Триптих

У меня есть слово, которое я хочу донести до всех. Я соединю их в предложения, построю из них логическую цепочку, вложу в их смысл свои года,  или  всю  жизнь без остатка.  И кто знает, может и получится  из них какое-то литературное произведение, а если зарифмую  – выйдут  стихи или целая поэма.
 Ты чудак, балагур, мечтатель, отзывались обо мне добрые люди, которых я встречал на своем жизненном пути.  Злые – наоборот хулили, подтрунивали, говорили не от мира сего,   однако лезли в друзья, как из кожи вон, когда же входили в доверие и располагали меня к себе, в их поведении вдруг появлялась  надменность, словно бы это я хотел с ними дружбы. Я не держал на них зла, но старался быть  от них подальше, наши отношения держал в рамках приличия , но в свое личное пространство я их более не впускал. Об иных просто забывал,  а ведь забвение очень бьет таких людей по их самолюбию. Я шел по своей жизненной дороге дальше, встречая новых людей, таких же добрых и злых в отношении меня. Обманывали ли меня, надували – да, но я прощал им их пороки, потому как сам состою из пороков, у каждого свои бесы. Мне бы со своими разобраться, устоять от греха соблазна, обуздать свою гордыню. В шутку я всегда говорил, что прошел огонь и воду, а вот медные трубы. Увы, никто мне не фанфарит  и триумфальной арки в мою честь не построят.
В молодости одна моя знакомая, к которой я питал не только дружеские чувства, они были намного глубже, думаю, что и она испытывала ко мне не только  симпатию, сказала, --“Мне нравится  Ваша целеустремленность,  Вы знаете, что хотите от этой жизни”. Да, еще в школьные годы, мне было всего пятнадцать, а я уже имел цель –море, мореходка, институт океанографии. Я мечтал, грезил, о, сколько мне пришлось прочесть литературы – художественной, научно-популярной.  Для меня библиотека, книжный магазин, были храмом знаний, меня будоражили чувства, которые я испытываю  всякий раз, когда захожу “в лоно церкви” -- душевный трепет, одухотворенность,
 В семнадцать, друзья, соседские парни-сверстники, однокласcники, в шутку называли меня монахом.
--“Представляете, у меня девченка на болоте (так называли мы этот городской район), возвращаюсь домой в два-три ночи, а в Серегиной келье свет, подхожу тихо к окошку, а он читает”, -- зубоскалил как то на мой счет приятель.
Напугал тогда меня мой тезка, постучав в стекло и словно змея, прошипел в открытую форточку –“Ты за что Анну Каренину толкнул под поезд”.  Долго эта шутка витала в нашем сообществе.
--“Я тебя сосватал к Вальке,  подруге моей “чувихи, девченка, все при ней”—и он жестами в воздухе обрисовывал фигуру девушки, подтрунивал как то он на до мной в компании сверстников
—“Протеже сделал –во, книголюб, стихи читает, спортсмен –самбист, словом она тебя знает и хочет встречаться”.
Я тогда не придал значения его словам, так как тайно воздыхал по своей одноколаснице, Людмиле Лойко. Я потерпел любовное фиаско, так как она уже давно встречалась с парнем с параллельного класса. К слову сказать, она дождалась возвращения своего возлюбленного из рядов Советской армии и вышла за него замуж.
 А с Валентиной, мы встретились после моей армейской демобилизации в Доме Культуры на танцах, тогда в нашей беседе она и сказала мне те слова о моей целеустремленности.
Всю ночь мы бродили по нашему небольшому  городку под звездным июньским небом, вокруг тишина, и лишь ее разрезали тонкие, едва уловимые звуки сверчка, я читал ей стихи Есенина и на, вдруг, стала вторить мне. Она любила есенинскую поэзию, так же как и я.   Утро мы встретили у реки невелички с поэтическим названием Плисса,  вода дышала туманом и прохладой. Я накинул на  плечи девушки свою ветровку и проводил домой, на пороге мы поцеловались как влюбленные и со словами,-“Ты мне очень нравишься”, она скрылась за дверью.
О, сколько воды пробежало  по нашей речке Плиссе. Спустя несколько десятков лет мы встретились, случайно.  Я проходил мимо дома, у порога которого мы когда то простились на рассвете.  Меня позвал женский голос, я обернулся на него, и увидел за крашенным милым заборчиком, на грядках женщину в сатиновом халате и небольших резиновых сапогах. Край  подола халата она засунула в боковой карман, чтобы удобно было заниматься прополкой, и моему взору предстала красивая женская нога до бедра.
--“Не туда смотришь, красавчик седовласый”,-- в голосе ее слышалась ирония, вперемежку с каким-то чувством сожаления. Я поднял глаза и в лице этой женщины, едва уловил черты той юной голубоглазой, русоволосой пышногрудой девушки.
--”Валентина, как рад Вас видеть, в здравии и процветании”, -- попытался отшутиться я.
Мы долго беседовали, облокотившись на забор, она по одну, а я по другую его сторону, словно нас разделяли года. Она не приглашала меня в дом, откуда было слышно “чириканье” детворы, на что я заметил, -------“Полная горница внуков?,
 --“Да” – махнула она в сторону рукой,--“Оставили на выходные,  на попечение стариков”.
--“А вы Сергей, променяли меня на море”,-- перебила она мой рассказ о себе, -- “А я ведь в Вас влюбилась по уши тогда, когда узнала что уехали, всю ее-любовь, в подушку выплакала,  одним днем много лет жила”, -- эти слова я принимал как укор и от того мне было неловко.
--“И я питал к Вам чувство, только тогда я еще не осознавал этого, а мечта звала” – эти слова мне давались с трудом, я чувствовал себя словно провинившийся школьник под взглядом полным укора учителя.
--“ Но из Ваших слов Вы довольны своей судьбой, в детях и внуках души не чаете”, -- на мои слова она покачала головой и  тихо произнесла –“А ведь они могли быть и Вашими”.
Долго еще я вспоминал эту нашу случайную встречу.
А годы шли, били меня, радовали. И вновь я в нашем провинциальном небольшом городишке, он словно застыл во времени, не растраивался, разве что обновлял пришедшее в негодность – крыши, заборы, деревянные стены  взяты под сайдинг, кирпичные, заново оштукатурены и не более. Я шел, проходил через центральную городскую площадь, весь в мыслях, похороны родной младшей сестренки, часть хлопот легла на меня, как вдруг уловил знакомые черты лица, идущей на встречу женщины.
Я поздоровался, узнав Валентину, она ответила на приветствие и мы тут же разминулись. Пройдя несколько метров, я остановился и обернулся, она стояла и смотрела в мою сторону. Не знаю, сколько времени мы стояли в таком молчании, глядя друг на друга. Она улыбнулась мне грустно и продолжила свой путь. А я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом….