Жизнь поэта. кн. 5-я. пр. 13 стр 371-400. прод. 14

вым голосом: «Отдать швартовы» и матросики отпустили
трап, я одной из первых, была уже на берегу.
   Затем мы, ещё раза три встречались с ним, но не по-тому, что он мне нравился, а потому, что если нет котлет по-киевски, а жрать хочется, приходится налегать на перловую кашу.
   И вдруг мне приснился этот Слава-капитан, о котором я давно забыла, и парусный барк. Нет, сны просто так  не бывают! Что-то непременно должно случиться. Лишь бы не с ним, Глебом! Господи, помоги ему!
   А потом, Морфей снова утащил меня и отгородил от всего мира.
   Звонок дребезжал и дребезжал. Мне надоело, и я встала.
-Люд, почему ты не брала трубку? Была в магазине?
-Какой магазин? Я спала.
-Весь день, до вечера?
-А сколько сейчас времени?
-Пятый час. Скоро закончится рабочий день. Как ты могла днём столько спать?
-Если человеку не дают спать ночью, он спит днём. А ты, как садист, немецкий фашист, гестаповец, все ночи меня пытаешь, лишая сна.
-Я тебя не пытаю, а ласкаю.
-Твои ласки – хуже пыток! Пытки можно вынести и не выдать секретов, а под ласками ещё никто не устоял! Особенно женщины. Они такие хрупкие, нежные существа, а им, самцы-гестаповцы, ласкают сосочки и клиторчики.
-Я соскучился по тебе, любимая! Для меня последние полчаса на работе – пытка! Потому, что тебя нет рядом. А ты молодец, что выспалась, приготовилась к ночному любовному сражению, в котором нет победителей.
-Зато есть побежденные, женщины. Я слушаю твой голос и нега растекается по мне. Ты меня побеждаешь даже на расстоянии.
371
-Значит, ты уже готова к ночной схватке!
-Глеб, у меня появилось желание прокатиться с тобой на барке, что в мореходном училище. Он мне, сегодня, приснился. Такой красавец! У тебя, в мореходке, нет связей с руководством или с капитаном, например?
-С капитаном - Шалвой Гогиевичем, мы, почти друзья. Ели шашлыки вместе, но парусник, сейчас, курсирует по Европе, возвратится месяца через два, и тогда я выполню твоё желание, любимая.
-Что тебе приготовить на ужин?
-Омара в сметане.
-Сметана уже стоит в холодильнике, а омаров нет даже в магазине морепродуктов. Хочешь я запеку тебе дикого гуся в яблоках?
-Спрашиваешь, конечно, хочу!
-Тогда позвони ему, гусю, чтобы он прилетел. Что ты хохочешь?
-Люд, а ещё я тебя люблю, не только из-за твоих сумасшедших проделок в постели, но и за твой юмор.
-Вано мне говорил, что любимая сразу тебя бросит, если ей с тобой будет грустно и поэтому всегда смешил меня. А я стараюсь смешить тебя, чтобы тебе не стало со мной скучно. Тебе не скучно со мной?
-Нет, милая! Мне никогда с тобой не скучно! Подожди, междугородка влезла, Ленинград. Наверно, Софа?
-Софа всё чаще начинает влезать в нашу счастливую жизнь и скоро её прекратит.
   Я, выспавшаяся, отдохнувшая, счастливая, что у меня есть Глеб, потянулась и погладила свою девочку, она уже сейчас, с нетерпением, ждала в гости мальчика, дружка  Глеба, а затем я бережно понесла её в душ.
   Глеб пришёл с большой коробкой.
-Так вкусно пахнет, а я проголодался. Не обедал.
-Садись за стол. Покормлю.
-Вначале душ. Посмотри в коробке, понравится?
372
-Глеб, какие же они красивые. Я видела на  «Привозе», похожие на эти, но на них нужно три моих зарплаты.
-А ты думаешь, что получишь их бесплатно? ты должна подарить мне дюжину таких ночей, как вчера.
-Спасибо, милый! Я бы тебе подарила их и без этих сапог. И не одну дюжину. Каждая такая ночь с тобой, продлевает мне год жизни.
-Примерь, может, они малы или велики? Помочь надеть?
-Если тебе хочется подержаться за мою ножку, помоги! Только я, вначале, натяну чулки. В самый раз. Как ты мог угадать мой размер, покупая импортные сапоги?
-Тебе нравятся?
-Очень! Попробую походить.
-Ну, как?
-Здорово! Посмотрю в зеркало. Прекрасно! Несчастная ты моя девочка!
-Люд, ты о ком?
-О ней, моей девочке, что между ног. Сапоги буду носить я, а расплачиваться придётся ей!
-Перестань хохотать и иди в душ. А я разогрею ужин. Сумасшедший! Пусти! Задушишь в своих объятиях.
-Мы итак мало вместе, а у меня впечатление, словно, я прожил с тобой всю жизнь. А, ведь, могло так случиться, что мы не пошли бы в тот вечер, к Зине  и  не встретились  бы с тобой?!
-От судьбы, милый, не ускользнёшь! 
-Иногда бывают такие моменты, когда я тоже начинаю верить в предначертание сверху. Тебе привет от неё, Софы!
-Как она?
-Сказала, что чувствует уже намного лучше. Просила прислать в конверте.
-Деньги?
-Нет, дружка твоей девочки. Но не могу, же я вот эту красавицу оставить без её дружка!
373
-Не трогай её! Помоги мне снять сапоги и иди в душ.
30 августа.
Ещё три недели промелькнули быстро. Лето подходило к концу. Через шесть дней – 5 сентября, исполнится ровно три месяца с момента нашей встречи с Глебом, моей счастливой, безмятежной жизни и страстной любви. А через девять дней возвратиться она, разлучница, Софья. Хотя обвинять её пока рано. По сути, она должна возвра-тить себе то, что дала мне на время. А одолжила она мне не модные сапоги или юбку, а мужа, красивого самца. Из трёх месяцев, полтора он жил у меня на правах законного мужа. Разве это не подарок судьбы? А дальше будь, что будет?
Мать прислала письмо и фотографию, где они вдвоём с Сашей у забора нашего дома. Снимал Володька. Мать написала, что пару раз забирал его к себе. Купил ему пару рубашек, костюмчик и обувь. С паршивой овцы, хоть клочок шерсти или как там в той пословице? Я не возражаю, пусть забирает. Всё-таки он родной отец. Я обслюнявила  фотографию и прослезилась. Соскучилась. Ребёнок, от кого бы он,  ни родился, всё равно для матери дорогой. Конечно, лучше, когда он от любимого человека. Мать просит оставить Сашку ещё на месяц. Мол, бегает во дворе и постоянно что-то жуёт. А у тебя, в квартире совсем не то, сидит взаперти. Завтра напишу ей письмо. Пусть оставляет. Это, может, и лучше. Перед отправкой его к матери он спал со мной, по привычке будет лезть к нам в кровать. Он уже большой и надо чтобы спал отдельно.
   Глеб пришёл как обычно, когда у него нет занятий  во дворце, в начале седьмого.
   Я уже успела приготовить ужин, вылезла из душа и стояла перед зеркалом голой, сверкая перед ним  задницей.
-Глеб, помнишь, ты меня ущипнул? Посмотри на большой синяк, от твоих пальцев! Он теперь долго не пройдёт!
374
-Люд, посмотри на большой след от твоих  острых  зубов! Там теперь будет шрам!
-Милый, шрамы украшают мужчин, а синяки не украшают женщин, тем более не замужних!
-Не прибедняйся! Ты замужняя женщина.
-А вдруг ты завтра от меня сбежишь?
-Не сбегу! Хорошо, что мы завели этот разговор. Вернее, он получился сам собой.
Во мне всё сжалось от страха.
-Почему ты замолчал? Продолжай!
-Не знаю, как подступиться?
-Говори прямо, как есть: - пошла ты на хер! Ты мне надоела! Так мне будет больно, но не так, как если ты станешь объяснять мне деликатно.
-Послушай, я завтра, не приду ночевать.
-И где же ты будешь ночевать?
-В своей квартире.
-Только и всего?  Тебе Софа дала команду навести там порядок перед её приездом? Так пошли вместе! Я тебе помогу. Уберёмся, а я помою полы.
-Нет, я должен быть там один. Вернее, не один, но без тебя.
-Это уже становится интереснее.
-Я тебе уже говорил, что слышу голоса.
-И тебе нежный девичий голос сказал, милый завтра иди к себе домой, а я приду позже?
-Не совсем так. Постараюсь объяснить тебе деликатно, а не посылать на хер, как ты сказала. Я тебе уже, неоднократно, говорил, что меня преследует один и тот же голос. Помнишь ту нашу, безумную ночь, когда мы не слезали друг с друга, а затем ты не пошла на работу?
-Помню! Но у нас с тобой почти все ночи безумные и что с того?
-Так, вот в ту ночь, голос, который преследует меня, сказал тогда, что такой ночи, больше не будет! А я, сказал себе, что будет, и почти каждую ночь пытался доказать се-
375
бе, и этому голосу, но силы у меня иссякали быстро, не как в ту ночь. А пару дней назад, когда я проводил занятия, ко мне опять прилипла эта девчонка, которая сказала, что уже стала совершеннолетней и хочет переспать со мной. Я от неё отмахнулся, но голос мне сказал: «Не отказывайся, она всё равно найдёт с кем переспать, но это твоя последняя юная девушка, больше их у тебя не будет». Мы договорились - на завтра. На день занятий во дворце, а затем поедем с ней ко мне.
-Почему ты мне об этом сказал? Мог бы, не говоря мне  переспать с ней. Или ты хотел сделать мне больно?
-Мог, но я не хотел тебе врать, потому, что люблю!
-Великолепно! Милая, я тебя люблю, но пойду спать с юной сучкой, потому, что мне являлся голос.
-Люд!
-Не прикасайся ко мне, лицемер! А почему – завтра? Можешь идти и сегодня. Всё равно я сегодня спать с тобой не стану. Лягу на полу. Или ты завтра никуда не пойдёшь, или уходи сегодня.
   Когда он, молча, напяливал рубашку, завязывал галстук, шнурки на ботинках, а,  потом, взял в руки костюм, у меня сердце обливалось кровью. Мы больше не сказали друг другу ни слова.
   После его ухода я всё ещё стояла голая у зеркала. оттуда на меня смотрело злобное лицо почти тридцатилетней, красивой бабы и, ехидно улыбающаяся её девочка, между ног. А затем она с тем же ехидством сказала:
-Что, подружка, облом? Зря ты меня сегодня намывала! Ну, и хер с ними! С твоим Глебом и его мальчиком! Зато мы отдохнём и выспимся. Но перед этим неплохо было бы выпить по бокалу вина. Плохо то, что я не пьющая, но зато страстная. А если ты выпьешь, мне тоже станет веселее.
   Я открыла одну из двух, лежавших в холодильнике бутылок, улеглась с книгой в руках и стала потихоньку глотать приятное грузинское вино.  Мне  тоже  явился  голос. Его голос. Моего любимого – Вано:
376
-Люд, -сказал Вано, -я бы от тебя не ушёл, как  этот гад, Глеб с моей мордой. Будь я рядом, побил бы её, эту морду, хотя бить самого себя мне не нравится. Зря ты не согласилась выйти за меня замуж! А теперь мы оба страдаем. Но я тебя всё равно люблю и часто вспоминаю.
   Я налила полный бокал вина и ответила ему:
-Я уже поняла, что сделала большую глупость. Я тоже люблю тебя и тоже часто вспоминаю. А сейчас у меня в руках полный бокал твоего любимого вина саперави. За тебя, мой любимый!
   Я залпом осушила бокал, поставила его на журнальный столик, а затем уткнулась в подушку заплакала.
   На работе, часов в десять меня подозвали к телефону. Я взяла трубку.
-Людочка..
   Я положила трубка.
   Через полчаса снова звонок. И так ещё пару раз.
-Людмила Павловна, если вы не хотите с кем-то разговаривать, скажите ему или ей, пусть сюда не звонят! Мешают работать.
   Через полчаса снова звонок.
-Людмила Павловна, опять вас.
-Я слушаю.
-Милая, прости меня!
-Что ты хочешь?
-Давай вместе пообедаем. Я всё объясню.
-У меня обед с собой. Я не пойду.
-Тогда выйди в сквер. Прошу, любимая! Не добивай меня!
-Хорошо, в первом часу.
   Вначале первого я вышла в сквер. Глеб уже ждал меня. Его улыбка была радостной и счастливой. Рот растянулся до ушей. Сволочь! Жеребец, проклятый, всю ночь трахал молодую кобылу, а теперь улыбается.
377
-И чему ты улыбаешься?
-Милая, солнцу, поздним цветам, бабочкам, но главное рад тому, что вижу тебя. Я не надеялся, что ты придёшь.
-Не трогай мои руки своими, немытыми! Они ещё пахнут той шлюхой.
-Хотя я их помыл, как пошёл к тебе, но дай твой платочек, я их ещё раз хорошо вытру.
-А своим, наверно, вытирал её манду!
-Я тебя ещё не видел такой вульгарной.
-Тебе жаль, что я подарил ей пару капель спермы?
-У тебя не капли, а струи.  И ты не пару раз ей дарил.
-Ты же знаешь, что я в постели не филоню! Дурацкая тема. Давай, поговорим о чём-нибудь другом!
-А нам не о чём больше разговаривать. Ты всё-таки насильно захватил мои руки!
-Не насильно, а нежно взял. Твои руки – божественны! Особенно, когда гладят мои щёки.
-Ты, что сегодня не брился? У тебя щетина.
-Чем? Бритва же у тебя.
-Иди. Успеешь ещё пообедать.
-Пойдём вместе. Ты тоже не обедала.
-Я не хочу!
-Тогда и я не пойду! Лучше побуду лишние минуты с тобой.
-Льстец и подхалим.
-Милая, я сказал, что после обеда ухожу с работы. Отпросись и ты.
-Зачем? Ты хочешь затащить меня в кровать?
-Для кровати у нас будет ночь.
-Ты уверен?
-Если ты, сейчас, позволила мне целовать свои пальчики, то уверен. Наполовину. Сейчас я целовал на руках, а ночью стану целовать на ногах.
-Вчера ты ей тоже целовал на ногах?
-Забудем про неё! Её уже нет. Есть ты и я.
378
-И ещё Софа. Которая возвратиться на той неделе.
-Софа нас не станет разлучать.
-Что ещё сказал тебе твой мифический голос? Глеб, если Людка тебя простит, сразу приглашай другую юную шлюшку?
-Можешь не верить, но голос я действительно слышал и он мне сказал, скажи Людке, пусть она не теряет время. Её счастью приходит конец!
-Так ты, постепенно подготавливаешь меня к тому, что скоро бросишь. Знаешь, Глеб, иди-ка ты и сегодня домой! Одну, главную ночь я уже пережила, проплакав. Вторую – не хочу!
-Не пойду! Улягусь у тебя под дверью, как пёс и всю ночь стану охранять твой покой.
-Идиот! Зачем ты встаёшь на колени! Поднимись! Ладно, только имей ввиду, будешь спать на полу, возле нашей кровати. И не вздумай меня насиловать, иначе....
-Как в анекдоте. Идёт женщина ночью. Её догоняет прохожий мужчина. Когда поравнялись, она говорит, не приставай! И учти, если начнешь насиловать, я не стану кричать. Ты заулыбалась, и появились твои милые ямочки. Людочка, можно я их поцелую? Каждую по отдельности.
-Только по одному разу.
-Насчёт губ мы не договаривались. Все вы мужики такие плюнете в душу, а лезете целоваться.
-Люд, отпросись, и мы просто погуляем по городу. Мы с тобой вдвоём по нему не гуляли. Я сегодня ехал на автобусе и словно впервые увидел его. Оказывается наш милый Херсон, чертовски красивый город!
-Неудобно. Я только недавно отпрашивалась.
-У тебя остался ещё один отгул. Возьми день за полдня. Отгулы ты ещё заработаешь.
-Попробую. А ты подожди меня у проходной.
Николай Иванович, миленький, отпустите  меня  с  ра-
379
боты за оставшийся отгул!
-Помирились? До обеда на тебя грустно было смотреть, а сейчас глаза светятся радостью. Разве можно разрушать любовь? Иди! Но через месяц пойдут заказы и вы, Людмила Павловна, голубушка будете пахать у меня все выходные. А отгул я тебе оставляю. Кто его знает, что может случиться.
   Я, радостная выскочила во двор и мы, взявшись за руки, пошли гулять по солнечному, такому красивому нашему городу Херсону.
   Юбилей, три месяца со дня нашей первой встречи, мы отмечали грузинским вином, так понравившемуся Глебу, с тортом и тремя зажженными толстыми свечами. Юбилейная дата попадала на воскресенье, но мы решили отметить  в субботу. Это была сказочная, волшебная ночь. Теперь мы уже знали упоенную, возвышающую душу и тело, радость вина и его коварство, если не соблюдать дистанцию, и пили в меру, чередуя напитки и занятия любовью.
   Глеб с каждыми сутками становился в любви всё жаднее и жаднее, любил меня так, словно хотел весь, всем телом войти в меня и остаться там навсегда. Он заводился с пол-оборота и горел, сгорал без остатка. Я, после его сумасшедших ласк была опустошённая и обессиленная.
   Когда мы лежали утомлённые, Глеб сказал, что разговаривал с Софой и она просила его встретить на вокзале. Поезд приходил в шесть вечера. До её приезда, оставалась чуть больше трёх суток.
-Людочка, давай встретим вместе!
-Я, что сумасшедшая, побегу, встречать жену любовника на вокзал? Может быть, ещё и с цветами? А там, скажу, милая Софушка возвращаю тебе твоего муженька в целости и сохранности, правда, его мужское достоинство стало тоньше на пару миллиметров от долгого трения.
-Правильная мысль. Только добавь, что мой член  стал
380
тоньше не по твоей вине. Обильную смазку ты постоянно и в большом количестве выделяла.
-Наглец!
-Люд, поверь мне, Софа будет очень рада твоему приходу. И цветы купим. А, давай ещё к тому же, закажем такси. У меня сохранился номер телефона, того Николы, ко-торый показал нам кулинарию.
-Вот, и позвони ему, заодно, с вокзала, заедете в кулинарию, чтобы она, после приезда, не мудохалась у плиты.
-Я предлагаю другое. Мы, накануне вечером, закажем такси. Закупим всё в кулинарии, купим в том, грузинском магазине, вина,  и договоримся с Николой, чтобы он к шести, подъехал на вокзал. А после встречи, поедем к нам и отметим её приезд. Я скажу ей, что это твоя идея. Софе будет приятно!
-Я представляю, как бы я обрадовалась, если бы муж привёл в дом любовницу?
-Я завтра буду с ней разговаривать и скажу ей об этом.
-Можешь говорить, что угодно, но на меня не рассчитывай. Ты, что обиделся, повернув свою задницу ко мне?
-Я тебя никогда ни о чём не просил. Можешь ты хоть раз выполнить мою просьбу?!
-Любую, но не эту.
-Хотел отдать тебе подарок завтра, в честь юбилея, но отдам сейчас и больше не играю с тобой в кошки мышки. Залезь под простынь, под своей подушкой. Только осторожно, они в коробочке.
-Боже мой! Они точно, такие же, как те?! Глебушка, а где ты их купил?
-Достал из-под полы. Одна девица, дочь высокопоставленого чиновника, уже неделю ходит на занятия с таким ароматом. Духи мне понравились, и я решил подарить та-кие тебе. Спросил у нее, и она купила их для меня. А где и как – я не интересовался. Отдал деньги и она принесла.  А почему ты сказала такие же?
-Вано дарил мне такие же, в техникуме?
381
-Он, что был богачом этот твой Вано? Ты хоть знаешь, сколько они стоят?
-Не волнуйся! Деньги за них, я тебе отдам!
-Идиотка! Нужны мне твои деньги!
-А Вано не был таким скупердяем, как ты? Когда мне Нинка, однокурсница сказала, что они стоят не меньше наших пяти стипендий, а я потом спросила у Вано, сколько он за них заплатил, он сказал, что самое главное, что есть ты, Людочка, а всё остальное пыль!
-Люд, прости! Он был прав! Самое главное – это ты!
-А для меня, Глебушка, самое главное это ты, а не твои подарки! А за духи большое тебе спасибо! Я могу расплатиться за них прямо сейчас, только надушу свою малышку.
-И всё-таки ты самая лучшая на свете!
-Не задуши в своих объятиях! А насчёт встречи Софы, я подумаю. Но лучше ты сначала поговори с ней, закинь удочку. Если она искренне согласится, то тогда встретим её вместе.
   Накануне её приезда, мы съездили в кулинарию и винный магазин. Убрали квартиру. Заправляя постель, нашла использованную резинку, которую Глеб со своей, той, юной любовницей, видимо не заметили, а она молодец, что заставила его натянуть резинку или он сам позаботился. Глеб, как и я, трудился, не покладая рук. Будь, мой бывший муж, Володька, на его месте, сейчас сидел бы с газетой «Советский спорт». Других газет, тем более книг он не читает. Плохо, что я выскочила за него замуж и хорошо, что мы быстро расстались. Интересно, Вано помо-гает своей жене в домашних делах? Или такой же, как Володька? Скорее, да! А, впрочем, мне уже всё равно!
    Мы убрали квартиру и поехали ко мне, хотя Глеб предлагал остаться у него. Мне было противно отдаваться ему на той кровати, на которой он долгое время трахал Софу и ещё эту юную сучку. А  потом,  заниматься  любовью
382
лучше там, в привычных условиях, где ты чувствуешь себя расковано. Помню там, на барке «Товарищ», хоть Славка и закрыл дверь на замок, в своей капитанской каюте, мне казалось, что сейчас откроется дверь и вся команда матросиков-курсантиков ввалится в помещение и будет глазеть, как их голый капитан, лежит на голой люби-тельнице морских прогулок.
   Никола заехал за нами, как мы и договаривались, в половине шестого. До вокзала от моего дома ехать от силы десять минут. Цветы Глеб купил ещё днём. Хотя он мне сказал, что Софа обрадовалась тому, что мы приедем вместе, я не совсем верила и переживала, как она встретит нас, а не мы её.
   Поезд опоздал минут на пятнадцать. Мы ходили по перрону, и меня немного трясло.
-Люд, успокойся! Всё будет хорошо.
   Но вышло даже лучше, чем я ожидала. Вначале они поцеловались в губы, а затем мы, с Софой, в щёки, но не как жена и любовница, а как лучшие подруги.
-Людочка, спасибо тебе за инициативу. Глеб мне всё рассказал, что это была твоя идея.
-Соф, приедем домой, увидишь, как она вчера вылизала квартиру. Не оставила ни пылинки.
-А ты ей хоть помогал? Или заглядывал под юбку, пока она мыла полы.
-А мы драили полы вместе, в трусах.
   Чемодан у Софы был небольшой. Через сорок минут мы были у них дома. От вокзала до их квартиры путь в три раза длиннее, чем от моей.
 Софа удивилась, заглянув в холодильник.
-Людочка, и когда ты успела всё это приготовить?
-Нет, Софа мы всё купили в кулинарии.
-А я и не знала, что у нас есть такая кулинария. Тогда, милая, на правах хозяйки накрывай на стол, а я пойду в душ. Как же хорошо приехать в своё гнездо!
383
-Софушка, тебе помочь? –сказал Глеб.
   Но Софушка посмотрела на него глазами удава и проворковала:
-Нет, милый, в другой раз. Помоги, лучше Людмиле!
   После первого бокала вина, который я предложила выпить за счастливое возвращение Софьи, беседа стала оживлённее, но все разговоры крутились вокруг Софьи и её болезни. Потом, Софья сказала:
-Глеб, наливай, обслуживай дам.
-Пусть лучше Люда, у нас за столом, она всегда была тамада, и она хорошо говорит тосты, как будто всю жизнь прожила на Кавказе.
От слов Глеба «у нас за столом», Софью передернуло и она, видимо от злости, сказала:
-Тамадой он бывает только в постели. Там уж он полный хозяин. Властелин женского тела.
   Чтобы перевести разговор на другую тему я предложила тост за хозяев дома – Глеба и Софью.
-Люд, я не согласна. Давай и за тебя, за нас троих. За треугольник в круге.
-Софушка, ты так и скажи, что за наш любовный треугольник! –отпарировал Глеб.
-Я это и имела в виду. Но, слава богу, наш треугольник равнобедренный, в котором две стороны равны между собой по длине. Боковыми называются равные стороны, а последняя неравная им сторона — основанием. Мы с тобой, Люд, бабы - равные стороны, а Глеб, мужик – наше основание.
-Софа, давай, лучше выпьем за не равнобедренный треугольник, где главная сторона гипотенуза, Всё-таки ты жена, а я любовница, которая, когда-нибудь должна исче-знуть из вашей жизни.
-Ты, тамада, Люд, как скажешь.
  Мы выпили. Разговор стал ещё оживленнее. Затем Глеб спросил:
-Софушка, ты там сильно скучала?
384
-В больнице, всегда скука, особенно, между процедурами и в тихий час, когда все лежат, но никто не спит. Тогда, я думала о тебе и сильно скучала. Особенно мне сильно хотелось бешеной страсти в фанданго, чтобы ты приближался, а я удалялась и наоборот, чтобы видеть бешеные глаза партнёра, когда он желает тебя, а ты ещё сильнее желаешь его. Глебушка, я уже наверно забыла все эти  движения страсти и любви.
   Я сидела, и краска заливало мне всё лицо. –Вот, сучка! – думала я, - баба совсем охерела без мужика, в своей больнице, и при мне говорит ему о какой-то страстной позе фанданго из камасутры, надо уходить отсюда, а то они ещё при мне начнут трахаться.
-Так, в чём же дело, милая давай порезвимся и вспомним все движения.
-Давай!
-Вы, что собираетесь делать это прямо сейчас, и при мне?
-Да, а ты против?
-Извините, но я лучше пойду! Занимайтесь любовью без меня! – и я встала, чтобы уйти.
   Они бешено захохотали.
-Люда, ты всё не так поняла. Мы с Глебом с юности, со школы занимались бальными танцами и на нашем условном языке «порезвиться»,  означало - потанцевать. А, особенно, мы резвились в испанском страстном танце - фанданго. Иногда его путают с фламенко.
-О фламенко я слышала, а о фанданго – нет.
-Глеб, ставь мелодию!
   Он поставил пластинку на проигрыватель, и из динамиков полилась испанская музыка, в которой преобладали гитара и кастаньеты.
   Глеб отошёл в одну сторону, а Софья в другую, взяв из тумбочки или спаренные прищепки от белья, на верёвочках, но только круглые, то ли ракушки. Но когда она ими щелкнула, звук был такой  же,  как  и  у  кастаньет  из 
385
проигрывателя. Значит, вот они какие – кастаньеты! Они стали танцевать этот испанский танец – фанданго. Музыка была настолько зажигательной, что у меня, сидящей, ноги сами просились в пляс. Они, то удалялись друг от друга, то – приближались. В их глазах было бешеное желание страсти. Или они так искусно играли, ведь танец тоже игра, или на самом деле страстно хотели друг друга? Иногда, они касались друг друга, и по их телам проходила дрожь. Нет, так играть невозможно. Они хотели друг друга. Как же они красиво танцевали? Если бы я так могла? В финале они с имитировали поцелуй, не касаясь губами, а затем характерное движение полового акта. Оба вспотели и, похоже, устали. Когда музыка закончилась, я вскочила, аплодируя, а затем расцеловала их в щёки. Глаза у них горели огнём.
-Тебе, понравилось, Люда?
-Софа, вы так страстно танцевали, настолько сильно возбуждали, что у меня внизу всё намокло от желания.
-Танцевали мы до изнеможения. Глеб потный, а с меня он течёт ручьём, видимо, от слабости.
-Знаете, я пойду, а вы идите в душ.
-Спасибо тебе, Людочка, за понимание! Но нам надо немного отдохнуть, посидеть. Наливай ещё по одной!
-Этот тост я всё-таки предлагаю за вас двоих! Пусть ваш жизненный танец, не кончается никогда, и вы всегда будете вместе, вначале растить детей, а затем внуков! За вас! За вашу семью!
  Мы выпили.
-Люд, а ты молодец, что пришла! Вначале, мне хотелось только посмотреть тебе в глаза, а когда ты на вокзале меня расцеловала, я подумала «сладостный укус гадю-ки», думала ты львица и хочешь увести моего льва из прайда. Но теперь вижу, что ты не такая.
-А я, думала, что ты на вокзале начнёшь таскать меня за волосы. Ты такая здоровенная баба, а я маленькая, щупленькая.
386
-Не прибедняйся! Мужики любят именно таких, как ты? Тебя Глеб носил на руках? Не отвечай! Знаю, носил! Потому, что ты миниатюрная. Меня он тоже носил, пару раз, из душа до кровати, потому, что здоровая кобыла. А насчёт твоих пожеланий жить долго и вместе, еврейские семьи, несмотря ни на что стараются не распадаться. Вот анекдот, рассказали в больнице, о еврейской семье:
   Абрама из райцентра, где он работал инструктором в райкоме партии, послали в колхоз, секретарём парткома, а его жену, Сару, заместителем, для усиления власти. Они, соответственно завели хозяйство.
Однажды, вечером, Сара говорит Абраму:
-Забыла покормить поросёнка.
И ушла. Сары нет и нет, нет и нет. Абрам решил пойти проверить. Открывает дверь, а там Иван, бригадир, жарит Сару так, что она орёт, «-давай, родной, давай, паши ещё глубже»! Пошёл Абрам в хату. А Сара поняла, что он всё видел, идёт домой и думает, как же выкрутиться?
-Сара, говорит Абрам, что за дурацкая привычка, кормить животное так поздно и в помещении? Выгоняй его чуть попозже, когда стемнеет, и корми там, в поле. Там, хоть не слышно, как он хрюкает, боров проклятый, а ты стонешь, от жалости к нему.
Мы с Глебом, засмеялись.
-Видишь, Людочка, еврейскую семью, не так-то легко разрушить. Всё, по - последней!
   Я разлила в бокалы.
-Люд, а сейчас я хочу сказать тост. Этот бокал вина я предлагаю выпить за Глеба! Мы с тобой поняли друг друга. Но неизвестно какая дама может повстречаться ему? Он – любвеобильный. Это хорошо для мужика, что он способен трудиться в постели часами. Пусть он бегает от меня, пусть он бегает и от тебя, но всегда остаётся с нами, а нам на двоих его одного хватит. За тебя Глеб!
   Мы выпили.
-Люд, а он ни сваливал от тебя на сторону, за  это  вре-
387
мя, что я была в больнице, а, то у него во дворце культуры, такие молодки?
-Соф, ночевал всё время дома, я имею в виду, что у меня. И всегда приходил во время, а днём, когда он был на работе – не знаю.
   Глеб встал со стула, подошёл сзади и обнял нас. Его руки, то ли машинально, то ли сознательно легли на наши груди.
-Девочки, какие вы у меня хорошие!
-Люд, когда бог создавал мужика, он не дал ему четыре руки. А иначе Глеб, сейчас, все четыре положил бы на наши сиськи.
-Соф, а я думаю, что его две лежали бы у нас на сиськах а две шарили под юбками.
   Мы захохотали.
-Всё, я пошла! Спасибо вам за чудесный вечер!
-Спасибо тебе, Людочка! Это благодаря тебе он получился чудесным. Проводи даму, Глеб!
-Только до порога, дальше я пойду одна.
-Я пошла в душ, а вы, хоть поцелуйтесь на прощанье.
   Софа вошла в ванну, а мы прилипли друг к другу. Его дружок хотел продырявить штаны, а моя подружка выпрыгнуть из под юбки, ему навстречу, и усесться на него.
-Как же я люблю, тебя, моя радость!
-Я тебя тоже, Глебушка, только к слову «радость» в будущем добавляй слово - «светлячок»!
-Так, тебя называл твой Вано?
-Это уже не важно!
Мы ещё раз крепко поцеловались, и я пошла на выход.
   Я только подходила к остановке, как рядом остановился красный «москвич».
-Садитесь, я вас подвезу!
-Извините, но я лучше на троллейбусе!
-Да, вы не бойтесь. Я живу в соседнем доме, а вы работаете на нашем заводе в конструкторском бюро. И  муж
388
у вас высокий, наверно баскетболист. Видел вас с ним несколько раз в столовой. Меня зовут Валерий. Работаю мастером в арматурном цехе.
   Я села, но тревога всё равно не проходила. Но по дороге мы разговорились и я успокоилась. Сразу позвонила Глебу, сказать, что доехала, но трубку никто не снял. Они или ещё вместе стояли под душем или уже кувыркались в постели.
   Вот и кончилось моё короткое женское счастье. Бабье Лето. Было только начало сентября, а Бабье Лето у нас, в Херсоне, наступает намного позднее. Но моё бабье Лето пришло сразу в начале лета, и длилось целых три месяца, вместо двух недель, а сейчас, когда лето ещё продолжается, на моём небосклоне появились тучи, которые символизируют осень.
   Но я всё равно рада, что судьба, или Господь Бог, подарили мне такие яркие мгновения любви, а в образе любовника, человека с лицом, так похожим на того, кого я любила, да, пожалуй, и сейчас люблю.
   Как же пусто в квартире без НЕГО? Я долго лежала и вспоминала разные эпизоды нашей жизни вдвоём с ним, Глебом, а потом мысли перескочили на Сашку. Нет, надо его забрать, написать письмо матери, иначе, если Софа конфискует у меня Глеба, то я, одна, в этой квартире, хотя небольшой квартире, сойду с ума. Но писать письмо мне не хотелось. Взяла книгу и, вскоре заснула.
   В девять часов, Николай Иванович, который стал начальником отдела, вместо старого пердуна, позвал меня к телефону:
-Людмила Павловна, похоже, снова ваш приятель.
-Спасибо! Будь я начальником, давно перенесла бы его на середину отдела, тогда вы перестали бы играть роль телефонистки.
-Тогда вы и остальные болтали бы часами, а не работали. В твоём распоряжении две минуты.
389
   Я взяла трубку из  рук начальника.
-Здравствуй, любимая! Как ты спала?
-С одной стороны - очень плохо, Глебушка. Никто не обнимал. А с другой – хорошо! Выспалась. Никто не терзал. А вы долго танцевали танец фанданго?
-Долго, но меньше чем с тобой. Я иногда фальшивил. Потому, что партнёром была не ты. Я о тебе соскучился. Не могу дождаться, когда встречу тебя.
-Тогда встретимся в столовой, в начале первого.
-Я возьму пирожки и котлеты, и мы пожуём их в сквере. Так будет больше времени, сидеть, прижавшись, друг к другу. А ещё лучше отпросись, после обеда на пару ча-сов и мы за это время успеем станцевать с тобой, танец фанданго, пусть даже короткий.
-Не получится!
-Попробуй!
-Договорились, всё! Я не могу больше говорить.
-Позвоню через полчаса.
-Не надо! Ругают. Понял? Если что, я перезвоню.
-Пёс, которому ты предлагала перенести телефон?
-До встречи, милый!
   И я положила трубку.
-Чёрт побери! Людмила Павловна, голубушка, как ты, вы, похорошели, расцвели, даже помолодели?! Вот что делает с человеком любовь!
-Николай Иванович, вы ко мне обращаетесь, то на ты, то на вы, определитесь уж! Лучше на - ты, как ко всем! А то, мне неудобно!
-Я вам симпатизирую. А у французов к любимым дамам обращаются на вы.
-Значит, вы в меня влюблены? Не краснейте! Если вы отпустите меня сегодня после обеда на пару часов, я вас поцелую, в щёку. Нет, в обе.
-Настоящий кавалер, не имеет права отказать даме. Отпускаю.
-Можно позвонить? Недолго.
390
-Глеб,  меня отпустили. Позвони Николе, пусть он подъедет к часу, а затем увезёт и привезёт. За три часа мы успеем съездить на примерку.
-Людочка, я договорюсь с коллегой Леонидом. Он нас увезёт к тебе, а затем привезёт.
-Спасибо, Николай Иванович!
-Заказали белое свадебное платье невесте?
-Да, а жениху – чёрный костюм. Торопимся пошить к сроку.
   Мы остервенело, набросились друг на друга.
   Время остановилось. Так казалось нам. Но три часа  пролетели, как три минуты.
-Люд, позвони своему начальнику, что задержишься, чтобы не было неприятностей.
-Пошёл он к чёрту! Пусть хоть уволит, завтра. Я на работу больше не пойду! А ты уже собираешься уходить?
-Пусть, хоть завтра уволят, но я тебя не отпущу от себя до вечера, а затем до утра.
-Ты к Софе не пойдёшь?
-Она меня отпустила, на ночь. Сказала, что после больницы вторую такую ночь не выдержит.
-Глеб, я очень, очень, очень тебя люблю! Но, сейчас, представила себя на её месте. Я видела её сумасшедшие глаза во время вашего вчерашнего танца. Она тебя тоже любит. И она твоя законная жена. Она отпустила тебя, скрепя сердце. Ты должен сегодня, и не только сегодня, хотя бы неделю - ночевать дома. Тогда она больше станет уважать тебя и не бояться, что ты уйдёшь ко мне.
-А я собирался сказать, что, скорее всего, сбегу от неё к тебе, если ты меня примешь?!
-Не надо делать скоропалительных выводов. У вас,ведь, двое детей.
-Детей я не брошу. Кстати, через неделю, мы собирались привезти их домой.
-Они они не школьники?
391
-Сарочка на следующий год пойдёт в первый класс, а Яша, через год.
-Глеб, я была бы самым счастливым человеком, если бы мы стали жить вместе, но на чужом несчастье своё счастье мало кому удаётся построить. Давай, пусть, пока, всё останется, как есть, а дальше будет видно.
   Время до восьми пролетело ещё быстрее.
   Уходя, он вернулся и бросился ко мне в объятия. Так мы и стояли, обнявшись – несколько минут.
   Это была последняя, наша с ним, встреча.
   На следующий день, утром, на судостроительном заводе, в газотурбинном цехе, произошла авария. При испытании турбины она взорвалась, и погибли три человека. Два специалиста и один рабочий.  Одним из специалистов – был Глеб. От тел, почти ничего не осталось. Их решили похоронить в общей могиле.
   Накануне я позвонила Софье:
-Софушка, прости, но я решила не ходить на похороны. Тебе там можно будет плакать, ты законная жена, а я – никто! А не плакать там, я не смогу. Буду выть! Не хочу компрометировать тебя, да, и, заодно, себя. Потом будет много сплетен. С сегодняшнего дня взяла отпуск, а на вечер билет в Горловку. Поеду к матери, за сыном, Сашей.
-Люд, ты и тогда поступала благородно и, сейчас, делаешь правильно. Приедешь, заходи, посидим, поплачем. Он для нас был мужем и любовником. Вначале для меня мужем, а для тебя любовником, а затем наоборот. Ведь, последнее время он любил тебя больше, в смысле – сильнее, и ушёл бы от меня, если бы не ушёл на небеса.
-Приеду, обязательно зайду.
   Вечером поезд увозил меня в родной Донбасс.
    Через три недели, я вернулась в Херсон одна. Мать уговорила меня оставить Сашу до середины или до конца осени, а затем привести его самой. Он пару дней не отходил от меня, а затем забыл о  моём  существовании,  целы-
392
ми днями, бегая во дворе. И ухе выходил на улицу.
   На второй день, после приезда, позвонила Софье, чтобы, сходить вместе на могилу к Глебу, но не дозвонилась. Возможно, она уехала к детям? Затем решила, что это, даже будет лучше, не выть на могиле любовника, при его жене.
   Могилу нашла сразу. Она была чистой и ухоженной. Лежали свежие цветы. Видимо, от многочисленных его учениц, а, возможно и любовниц.
   Положила цветы на серую мраморную плиту. Её и металлическое надгробие, изготовил, видимо завод. Поставил низкие ограждения из не толстых чугунных цепей, висящих на столбиках, калитку и деревянный столик со скамейкой. Открыла бутылку водки, налила в два гранёных стаканчика, один поставила на плиту, накрыв тарелочкой с хлебом, а содержимое другого, произнеся вслух слова: «Спи спокойно, любимый, пусть земля станет тебе пухом», стоя выпила. Слёзы невольно стали вытекать из глаз и стекаться по щекам. Постояв минуту, и помолчав, села на скамейку, положила голову и завыла, не обращая внимания, есть ли кто вокруг или нет.
   Не знаю, сколько времени я выла, пять минут или полчаса, как вдруг явно услышала его голос, но не из под земли, а, у своего уха, а, возможно, и в глубине души:
-Зачем ты пришла? Я ждал тебя тогда, на погребение. Моя душа металась среди огромной толпы, выискивая тебя, но так и не нашла. Я искал тебя и среди тех, кто был в чёрном одеянии, как Софа, и среди тех, кто был в светлой одежде, но тебя нигде не было. Я искал тебя до тех пор, пока гроб не стали опускать в землю. В него я не стремился. Он был закрыт. Да, меня там и не было! Моё тело осталось там, в цеху, разметанное на кусочки, взрывом. И только душа едва успела выскочить. Души всегда убегают в самый последний момент. Потом я спрыгнул в яму, в которую посыпались кусочки земли из рук присутствующих, стремящихся отдать последнюю  дань  уважения,  а
393
твоя рука не бросила на мой гроб землю. А затем, когда стали закапывать меня лопатами и закопали наполовину, я сжался в углу и заплакал.
   А сейчас ты припёрлась! Убирайся и больше сюда не приходи! Я не хочу тебя видеть! Цветы, водку и хлеб, можешь оставить. На цветы я буду смотреть, как они будут увядать, как моя грешная душа, хлеб съедят птицы, а водку выпьют бродяги. Души спиртное не пьют.
-Можно я приду к тебе ещё раз на сороковой день?
   Но голос не ответил. То ли он дал молчаливое согласие, то ли не успел. Мимо проходила женщина с девочкой.
   Посидев, минут пять, я ушла.
   По-пути купила ещё бутылку водки, чтобы помянуть его дома. Думала выпью рюмку и спокойно поплачу, а затем приглашу Софу. Пару раз звонила ей, но телефон так и не ответил. Затем выпила ещё одну и потихоньку уговорила почти полбутылки. Не плакала. Вспоминала весёлые эпизоды, которые рассказывал Вано и хохотала. Затем стала слушать те мелодии, под которые, чаще всего, танцевали на вечерах в техникуме и не раздеваясь заснула на кровати. Спала, как убитая. Ничего не снилось.
   А утром? Боже мой, что было со мной утром!? Голова раскалывалась. Наверно выпила пару чайников, но не помогало. Глеб, тогда, когда я нализалась вином, заставил утром выпить бокал вина. Чуть ли не насильно вылил в рот. Но водку меня бы никто не заставил. После обеда, вроде немного полегчало, и я заснула. Вначале снилась белиберда, а затем приснился Вано:
   Войдя в нашу комнату, там, в техникумовском женском общежитии, он сел ко мне на кровать, положил руку на лоб, и сказал:
-Людочка, тебе очень плохо! Сильно болит голова. Но я много раз говорил тебе, чтобы ты не занималась столько учёбой и допоздна читала книги. Я вернулся с каникул и привёз тебе козьего молока. Выпей, милая, и ты сразу  вы-
394
здоровеешь. Ещё я вёз тебе козий сыр, но в вагоне отдал мальчику, как твой сын, Саша.
-Дурак, что ты мелешь? У меня нет никакого сына! А своё противное козье молоко пей сам! И уходи! Я не хочу тебя видеть!
-Ты уже разлюбила меня?
-Я тебя никогда не любила!
-Ты снова врёшь! Зачем же ты тогда путалась с этим Славкой, у которого было две морды, одна его, а другая моя?
-Славик – это мой брат. А парень, который был похож на тебя – Глеб. И он умер. И я была у него на кладбище, но он меня прогнал.
-Любимая, тебя никогда и никто не будет любить так, как я! Неужели ты так и не поняла. А этот твой Славик или Глеб использовал моё лицо, чтобы переспать с тобой. Я знаю, что ты отдалась ему и у вас была та, одна безумная ночь, но это потому, что он, сволочь, тебя напоил. Я прощаю тебя. Будем считать, что этого ничего не было.
-Да, я с ним спала всё лето, пока ты был в своей красивой Грузии. Но ты сам виноват, что не захотел брать меня с собой на каникулы. А теперь Глеб умер. А ты, не смей о мёртвом говорить плохо! И где же твоя кавказская гордость, что ты хочешь подобрать меня такую помятую и потрепанную. Над тобой станет смеяться даже Софа.
-А кто это?
-Жена Глеба. И мы с ней дружили. И он был лучшим любовником из всех, что были у меня.
-И много их было?
-У тебя пальцев не хватит, чтобы сосчитать.
-Я кого-нибудь знаю?
-Нескольких: Флорин, Джон, Костя, Капцов...
-Ты путаешь? Я не был твоим любовником?
-Не ври! Только о двух знал весь техникум о нём, моём красавчике Флорине, саксофонисте и о тебе. Даже наш куратор, Петухов, знал об этом. Что мы с тобой  спали!
395
-Но мы с тобой не спали!
-В эти сказки даже мой сын, Саша не поверил бы!
-Ты минуту назад говорила, что у тебя нет сына.
-А теперь есть! Я родила его от Глеба.
-Шлюха ты! Но я всё равно тебя люблю! Выпей козьего молока, оно тебя вылечит, и я уйду.
-Какой ты настырный! Ишак, кавказский! Чёрт с тобой, давай! Почему сразу не сказал, что у него вкус вина?
-Хотел сделать тебе сюрприз. Легче?
-Голова перестала болеть.
-А, теперь, я пошёл.
-Не уходи, милый!
-До, свидания!
-Не уходи! Почему все меня бросают? Флорин, Глеб, а сейчас, вот, и ты уходишь.
-Потому, что ты шлюха! Была ею и останешься. Прощай! И ещё – ведьма! Ты всем приносишь несчастья!
   Он ушёл, а я проснулась. То ли от его козьего молока со вкусом вина, то ли от того, что выспалась, но голова у меня перестала болеть. Вновь позвонила Софе, но она снова не ответила. Наверняка поехала к детям. Погода стояла чудесная. Началось Бабье Лето, и я пошла, гулять по городу. В тайных уголках моей души ползала маленькой гадючкой, крамольная мысль, а вдруг ещё раз повезёт в жизни и встретится на пути он, мой настоящий принц и подарит хрустальные туфельки. Какая баба-дура не думает об этом, пусть даже втайне от себя.
   Проходя мимо ювелирного магазина, вспомнила, что у меня есть цепочка с медальоном, подаренные Глебом.
   Мысль родилась спонтанно.
   Раз, есть цепочка и медальон, то стану носить его, поместив туда маленькую фотокарточку Глеба. Он, как-то выложил документы на стол, а там лежали четыре фотокарточки три на четыре, на какой-то документ.
-Люд, как я, здесь, на них, тебе нравлюсь?
396
-Ты мне всегда и везде нравился! И здесь ты хорошо выглядишь.
-Может, пере фотографироваться?
-Смотри сам, тебе видней.
Видимо, он пере фотографировался, так,  как эти, так и остались лежать в кухне, на подоконнике.
   Придя домой, достала цепочку с медальоном, которые не надевала ни разу, закруглила немного бока снимка, и он отлично вписался в медальон.
   Раньше в таких медальонах носили пряди волос любимых, об этом я читала в книгах, но волос, ни с головы, ни с лобка Глеба у меня не было. Я улыбнулась своей шутке, и бутылку грузинского вина, которую обнаружила в ящике, когда полезла за цепочкой, сунула в холодильник. Как она там оказалась, я так и не вспомнила.
   Ещё раз позвонила Софе. Она сняла трубку.
-Ты уже вернулась из отпуска, Люд?
-Дня четыре, как дома. Звонила тебе, а ты не отвечала.
-Ездила за детьми. Хотела, что-то узнать?
-Спросить, как здоровье?
-Пока, нормальное. Ты была у него?
-Позавчера.
-А я – сегодня. Расстроилась. Дома – тоска! Хотела через час выйти с детьми на улицу.
-У меня есть бутылка вина. Пойдёте гулять, заходите. Посмотрю на твоих шалунов.
-И покажешь своего.
-Не покажу, Соф, не привезла. Через месяц, полтора привезёт мать. Так мне вас ждать? Если да, то приготовлю, что-нибудь вкусненькое.
-Ладно, готовь. Глеб говорил, что готовить ты умеешь. А я не любительница стоять у плиты.
-Тогда жду.
Девочка была похожа на Глеба, а мальчик – на Софу. Лучше, если бы было наоборот. Но Природе – виднее.
   Поев, детишки стали играть Сашиными  игрушками,  а
397
мы, с Софой, открыли вино и болтали, как две хорошие подружки.
-Люд, Глеб говорил, что он, якобы, был похож на твоего любовника, в молодости, правда?
-Частично. Мой коллега по учёбе в техникуме, Вано, был моим другом, партнёром по поцелуям. Мы, одно время, даже хотели создать семью, но любовником моим он, не был. До этого не дошло. И мы любили друг друга. А то, что, Глеб был похож на Вано, точно. Я, когда увидела Глеба – обомлела. Затем, когда тебя положили в больницу и Глеб остался у меня ночевать, я показала ему техникумовский альбом, и Глеб убедился, что они – похожи.
-Если бы ты сказала, что Глеб похож на Карла Маркса или Гагарина, он бы тоже согласился, чтобы не обидеть даму.
-А я и тебе, сейчас покажу альбом, но там ещё есть и большая карточка, Вано, правда увеличенная мной в фотоателье.
-Извини, Люд, но верится с трудом, скажи уж честно, что сильно захотела самца. Я ведь, тоже баба и понимаю, тем более это всё уже в прошлом.
-На, смотри!
-Какое-то сходство есть. Волосы, не спорю, почти один к одному, нос у этого парня, немного искривлён в правую сторону, а у Глеба прямой.
-Вано занимался боксом. И ему часто били морду, как он говорил.
-А ты его защищаешь! Губы у Глеба, чуть потолще, и в глазах небольшая разница.
-Соф, в глазах, то, как раз, самая большая разница. Я когда, лежала на нём, ой, прости, Софушка,
-Всё нормально, Люд, продолжай, продолжай! Когда ты лежала на нём и что?
 -и смотрела ему в глаза, то у Глеба они были темнее, а у Вано – светлее.
-И ты представляла глаза этого Вано?
398
-Было такое.
-А голоса у них были тоже похожими?
-Как небо и земля. У Вано был нежный, приятный голос, а у Глеба – немного грубоватый, более низкий.
-Э, голубушка, да, ты любила этого Вано! И, встретив Глеба, возомнила, что это он, твой Вано. Ты накрутила у себя в мозгу, что это твой Вано, вот и забавлялась, как ребёнок с игрушкой. А ростом они тоже были похожи?
-Глеб на две головы был выше!
   Софа захохотала. А мне краска ударила в лицо.
-Людочка, ты не обижайся! Один нескромный вопрос? Тебя Глеб носил на руках? В прямом смысле. Не хочешь, не отвечай.
-Носил, Соф. Постоянно. Ему это нравилось.
-А тебе?
-Какой бабе не нравится, когда её носят на руках?
-Но больше, Люд, нравилось ему. Меня он на руках не носил. Мы с ним были, почти одного роста. А тебя он любил носить на руках, потому, что ты - небольшого роста и миниатюрная. Маленьких детей мы любим, носить на руках, а повзрослевших сразу сгоняем с рук, потому, что стали тяжёлыми. Вот и Глеб красовался перед тобой. И, наверняка, после совместного душа нёс в кровать на руках.
-Соф, похоже, мы немного опьянели, болтаем, как подружки о разных мужиках.
-А сейчас, так оно и есть. Общего мужика не стало, что же нам осталось делать? Не станем же мы рвать волосы друг другу. Жаль, бутылка опустела. Что-то нашло на меня сегодня? Я бы ещё выпила.
-А у меня осталось полбутылки водки, в холодильнике, будешь?
-А ты?
-За компанию буду. Позавчера, после кладбища, зашла в магазин и купила бутылку. Дура, половину уговорила. Опьянела и заснула, а  вчера – умирала.  Голова  раска-
399
лывалась.
-И выла, наверно?
-На могиле. А дома успокоилась. Даже слушала музыку. Наверно, крыша поехала?
-Через пару недель – сорок дней.
-У нас, евреев, не 40 дней, а 30. На 30-й день после смерти принято посещать могилу покойного и устраивать около неё церемонию, а дома читать Тору.
-А ты будешь делать поминки, Соф?
-На тридцатый день, а  в это воскресенье, пойду на кладбище. Если есть желание, пойдём со мной. А на сороковой ничего делать не буду. Можешь помянуть сама.
-Я пойду с тобой в воскресенье. Если ты – не против?
-Не против! Ты была почти второй женой.
   Дети, видимо, устали и запросились домой.
   Я пошла, провожать вдову, которая осталась без мужа, и детишек, оставшихся без отца. Себя, любовницу, оставшуюся без любовника, я во внимание – не брала.   
   Возвращаясь пешком домой, погода стояла изумительная, радовалась всему, влюблённым, идущим навстречу, закатывающемуся солнцу, лёгкому ветерку, целовав-шему ноги, до губ он ещё не добрался,  говору и смеху прохожих. Не стало Глеба, но жизнь на этом на закончилась. Стала вспоминать его лицо и обнаружила, что черты его лица, не так уж и похожи на лицо Вано. Значит, Софа была права, что я накрутила себе мысли в мозгу так, чтобы их лица совместились. Но не совместимое – не совмещается. Вспомнила слова Софы, «-Если я, даже накручиваю бигуди, чтобы стать похожей на Мерилин, то всё равно ей не становлюсь. А я не хочу быть похожей, не на Мерилин Монро, ни на Софи Лорен, я хочу быть похожей на себя, такую, какая я есть, иногда - отъявленную стерву.
   Чтобы убедиться, что лица Глеба и Вано, не так похожи, как мне казалось, поднесла медальон к глазам и открыла крышку. На меня  посмотрели  злые  глаза  Глеба. Я
400
Продолжение 14 следует.
мой сайт:
www.kapczov-stihi.ru