Бегство
Творец бежит от всего человеческого ко всему, что находится над людьми, ко всему, что таится вне людей, из людей, однако, черпая вдохновение, людям отдавая себя на растерзание. Творец фриволен и расточителен во всем, что касается его самого. Он не знает жалости к своему Я, глумится, потешается, изгаляется над ним. Творец испепеляет его на костре всемогущества своего гения, топит его в болоте сознания, топчет его на городской площади перед толпой.
Гений творца - это вовсе не творец как таковой. Гений творца облекает душу в серебряную ауру губительной силы, которой не суждено достигнуть самой души. Душа у творца - человеческая, а гений ничего общего с тем, что присуще человеческому не имеет. Он стремится туда, где не правят законы людей, где властвует то, что сверх догм и устоев, сверх мыслимого и сверх чувственного.
Будучи не достаточно зорким, можно заметить элемент противоречия, который присутствует в полной самоотдачи творца своим вожделениям в обители человеческого, в казалось бы, жертвенном отречении от себя в угоду другим или другому. В действительности, нет ни малейшей доли противоречия. Творец есть не только гений, он, так или иначе, человек. В совокупности гениальное и человеческое порождает бегство, которое обретает свое отражение в растворении творца в людях, которым он посвящает жизнь, как посвящает ее своим творениям.
В цитадели творцов наличествуют две фракции: те, что растворяются во многих и те, что избирают единственную личность для этой цели. Первые в продолжение всего своего бытия представляются обществу прожигателями жизни, истрачивающими ее на каждого, кто встречается на их пути. Они бегают от одного объекта своего обожания к другому в смутной надежде на то, что когда-нибудь смогут, наконец, остановиться. Останавливаются они лишь на смертном одре, в полной мере иссушив себя. Последние, в свою очередь, трепещут над тем единственным человеком, которому некогда добровольно и осознанно согласились принадлежать. До конца своего существования они сохраняют незыблемую преданность этому человеку, ни разу не усомнившись в ней и ни разу не подвергнув оную сожалению. Подобным образом они так же, как и “прожигатели”, иссушают себя, не оставляя ни капли внутри.
На каком бы краю света он ни был, ни на мгновение творец не замедляет свой бег. Это - его вечная война с собой, с реальностью, с миром людей, которому творец отдает все, ничего не требуя взамен. Ибо творец корыстен: он спасается от ужасающего сияния истины, которая незрима для них, но которую видит он. Раствориться, отдаться, иссохнуть - значит, сбежать, значит, вернуть свободу неземному бунту гения.
Свидетельство о публикации №218011002205