Взвейтесь кострами

ВЗВЕЙТЕСЬ КОСТРАМИ...
(Эта песня, гимн пионеров советских времен, возвращает
меня всегда в мое пионерское детство.)

Я любил музыку, звуки рояля завораживали меня, но особенно я любил пение. Моя мама имела чудесный голос, слух видимо ее тоже не подвел, и на всех вечеринках, которые довольно часто имели место быть в нашем доме, она была запевалой и солисткой. Я восхищался ею и , естественно, тоже хотел петь.

На новогодних вечерах еще до школы, проходивших как обычно у нас, дети выступали со своими номерами и получали маленькие подарки: грецкие орехи, яблоки, мандарины, конфеты... Организовывала эти домашние концерты моя мама. Я много раз просил маму разрешить мне петь, но каждый раз она убеждала меня, что с моей хорошей памятью мне лучше декламировать стихи и что лучше меня это никто делать не может.

В школе я с завистью смотрел на четвероклассников-пионеров, они ходили строем и пели песни. Каждый отряд пел свою песню. И вот наконец я в четвертом классе, принят в пионеры и пионервожатая, девочка старшеклассница, на собрании отряда разучивает с нами пионерскую песню. Я уселся за первую парту, хотя на уроках сидел за последней с  мальчиком, казахом. Он, почему-то, тоже пересел ко мне за первую парту, то ли не хотел со мной расставаться, то ли тоже любил петь. Но каково было мое разочарование, когда после первых строф, которые я с таким усердием пропел вместе со всеми,  меня пересадили опять за последнюю парту с наказом - не петь! Впрочем и моего друга казаха постигла та же участь.

Но нам вскоре повезло: учительница музыки стала набирать желающих для хора мальчиков. К очередному юбилею Октябрьской революции намечался концерт в доме культуры города, где должны были выступить все школы.

 Мы с другом-казахом были одними из первых желающих. Выяснилось, что у нас вторые голоса,  со слухом у нас дела обстоят не совсем хорошо, но мы все-таки приняты в хор. И это было главное – теперь я наконец-то смогу петь!

Хор мальчиков нашей школы состоял из 8-10 человек, солистом был мальчик с очень хорошим голосом, остальные исполняли припев.  « Смерть комсомольца» - эту песню выбрала наша учительница. Солист начинал, а остальные пели при повторе .

Зал дома культуры города был полон: родители, учителя, школьники со всех школ, представители горсовета, горкома партии и, конечно, прессы. Правда, за кулисами было народу не меньше...
Наступил наш черед выступать.  Мы выстроились в два ряда перед занавесом,  впереди – солист. Объявили, что хор мальчиков школы номер пять исполняет песню « Смерть комсомольца». Занавес стал раздвигаться. И тут случилось непредвиденное ! Солист побежал за кулисы первый, за ним все остальные.

 На сцене остались самые преданные музыке и песне, т.е.  я и мой друг- казах. Я видел, как наша учительнца музыки, сидящая в первом ряду прямо напротив меня,  она же хормейстер, побелела, глаза за очками стали огромными...Теперь я знал , что значит выражение «глаза вылазят из орбит». Глаза на фоне громадных белков выглядели абсолютно черными. Наверное так выглядит ужас, подумал я. Сам- то я еще не понял всего ужаса ситуации: слова песни мы знали, но мы никогда ее полностью не пели, нам  и подпевать разрешили только вполголоса. В общем, в хоре мальчиков школы номер пять мы с другом казахом были массовкой.

Баянист единственный, кто вроде бы не растерялся, ему было все равно – играть для десяти или для двух. После дежурных аплодисментов, он уселся на стул и заиграл. Мы молчали. Баянист придвинул стул к нам и шепнул, что мы должны начать петь, когда он топнет ногой. Я впился взглядом в его ногу и, с опозданием, но все-таки запел тихим нерешительным голосом. «Там вдали за рекой зажигались огни..» Мой друг молчал. Взглянув на него, я обнаружил, что   глаза его изчезли. Они у него  были и так узкие, а теперь ,в противоположность учительнице,  ушли наверное « в орбиту». Но он  все слышал и, когда я пнул его ногой , он заголосил в полный голос третью строку песни, до которой я еще не дошел.

 Даже наш, такой опытный баянист, растерялся: под меня он еще подстроился, но сразу под двоих, поющих ни только не в такт, но еще и совершенно разное, он не смог. Возможно, он бы нашел выход, но его душил смех , который он старался подавить и при этом краснел все больше и больше. Мне предоставилась великолепная возможность выяснить первоистоки многих поговорок – красный как рак, подумал я в мертвенной тишине, которая наступила в зале. Тишину нарушил смех баяниста, не выдержал – бедолага! Это послужило сигналом для всех ! Смех, аплодисменты, свист и выкрики взорвали тишину, удивительно как еще здание выдержало!?

Постояв немного, мы вежливо раскланялись, что вызвало новую волну смеха и аплодисментов. Наконец-то занавес начал задвигаться и нас увели со сцены.
Я ещё успел оглянуться, наша учительница, прикрыв рот ладошкой, смеялась, а из глаз катились слёзы. "Смех сквозь слёзы или смех до слёз", - мелькнуло у меня в голове.
 
На беду следующий номер был хор мальчиков из другой школы и конферансье,  не сделав выводов из нашего успеха, громким поставленным голосом хотел его и объявить. Но как только он дошел до слов «хор мальчиков», в зале поднялся такой хохот, что пришлось объявить перерыв.

После перерыва, все номера, где присутствовало слово « мальчиков» , перенесли на конец концерта, да и слово» хор» старались не выговаривать.

На первом, после концерта, уроке музыки наша учительница поблагодарила меня и моего друга за мужество и посоветовала нам заняться каким-либо видом спорта, мол там мы добьёмся больших успехов.

Пионервожатая же попросила нас воздержаться от пения и вообще не присутствовать во время исполнения отрядной песни, так как наше присутствие вызывает у всех неудержимый смех. Да я и сам как-то поостыл к музыке и песне, хотя мой пыл юного пионера не угас.

 Я выяснил, что наш учитель физкультуры готовит к празднику 1- е Мая , который должен будет отмечаться на городском стадионе, какую-то композицию и был у него одним из первых желающих. Учитель физкультуры долго думал, вспоминая наверное мой головокружительный успех в хоре мальчиков, но потом все-таки занес меня в список, полагая, что в его композиции я ничего натворить не смогу. Он горько ошибся!
Но это другая история.