Вехи и вёрсты. Главы из романа. Гл. 299, 300

Шиманский Василий Иванович

Главы из автобиографического романа "Вехи и вёрсты"
(Скопировано с сайта "Свободная Интернет Газета": http://www.svob-gazeta.ru/)


Глава 299. Элины деды. Тёщина ревизия. Поездка в Башурово на уборку урожая

От Эльвиры знал, что её дедушка по отцу, Иван Корнеевич, за революцию девятьсот пятого года отбывал каторгу в нескольких царских тюрьмах, и  много лет был закован в кандалы.

Отец матери, Иван Петрович Грызлов, состоит в партии большевиков с тысяча девятьсот девятнадцатого года и является начальником снабжения Амурской железной дороги.

***
Летом пятьдесят девятого года к нам приехала с ревизией мать Эльвиры Валентина Ивановна. С ней приехали  два  младших брата моей жены Виктор и Юрий.
Валентина Ивановна в шутку спросила меня: «Василий, как часто тебе приходится бегать вокруг дома?» Ответил: «Пока ни разу ещё не бегал».
Услышав от соседей в мой адрес лестные высказывания, она со спокойной душой уехала домой.

***
Эльвира работала в СМП инженером техотдела, была такая худая, что я пальцами обеих рук перехватывал её  у талии.

В пятьдесят девятом году, работая на Пивзаводе, успешно окончил девятый класс вечерней школы.

Дочь Галина была очень хорошенькой девочкой, поэтому воспитатели в яслях не спускали её с рук.

***
Для хозяйственных нужд на Пивзаводе имелась старенькая машина «Полуторка», на которой работали шоферами два человека. Дядя Женя прошел Отечественную  войну и водил машину уверенно, но медленно. Вторым шофером был двадцати восьмилетний холостяк Николай Шилов.

В то время, по распоряжению Горкома партии, горожане обязаны были помогать колхозам в уборке урожая, поэтому в августе меня вызвал к себе директор завода Файман и сказал: «Василий Иванович, наш завод шефствует над колхозом деревни Башурово, поэтому организуй часть комсомольцев и рабочих для поездки в колхоз на уборку помидоров.

От людей, которые там бывали, узнал, что Башурово – большое, старинное, русское село находится на Амуре в семидесяти километрах от города Облучье. Только сорок из них нужно проехать до воинской заставы Пашково, которая расположена на берегу Амура, потом через село Сторожевое спустится на тридцать километров  ниже по течению знаменитого Амура. Никогда не был в этих краях, поэтому охотно откликнулся на предложение директора, организовав на уборку помидоров несколько комсомольцев.

Наша полуторка дня через два после объявления о поездке на сбор урожая, оборудованная сидениями для людей, тронулась в путь. Мы прихватили с собой изрядное количество спиртного и пива. Дорога до заставы Пашково была хорошая, но наша машина, из-за перегрева двигателя, то и дело делала остановки, на которых люди прикладывались к горилке.

Шофер, дядя Женя, тоже был «навеселе», но машину он вёл так тихо, что можно было спокойно за ней поспеть пешком. Ребята подшучивали над ним: «Евгений, машину сильно не гони, а то впереди минное поле». Дядя Женя не обижался на ребят. За спиной у него была война и большой жизненный опыт. На реплики он отвечал шутниками: «Если поспешишь, быстро на том свете окажешься».

До деревни Пашково на Амуре, где находилась наша пограничная застава с Китаем, мы добирались за два часа. Мне сразу бросилось в глаза то обстоятельство, что наш берег Амура пологий, низкий, в то время, как на китайской стороне возвышались громадные сопки, напоминающие вулканы.

Местные жители рассказывали мне, что во время Отечественной войны на этих сопках были расположены японские зенитные батареи, которые в любую минуту могли обстрелять нашу Дальневосточную железную дорогу потому, что наша сторона с них хорошо просматривается до самого Облучья.

Из деревни Пашково, где была наша воинская застава, мы повернули на девяносто градусов влево и поехали вниз по его течению Амура. Вскоре увидел высокую наблюдательную деревянную вышку. Мне сказали, что это деревня Сторожево. У нас с Китаем братские отношения, поэтому военной заставы там давно нет, но вышка осталась стоять.

В «Сторожевом» мы сделали привал, сходил на берег Амура, зачерпнул рукой горсть чистой воды и выпил её. В Башурово мы приехали поздно ночью и сразу расположились на ночлег в каком-то сарае и спали на душистой соломе, что мне напомнило детство и сеновал нашего дома в городе Свободный.

Утром мы выехали в поле...
Первое, что бросилось нам в глаза, это красное от помидоров поле. Такого я никогда в жизни не видел. Нам сказали: «Собирайте только бурые помидоры, а переспевшие оставляли на корню, объяснив это тем, что такие овощи доставить до потребителя нет возможности. Они сгниют по дороге.

Спросил у председателя колхоза: «Почему  из этих помидор вы не делаете томат-пасту»? Тот ответил: «В колхозе не хватает рук на уборку урожая, а для переработки овощей нужны не только руки, но и много специального оборудования, чего колхоз купить не в состоянии».

Красных помидоров мы наелись досыта, даже нам разрешили их набрать с собой домой, но большое их количество осталось лежать в поле.

После уборки прошёлся по деревне, посетил помещение, где солили раннюю капусту. В громадные бочки, диаметром около трёх метров, засыпали крошеную капусту, молодые девушки по ней разбрасывали горстями соль, затем эту капусту утаптывали босыми ногами.


Глава 300. Заплыв Бориса Туева на китайскую сторону. Смерть Степана Ивановича

Вечера мы проводили у костра, где рассказывали друг другу  анекдоты и шутили. От местных жителей узнали, что на той стороне нет китайских поселений, но есть небольшая застава и много ягоды голубики. Жители Башурово иногда наведываются на ту сторону за ней.

Прежде чем ехать домой в Облучье мы решили искупаться в Амуре, но после купания не досчитались Бориса Туева. Сначала подумали, что он утонул, но местные жители сказали, что видели, как какой-то мужчина плыл на китайский берег.

Мы не верили их рассказу до тех пор, пока не увидели китайскую моторную лодку, которая на «полных порах»  неслась к нашему берегу. Мы вгляделись и увидели на ней нашу потерю.  Китайцы без всяких разговоров передали Бориса нам. Потом Туев говорил нам, что китайцы встретили его хорошо, угостив китайской рисовой водкой и куревом.

***
В конце августа с большими баулами помидоров и огурцов  к нам приехала моя мать. Ей понравилось у нас, побыв несколько дней,  сославшись на хозяйство и огород, она засобиралась домой. Вскоре после ревизии  женщин к нам пожаловал и Эльвирин отец Николай Иванович. Он побывал у меня на Пивзаводе и познакомил нас с семьёй Зуевых.

Дядя Вася Зуев был начальником водоснабжения Облученского узла и непосредственно подчинялся Николаю Ивановичу. Мы познакомились с его женой и мамой, а для нас старенькой бабушкой. Теперь у нас появились хорошие знакомые. Несмотря на большую разницу в возрасте, Зуевы были очень приветливые к нам. Мы ходили к ним в гости. Они держали корову и часто для нашей дочери Галины давали молоко  и баловали вкусной домашней стряпней.

У них мы увидели в большой кадке комнатный громадный цветок, похожий на красное дерево. Когда я присмотрелся к нему, обратил внимание, что листочки на нём маленькие и зелёные, красным оно кажется от маленьких стручков перца. Подошедшая  бабушка сказала: «Вася, это настоящий перец, но в рот его брать нельзя потому, что он очень горький. Одной горошины этого перца достаточно на трёхлитровую банку огурцов, чтобы ты почувствовал его горечь. Вот тебе несколько перцев, посади и у вас будет такой перец».  Что и сделал. Теперь и у нас был такой «цветок» маленького перца.

***
Как-то раз я решил разыграть Мишку Сашина. Как-то вечером, заходя в общую прихожую нашей коммунальной квартиры, притворившись пьяным, бухнулся на пол и распластался. Соседи меня никогда пьяным не видали, а тут такой цирк. Лежу и не шевелюсь, вышедшие со своей комнаты девчата, стоят и  не поймут в чём дело. Так лежал до тех пор, пока из своей комнаты вышел Мишка Сашин, который второй день был трезвым после длительного запоя. Он стоит около меня и говорит: «О, Васюха даёт!»

Полежал ещё с минуту, потом встал и говорю: «Миша, это я тебе показал, как за последнее время ты каждый день приходишь домой. Он шмыгнул носом, удалился к себе в комнату и больше из неё не высовывался несколько дней.

***
К старости дедушка Степан Иванович совсем оглох. Бабушка его корила: «Донюхался, старый пень! Это у тебя от табака мозги засохли!»

Однажды вечером дедушка сказал моей матери: «Что, доченька, плачешь? Позови мать, а сама ступай на кухню». Та так и сделала, но когда вернулась, Мария Антоновна сидела у постели мужа, а Степан Иванович  уже был мёртв. Что он сказал жене в последнюю минуту своей жизни никто, никогда не узнает.

Может, он хотел попросить у неё прощение за всё, в чём считал себя виноватым, или в последний раз хотел взглянуть в глаза любимого человека, с которым прошел тяжёлый жизненный путь, но он не успел ничего сказать, а только посмотрел на неё, закрыл глаза и умер. Это произошло десятого декабря одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года.

Отпевали его в церкви города Свободный, а похоронили не в деревне Черниговка, где вечным сном спит его отец Иван Семёнович и мать Марии Антоновной Агафья Михайловна, а на центральном кладбище города Свободный. Такое решение приняли потому, что к тому времени в Черниговке из родни почти никого  не осталось, и ухаживать за могилой было некому...

После смерти дедушки бабушка продолжала жить у моих родителей.

(Продолжение следует)