Колокола

КОЛОКОЛА.
АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН. ( Раннее - Полевая Алла Владимировна) 04.07.47. ПЕНСИОНЕРКА. Г. ТЮМЕНЬ. 2018 г.

Сочным и ярким звоном гремел колокол.  Праздновал народ на ярмарках, и в воскресный день продолжал веселиться он, попивая медовуху и поедая куличи с маком, подарки царя Николая, в честь праздника, рождения его сына. Во славу Господа, и в церквях шло служение, во здравия детей царского рода, да прославиться род Романовых во веки веков. Колокол звенел,  созывая на площадь людей. Полуголодные люди уже знали о том, что жена царя, подарила сына, спешили на площадь со всем семейством. Они уже знали, что расставлены медные чаны по кругу и в них варится медовуха. С пылу с жару, жадно пили горячий напиток, отдаваемый корицей, спешил народ во второй круг, где вовсю шло гулянье. Пенье, пляски и   хороводы молодух, привлекало внимание молодых бравых мужчин.  Они не удерживались на месте и, тоже, пускались в пляс, Кто – то вспоминал о том, что там есть еще медовуха, возвращались к первому кругу, но солдаты не пропускали их.
- Дыхни. Ах, ты рыло поросячье, уже пил медовуху.  Погулял и хватит, вышагивай по той дорожке, уходи, дай другим погулять, для памяти о великом роде. Проваливай.
Воевода, наученный размером толпы, и последствием давки, учел, сколько можно пропускать на площадь людей. 
Он сидел в коляске и приказывал, спрашивая:
-  Бублики получили, чарку выпили? Гони их в шею с площади, дай другим побаловаться.
- Давайте, давайте, другие будут плясать. Идите к реке. Там стенка на стенку идет. Разомните кости и хорошо друг другу морды набейте. Эх, если бы не служба, потолкался бы я там с удовольствием, - сказал в возрасте солдат, который уже дослуживал свой срок в царской армии.
  Кто – то крикнул:  «Медовуха кончается». Ожидающая толпа своей очереди посетить площадь, разорвала цепь солдат, хлынула, сбивая с ног уходящих людей. Воевода вздохнул:
- Хотел, по -  культурному обычаю людей угостить, а получилось, как всегда. Эй,  Маркуша гони лошадей в сторону, - раздавят они нас.
Человек,  сидевший на козлах,  рванул поводья,  и коляска понеслась по  узкой  улице. Звон колоколов разрывал воздух. А, народ был уже на площади. Закон недержания набрал силу, задние давили на передних, толкая их поближе к чанам. Они не выдержали напора, перевернулись, и липкая грязь уже цеплялась за обувки, желающих повеселиться, за счет царя.  Передние люди падали в сладкую грязь, кто – то уже выхватил связку бубликов у обезумевшей страхом женщины. Полная женщина развернулась и прытко побежала впереди толпы, к проулку. Солдаты прижались к ограждениям. Один из них крикнул:
- Что творите?  У реки новые чаны поставили, там будут варить медовуху.
На миг,  толпа замерла в ожидании. И задние ряды людей развернулись, побежали к реке, за первыми, бежали следующие и через полчаса площадь опустела. То тут, то там, слонялись люди подсчитывая убытки, нанесенные толпой и трупы. Кто – то сидел возле погибших, кто – то оказывал помощь пострадавшим. Вернулся на коляске воевода, спросил:
- Много пострадало?
- Двадцать трупов и около ста человек пострадавших.
Воевода перекрестился и  сказал:
- Слава Богу, обошлись малой кровью. Царя незачем огорчать в такой торжественный день, значит,  и знать ему незачем. Убрать площадь.  Простой люд больше не пускать на площадь, благородные люди будут  променад делать. С простого люда, только приказчики могут тут находиться.  Господи, скорее бы  закончился этот день.
Старая женщина, стоя возле коляски, дергала его за рукав мундира. Протяжно заплакал колокол.
- Барин, заплати копейку за душу. Ребенка задавили, как мне перед матерью его отчитаться?
-  Было приказано, что гулянье будет проходить без детей.  Чего проперлась, старая? Пошел, Маркуша.
 Человек,  кнутом стеганул лошадей и те с места рванулись рысью, опрокидывая воеводу в коляске, а женщина уже валялась в грязи, не поднимая  голову из лужи. Она встрепенулась, поползла  к маленькому  грязному свертку. Взяла в руки  его, поправила одеяло на младенце, завыла протяжно и тихо. Звук воя ее нарастал,  и  она  уже рычала над младенцем, поглядывая на колокольню, проклиная царя и всех великих князей.  Кто – то из солдат, стукнул ее палицей, она упала, выпустив сверток из рук, в котором лежал мертвый ребенок.
Пожилой солдат сказал:
- Не к добру это. Не дай бог ее проклятие коснется младенца. Он же наследник царского рода.  Царь батюшка – устроил пир для простого народа. Неблагодарные.
 В воздухе весело переливались звуки маленьких колоколов, оповещая всех о рождении сына российского императора. Воевода перекрестился и перекрестился люд  на площади. Никто не знал тогда, что через тринадцать лет династия Романовых прекратит свое правление в России. Очистили площадь от калек и пострадавших и уже другие люди пришли помолиться в собор и погулять на площади и поздравить друг друга с рождением царевича.
 Колокола продолжали переливаться радостным звоном, оповещая новость в  Московский мир.
 Александра Федоровна, оправилась скоро после родов. В опочивальню зашел ее муж Николай Александрович.
- Дорогой.  Видел,  какой красивый мальчик родился?
- Да, дорогая. Ты же у меня красавица. Я приказал звонить в колокола по всей Руси, в честь рождения нашего сына. Наш сын будет имя носить - Алексей.
Царица улыбнулась. Они были счастливы, так как Николай очень  страстно любил свою жену. Его не готовили стать наследником престола, так как он был третьим сыном царя. Путь к престолу был заказан и он от этого не страдал. Николая с детства готовили к военному делу,  и он став хорошим инженером, не стремился к власти. Он был счастлив в кругу семьи, был домоседом. Но и любил, как все Романовы, соприкоснуться с прекрасным миром.  Николай прекрасно играл на флейте, очаровывая игрой жену, он знал несколько иноземных языков.  Они, с женой часто посещали Большой театр, Николай был страстным поклонником балета.  И рождение сына, прибавило ему весомости среди  князей великого рода.  Чего мы не ожидаем и боимся, то к нам незамедлительно приходит. Он не желал власти, даже боялся ее, и в разговоре с братом Михаилом, они оба радовались тому, что власть перейдет Георгу, любимцу Матери царицы, так как Николай желал жениться на принцессе Алисе, вопреки согласия родителей.  Георг болел и во время его болезни семья решила, что власть перейдет старшему сыну и поэтому, они позволили ему жениться на Алисе.   Время пришло для Александра, и он скончался. Плачевно звенели колокола по всей России, провожая в последний путь Великого из всех царей.   Решение было законное для Николая Александровича, он был старшим сыном Александра.  Звенели колокола по всей России, сообщив о том, что великий князь Николай Александрович венчан на правление Россией.  Он был наследником и ни у кого не вызвало сомнение в том, что что – то нужно изменить в России, для того, чтобы процветала Русь. Звон колоколов затих, и все события шли своим чередом.  Но, ветер сомнения и анархии уже летал в воздухе. Не первый раз Русь воевала, побеждала, отступала, приплюсовывала земли, но, приказы царя исполнялись безоговорочно.  А ветер свободы уже летал в Европе и эхом доносился он в Россию. Русские люди возвращались заграницы домой и, они уже желали жить по - другому. Особого внимания, на инакомыслящих людей, Николай Второй не обращал. Он не был слабовольным человеком, но лавину свободомыслящих людей он не смог остановить, а их уже было не единицы, а тысячи.  Он был мягок, воспитан матушкой на речах в договоренности, и пытался убедить собеседника в том, что нужно пересмотреть требования рабочих, ему не была присуща жестокость к русскому народу. Тяготила его воскресенье, в истории названое -  Кровавое воскресенье. Звонили и рычали колокола, предвещая бурю в России. Царь не был причастен к приказу расстрелять демонстрантов, но пятно осталось на его правлении государства.  Плакали колокола вместе с семьями расстрелянных людей.  Все сложилось так, как сложилось, голодный люд, затяжная война, предательство генералов,  мягкотелость братьев,  Великих князей и желание жить тихо и в покое, болезнь сына, подорвало дух воина императора Николая Второго. Кто – то ослаб в своих решениях, а кто – то усилил другими силами свою позицию. И таких было много. Все, кто умел читать и писать рвались к власти в зависимости местонахождения. Рвали душу колокола у всех, кто понимал то, что Россия на грани переворота.  Бум – бум звенел колокол – арестовали царя, Бум – бом – бум – ревели колокола – арестовали семью царя. И наступило затишье, колокола онемели. Пришло другое время, пришла другая власть.
Плачут колокола на колокольнях, так как нет службы в церкви, стонут они, расстреляна вся семья царя. Души невинно убиенных детей взлетели к небу и на долгое время были без пристанища. Колокола по всей России онемели.  Повеял новый ветер, люди зажили весело и дружно, без Бога и без церкви, а колокола пустили на переплав. О каких – то колоколах забыли, не до них было, люди строили новое общество. Одумались, для стариков заработали службы в малочисленных церквях и робко с опасением зазвенел всеми забытый колокол.  Где – то продолжали жить и трудиться монастыри, где – то тайно крестили детей. Корешки корня православия робко пускали отростки, для того чтобы жила церковь и молились священники за здравия миллионов людей, вернее сказать – за здравия и процветания всей России.
Не все было гладко у молодой страны, но с помощью партии, как – то наладилась жизнь людей, когда – то работающих на хозяина. Люди стали свободны и сами планировали свою жизнь.
Колокола продолжали молчать. Время шло, росло уже новое поколение, которое не задумывалось о высшей силе, о Боге.    Соседи по границе, не осуждали молодую страну, где нет веры в Бога. Но… Там, недалеко, человек, который захотел захватить всю Европу обратил внимание на земли России и время ему подсказало то, что легко будет поработить страну, где никто не верит в Бога.  Колокола стонали, рыдали, кто – то осмелился позвонить в набат, сообщая о том, что началась Вторая Мировая война.   С первыми отступлениями российской армии церковь получила разрешения молиться за спасение народа. Тот, кто нарушил договор ненападения на Россию, ошибся, официальной веры в Бога не существовало в России, но и народ не был лыком шит и в трудную минуту все обращались в мыслях, шепотом к Богу: «Помоги…»  Вера в Бога жила в душах людей, и кто говорил о том, что нет Бога, тот сам в тайне от всех крестил своих детей в церкви и после войны. Застонала русская земля и только малочисленные колокола ее поднимала с колен и люди были готовы сражаться все, от маленького до великого человека, за свою родину. Победу встретил народ с радостью, вперемешку с грустью. Не все солдаты вернулись с войны.  Колокола продолжали звенеть, прославляя советскую армию. В церкви служили панихиды за упокой душ погибших солдат. Время летело на крыльях ветра и снова замолчали колокола на колокольнях. Наступило другое время, с помыслами довоенной России. Но, церковь не умерла и души христианские не умерли в народе.  Колокола молчат, заснули на время, длительное время. И как маячок в пространстве, что живо еще христианство, они безмолвно плачут вместе с матерью, в которой погибли дети в автокатастрофе.
 Женщина громко зарыдала, сказав подруге:
- Я стала вдовой после войны. Как мне жить с детьми дальше? Боже, помоги.
Завыла женщина и другая заплакала.
 Где – то далеко прозвенел колокол тихим звоном.
- Слышала? - спросила вдова и перекрестилась. – Это колокол звенит.
- У тебя в ушах. Я ничего не слышу.
- Да, правильно. Это боль моя, а не твоя. Прости, не умею себя держать в руках.
- Я никому не скажу.  Крестишься….  В парткоме твой поступок не одобрят. Кому крестишься? Ни одной иконы в доме нет.
Чем дальше летело время, тем сильнее оно ускорялось.  Всем казалось, что все построили и всем хватило, а кому не хватило, тот должен быть в очереди и терпеливо ждать. Так и жил народ. Ждал движения очереди на квартиру, на машину, ждал получить путевку в пионерский лагерь, путевку в пансионат. Ждать, а не догонять, это стало жизненной позицией народа. И никто не мог перепрыгнуть очередь на получения квартиры, как бы не молились они у себя в доме. Молитва была слабой, без веры в Бога. Молились на всякий случай. Но, увы – была система, и был учет всему, что производилось, что вырастало на полях земли, был учет желающих на получение квартир. Как – то, нежданно не угадано завял социализм, как роза без полива в жаркий день у плохого хозяина. Пришло другое веяние. Пришла свобода. Люди так долго ждали свободу, получив ее, растерялись, не зная куда ее применить. Пока они чесали затылок, проворные люди приватизировали все, что смогли.
Пришло уже другое время. Церковь возрождалась, колокола весело зазвенели и пошел люд в выходные дни осмотреться, побеседовать со священником. Много лет молчали, не было кому рассказать о наболевшем в душе. Вроде были в церкви и ставили свечу, пришли домой и ничего не изменилось в их жизни. Веру нужно лелеять и надеяться на то, что Бог услышит человека. Для этого время не было, нарастал бум и благодеяние перед деньгами и каждый стремился заработать деньги не в коллективе, а самостоятельно, чтобы прибыль досталась ему одному.  Сложно поверить тем, кто креститься и молиться в церкви, будто  бы он раскаялся в своих грехах.  Два поколение долго жило без веры и пытается оно приобщиться к ней, но увы. Долго на честности коммерция не проживет. Было время, что почти все люди, что – то продавали, что – то покупали, лукавя и обманывая других. По их мышлению лукавость и обман не было грехом, это была необходимость для процветания.  Удобная позиция, для грешного человека. А, те кто не занимался коммерцией, ушли глубоко и далеко в сносную бедность. Колокола звенели, да кто их слышал? Свобода превратилась в анархию. Соседка на соседку другой соседке говорит:
-  Вот эта, с сорок пятой квартиры в молодости была проституткой.
- Неужели, а на вид приятная женщина.
- Мне так сказали…
- Вы слышали, вы слышали с сорок пятой квартиры…
- Неужели?
И ходит оплеванная пожилая женщина в магазины за продуктами и не знает, то что за спиной о ней говорят.
Одна из всех, сказала.
- Зачем говорить о третьем не присутствующем человеке. Скажи ей в лицо.
- Ага, чтобы она меня в полицию потянула…
- Не говори не о чем. Не мели.
- Свобода слова, что хочу, то и молочу. Кто ей скажет обо мне?
- Это грех, клевета.
- Неужели? Пойду в церковь помолюсь. Главное, вовремя покаяться.
Сотрудник сотруднику говорит:
- Надоел мне Петров, что у него на уме не поймешь.
- Надоел, снимем. Нам решать, кто будет мастером, голосовали за него, а теперь против него проголосуем.
- Как это сделать?
- Нам нужен свидетель, который подтвердит, что Петров через забор трубы перекидывал. У Захаровича недостача. Петька подойди. Скажешь директору, что видел, как Петров трубы перекидывал.
- Сколько?
- Десять труб.
- Я спрашиваю, сколько мне заплатишь?
- Наши две премии получишь.
- Годиться.
Идет Петров с работы и плачет, мало того, что его уволили по наговору с работы, так еще вычли из расчета за трубы, которых он не перекидывал через забор. Три человека подтвердило и благодарит он Бога, что дело не передал директор следователю милиции. «Свобода слова, что хочу то и молочу, продаю свою слово, а кто будет проверять?», - думает Петька, уходя домой.
 Чем дальше уходило время от социализма, тем люди имеющие, хоть какую – то маленькую власть, были уверены в своей безнаказанности. Директор магазина говорит:
- Ты что, отбраковываешь вафли и откладываешь в сторону. Мягкие они, износились.
- Видны зубки мышки на вафле.
— Это, не зубки. Ты, что видела у нас мышек?  Так, берешь или не берешь? Другие возьмут.
- Беру, - сказала старушка, идти в другой магазин у нее уже не было сил.
  Директор повернулся, сказал продавщице:
- Как будто она не износилась. Ходят тут, всякие.
И лежат на полке кухонного шкафа вафли в пакете у старушки, погрызенные грызунами. Старушка отрезает, то что не пригодно к еде, остальное посылает в рот, так хочется ей сладенького съесть. «Раньше было ОБХС, можно было пожаловаться, а сейчас… Что они хотят, то и воротят. Обман, везде обман».
Чем дальше уходит время, тем сильнее процветает обман, лжесвидетельство, лукавят наговаривают те, которым нечем заняться в созидании, эти люди существуют для разрушения жизни других. И их много развелось таких необузданных и непредсказуемых, которые приспосабливаются к чужим деньгам, к чужой славе, дабы опорочить творческих и созидательных людей. Что такое лживое слово? вылетело оно из уст нерадивого человека и полетело в пространство, как воробей в поисках новой пищи, а лживый человек уже сочиняет новую оду лжи на обиженного человека или уже нашел еще кого – то оклеветать. Хаос и никакой ответственности нет.  Прошло путанное время и колокола зазвенели, созывая людей на службу. Потянулся народ в церковь, в выходные дни, нет яблоку куда упасть, так плотно стоят они друг возле друга. Молятся, или просто стоят в ожидании, когда окончиться служба. Веры мало у людей на созидание, думают о том, как приумножить свой капитал, другой думает, как закрыть свои дыры в семейном бюджете. Колокола звенят, но звон у немногих возбуждает прилив радости воскресному дню, другие – не слышать звон родниковой воды для очищения их душ.
Зазвенели колокола, и хозяйка дома сказала домочадцам:
- Пора в церковь собираться. Поторапливайтесь.
Муж  ответил:
 - Я не могу, у меня сегодня деловая встреча.
- В бассейне?
- Не важно.
- Папа наш зарабатывает деньги, отпустим его. Ваня и Паша, бегом.
 Десять минут на сборы.
- Я приболел, - сказал Ваня.
- У меня баскетбол, - сказал Паша.
- Так, всегда.
- На Пасху все ходили и на Рождество – пойдем, - сказал муж. – Сама реши свои вопросы.
 Жена вышла из дома, подошла к машине.
- Куда? - спросил личный водитель.
- На базу, посмотрим, как работают рабочие.
Колокол продолжал тоскливо звенеть вслед уезжающей машине.  Плача, он звенел: «Услышьте меня и очнитесь от деловых проблем.  Счастье человека не богатстве, а в чистой душе».  Машина проехала метров сто, остановилась.
- Отвези меня в церковь. Помолиться необходимо, как – то неспокойно на душе.
Колокол зазвенел высокими нотками: "Неужели я разбудил от спячки еще одну душу человека"
- Бум - бом - бум.  еще одна  душа проснулась и не нарушает десять заповедей Бога. Бум - бом - еще одна душа...., - звенят колокола по России, и думают о том они, что нужно ли стране сорок лет, чтобы вернулась в народ истинная вера в Иисуса Христа, вернулась истинная вера в Бога...