балалайка

 Светлой памяти Федора Константиновича Сондыкова.


 Когда Ольга впервые пришла  в семью, то страшно робела  ,или можно даже  сказать, боялась  деда  Федора. Выглядел он , действительно ,грозно. Колоритно. Высоченный, костистый, с длиннющими руками, крючковатым носом и густыми торчащими во все стороны, кустистыми бровями…Не дать -не взять-Кощей Бессмертный. Такой видок- у кого угодно  робость вызовет! Ходил он по дому ,и зимой и летом –в старых обрезанных валенках и меховом жилете. Баба Валя , рядом с ним ,выглядела Дюймовочкой. Дед мало разговаривал,  Ольге всегда  казалось -улыбаться он совсем не умеет! Муж объяснил, почему у  деда "прикид" такой странный -Во время войны попал он под минометный огонь. Вся спина изранена, а икроножных мышц- совсем нет. От того и мерзнут у него ноги… От того и летом без валенок не ходит!Постепенно Ольга перестала деда бояться. А когда появился первенец Санька, дед оказался незаменимым помощником и нянькой правнуку. Совсем крошечному Саньке  дед менял подгузники, гладил его  своей огромной, похожей на корень какого     то экзотического  дерева, рукой, крошечную головку Саньки, и приговаривал-
-Расти, Батюшко… Вот вырастешь, я те-  балалайку свою подарю…
Ольга видела эту балалайку.  Обыкновенная балалайка- светлый корпус, черная дека… По всему корпусу балалайки -где -химическим карандашом, где выцарапаны чем то острым -имена, фамилии, и даты- все –ноябрь 1942 года. Дед иногда брал ее в руки и играл. Играл он превосходно. Его огромные руки-корни, так и летали   над тонкими струнами. По дому расходилась совершенно необычная, какая- то живая музыка. Чаще всего он играл «Камаринскую», и , даже бывало, пел частушки. Но Ольге нравилось, как он играл мелодию  «Светит месяц»…В такие минуты Санька визжал от радости, хлопал в  ладошки и скакал в своем манеже. Иногда дед позволял ему потрогать балалайку. Потом осторожно забирал ее у правнука, и говорил--Нет, Батюшко… Подрасти сперва… Этой балалайке –цены нет.
Когда Саньке было шесть лет, дед впервые позволил правнуку «потренькать»
на балалайке. И Санька загорелся! За год он освоил все, чему можно было выучиться у деда. С осени записали его в музыкальную школу. Вечерами дед с правнуком устраивали между собой соревнования, или играли вместе.
Санька все  жаловался, что его балалайка, совсем не звучит . Он так и говорил-
-Тебе хорошо, у тебя инструмент сам поет, а у меня -гремит, как доска. Дед согласно кивал и отвечал;
-Да это не балалайка, это души вот этих ребят поют…
И дед гладил свой инструмент рукой. Когда он сильно заболел ,  Санька не отходил от деда ,ухаживал за ним. Вот тогда- то все узнали историю балалайки. Дед рассказал ее своему правнуку.
Было это в ноябре 1942 года в Сталинграде. Ох и мясорубка была! От города-почитай,  -ничего не осталось! Развалина на развалине! Наша рота стояла на передней линии фронта. Все понимали - ожидается наступление.  Атаки немцев не прекращались. И мы, и немцы, старались глубже зарыться землю, делали  укрепления. Стояли мы тогда где то в районе Комсомольского сада. А уж точнее- и сам Бог не скажет Такая там неразбериха была!  В один из дней  парни из нашей роты Уразбаев, и Клименко  ,пошли в разведку. Языка добыть хотели… Вернулись вечером. Языка не добыли, а приперли аккордеон и вот эту балалайку. Оказывается, напоролись на немцев, и  сумели укрыться в развалинах какого - то дома. А там! Уразбаев, даже палочкой рисовал на снегу то, что он увидел… всякие музыкальные инструменты: и духовые, и рояль, и –те, чему названия не знали…Не утерпел Клименко -аккордеон прихватил. У нас в роте  музыкант был - так ему сразу же отдали… А Уразбаев- балалайку принес. Получили конечно, от ротного на орехи… Задание то не выполнили…   А балалайка мне досталась! Все ребята в роте -решили на этой балалайке расписаться… вот они -тридцать четыре человека…Вот  Уразбаев, вот Клименко… Вот Давискиба -тот, что здорово на аккордеоне играл…Все они у меня здесь, а еще- там, в Сталинграде,остались.19 ноября -наступление началось. Я со своим ПТРом, и  вторым номером- Ванькой Дымшаковым, с левого фланга, немецкие  танки старался не пустить. А немцы справа - из минометов накрыли… Дымшаков в госпитале умер. Совсем мальчишка еще. Не брился даже…  Из роты - мало кто живой остался. Да и то сказать - какая война то была! Если не в этом, так в следующем бою убьет. Вот из тех, кто на балалайке расписался - ни одного не осталось. А я – в госпиталь попал. Балалайка, каким- то чудом уцелела. Вот, пока эта балалайка живет, живет и память о моих однополчанах. Береги ее, Санька.
 Сдержал слово дед -подарил свою балалайку правнуку.
Хорошо, наверно,   ухаживал Санька за своим прадедом. Выстоял старый вояка и на этот раз. Еще пять лет играли дед с внуком на ней.
 Умер как то неожиданно и спокойно. Уснул и не проснулся. Хоронили деда -как настоящего героя. На красных подушечках несли три ордена Красного знамени, Орден боевой славы, и, конечно же, медаль за Оборону Сталинграда. Санька, забившись в угол , горько плакал, сжимая деку старенькой балалайки, на которой были написаны  тридцать четыре фамилии героев, защищавших Сталинград. Потом он  вытер слезы и взял гвоздь.
Найдя свободное место,  гвоздем выцарапал- имя и фамилию своего прадеда.