Собака мордой вниз

Ещё в доальбовый период я начала выполнять утреннюю йога-разминку – так, несколько асан против коррозии суставов…

Мои истово верующие христианские тётушки прочитали мне на эту тему ряд лекций, суть которых сводилась к тому, что ритуал «Приветствие солнца» я должна бросить, и нужно молиться. Я согласно покивала головой, но осталась при своём мнении: я не знаю, существуют ли в природе толстые йоги, но вот батюшек и пастырей, которые не стесняются говорить о грехе чревоугодия, и по которым не видно, что они соблюдают посты, сколько угодно. Йоги в своей умеренности, сдержанности, гармоничности и с многовековыми наработками в плане культуры тела мне показались здесь более авторитетными. Тем более, я даже не думала впадать в их просветлённую прострацию. Считала секунды.

Когда у меня появилась Альба, я начала считать секунды с новым интересом, и гораздо быстрее. Чтобы поскорее вывалиться из асаны, в которой я залипала.
Вообще, вот это – о ней, о моей задорной собачонке:
Бежит, спешит, вся движется,
Жуёт, кусает, лижется.

И вот в этом броуновском  движении, когда кажется, будто здесь не одна собака, а три как минимум, она действительно непрерывно и одновременно и лижется, и кусается.

Особенно ей нравится, когда ей не мешают. А много я могу помешать в позе «берёзки»?..

Вот так у нас и повелось: я тяну руки к солнцу, а она грызёт меня за щиколотки, я наклоняюсь, она перебирается к запястьям, и 60 секунд самозабвенно обгрызает мне ногти. Я перехожу в планку, она лезет мне на спину, оттуда ближе до замысловатой заколки, делаю прогиб – она устраивается на ягодицах, отдыхает. Выгибаюсь каком кверху, поза называется «Собака мордой вниз» – она, словно на колесе обозрения, вначале взмывает вверх, затем, как с горочки, съезжает вниз. Позы воина ей не очень нравятся, но грызть за пятки в них удобнее. «Лотос» - словно удобное кресло – она релаксирует. На всевозможных растяжках, словно по лабиринтам, под руками, ногами точится, щемится, и на «обратной» планке, или как там называется поза, когда подтягиваются ягодицы, она оказывается застигнутой врасплох. Как конь Гай Юлий Цезарь из «Алёши Поповича и Тугарина Змея», она отчаянно рвётся из-под «завала», и так же паникует. В этом месте моя душа мстительно наслаждается с десяток секунд,  а потом Альба берёт реванш и отыгрывается, потому что я ухожу в позу «берёзки», и, как уже говорила: что я тогда могу ей сделать? А она имеет непосредственный доступ к моих глазам, рту, носу, ушам. Всё это, как ни уворачивай своё лицо,  она может грызть и лизать, обнимать своими когтистыми лапками, перепрыгивать словно через барьер, или, если вконец обессилеет, просто медленно переваливаться через тебя, через твою самую привередливую часть. Как я тогда ненавижу её маленькое розовое брюшко, её упругий тонкий хвостик (хорошо, что он не лысый, как у крысы)! И как я хочу её тоже укусить! Шестьдесят секунд она надо мной измывается.

Из «берёзки» я перехожу в позу плуга, и здесь ей становится неудобно елозить по моему лицу. Она переходит к корме. Плакать или смеяться, когда собака любя покусывает тебя за задницу? Не знаю… Я делаю это одновременно. И ломаю голову: побить её, привязать к батарее, или продать?

Выгибаюсь в мостик и окончательно сатанею: волосы! Я ненавижу манипуляции с волосами! Мой старшенький до своего трёхлетия каждый день (!) столько раз, сколько я его укладывала спать (!) рвал мои волосики. Наматывал на свою маленькую ручонку парочку моих волосинок и тянул, поганец, очень сильно. Доставал их из-под косынок и парика. По-другому этот изверг не засыпал…
Потом ещё несколько лет меня било лошадиной дрожью в кресле парикмахера.
 
Так вот, я – в «мостике», заколка снята перед «берёзкой», а собака – тут как тут. Ей – кайф непередаваемый.

Потягиваюсь в последней асане, пригибаюсь к ногам, по всей длине которых уже улеглась Альба…

Издевательство это какое-то – занятие йогой!

* фотография взята из интернета