина же сказал парень; «Не расставайся с оружием, это сохранит  жизнь тебе и твоим товарищам». Я этот совет усвоил на личном опыте. Сходили в атаку, залегли, окопались теперь надо хотя бы стрельнуть в белый свет как в копеечку. После построения ротный повёл нас на огневую позицию, на позиции нам старшина выдал по три патрона, как снаряжать магазин нам показывать не надо, на учебных боеприпасах отработали снаряжение и освобождение магазина от боеприпаса. Командир роты сняв с руки свои часы объявил нам ; «Бойцы кто из вас выбьет тридцать очков, эти часы будут ему вручены мною, здесь перед строем». Ну, думаю, часы будут мои. Я на гражданке  не вылезал из тира, уж  три раза я попаду в десятку, если  выбивал пять из пяти. Но автомат не пневматика после первого выстрела он вырвался у меня из рук, я его прижал плотнее к плечу и добавил ещё две попытки. Часы ни кому не достались, старшина, проверяя мою мишень, сказал; « Цель поражена, противнику шансов на жизнь не осталось», а патом добавил; «Чтобы бить противника не целясь, солдат должен произвести полторы тысячи выстрелов».  На построении  ротный объявил, что скоро будет присяга; «Готовьтесь, вас ждут войска».
                Присяга
Учёба продолжается скоро зачёт по уставу воинской службы, особое внимание дисциплинарному уставу, солдат должен знать свои права и обязанности. Но тут незадача пропал новобранец, на вечерней проверке не откликнулся, утром после подъёма не обозначился. Неделя прошла, зачёт принят я готов присягнуть а, присягнув лямку тянуть. Я стою в строю, а пред строем стоит наш командир роты, рядом с ним солдат бегунок, хотели мы его товарищи, все разом в его лапоть на……ть да за бегуном  послать, а он сам явился, не запылился. Ротный прочитал лекцию не очень длинную примерно минут на сорок, в ней было сказано, что курсанту ещё не солдату, но комсомольцу оставлять своих товарищей перед присягой не хорошо, и что его комсомольца, в коммунисты не примут за такие поступки. Рекомендовать  его в партию он его командир, коммунист со стажем, поостерегся бы и другим не советовал бы. После этих слов командир строго посмотрел в сторону нашего старшины роты, старшина молчал, и мы в строю молчали, в строю не на комсомольском или партийном собрании, где предусмотрена полемика. Тишину в казарме нарушил сам командир ; «Курсанты».Обратился к стою наш командир; «Что ему дать?».Из строя донеслось; «П…..ды ему дать!».Ротный услышав это  предложение снял со своей лысой головы фуражку помахал ею над головой и сказал; «Ты п…..ою не машись у тебя её нет». После этого замечания водрузил фуражку себе на голову, и приказал бегунку встать в строй, оставив нас со старшиной роты, удалился в канцелярию, надо побыть одному сегодня его курсанты присягнут Родине или Полит бюро. Все сегодня под вопросом, раньше было проще, Родина и Сталин, знали, за что живот класть на поле боя.  Старшина приказал выходить стоится и с песней в клуб полка шагом марш. В клубе стояли ассистенты у развёрнутого знамени полка, того полка, который неся огромные потери пронёс это знамя от границы до столицы нашей матушки России. И утвердил его в самом логове противника, сметая всё на пути своём. Расчищая путь царице полей, Русской пехоте, для которой существует только один приказ ; «Вперёд за Родину. У, Ра». То чувство которое я испытал подписывая текст присяги, нельзя с чем либо сравнить. Я солдат.
                Солдат кто ты?
В полковом клубе, где я присягнул матушке России и обещал ей служить ей по совести и правде. Нам новикам, только что, присягнувшим своему отечеству, казалось дело сделано пора и отобедать того чего старшина на стол метнул ; « Ешь солдат, завтра в наряд». Но  политрук полка обед отменил и вместо обеда раздал чистые листы писчей бумаги. Он попросил написать анкету, и в ней рассказать всё о сродниках и о себе, где родился, когда крещён в какой школе учился, когда закончил, принят ли в комсомол, или являешься членом КПСС и кто давал рекомендацию. Выслушав офицера, я призадумался ведь все, что было мною услышано, было не для меня, мой дед Басаргин Максим Васильевич офицер Русской Армии кавалер Георгиевского креста, был заточён в концлагерь и выпущен по причине полного истощения. По возвращению в свои родные пенаты, не дойдя до родного дома в Костроме, всего лишь одного километра присев на обочину  отшёл в мир иной. Да его ни кто не ждал кроме его жены моей бабке Дарьи. Дети это мой отец Николай Максимович и его братья и сёстры разошлись по просторам великой нашей родины, России матушки, ищи их как ветра в поле. Дед со стороны моей матушки Дарьи,  Максимов Максим Иванович, купил на приданое  своей жены мей бабке Евсеевой Дарьи Максимовны землю на Псковщине и стал кулаком. Во время великих перемен был лишён воли и со старшими сыновьями  Матвеем, Егором и Антоном был отправлен на стройки нового строя  Советской Росси, где и скончались  от недоедания и не посильного труда.  Далее я описал о том, как мой батька встретил мою мать, и как они оба прошли через эту мясорубку так они называли ВОВ, и как они не особенно ценили награды, которыми был отмечен их боевой путь. Моя мать подкладывала батькины медали под ножки стола, чтоб он не качался. Единственная медаль, на которую она не посягала, это была медаль за Отвагу. Батя говорил ей ;  «Мать! Бери все, что тебе надобно, но только эту не трогай». Батя мне сказывал про войну, и в сказе поведал мне  случилась беда рядом с бронепоездом упал снаряд паровоз качнуло и колесники слетели. В этой топки он медаль за отвагу нашёл.  Офицер, прочитав мою анкету, сказал мне, что с такими анкетами буду служить только за границей.
               
                Дорога в ГСВГ
Номер не прошёл откровения мои о сродниках, для командования  были не новость, Россию матушку в начале века тряхнуло, и сословия смешались, кто был у сохи встал к рулю, а кто рулил, тому Сталин вручил кирку, круши рулевой  скалы, стране Советов щебень нужен. Собрав наши анкеты, офицер, передав нас старшине, удалился к месту своей службы в штаб полка. Старшина  объявил нам, после ужина построение, как правило, после ужина строем в клуб фильму смотреть, любимая фильма старшины «Чапаев», после фильма беседа, а в конце беседы встанет со скамьи и скажет; «Парни не спите на посту, командира потеряете». Потом добавил; «Нас германец бил в начале войны, и бил крепко, не жалея патронов, потому – что мы Красноармейцы были без управления». Его напутствие мне глубоко запало в душу, из рассказов моего отца я узнал, что перелом в ВОВ наступил тогда, когда выстроилась вертикаль управления войсками. Вечером поле ужина построение перекличка после переклички команда направо шагом марш. Нас разместили в плацкартных вагонах, заняты все полки, на запад на запад стучали колёса по стыкам рельс. В положенное время состав с пополнением прибыл к границе Польши, нам приказали покинуть вагоны и оставить все, что осталось от сухих пайков, это консервы, масло, которое было вывешено за окно, завернутое в пергамент, мы были сыты.
                Фашисты
С тёплых уже обжитых нами плацкартных вагонов нас принявших присягу Русских парней направили в сторону платформы, у которой стоял состав с новыми вагонами для перевозки войск в серёдке чугунная печь по бокам нары. Я оказался в голове колоны в передней шеренге, на платформе в её начале стоял седовласый мужчина на руках он держал ребенка парнишку лет десять от роду. Как только наша шеренга поравнялась с мужчиной с ребёнком, он выкрикнул; «Смотри хлопче, кто в этой форме идёт! Это фашисты». Мой сосед, по шеренге тронув меня локтём, сказал; «Слышал? Он нас фашистами назвал». Возглас этого старого ветерана повидавшего жизнь, который, наверное, также воевал, как мой отец я запомнил на всю жизнь. Только спустя  время понял что, не всё так просто в жизни, в которую мы только входили, как тебя оценят по твоим делам, которые ты будешь вершить облачённый в Русскую форму, ведь на плечах у тебя пагоны. Отправляя меня на воинскую службу, мой отец  наставлял меня; «Пагоны это наше знамя, береги их и не позволяй, кому- либо хлопать себя по плечу на плечах у тебя знамя». Вагон принял команду из того количества солдат которые должны находится по уставу. Если по территории нашей родины состав пополнением тащил тепловоз, то в Польшу втащил нас паровоз, романтика мы за границей нашей родины, как она нас встретит это Польская сторона, ведь  нам в школе учитель по географии  рассказывал что поляки наши братья по крови славяне. Мы по очереди стояли у распахнутой настежь вагонной двери, но путь проходил по дальше от населённых пунктов и кроме сельхоз полей нам не встречалось.  Встретить брата по крови Поляка и поприветствовать его помахав рукой нам не пришлось. Наступило время приёма пищи, разносчик из состава комендантского взвода сопровождения, приволок два термоса, в одном перловка в другом чай. Миски для каши, бычки в томате, сержант, сопровождавший нас, взялся раздавать довольствие, в которое входило; перловка и бычки в томате. Но мы были сыты и обошлись чаем, а перловка и бычки остались в мисках. Я отставив свою кружку с чаем обратился к нашему сопровождающему с вопросом что он знает о деде который нас назвал фашистами. Сержант внимательно посмотрел на меня, также отставил свою кружку с чаем сказал; «Этот дед cчитает кто в Германии служит значит с немцами дружит, а кто с немцами дружит тот фашист».

                Причастие

Наш эшелон втянулся в ночь он шёл по окраине древнего города Данциг. Город тевтонских рыцарей нас встретил строгостью готической архитектуры и курами исходящих из печных труб. Ни кто не спал, это был первый город Европы на нашем пути на  запад в неметчину, как она нас встретит эта неметчина. Ночь миновала утро, настала, разносчик принёс завтрак, термос с макаронами, ну и термос с чаем. Есть очень хотелось, довольствие прибыло, куда его класть проблема. Миски наполнены  перловкой та, что осталось с ужина, ложки также желают быть лучше, чем вчера. Сержант видя нашу не решительность решил нам оказать помощь, перед ним стояли два ведра одно с водой. Сержант скинул с ноги сапог, на ноге обнаружилась портянка тёмно бурого цвета, с ноги её сержант не снимал неделю он же в походе. Мы обступили его плотным кольцом, ждали, что дальше будет. А было вот что, сержант ополовинил портянку, обвил сиротой свою ножищу, и воткнул её в сапог, готов к выполнению боевой задачи. Мы сержанту стали помогать ложками выкидывали перловку в пустое ведро и становились в очередь к сержанту. Он принимал у солдата грязную миску, обмывал её в ведре с водой. После протирал её куском бурой портянке и возвращал обратно. Солдат получив от сержанта омытую и протёртую портянкой миску, переходил в другую очередь. У термоса с макаронами и тушёнкой солдаты стучали ложками по зубам, аппетит был что надо, он соответствовал молодому организму, очень хотелось есть.  Причастил нас сержант, его пот и соль мы съели, и тем стали едины.

                Германия
Вот она неметчина, какая она, как она нас сей час встретит, будет ли на пути засада, или какая ни будь немочка, помашет нам рукой. Эшелон втянулся под виадук, на виадуке стояла вышка на ней часовой это солдат внутренних войск СССР. Границу, отделяющею Польшу от Германии, охраняли наши ВВ. Это была ночь, нас разместили в пересылки Франкфурта, панцирные сетки были мягче перины. Утро, подъём, построение. На построении нам объявили, будет проверка личных вещей на предмет наличия; полотенца, смены белья, портянок, тёплых и летних, бушлата, зимняя шапка. На плацу нас построили в несколько шеренг перед  солдатом лежали его вещи. Группа офицеров из штаба бригады связи начало проверку наших личных вещей с левого фланга, я находился на правом фланге, мой сосед по шеренге нервно перекладывал свои личные вещи, он что-то искал. Я его спросил что он потерял он ответил; «Полотенце». Да думаю я, проблема, от старшины моему соседу мало не покажется, его надо выручать. Парень паниковал, офицер идет по шеренге, сейчас он обнаружит недостачу, и как он объяснит старшине эту пропажу, полотенце. И как он старшина после этого сможет ему этому растеряхи, что- либо  доверить. Если он и полотенца не мог сохранить, ведь он в школе был отличник, комсомолец, что теперь с ним будет, и что он напишет своему отцу. Я, видя его замешательство, оглядел плац. На конце плаца, стоял офицер, в руках у него было полотенце. Я толкнул товарища локтём и указал на офицера, улица учит многому, других академий у нашего поколения не было. Офицер проверил наличие вещей у моего товарища и перешёл ко мне, а офицер, который только-то принял водные процедуры, внимательно изучал крюк, на котором висело его полотенце. Когда офицеры из штаба бригады закончили проверку, поступила команда по машинам. В  Германии быстро темнеет, было, колона шла по неизвестной трассе, пролегающею через лесной массив в нём слышатся странные звуки, это немецкие партизаны шумят, такой был у меня боевой настрой, не замай, зубами порву.  Колона вошла в Штат Биесков, немецкий город на реке Шпрее, приняла наше пополнение бывшая немецкая  казарма видно немцы её обороняли стойко стены об этом говорили  После построения нам раздали чехлы из плотной  ткани, на хоздворе стог сена, поступило распоряжение набить сеном чехлы, это теперь наши постели.
                Завтрак
Подъём построение пробежка за пробежкой гимнастика всё нам новикам знакомо. Постель не получилось заправить, так как мы её заправляли в учебной роте. С сеном  тюфяк не слушался, поступила команда выходи строиться, нас долго упрашивать не требовалось, в солдатской столовой нас  ждал завтрак, это был первый завтрак в войсках. Мы не спеша вошли  святою святых зал для приёма пищи, пол зала блестел от мастики, столы, рассчитанные на десять человек, были покрыты светлым пластиком. На столах стояли бачки, и чайники из белого чугуна в бачках макароны с мясом в чайниках чай белый хлеб сахар и сливочное масло. Только мы расселись, и разводящий раздал по целому половнику макарон с мясом и каждый солдат с чувством предвкушаемого удовольствия положил ему причитающий кусочек масла ровно двадцать грамм на кусок белого хлеба, и зажал в кулаке три куска сахара. Ведь кто - то пьет вприкуску или делает из чая сироп, сержант в это время внимательно смотрел на нашу трапезу и на свои часы. Оставив свои часы в покое, подал команду; «Встать». Мы, оставив свой хлеб, не выпуская из кулака свои три куска сахара, встали как один, тут – же поступила команда сесть, и так несколько раз, встать сесть, встать сесть. Время, отпущенное по уставу на приём пищи закончилось, поступила команда выходи строиться. Спасибо сержанту, спасибо поварам, за  сытный завтрак, после завтрака все на плац,  строевая подготовка основа хорошего аппетита, обед солдату по уставу положен, сержант сядь за стол, обедай с нами и не стой над душой.
                Рота
Карантин для солдата, что санаторий для героя социалистического труда, отдых и только, отдыхай солдат  завтра война. Месяц в карантине для меня прошёл как один день. В батальон прибыли офицеры из бригады связи, покупатели. Роту карантина построили на спортивной площадке, которая находилась рядом со штабом батальона. Дежурный по штабу выкрикивал фамилию солдата и тот, срываясь с места, что было в нём духу, бежал в штаб, и спустя некоторое время уже спокойным шагом выйдя из штаба, занимали места в машинах, которые когда – то его привезли в эту часть. Это будущие наши командиры сержанты, этих парней ждёт сержантская школа.  Где служить на кого учится, мне было важно выполнить  приказ. Не спеши кидаться в огонь, получив приказ,  наставлял меня мой отец, ветеран ВОВ, жди приказа отставить. Моё ожидание прекратил окрик дежурный по штабу выкликнул мою фамилию; «Басаргин в штаб». Я сорвался с места, с такой силой как будто за мной гналась свора собак, но кто-то на моём пути протянул телефонный кабель, я приземлился на обе руки и,  не теряя секунд, рванулся  в атаку. В комнату, где меня ожидали офицеры, задыхаясь от быстрого бега, вошёл начальник штаба нашего батальона майор Ластовина. Переведя дыхания, он заявил; « Товарищи офицеры этот хлопец будет служить здесь». Офицер  из комиссии задал мне пару вопросов по специальности, из сказанного мною, он узнал, что я по специальности радиомонтажник, из этого офицер решил, что мне будет доступен монтаж связи, так я стал связистом.  Получив от начальника штаба, в каком направлении двигаться. Я отправился искать свою роту связи. 26 отдельный батальон центрального подчинения главного управления штаба вооруженных сил Советского Союза под командованием подполковника Хватова стал моим домом на три года службы                Вторая   рота второй взвод
Получив направление, я отправился к месту несения воинской службы. Поднявшись по парадной лестнице на свой этаж, где расположи
лась вторая рота под командованием старшего лейтенанта Подлесного, меня встретил дневальный. Росту этот солдат был не малого, на его пагонах была одна лычка. Я представился, назвав свою фамилию, он указал, где находится второй взвод, но и шагу не дал мне сделать в сторону комнаты, где размещался мой взвод. Дневальный стоит у меня на пути; «, Что тебе от меня надо, дай пройти». Словно сквозь сон я услышал; «Уры есть»?; « Какие уры? что тебе от меня надо, дай пройти!». Дневальный, видя, что я его не понимаю, указал своим пальцем на часы, которые были у меня на левом запястье, подарок моего брата Бориса. Перед отправкой в войска брат снял их со своей руки и передал мне. Часы особые, водонепроницаемые, эти часы он завоевал на борцовском ковре, когда ему оказали доверие, и он стал чемпионом по « ЦСО» на первенство России по вольной борьбе, и теперь мне их надо отдать откупится чтобы пройти в кубрик моего взвода. Я снял с запястья часы и передал дневальному, радость и улыбка не сходила с этой лошадиной морды, дневальный не мог наглядеться на добычу, прикладывал к уху поглаживал их заскорузлой ладонью и опять прикладывал к уху, а я стоял перед ним и ждал когда он даст пройти. Кода дневальный водрузил мои часы на своё запястье, ремешок ему подошёл, я хоть ростом не вышел, а на руку свою я не обижался, запястье у меня было не меньше чем у моего благодетеля. Он посмотрел на меня с высоты своего роста, как будто его занесло нелегкая на пожарную каланчу. Он не мог понять, почему здесь у тумбочки дневального,  стоит этот солдат. Дневальный словно проснулся, как-то суетливо даже, на мой взгляд, с чуством какой-то вины передо мною, сунул свою лапищу себе в карман и извлёк жменю мелочи, и как-то по отечески сказал мне; «Солдат возьми эти деньги здесь пять марок, купи себе что ни будь». Хоть с поганой овцы шерсти клок, настроение у меня пало, боевой настрой паник, часов нет, что ждёт меня там в моём втором взводе? В Кубрике светло койки в ряд заправлены как по линейке у входа изразцовая печь передо мной стоит солдат ростом не менее что у дневального. Стою я молодой солдат, этот перед солдатом третьего года службы, и жду что дальше, что ещё у меня можно отобрать.  Тут словно как будто выстрел из ружья я услышал; «Солдат драться будем?». Меня долго упрашивать не надо, большой шкаф громче падает, говорил наш тренер по вольной борьбе Квасников Анатолий общество «Трудовые резервы». Я сидел на груди у старослужащего в руке у меня табуретка, старослужащий, вытараща глаза, взмолился; «Ты что? Я только спросил». Я поставил табурет на место, сошёл с солдата, он быстро встал и вышел из кубрика. Так началась моя служба.

                Банки
Мне в помощь из зелени прибыли Володя Шекорда, питерский бедолага, Николай Лямо тамбовский волк, Авдонин Виктор, глиста, соплёй перешибить можно. Но лучше на пути у него вставать, огребёшь,он такой же, как многие из нас уличный боец из Питера. Наш отделённый старший сержант Заварин  вологодский конвой шутить не любит и его правая рука ефрейтор Голад из Винницкой школы кабельщиков. После отбоя всю взводную зелень собрали в комнате быта, мы молодёжь стояли вдоль стен, в серёдке наш сержант, за его спиной стоял солдат из старослужащий. На пагонах лычка, ефрейтор, это был тот воин, который искал драки с зеленью, а нарвался на меня, хорошо, что не на Авдонина, а то пришлось бы ему не ложкой щи хлебать, а юшку через зубы тянуть. Наш сержант весело поглядывал на нас он стоял без пояса, его пояс  был его оружием, на нём висела кружка. Его помощник ,солдат из старослужащих нам популярно объяснил для чего нас собрали в комнате быта. Мои одногодки выполнили то, чего от них требовалось, показали спину сержанту, каждому кто стоял к сержанту спиной он отвесил банку. Настало и мне сержанту казать свою спину, сержант встретил мой взгляд, и рука его повисла, словно отнялась.   Я внимательно всматривался в его серые зенки, находящиеся под рыжими бровями, среди веснушек, которые густо усыпали его курносое лицо, одно слово Вологда. Сержант, тупя свой взор криво улыбнувшись, вышел из комнаты, за ним выбежал его помощник ефрейтор Голад.
                Истопник
Утро в отделении второй роты второго взвода под командованием сержанта Заварина началось с побудки; «Рота подъём». Форма одежды по уставу, осень, гимнастёрка без пояса, головной убор пилотка с поясом на баночке, плотным строем бег в круг плаца, турник брусья гимнастика, водные процедуры, всё это необходимо молодому организму солдата, чтобы он солдат мог выполнить поставленную командованием боевую задачу. День прошел, как один час наступил перелом дня обед по уставу. После обеда полчаса перекур далее чистить оружие, это дело важное, люби солдат свой автомат не доверяй его ни кому. Автопарк, там ждет водителей техника, стоит она на колодках, ждет уходу. После построения солдаты нашего взвода разошлись выполнять то, что от них требовалось расписанию, мне же приказано сержантом топить печь. Наша казарма не имела централизованного отопления в каждом кубрике стояла изразцовая печь. Мне сержант вручил ящик для угля и указал направление, где брать уголь. На угольном складе меня ожидал солдат из старослужащих ефрейтор Голад перед ним стоял ящик это ящик называли ; «Великая Германия». Он сам уложил в этот ящик  прессованные из угольной пыли брикеты ; «Робур». И удалился с моим ящиком, стою это я перед этой Великой Германией, и не знаю, что с нею этой Германией делать, она не подъёмна. Моросил дождь, брусчатка блестела, отражая свет осветительных фонарей, я снял свой пояс, накинул его на ручку. Ящик с углём помог мне поднять в роту дневальный из первого взвода. Передо мной печь и Великая Германия, а за моей спиной стоит ефрейтор Голад, решение пришло топить печь, чтобы было хорошо. Я внимательно изучил устройство печи, её устройство позволило загрузить весь ящик и отправится ещё за порцией угля. Печь вместила всё, что приволок, и привес для подтопка. Отделение вернулось с работ старослужащие с криком ; «Ташкент» прилипли к печи как прилипли так и отлипли, на их ладонях ищущих тепла образовалась краснота. «Такого тепла нам не надо», заявили старослужащие, сержант Заварин назначил другого истопника.
                Дневальный
Взвод заступил в наряд кто в караул, а кто и на кухню. Так моя  служба и шла через день на ремень через день на кухню. Мне достался наряд дневальный по роте, дежурный по роте командир отделения сержант Заварин и солдат из старослужащих. Развод под музыкальное сопровождение впереди взвода шёл барабанщик. Командир батальона подполковник Хватов установил правило передвижение по территории батальона только строевым или бегом. На разводе знание устава основа несения службы, сдав экзамен, я приступил к службе. Старослужащий солдат товарищ по наряду после команды рота отбой объяснил, что ночь делим по четыре часа, во время бодрствования должен вымыть пол коридора длина семьдесят метров, гальюн и мойку. Сказав это, напарник оправился отдыхать, я справился с поставленной задачей. За полчаса до подъёма я поднял напарника, он оценив мою работу словом ; «Гуд» встал к тумбочки и зычным голосом объявил подъём; «Рота подъём». Так прошли мои первые сутки без отдыха, свой опыт дорогого стоит.
                Наряд на кухню
 Учёба тяжела, но необходима, служба в нарде, рассматривалась как отдых, после обеда можно было поспать, если оружие в порядке и парадка подшита и отпарена, получалось ровно полтора часа сна. Наше отделение во главе с сержантом отправилось на кухню, мне досталась мойка. Товарищ одногодка Вятичь так он себя перед нами Питерскими называл, получил зал, вся работа тридцать столов и паркетный пол, сделал и будь свободен. Мне досталось мыть бачки кружки миски ложки, это не дома, за собой вымой тарелку, слуг в семнадцатом отменили. Я тружусь, а посуда не кончается, повара, несут сотейники, противни, кастрюли. Солдат дежурный по залу из вятских, работу свою сделал, и на лавке отдыхал. Я зашивался, и вряд ли я мог справиться,  мытьё посуды после ужина меня замучила. Слушай я обратился к солдату отдыхавшему на лавке помоги я не справляюсь, он от услышанной просьбы расхохотался, а успокоившись сказав ; «Твоя работа ты её и делай». Обижаться  на него я не стал, всё честно, это урок, взялся за гуж, не говори, что ты не дюж. 
               
                Служба достойная каждому, кому доверили оружие.
Служба почётна и трудна, учёба, наряд, и так день за днём, и так все три года, пока всю кислую шерсть, не вытрет старшина. Выпал мне молодому солдату в караул идти. Доверили мне второй пост охрана автопарка, старослужащие которым выпал наряд на КТП. Мне объяснили  сторону, где они несут службу, не стрелять, так как их ждёт дембель. Я проникся их просьбой, понимая, что служба в Германии опасна, могут и убить, так- как ни как наши отцы их победили, могли они немцы обиду заложить? могли. Хожу это я с автоматом на перевес оглядываюсь, прислушиваюсь не пробирается где ни будь диверсант. А тут оказался я рядом с санчастью, окна её выходили на охраняемый мною объект, смотрю это я в окно, а там солдаты те, кто заболел, в карты играют. Забыл я, что пост несу, всё моё внимание на игру, тут над моей головой кто-то как крикнет я не помня себя оказался на земле, автомата нет смена идет, ползаю по земле ищу а найти не могу. Кричу лёжа; «Стой кто идёт» слышу ответ; «Разводящий со сменой» кричу в ответ; «Разводящий ко мне, остальные на месте». Автомата нет, пропал что делать? Нашёл я его в канавке, спрятался автомат в ней полностью, только рожёк чуть торчал. Я схватил его, прижал к груди, сердце, радостно билось так, как будто я обнял девушку, о которой мечтал, но боялся подойти и прижать её к себе. Разводящий подошёл ко мне; «Я подал команду остальные продолжать движение». Как-то потом я узнал что молодых бойцов пугает ночной орёл; «Филин» забава у него такая  Первый пост, первый испуг, темень умаляет боевой дух наполовину. 
                Знамя части и денежный ящик.
Постепенно я стал втягиваться в службу. Истопником был, посуду в составе кухонного наряда мыл. Дневальным в роте стоял. Филин ночной орёл, меня так на испуг взял, и довёл до такого страху, что еле в себя в караульном  пришёл. Начальник караула старший сержант Заварин, видя моё состояние, подойдя ко мне, сказал; «В порты случаем не навалил?». Сержант знал, как шутит Филин птица ночная, не было солдата в батальоне не испытавшего на себе его шутку. Командир роты старший лейтенант Подлесный объявил построение. На построении зачитал приказ о переходе на зимнею форму одежды. Это в место пилотки зимняя шапка ушанка, трофей, взят у финна в тридцать девятом годе. Зачитав приказ, ротный прошёлся вдоль строя, внимательно всматриваясь в наши лица, насмотревшись, он, подошёл к старшине роты, назвав мою фамилию, сказал; «Этого солдата на первый пост. Знамя части, и денежный ящик доверишь ему». Почётно, но очень тяжело, два часа стоять навытяжку, это дорого стоит, запомнилось надолго, стали проявляться вены на ногах,  будущие моих ног вопрос. 
                Наряд в не очереди
Солдату тяжело в учении, но и для отдыха есть час. После ужина до отбоя есть время, которое солдат может потратить так, чтобы служить и учиться, было легче. Вычистить оружие погладить парадку, пришить белый воротничок к гимнастёрке отгладить галифе, отремонтировать обувь, четыре часа строевой убивают самую крепкую обувку. Но я и мой товарищ Володя Павлов решили заработать по два наряда в неочереди. После ужина решили мы я и мой товарищ прогуляться а где в воинской части разрешешо гулять конечно на плацу. Так это прогуливаемся по плацу, беседуем, скорей всего мечтаем. Отслужим и после дембеля обязательно  отдохнём и после отдыха, на работу устоимся, а как начнём зарабатывать, и только после этого женимся. По плацу шёл офицер, и прямо к нам, тесть мимо нас, и как-то вроде нас не замечает. Но и мы его не замечаем, иди офицер своей дорогой не мешай мечтать. Времени на отдых  всегда не хватает, но и честь пора знать, в роту возвращаться не обходимо скоро отбой. Явились, не запылились, дневальный нас тепло встретил; «Рядовой Басаргин, и рядовой Павлов в концилярию» таков приказ командира роты. Мы очень удивились, за что такая честь. Когда мы вошли, что же мы увидели, наш командир роты старший лейтенант стоит, а за его столом находится офицер. На его погонах четыре звезды, значит капитан. Это тот офицер, который на плацу нам рядовым солдатам честь не отдал, даже старался нас не замечать. Вышел я и мой товарищ Володя из конциларии и направились в  распоряжении дежурного по роте, отрабатывать каждый свой  наряд. Тяжело быть русским, старших слышать  надо, окажи честь, вскинь руку к козырьку и продолжай движение, этот урок я усвоил крепко. 
                Сон на посту
Кто на ремень, а кто на кухню, мне только на первый пост. Стоять по стойке смирно два часа, охраняя знамя части и денежный ящик, когда в сутках отпущено четыре часа сна трудновато. Два офицера мой командир и командир соседний роты от щедрот выделили мне по наряду в не очереди каждый наряд двадцать четыре часа и того сорок восемь часов. После отбоя в распоряжение дежурного по роте, коридор семьдесят метров, туалет, умывальник и трап до выхода, сделай  и в постель только сомкнул веки, слышишь; «Рота подъём».  И так каждый день в течение месяца. Достался мне такой час,  пост я принял с шести утра в восемь смена, штаб отбывается в семь утра, разводящий открыл  штаб, стали прибывать офицеры штаба. Входя в штаб, отдавали честь, замени, и проходили мимо. Я же провожал офицеров поворотом своей головы, по трапу поднимался командир батальона подполковник Шаповалов, пройдя мимо знамени, он вскинул руку козырьку своей фуражке,а я в это время стоял по стойке смирно. Командир опустил руку и обратился ко мне с вопросом; «Солдат! Спишь?». Передо мной стоял офицер и требовал вызвать разводящего со сменой, я нажал кнопу, в караульном помещении прозвучал сигнал тревоги. Не прошло и минуты разводящий, и тревожная группа прибыла в штаб. Так закончилась моя служба на первом посту, что и какое решение примет командир части, моя судьба, судьба рядового солдата Русской Армии, ведь на моих плечах пагоны, в его власти. Славе богу он распорядился провести со мной беседу, со мной вёл беседу офицер которого я не видел среди офицеров штаба, наверное какой ни будь аналитик, кабинетный работник. Он был полноват, что было не похоже на наших командиров подтянутых, сухих телом, которые были всегда с нами на спортивной площадке, любили ринг, и не гнушались пробежать с нами десятку в полной выкладке. В конце беседы он меня спросил как я сам понимаю что я свершил, что мне солдату который  заснул на посту и на каком посту было офицеру ответить, я сказал ; «Переведите меня на второй пост». Офицер что-то отметил у себя в блокноте и отпустив меня сказал ; «Свободен».
                Дежурный по штабу
Я опять в строю, учёба, стрельбы, полит занятие, чтобы мы русские не забывали что мы советские и все люди братья, даже те, кто за железным занавесом за Берлинской стеной в НАТО. Доги по наряду я отработал и готов нести караульную службу, но взводный старший лейтенант Иванов не торопился меня ставить под ружьё, доверил штаб батальона, так я стал дежурным по штабу, мой командир офицер,  дежурный по части. Дежурный офицер на обход, я к телефону принимаю телефонограммы. Офицер вернулся с обхода, я отправляюсь прибираться, обхожу кабинеты и навожу порядок. Время обхода закончилось, а офицера нет, мне надо прибираться, скоро надо открывать штаб. Тут слышу, кто-то стучит в окно, я взобрался на стол у окна и выглянул в форточку, что я вижу, мой командир стоит под окном и приказывает мне выйти из дежурного помещения и разбудить часового который охранял знамя, и денежный ящик нашей части. Я осторожно вышел из своего укрытия, и что же я увидел, солдат несущий службу у знамени находится в положении лёжа, его автомат направлен на выход, палец не спусковом курке, голова прижата к прикладу, такое впечатление ждёт команды ; «Огонь». Спугнешь, откроет огонь на поражение, дежурному по части не поздоровится, у него под носом спит солдат у знамени. Решили разбудить его не командой; «Рота подъём». А как ни - будь по-особому, решили бросать камешком в окно, у которого был пост. Сработало, я осторожно выглянул и дежурного помещения, солдат у знамени стоял по стойке смирно, дежурный по батальону спокойно вошёл в штаб.
                Солдат спину потри
Солдат спит, а служба идёт, дембель не за горами, пока оружие мне не доверяют, хожу в наряд на кухню за мной закреплёна мойка, освоился ,даже есть время отдохнуть. Обед прошел, посуда вся у меня в мойке, только горячей воды в кранах отсутствует. Спускаюсь в котельную, она находилась в подвале столовой, истопника не видно где то шумит вода, наверное, кто - то принимает душ, истопник принимает водные процедуры, решил я. Открываю я дверь в душевую  и вижу, что истопника в душевой нет,  а передо мной стоит удивительной красоты женщина, она подставила под струи душа своё личико, закрыв глаза она что -то напевала, я от увиденного не мог сдвинутся с мета. Тут она открыв глаза и не сколько не смутившись меня, сказала ; «Солдат не стой столбом потри спину». И протянула мне мочалку, стою я перед красавицей с мочалкой и не знаю, что мне делать, бежать сломя голову, куда глаза глядят или выполнить просьбу этой диве. А девушки весело, видит она, что перед ней стоит парень, который кроме как сосцы матери своей не чего и не видел. В это время в душевую вошёл истопник, он  отнял у меня мочалку и выставил меня за дверь. В кранах появилась горячая вода мне надо мыть посуду время сдавать наряд. 

                Исповедь
Посуда вымыта на столы расставлена в мойке полы намыты жду смену, слышу ; «Солдат». Я оставил швабру, на пороге стоял истопник, он обратился с просьбой; «Слышь боец». Обратился истопник; « Забудь, что ты видел в душевой». Меня упрашивать не надо я был воспитан улицей; «Нашел, молчи, потерял, молчи». Истопник понял что мне можно доверять поведал свою историю. Случилось ему простудиться, поднялась температура, определили его в санчасть. Принимай медикаменты, отдыхай, солдат спит служба идёт, когда больному стало легче, он захотел курить. Курева нет, а где его добыть, у доктора, поднялся больной в амбулаторию, доктора нет, а сигареты на столе. Облачился больной в халат доктора, запалил табачок, и затянулся дымком, больной подойдя к окну, выпустил в открытую форточку дымок, хорошо.  В амбулаторию вошла молодая женщина, она обратилась к солдату в халате ; «Доктор у меня чирей образовался в промеж ног, помогите ходить больно». Солдат загасил сигарету и предложил женщине раздеться и лечь на топчан. « Будем лечить». Сказал солдат, он, осмотрев фурункул, нашёл в шкафу у доктора ихтиол и деревянной лопаточкой нанёс мазь на чирей, после наложил стерильную салфетку и прикрепил её пластырем. Когда истопник закончил свою работу он увидел что рядом с ним стоит доктор. Доктор внимательно осмотрел повязку, оценил работу фельдшера как хорошо. Лечение продолжил доктор, солдат выздоровел и продолжал нести службу. Как-то неся службу на КПП, солдат встретил своего пациента. В расположение части вошла  женщина, это была она, её под руку, вёл зам комбата,  майор химвойск.
                Второй пост
 Сон на посту преступление, но не расстреляли же солдата, и не судили строго,  на кухню посуду мыть определили.  Теплой  водой мой солдат миски да ложки, жди приказа отставить. Заступил второй взвод в наряд, я наряду рад мне доверили автомат. После развода дорога в караульное помещение. Подразделение второй роты второй взвод несёт караульную службу, батальон отбился, спит, а во сне солдатам  дембель грезится, на гражданке их  девушки ждут. Только не спится зам командира по технической части, помнит он, как я его подвел, ему комбат доверил батальон. А  я его кадрового офицера  подвёл, во время его дежурства заснул у знамени части, и сейчас охраняю его технику на втором посту. Решил офицер проверить пост номер два, а для уверенности в своём решении он выпил немецкой водки и отправился  проверять меня солдата, не сплю ли я на мягком диване в машине. Территория, где стояла техника нашего батальона, прекрасно освещена, и часовой был виден как на ладони, мене от этого было как то не хорошо, не люблю быть мишенью. В течение часа я искал такую точку, где меня не видно, но я вижу все подходы. Такую точку я нашёл, стою, наблюдаю, вижу, белая рубашка выдаёт диверсанта, я присмотрелся, да это же зампотех, он решил перелезть через панцирную сетку ограды, и только он оседлал верхнею планку, я выкрикнул ; «Стой кто идёт». Офицер чтобы удержатся на планке, лёг на неё, закричал; «Солдат не стреляй я свой». А для меня что свой, что, не свой, только на дороге не стой, я вскинул автомат, щёлкнув ремнём, для диверсанта это так лязгнул затвор, загоняя патрон в патронник. Я вышел на свет с автоматом наперевес, моросил дождь, псевдо проверяющий обняв планку, скрипел зубами, мы оба ждали разводящего и смену.
                Зачёт по стрельбе
Округ прислал проверяющих. Поступил приказ получить оружие и патроны. Стрельбище  не за горами всего лишь в часе строевого шага, от расположения части, мы построились  по четыре и по команде шагом марш с песней вышли из части. Город, в котором была распложена наша часть, был пуст, рабочая неделя немец трудится не покладая рук скоро суббота, улицы наполнятся людьми, немцы умеют отдыхать. Строевая песня для воина бальзам на сердце. Нас провожали ветераны ещё первой той войны, войны наших дедов, стоя по краям шоссе старики опираясь на витиеватые трости, плакали, как будто не мы идем строем, а они, воины великой Германии. Стоят деды и видят, как они идут строевым шагом по дорогам Европы, и видят, как девушки встречают их радостными криками, кидая им под ноги алые цветы. На стрельбище всё было готово, стояли столы, за столами находились проверяющие. Наш второй взвод второй роты прибыл для стрельбы из АК-47 это мощное оружие, в пуках подготовленного бойца более грозного оружия в мире не найдёшь. Мы стояли по даль, ожидая команды, ко мне подошёл наш командир взвода и потребовал мой автомат я назвав номер оружия метнул его в сторону офицера. Он, перехватив оружие, на лету приняв положение, лёжа показал нам как надо стрелять в белый свет как в копейку. Патроны сжег, а результат цель не поражена, подойдя ко мне, метнул в мою сторону оружие. Оружие любит чистоту и смазку, кто его чистить и смазывает тому оно и служит. Я дождался своего часа, приняв положение, лежа, я поразил все цели, взвод получил оценку хорошо.
                Летний лагерь
Весеннею проверку наш взвод сдал на хорошо, второй взвод и в Африке  второй взвод. На отлично сдал первый взвод ему и знамя и сладкий пряник, второй взвод в поле продолжает манёвры, манёвры они и в Африке маневры. Старослужащие первого взвода ожидали приказ о демобилизации, надо наполнить дембельский чемодан. Для этого нужны марки в ГСВГ рубли не ходят, где взять марки? У немца,  так у него  их не получишь. Надо ему немцу что - то предложить в обмен на немецкую марку, это русские часы «Полёт». Часы отменные немец денег эти часы  не жалел и в придачу гросшляфен «Корн» давал. Немецкая хлебная водка два колоска на этикетке, пользовалась большим спросом у русского солдата. Собирается второй взвод на манёвры, проводы неспешные организовал знаменосец первый взвод. Нас зелень наставляли  солдаты первого взвода, первое на немок глаза не пялить, немца не забежать, часы ему за марки предлагать. Так мы, получив, у солдат третьего года службы по посылки заняли свои места в автомашинах спецсвязи и выдвинулись в расположение летнего лагеря.
                Гешефт
Связист он и в Германии связист. Задача второй роты под командованием старшего лейтенанта Подлесного подготовить кабельную магистраль к эксплуатации. Мене как отличнику боевой и политической подготовке доверили задание выйти за расположение нашего палаточного лагеря, с  такими как я отличниками Евгением и Владимиром. Цель привязать кабельную магистраль к местности, нанести на карту, а по выполнение задания карту с пометками передать в канцелярию роты. Я получил наставление от командира отделения старшего сержанта Заврина, а мои товарищи Владимир и Евгений принимали от старослужащих товар на реализацию скоро дембель а дембельский чемодан Великая Германия пуст. Это были часы Полёт на семнадцати камнях в золоченом корпусе, немец при виде такого товара, не сопротивлялся и был годов  на переговоры. По уговору за часы мы получали сто марок и гросшляфен Корн бутылка немецкой водке, её делили на всех участников торга. На пути нашего следования оказалось поселение. На окраине немецкого села стояла кузница. Мы вошли и застыли от удивления.  Забыли с чем пришли в гости к немцам, кузнецы не замечая не званых гостей, мяли водяным молотом нагретую добела железку. В кузнеце шумела вода, с желоба она потоком падала на лопасти водяного колеса, колесо вращалась и било по журавлю. Бревно на оси, на конце бревна колун, под колуном наковальня, на наковальне красная железка. У колуна немец колдун, кузнечными клещами железку колдун ворочает, кузнечный обряд творит. Такого в кино не увидишь, этой кузнице лет, сколько не счесть, на стенах висят доспехи, кованые мечи, кольчуги, шишак клёпаный, одно слово музей или оружейная комната общины как когда-то было на Руси. Кузнец утомился, молот остановил, железку в угольки жаркие положил. Мы поприветствовали мастера с подмастером «Гутен таг»,немцы ответив «Таг» подошли к нам с вопросом «Вас волен зи» что означает что вы хотите. Самый шустрый из нас Евгений из Москвы сказал; «Гешефт» и не дав  опомнится мастерам, продолжил; «Камарады урын кауфен?». Мастера, закивав головами, в один голос сказали «Вифель костен?» Евгений выложив товар, сказал «Хундер марок за одну пару часов и гросс шляфен Корн хадн хальб». Тот немец что под мастером ходил, отправился добывать водку, а его мастер любовался, часами примеряя их к своему могучему запястью, кузнец он и в Германии кузнец, тайна за семью печатями. Гонец легок на ногу не прошло и пяти минут он уже здесь. Мы русские солдаты с немецкими мастеровыми стояли  вкруг наковальне, на ней  лежали наши пайки сало и  хлеб. Немцы поставили водку и свой брот с сасисками, я к водке не прикасался, вкуса этого напитка я не ведал.  Сослуживцы поддержали немецких товарищей, напряжение у нас русских и немцев от выпитого и съеденного куда -то ушло всем было хорошо мы прекрасно понимали друг друга. Тут один из немцев кузнец ,спросил нас кто из нас из Ленинграда я и мой товарищ Владимир сказали, что мы из этого города, немец обрадовался и рассказал, что он  под Ленинградом три года  сидел в окопах, вшей кормил, земляки, мы обнялись. Другой немец его подмастер спросил, а кто из Москвы? я ответил Евгений, подмастер подбоченись, сказал; «Я был в Домодедово и видел Кремль в бинокль». Протянув руку Евгению, тот её пожал как закадычному товарищу. Водка выпита, закуска съедена, пора возвращаться в расположение части. Немцы прощаясь посоветовали в соседнею деревню не заходить на вопрос почему нельзя кузнец ответил ; «Там Русские живут» потом добавил; «Даже наши полицейские не заходят опасно». Но Русскому солдату надо быть там, где опасно мы твёрдо решили завтра, мы будем в этой деревне.
                Староверы России в Германии
Успех начатого дела, а это дело особое коробоейное, казал солдатам третьего года службы готовящихся к демобилизации, что нам солдатам первого года службы можно доверять. Утром после развода перед выходом в поле меня и моих помощников Владимира и Евгения снабдили товаром для реализации. Тут было всё; часы полёт, позолоченные обручальные кольца, электробритва Харьков. Нас тройку коробейников высадили из кунга так солдаты называют будку, установленную на шасси газона. Так называли мы автомобиль газ 69, оба моста ведущие, не машина зверь. Было пасмурно, моросил дождь, каждый из нас нёс свой товар, мне достался райзер аппарат, так немцы называли  электробритву Харьков. От нашей трассы до русской деревни было около километра, работа выполнена время до прибытия разводящего есть час. Нам русским солдатам километр шаг вперёд и не шагу назад. Перед нами стояла Русская деревня. Она стояла среди немецких полей, озёр ,лесов и рек, одна как рекрут на часах. Среди мощёной улицы колодец «Журавель». Дома за высоким бетонным забором скрыты, так что видны только крыши. Мы, подойдя к первой калитки, не знали, как пообщаются с хозяином не звонка ни щёлоки всё крепко основательно как должно быть у Русского мужика пахаря. Наше замешательство ушло, как только мы услышали родную чистую русскую речь. Рядом с калиткой находилось оконце бойница.  Только, оно и открывалось внутрь, из этого окна щели донеслось;  «Что вам парни в нашей деревни надо?». Я слыша свою родную речь сказал по немецкому; «Райзен аппарат кауфэн».Из бойницы донеслось ; « Покаж». Я просунул в щель электробритву, стал ждать, вернут мне обратно бритву или придётся целовать пробой. Не прошло и минуты моего тягостного ожидания из бойницы донеслось ; «Сколько хочешь?». Я всё также по немецкому ; «Хундер фюнцен марок». Из бойницы появилась рука с деньгами, я принял марки, оконце закрылось, мы собрались обойти деревню, было, что ещё предложить, но нас остановил всё тот же голос, оконце открылось и оттуда донеслось; « В деревню ходить не советую». Нам пришлось отступить, русские не немцы, сними шутить, себе вредить.
                Солдат спит, а служба идёт.
Лето в германии жаркое виноград в каждом дворе соком наливается, киршен так немцы назвали нашу черешню, рядами она  вдоль шоссе стоит, спелой ягодой солдата к себе тянет. Дело к ночи нас солдат старшина забыл не обеда тебе не ужина только завтрак. Сидим у шоссе, ждём старшину, есть хочется, пить так хочется, хоть пей из канавы, что вдоль шоссе. Наш взор обращён на усадьбу что  одаль от нас, за оградой яблоня с плодами зрелыми, как только ветви ёё несут такой груз, не скинет она это добро на землю. Думаем надо яблоне помочь, я за старшего даю команду ; «Я отвлекаю хозяев прошу  васер». Это так немцы называют воду. «А вы товарищи в это время помогите яблоне, сколько  столько стряхнете всё наше. Но там за высокой оградой такой же воин живёт только что немец, он наступал, он отступал, сидел в котле, потом плен. Когда голод страшнее пули и противнику сходишь в гости, пока часовой спит, можно паек его добыть. Начало смеркаться, в германии это наступает рано. Я направился к усадьбе, а мои товарищи  яблоню облюбовали, но в это время из усадьбы вышли два мальчика лет так по двенадцать они за ручки несли большую сумку довольно тяжёлую. Направились ребята прямо к нам, я дал команду отставить, стал ждать, что дальше будет. Мальчишки, поставив сумку у наших ног ,поздоровались; «Гутен абен». Так немцы приветствуют встречных вечером. Я раскрыл сумку и что вижу кофейник пять кружек два блюда на блюдах блины в кофейнике кофе с молоком. Все немедленно взялись за еду, в ногах правды нет, мы уселись, скрестив ноги мальчишки также сели. Когда трапеза закончилась, прибыл старшина ужин нам не нужен, ешь сам. Старшина всё понял, сам воевал, отступал, в котёл попадал, но плена миновал, в гости к немцу за харчами хаживал. Идёт обстрел немец свои позиции оставляет, а харчи оставляет не пропадать же добру русский солдат тут как тут. Долг платежом красен утром старшина к усадьбе пригнал трёхосный ЗиЛ гружённый пустыми катушками изготовленные для кабеля, и на глазах удивлённого хозяина, ветерана прошедшей войны немца, приказал нам разгрузить ЗиЛ у ворот его усадьбы, подойдя к немцу, протянул ему свою руку, немец её крепко пожал. Уезжая, старшина сказал немцу; «За ребят спасибо». Немец ответил; «А тебе спасибо за доски». В ГДР доска на вес золота дефицит. Время воевать прошло надо жить.
                Приказ
Вот и осень год отслужили зелёные солдаты, салаги и старики, все ждут приказа министра вооруженных сил Советского Союза, а для меня моей родине России. Моя рота готовилась выдвигаться в расположение зимних квартир немецкий город на реке Шпрее штад Биесков. Задачи, поставленные командованием бригады связи мы солдаты второй роты батальона связи ГУШ под командованием старшего лейтенанта Подлесного, выполнили.  Утро  началось как всегда побудка построение кросс три километра водные процедуры осмотр личного состава и завтрак. У полевой кухни столы из досок, рядом палатка ротного повара, там находится паек и консервы; тушёнка и сгущёнка, сливочное масло и сахар. Распределялся состав роты так, первый год службы, второй год службы и старики. От стола второго года службы отошёл солдат направился к столу, где находились солдаты первого года службы. На столе стояла миска с маслом. Солдат подойдя к столу, взял в руки эту миску и направился туда  где ожидали его товарищи. Ни кто из военнослужащих нашей роты слова ему не сказал. А если присмотреться к  каждому что ни воин, то богатырь, каждый спортом занимался и много достиг. Я тот, кто в строю был замыкающий, ростом  один метр семьдесят пять, встал на пути этого наглеца, он удивлённо смотрел на меня с высоты своего роста. «Масло на стол». Приказал я. «Что». Взревел солдат, я  миску с маслом поставив на стол, предупредил; «Будете отдавать своё, вас раком поставят». Старшина и командир роты сделали вид, что не заметили, наглец лежал на земле, не понимая, что с ним произошло.
                Кто кого
После вечерней проверки в палатку первого службы прибыла ватага второго службы. Цель как делить власть в роте кто будет воспитывать пополнение, от кого назначат хлебореза. Свято место не бывает, солдаты третьего года службы сдали дедами, ждут отправки на родину в Россию. Ответ на поставленный вопрос был прост от кого будет хлеборез, тот год будет в роте праветь. Солдаты второго года службы,  западная Украина их родина, одно слово батька их, Степан Бендера.  Учитывая наше численное превосходство, отступили. Перед ними стояла  ватага все одного года призыва из города героя Ленинград. Одно слово Питерские хулиганы, семеро одно не боятся, опытные бойцы, двор на двор, улица на улицу, с раннего детства молодецкая забава.
                Ефрейтор
Утро, сборы, пора возвращаться на зимние квартиры, на построение командир роты приказал мне выйти из строя, и зачитал приказ. Рядовому Басаргину Владимиру Николаевичу присваивается звание ефрейтор, я ответил; «Служу Советскому Союзу». По мере ответственности более свободы, так сказывал один дед. Поступила команда встать в строй теперь я старший солдат, мне положено отвечать за пополнение.
                Хлеборез
Не успел я пришить лычки, как комсомольцы моей роты вызвали меня не комсомольца к себе на переговоры. В Ленинской комнате меня ждали трое, комсорг и два его помощника, комсорг роты Виктор Авдонин обратился ко мне; « Басарга тебе быть хлеборезом». Я спросил, а кто будет заниматься с пополнением? « Мы комсомольцы» ответил Авдонин. И на том спасибо подумал я, буду резать хлеб и делить масло, и сахар по совести, чтобы ни кто, ни кого не обделил.  Вечер надо принимать обьект, солдат четвёртого года службы сдал мне ключи. На полках лежало три буханки ржаного хлеба и это на три сотни ртов, несколько пачек сахару и это весь харч на батальон. Взялся за гуж не говори, что не дюж опыт дорого стоит. Но  кто сказал, что я не ловок, испытай, слабо не задирай, горючими слезами зальешься, соплями красными утрешься. Я отточил нож и эти три буханки разделил на триста кусков, они были такие тонкие, что через них звезды пересчитать можно. Выложив на столы всем по доли хлеб и сахар, я закрыл своё служебное помещение, ищи меня как ветра в поле. Батальон икал меня как дезертира, но я не дезертир, а партизан, я всё видел. Утро начало начал, я получил на складе хлеб масло сахар, на завтрак каждый получил своё масло и сахар белый хлеб каждому  по два куска, двести грамм, масло по двадцать грамм, сахар три куска тридцать грамм, от повара макароны с мясом и чай. Батальон сыт, ему не до меня, надо, учится воевать,  сытой желудок товарищ солдату и учёба ему  легче даётся. Так как нам связистам приходилось работать с такими средствами, как свинец, флюсы для пайки скруток и муфт битум, все эти средства могли повредить здоровье солдату. Командование  бригады связи, в состав которой входил наш батальон, распорядилась выдавать каждому солдату суточную норму сала молока. Выдавал все эти прибавки общему котловому довольствию хлеборез. Но солдат нашей доблестной армии не однороден не все славяне кто не верит не кому и себе тоже но кто-то крест не снимал с рождения а кто-то тайно намаз вершит; «Аллах Акбар» вот ему сало ни как нельзя что подумают его сродники и единоверцы. Так случилось, пополнение, прибыло из Татарстана все статные светловолосые синеглазые красавцы, что не татарин то чистокровный славянин. Только  русский язык для этих ребят, что для меня латынь с трудом  изъяснялись, от сала отказались. Накопилось сала цельный ящик, пускай копятся, голод не тётка пробьет, придут, потребуют; «Вынь и положи». Неделя прошла, сало лежит, нет желания, не ешь, завтрак прошел, готовлюсь к обеду,  кто-то постучал в окно, я открыл окно, в нём показалась рыжая голова и на ломаном русском голова сказала; «Братка, сала дай». Не прошло и часа, ящик опустел.      
                Диверсия
Батальон поднят по тревоги. Вторая рота в считанные минуты в полном вооружении выкатилась из казармы, на плац, прихватив с собой косяк, с дверями оставив за собой пустые кубрики и проём в подъезде. Крепкое слово командира роты бодрила  боевой дух вверенного ему подразделения. К вечеру колона прибыла в назначенный пункт, это был танковый полигон, колона остановилась под роскошными деревьями. Ветви надламывались от тяжести ягод, черешня обрадовались мы. Начальник штаба майор Ластовина бегал вдоль колоны, он просил солдат не ломать ветвей, объясняя нам, что все эти насаждения вывезенные из Украины. А солдат слушает и ест, и только когда поступила команда по машинам, солдаты нехотя оставили это вкусное занятие и колона тронулась. Находясь в палатке, после ужина я почувствовал головокружение и рвотный позыв, выбежав из палатки, я забыл о своём недуге. Поляна палаточного городка была заполнена стонущими бойцами, яблоку негде упасть. Командир батальона рычал на начальника штаба, держа руку на раскрытой кобуре. Утром прибыла команда военных медиков и дознавателей. Батальон выбыл из дела на три дня. Медики справились с поставленной задачей, вернули батальон в строй. Дознаватели нашли виновных, это были Советские солдаты, которые ели не из котла. Немцы проводили обработку придорожных насаждений от вредителей, а вредителем оказался русский солдат, сам ягоду ел и ротного угощал.
                Узел связи
Пришёл приказ, старослужащие солдаты мастера монтажа и пайки готовились к дембелю. Связь налажена все до дому, там их подружки ожидают. Мне солдату второго года службы ещё год лямку тянуть. Магистраль дальней многоканальной  связи сдана, мне монтажнику кроме как караул нести,  в батальоне  делать больше нечего. Мой взвод раскидали по узлам связи, нести караульную службу, сбор короткий, матрас в рулон автомат на плечо. Лето в Германии жаркое девушки ходят в мини, сердце солдатское рвётся на части, ещё год и домой к сродникам. узел связи скрыт от любопытных глаз немецким лесом казарма столовая клуб баня вот вся часть подчинение центральное дежурный по связи через позывные может связать с подружкой или друзьями, я гордился своей службой. Одна мысль меня не отпускала как меня встретят старослужащие солдаты новый коллектив ,опять притираться, отстаивать себя. День прибытия выпал на выходной день воскресенье подразделение, где мне придется, проходить службу отдыхало. Старшина узла связи показал мою койку, выдал мне постельное бельё, две простони, полотенце и наволочку, матрас одеяло подушка при мне. Когда я заправил постель и повесил свою шинель на  вешалку,  подошёл солдат и предложил зайти в каптёрку. В каптёрке за столом находились солдаты третьего года службы на столе стояла бутылка с прозрачной жидкостью ; «Корн» написано на этикетке. Парни пригласили меня к столу, я присел на банку стал ждать, солдат  ефрейтор вынул пробку из бутылки и наполнил солдатскую кружку прозрачной жидкостью. Кружка на столе была наполнена для меня, я сказал себе; «Что я воды не пил, это вода». Кружка пуста, вода выпита, клуб открыт там крутят фильму «Чапаев». Во время вечернего часа проверки, вдоль строя шёл старшина, все в строю подтянуты бодрые, он остановился около меня, внимательно осмотрел весь строй, приказал старшему сержанту продолжать перекличку. Выслушав доклад,  дал волю своему красноречию, хотелось спать, а он все говорит и говорит, тут кто-то, как дёрнет и так громко как из ружья пальнул. Старшина прекратил свою речь, внимательно осмотрел строй, сказал; «Отбой». Тридцать секунд все в постели, солдат спит служба
                Пост охрана узла связи
Узел связи особый объект он скрыт от постороннего ока так холмик на нём растут берёзки ёлочки, трава мурава, одно слово молодой лес. Объект положено охранять с собакой . Старшина привёз служебную собаку, овчарка, кабель, масть чёрная, не подойти, порвёт на части. Заминка надо заступать на пост, а к собаке не подойти, стою перед вольером, а передо мной картина  волк и я рядом. Как то я свою сестру спросил, почему я не помню сродников моего отца, она мне поведала, когда у отца гостили его сродники я уходил в конуру к волку, и только она знала, где я нахожусь. Открыв дверь в вольер, я переступил через порог, пёс перестал метаться, наступила тишина, подойдя к собаке, я сказал; « Пора в строй». Служить с таким помощником как служебная собака вдвое легче.
                Два года службы
Поступила весть, мы солдаты 1965года  призыва служим свои три года, следующие призывы два года. Ребятам везёт, вместе с нашем годом уволятся в запас парни, отслужившие два года. Парни, отслужив год, станут старослужащими им готовить смену, сумел ли я солдат третьего службы подготовить солдата, из новика. Этому солдату придётся учить новика, тому чему сам не научился и ещё тянуть лямку службы за себя и новика. На полигон прибыло пополнение, стоят парни на плацу в бушлатах шапки ушанки кожаные пояса все по уставу, любо мило посмотреть. Утром построение на плацу, стоят в строю, странные парни, без сапог, без шапок, без поясов. На плац прибыл генерал, осмотрев строй, он дал команду; « Через десять минут построение личного состава полигона». У меня дембельский пояс не докажешь что не отобрал у молодого бойца. Десять минут это целая жизнь для солдата, где добыть старый пояс, не найду пояс, в место дембеля к генералу на его волю. Три километра не дистанция шаг за порог и ты на дистанции, санчасть под горой там мой пояс. На территории санчасти пусто хоть шаром покати. У забора стоит автобус, из под него торчит  пара сапог. Солдат водитель санитарной машины не понимал, зачем я его вытащил за сапоги. Зачем я снял с него пояс, и отдал свой  и был таков. Он ещё долго сидел, рассматривая нечаянный подарок. Я стою в строю, генерал идёт вдоль строя, мой пояс у меня на руке он засален, как ни как три года я его не снимал и спал я в нём и  купал я его. Генерал взял пояс из моих рук внимательно осмотрел его, возвращая пояс, сказал; « Солдат верен поясу и пояс верен солдату». На тыльной стороне пояса нацарапано 1965-1968 год.   
      
                Третий год службы
Третий год службы я ефрейтор на должности командира отделения вторую лычку не дают. Марки как у старшего солдата, но головная боль как у сержанта, но я командовал не долго, прислали сержанта. Парень любил свежий воздух и открывал окна. Но по уставу окна во время сна личного состава должны быть плотно прикрыты. Сержант командир нашего отделения  после отбоя  окна раскроет, я его помощник ефрейтор закрывает. Я старослужащий солдат, а наш сержант солдат  второго года службы для меня салага, а я для него старик и меня надо слушаться. Терпения нашему сержанту не занимать, как я только ложился под одеяло он доставал из тумбочки календарь на текущий год и отмечал в нем, сколько осталось его помощнику ефрейтору  до демобилизации.
                Тёмкин Иван
Дембель не за горами, за горами гора Арарат. Месяц май, 1968год  до  приказа о демобилизации  четыре месяца, у моих сослуживцев моего года призыва появилась нервозность. Старшина опытный воин  всё ему видно, всё ему ведомо, зацепит словом солдата, повёлся солдат, забрызгал слюной, ему наряд в не очереди. Потрудись парень не забывай что ты солдат. Скрепит зубами старослужащий солдат, приборкой  озадачен, дело привычное ,но давно не деланное, так как статус старика не позволял. Так лечил нас товарищ старшина ветеран ВОВ, за это ему поклон в пояс, утром на разводе командир узла связи перед строем объявил;  «Ефрейтор Басаргин отправляется в расположение части, готовится к демобилизации». Новость неожиданная, до приказа четыре месяца, вопрос, почему выбор пал на меня. Поступила команда, разойдись, я сдал старшине все, что за мной числилось, выйдя из каптерки, я наткнулся на моего земляка, солдата моего года призыва, Игоря  Тёмкина.  Не давая мне пройти, Тёмкин стал меня пытать; «Басарга! ответь мне, почему тебя, а не меня отправляют домой?». Этот вопрос мучил и меня, я отправился в канцелярию. Командир узла связи, старший лейтенант Митрошин  выслушав меня, сказал мне, что придет на Ивана распоряжение и его отправят домой.  Эта информация меня удивила, я обратился к командиру; «Товарищ старший лейтенант вы ошиблись, Тёмкина зовут Игорь». Командир улыбнулся и почесав за затылок просветил меня в том, что Тёмкин еврей по отцу, мать у него русская и она дала ему русское имя Иван, но Тёмкин стесняется русского имени. Командир просил меня никому об этом не рассказывать, а после меня предупредил; «Не трогай годно, а то завоняет».
                Партия
Биесков город,  здесь наша часть, батальон связи центрального подчинения, подчиняется батальон Главному управлению штаба Советской Армии, великого Советского Союза это моя России единая и не делимая. Два года службы, карантин месяц, учёбы год, опыт на ученье, практика, воспитание новиков второй год, третий год обслуживание кабельной магистрали. Всё здесь, благодарность отцам командирам за воинскую науку, поклон старшине за прививку от западных инфекций, более тёплых чувств я не испытывал. За год работы в поле я отвык  от службы по уставу, часть  встретила меня строгим порядком.  На полигоне я отвык маршировать, или передвигаться по территории только бегом. Новый начальник штаба установил порядок, служба в батальоне  шла по уставу. Выгрузился я из машины и всему удивляюсь, стою и думаю куда я попал. Перед казармой стояла группа бойцов так- же как я не понимали, куда они попали, это мои товарищи,  солдаты второго взвода, все специалисты, монтажники  кабельных магистралей,  элита связи. К нам подошёл начштаба майор Кобаль, он посоветовал нам дембелям по территории части не болтаться. Где мы будем  ждать отправки на пересыльный пункт, его не волнует, а ждать и догонять с ума сойдёшь. Выручил начпрод, он предложил мне наладить дело в хлеборезке, две недели прошли как один день. Вот он город германских королей Потсдам.               
                Дембельский поезд
Потсдам город резиденция Германских Императоров, а для Советского солдата здесь начинается дорога домой в Россию к девушкам. Заждались красавицы своих парней. День ждём, второй ждем, а вагона нет, только на третий день подали. Стали мы питерские парни в дорогу собираться, шинельку на локоть, чемодан великая Германия в пясть. Но вагоны не для нас питерских парней, сибиряки заняли вагоны, и смеются над нами; «Подсобите, подтолкните». Кричат сибиряки. Сибирякам дорога домой в Россию открыта, нам питерским парням ждать. Устали питерцы на пацерной сетке валятся без матраса, в казарму отправляться отказались, уселись на шинельки на плац, чемодан под голову, отдыхай солдат, может завтра война. К вечеру подали состав «Ура!». От Потсдама до польской границы шли ночью, Польша встретила нас хлябями. Русским солдатам Польша не Россия, и не Германия, которая за три года службы стала родной. Чужая для нас солдат Польша, вроде славянами заселена родной  народ по крове поляки, а для нас русских они чужие. Наш состав сопровождал комендантский  взвод , на каждой остановке состав с дембелями поляков к вагонам не подпускали да и нас не выпускал, приходилось наблюдать через дверь. Состав стоит у платформы вдали польское село тихо никто нами не интересуется. Поляки проходят мимо, как будто нас нет и в помине.  Послышался шум и возгласы, я протиснулся к двери и что я вижу, охраняемой комендантским взводом платформе идёт группа поляков, два парня и девушка.  Подойдя к двери вагона, эта тройка останавливается, и девушка  распахивает плащ. Из двери доносится восхищенный вопль, девушка запахивает плащ, вопль стихает, мне очень интересно чего это солдаты вопят. Группа из трёх человек оказалась около нашей двери, смотрю на девушку и думаю что в ней такова, но хорошо смеётся тот кто смеётся последний. Девушка  раскрыла плащ, наступила тишина, перед нами стоит обнажённая Афродита. Белокурые волосы спадали на её упругую грудь, осиная талия перехвачена золотым пояском, вот и вся её одежка, не считая плаща и скромных туфелек на её прекрасных ножках. Когда она запахнула свой плащ, наш вагон задрожал от вопля, а девушка, одарив нас своей улыбкой, отправилась дальше, идя вдоль эшелона.
                Варшава
В Германию шли через северные приделы Польши, а домой в Россию через центральную часть страны мимо её столицы Варшавы. Окраины Варшавы освоены жителями столицы сплошь огороды, на каждом огороде небольшой домик, всё как в Росси, жители больших городов выходцы из деревень, земля их страсть в ней их корни, соками своей земли жив человек. Хмурилось небо над Польшей пока мы по ней шли до родного дома Россия. Вот мы и дома эшелон с дембелями прибыл в Брест город герой, немец три месяца колупался у стен его крепости, и не мог её взять. Наткнулся немец на славянина по роду Кривяч, а у кривяча есть припевка; «Задираться я не буду и бежать не побегу, для меня вырыта могила высоко на берегу».Вот какой народ Белорус ни замай. Беларусия встретила нас солнечной пагодой, на небесах ни облачка, хорошо, страна родная перед нами. Девушки подружки ждут не дождутся, мамки глаза проглядели, а батьки у многих из нас в сырой земле лежат, после такой тяжёлой войны не каждый отец дожил до дембеля своего сына. Пройдя пограничный контроль я покинул пульман и перешёл в плацкарт Брест Ленинград. Товарищи по вагону стали избавляться от своих шинелей оставляя их на перроне и выкидывая в окна на железнодорожное полотно. То что они так решили это их дело, но они остаются в рядах Армии до отметки в военном билете комендантом города по прибытию, даже без шинели.
                Город Ленинград
Любимой город я хочу тебя обнять на каждой улице асфальт целовать. Московский вокзал принял нас дембелей  как родных детей, а мать наша Русская Армия Советского Союза. Май месяц солнышко греет, девушки в прозрачных платьях мимо нас порхают, хорошо, мы дома, нам много не надо, только дайте нам вашего тепла немного, ведь мы только что родились. Жизни ещё не ведаем, как ходить, куда вступить, не знаем.  В вагоне мы успели перезнакомиться и после решили встречаться в пивной под Думой, напротив Казанский собор в музей обращённый на которой вместо креста православного на куполе игла, как синагоге, найти легко. Обязались раз в году, каждый май, месяц прибытия в город, быть вечером после работы в этой пивной. В Германии многие из нас приобщились к этому напитку. Но хорошо желать, а плохо делать, раз собрались,  два посчитав,  прослезились. Прибыли те резервисты кому,  желание, встать в строй, песню сыграть, было в радость, а гражданским парням на зависть. Во дворе меня встретили тепло, тётки обступили меня, ушёл в армию парень, а прибыл воин, мужчина, он широк в плечах, узок в талии, жёсткий взгляд, чистый малец, пистон ему для его бойка срочно. Сродники не нарадуются, дядя Пётр, дядя Сергей, крёстная мать тётка Дуся, брат Борис, сестра Тамара оставили свои дела прибыли к моей матери Дарьи Максимовны Басаргиной в девичестве Максимова. Комната, где собралась моя родня, имела шестнадцать метров. В тесноте да не в обиде, ни кто не присел, смотрели, как  я за столом сижу, смотрели на  блюдо с едой, на блюде макароны и две котлеты. На макаронах кусок сливочного масла тает, от этого макароны  блестят, котлеты парят. Слюна наполнила мой рот, вот- вот захлебнусь, я вооружился вилкой, разломил парящею мясным духом котлету, прожевав эту половинку, и закусив её тремя макаронинами, я отодвинул блюдо от себя. В комнате наступила тишина, мои сродники умокли, они прошли фронт, и выжили в блокаду, после стольких бед и победы над Великой Германией радовались пришедшему миру, а с ним и достатку, а их надежа я от харча отказываюсь. Мама моя нарушила тишину, подойдя ко мне, сказала; «Ты сынок на еду не обижайся! Ты сынок на себя обижайся!». Потом добавила  с обидой в голосе; «Я сынок при этой власти три раза в голоде была». Но за меня заступился дядя Пётр мой крёстный отец; «Сестра племянник мой  сей час ещё солдат срочной службы, он аттестат на довольствие коменданту не сдал, сдаст аттестат тогда и корми его».Утром начистив сапоги поменяв подворотничок я отправился в комендатуру, вошёл к коменданту солдат срочной службы,а вышел из комендатуры резервист.
 
                .