Танец

Она сидела в полумраке пустого зала и смотрела на сцену. Было тихо. Нет, пожалуй, не просто тихо, а звеняще тихо. Так может быть только там, где любой зарождающийся шорох будет слышен отчетливо и ясно. Вот и здесь всё звенело от тишины.  И в этой какофонии беззвучия загадочно возвышалась  её величество сцена. Зал дышал. От его мерного дыхания усталые кулисы подрагивали. Свет, ещё живущий где-то там за сценой, едва пробивался сюда, чтобы бледными сполохами пробежать по гладким широким отполированным доскам и исчезнуть так и не достигнув центра. Это было так завораживающе,  как будто на сцене из воздуха возникали призраки, проносились в вихре танца и вновь исчезали во тьме.
Сцена притягивала как магнит. Желание ступить на неё было таким жгучим, что девушка встала и пошла по проходу. Её шаги гулко зазвучали в тишине зала. Вначале это был просто перестук каблучков, но чем ближе она подходила к сцене, тем более осязаемо этот перестук превращался в ритм. Легко взбежав по ступенькам, девушка ступила на сцену и замерла. Волны, казалось бы давно забытых воспоминаний, водопадом обрушилась на неё и разбудили мышечную память. Ноги сначала неуверенно, как бы нащупывая, а затем стремительно понесли её в танце по кругу. Звенящая тишина наполнилась звуками мелодии. Эта мелодия кружила её, проникала в каждую клеточку, и эта клеточка радостно отзывалась, перебирая ноту за нотой.
Это было фантастическое зрелище. Над сценой парил ангел, то пропадая в темноте, то вновь выныривая из неё. И все движения этого ангела были так пленительны, что кресла партера и балкона, замерев, взирали на это чудо. Этот танец был только для них, для этого зала, для этой сцены и для этой души, которая кружилась, кружилась, кружилась…