Звёздочка синеглазая

               
       Молочная пелена августовского тумана висела над утренним Енисеем. К поселковой пристани, а точнее обозначенному месту с такой вывеской на столбе «Высокогорск» стекались, как капли воды в ручей люди. Они поодиночке и небольшими группами неожиданно вырастали из тумана с сумками и без них.
   
   Пассажирский теплоход, а по местному «самоходка» или «калоша» стояла у берега, покачиваясь в такт набегавшим волнам. Черноватый дымок из ее трубы бесследно растворялся в тумане.
   
   Помощник капитана, загорелый худощавый мужчина в кителе из-под которого выглядывала полинявшая тельняшка, равнодушно поглядывал на подходивших людей, то на мутное, сквозь туман солнце.
 
   Я стоял на берегу. В пассажирский салон заходить не хотелось. После беспокойного сна, капельки оседавшего тумана бодрили мое лицо.
   
   Я в отпуске. Радость от первой встречи с друзьями, находившимися в низовьях Енисея, благоприятно отзывалась на моем и без того хорошем настроении. Огорчала только размолвка с женой. Ей хотелось куда-нибудь  на юг к морю, либо в большой город, где много людей, а мне - нет.  Хотелось небольшую компанию близких людей, даже одиночества. Устал за долгую зиму, и уезжать далеко не хотелось.  Снаряженный мною рюкзак с продуктами, рыбацкими принадлежностями одеждой и еще бог знает с чем, важно выпячивая бока, стоял на берегу, привлекая внимание подходивших людей. Приветствия знакомых прерывали мои, то приходившие, то уходившие мысли, как клочья тумана растворялись, исчезали они,  не задерживаясь в пространстве.  Я еду в низовья Енисея. Мне давно хотелось  побывать в Ярцево, и приглашение друзей оказалось как нельзя кстати. Немного порыбачить по малохоженым  речушкам, впадающим в Енисей, посмотреть как они там для леспромхозов «жгут» известь, да и разобраться в себе хотелось без суеты на природе. Правда, рыбак из меня слабенький. Одно дело удить рыбу в пруду в стоячей воде. Другое дело  по  быстро текущим речкам.  Почувствовать в руках дрожащее удилище с пойманной рыбой это всегда вызывало у меня приятное возбуждение, даже азарт, который быть может, испытывает заядлый игрок после удачного выигрыша.
    
   Вам может показаться странным, но большинство местных жителей прибрежных поселков проводят свое свободное время, в том числе и отпуска, на Енисее, либо в тайге.  Поначалу мне сначала казалось это удивительным, но проработав в леспромхозе  несколько лет - понял. После тяжелого труда на лесозаготовках, того вида искореженного леса, порушенной потоптанной тракторами и человеком тайги, хочется побыть в первозданной природе или на берегу могучего и красивого Енисея. Где к человеку возвращается спокойствие, умиротворение.
   
   После учебы в большом не очень чистом по сравнению с нашим посёлком, городе Красноярске и, поездив в отпуска на южное море или в «Европу», так называют здесь все, что находится за Уралом, я все больше влюблялся в суровую красоту сибирской природы. Блеск огней больших городов, грохот поездов, муравьиное скопление людей, все меньше привлекали меня.
 
    Вы только попробуйте раз, два заночевать у костра под плеск волн о дикие берега, послушать рыбацкие рассказы, либо заночевать в охотничьей избушке с бывалым охотником, подремывая под его таежные байки. Тогда и вам покажется странным, что ехать куда - то за тридевять земель в суету душных городов, домов отдыха, либо санаториев.
   
   Потянуло  восточным  ветерком с запахом тайги. Туман клочьями   срывался, от воды и улетал вверх к солнцу, растворялся в голубеющем небе.    
   
   Матрос, спустил с самоходки деревянный трап и, поддерживая его, пригласил пассажиров в салон самоходки. Людей набилось до отказа, как селедок в бочке. Я со своим рюкзаком не стал спускаться внутрь салона, а разместился на   скамейке перед капитанской рубкой.  Влажные капельки осевшей влаги от тумана, заблестели  яркими звёздочками под солнцем на рундуке, перилах ограждения.
   
   Судорожно  задрожал корпус судна, отходя от галечного   берега, и через двадцать минут хода пересек Енисей, причалил ниже лодочной станции Лесосибирска.
   
   Сойдя одним из первых на берег, я отправился к пристани  пришвартованной ниже метров  триста лодочной  станции. Метеора, следующего маршрутом  Красноярск - Ярцево  еще не было. Приобрел  билет и  расположился ожидать прихода теплохода на скамье дебаркадера.

   - Идет! - Идет! – услышал  я радостные возгласы двух  ребятишек, смотревших вверх реки. И правда, уже ниже Бурмакиной  горы, как большая белая   птица, к нам стремительно приближался  «Meтеор». Описав полукруг, теплоход  причалил к пристани. Пассажиры, не мешкая,  проходили, показывая билеты контролёру, в салон речного судна.
    
   Я, пройдя первые ряды, устроился в удобное кресло у окна в середине салона.
Раздался рокот мощного двигателя, шум забурлившей от винтов воды, и теплоход плавно отчалил от пристани. Мой сосед, мужчина в преклонном  возрасте, как, оказалось,  ехал до Новоназимово навестить сына работающего в  леспромхозе.
   
   За окнами стремительно набравшего скорость «Метеора» замелькали гигантские шеи портальных кранов лесосибирских        лесоперерабатывающих  комбинатов, Штабеля знаменитой ангарской сосны, крыши домов растущего молодого города километров на тридцать, растянулись  вдоль Енисея.
 
   Вскоре показался старинный город Енисейск. Несколько куполов над городом, высокие тополя встречали прибывших в Енисейск.  Дебаркадер, к которому пришвартовался «Метеор» означал пристань «Енисейск». Пассажиры быстро по трапу поднялись на борт и, растворились внутри салона.  Дальше вниз по реке Подтесово - поселок речников. В затоне виднелись речные баржи, буксиры, теплоходы. Село   Усть – Пит на правом берегу, Анциферово, Назимово   на левом и дальше на север, к старинному селу Ярцево.  Конечный мой маршрут. Это село раньше города Енисейска основали кетские казаки. До середины пятидесятых годов было центром Ярцевского района.
   
   Левый берег Енисея пологий, а правый прерывался грядами подступающих к реке отрогами скал Саянского хребта.
   
   Легкий сон подкрался незаметно и сморил меня. Я не слышал и не видел, как мой сосед вышел в Новоназимово. Проснулся, когда объявили о приближении к селу Ярцево. Все пассажиры стали готовиться к выходу. И  наконец, причалили к пристани «Ярцево». 
   
   Пассажиры шумною лавиной схлынули на берег. Высокая гряда вековых тополей встречала на берегу нас. Вдоль уреза воды стояли балки, так тут называли небольшие сарайчики на санях, где хранили лодочные моторы, рыболовные снасти, горюче смазочные материалы и прочие нужные здесь вещи. Глубокой осенью их вытаскивали на самый верх берега -  до следующей весны.  Стояли  поленницы дров, которые готовили из пойманных и приплавленных бревен. И много, много лодок. Здесь лодка наряду с мотоциклом, являлась основным транспортным средством.
    
   Немного пройдя, поберегу, я нашел лодку, отправляющуюся к месту, где жили мои товарищи.  Лодочник, крепкий сибиряк, был в «курсе», где кто находился и чем занимался. Его лодка «Обь», очень почитаемая у здешних рыбаков, под «Вихрем» шла ходко. Брызги иногда  залетали на нас, обдавая енисейской водой. Влажный воздух приятно охлаждал лицо. Не доходя до деревни, Фомка взяли курс на другой берег. Серо-стальное движущееся тело реки сопротивлялось, пытаясь сбить нас с курса.  Лучики, от заходящего солнца отражаясь от воды, слепили глаза. Правый берег встретил нас огромными и не очень большими глыбами известняка, отпавших от гряды скал, высокими кронами кедров, уходящих в бесконечную высь. И  кострами у палаток и деревянных сараев, находившихся здесь людей.
 
   - А вот и ваши, - сказал лодочник, направив лодку к одному из сараев, стоящих метра три - четыре от уреза воды.
 
   Пока вытаскивал из лодки рюкзак, подошли Анатолий с рыжеволосым Володей. Шумно поздоровавшись, они пригласили к костру, возле которого хлопотал с ужином Федорович. А вообще, его за пристрастие к крепкому чаю называли «Начифирич» - начальник  чифира. Где-бы он ни был, у него был свой металлический литровый котелок для заварки чая. И от его постоянного употребления он был сухощавый, слегка с пожелтевшей кожей лица, сверкающими темными глазами. 
 
   Запах чего-то вкусного вырывался из котелка над костром.
    
   -  Уха готова! Прошу к столу, - сказал Начифирич, снимая котелок с крюка над костром. Столом служил большой плоский валун, обставленный вокруг чурками.
      
  - Да, если бы еще одну специю, то была бы настоящая сибирская уха, - сказал Начифирич, хитро,  улыбаясь.  Смекнув, в чем дело, я достал из рюкзака бутылку водки и подал ему. Откупорив бутылку, Начифирич грамм сто вылил в уху.
   
   - Уж теперь - то и все косточки размякнут, - сказал он.
 
   Я рискнул предложить по маленькой за встречу.
 
   -  Нет, - за всех ответил Анатолий, - у нас здесь сухой закон... на мокром берегу, - и улыбнулся удачно сказанной шутке.
   
   Жечь известь - работа тяжелая. Нужно из известняка сложить печь на три-четыре топки - это тридцать-сорок тонн камней и заготовить двадцать-тридцать кубометров дров.
    
   Вечер у костра, уха, чай после долгой дороги располагали к умиротворению и покою. За неторопливым разговором над Енисеем опускалась  ночь. А река продолжала жить. То вверх, то вниз проходили буксиры с баржами, нефтеналивные суда, сухогрузы.
   
   Со стороны Ярцево, сверкая иллюминацией,   вверх  по течению поднимался теплоход.
 
    - «Антон Чехов», - вглядываясь  в судно, сказал Анатолий, - видно с  туристами ходил в низовье. Музыка с теплохода достигала до нашего берега. Поравнявшись с нами, музыка на теплоходе стихла. Послышался голос экскурсовода.
   
   - Вот эти места описал в своей книге «Царь - рыба» наш сибирский писатель Виктор Петрович Астафьев.  Если вы читали эту повесть, - продолжала она, - то вспомните этот эпизод погони рыб инспектора за браконьером... Погоня началась здесь... Под нами находятся ямы, в которых собирается осетр, стерлядь. Браконьеры пользуются ими, ставят самоловы, выбирают время их проверить.  Обратите внимание на тот костерчик. Там местные жители выжигают известь, да и браконьеры частенько не дремлют.  Ждут удобного момента проверить свои запрещенные снасти.
   
   - Товарищ Петров, осветите нам берег, - обратилась по мегафону экскурсовод к неведомому нам прожектористу.
   
   Тотчас яркий луч света скользнул по воде и замер на нас. Анатолий с Володей вскочили, и замахали руками, то ли грозя, то ли приглашая туристов на берег.
 
  - Посмотрите! Посмотрите! - приглашала экскурсовод туристов к борту теплохода, - вон, видите, как волнуются на берегу... Это, наверное, браконьеры.
      
   После столь неожиданного представления всем стало как-то не по себе. Ворча на безцеремонного экскурсовода, на праздных туристов, мы укладывались спать на нарах в сарае. Крыша и стены из досок защищали от непогоды и комаров.
   
   Всю ночь мне снился, описанный Астафьевым  браконьер из повести «Царь Рыба», чем-то похожий на вальщика Бурого, здорового, наглого, обещавшего меня за попавшую при «жеребёвке» плохую деляну привалить деревом. Все ближе, ближе лодка с рыб инспектором... к  Бурому. Бурый одной рукой держит румпель мотора, другой - бутылку. Разболтал ее и в несколько глотков выпил и бросил. Стремительно набирая скорость. Заслоняя все пространство,  летит в меня... Ближе, ближе.  Хочу увернуться от неё  и не могу. - Все! Конец! Крик вывел меня из оцепенения сна.
   
   - Вода! Вода! Быстро вставайте! - истошно кричал Володя.
   
   Все проснулись недоумевая. Однако шум затекающей в наш сарай воды быстро привел нас в чувство. Без паники, забирая все, что попадалось в руки, переносили вещи выше к скале. Перевязали лодку. Спать уже не хотелось. Сбрасываемая вода с Красноярской ГЭС моментально подтопила треть нашего жилища.
   
   Начинался новый день. Хлопоты по устройству нового жилья, работа по устройству печи  для извести заняли последующие дни.
    
   Новый ночлег устроили среди трех огромных валунов известняка.   Вместо крыши над ними стоял кедр с могучей кроной. Даже в сильный дождь редкая капля могла потревожить жильцов.  К комарам я уже давно привык и, почти их не замечал. Только мошка досаждала, кусая открытые части тела.
 
   Я наслаждался отдыхом, исследуя окрестные ручьи, впадающие в Енисей и небольшую речку Сурниху. Злые слепни неизвестно  откуда прилетавшие, постоянно сопровождали  меня в походах,  по незнакомой местности.
 
   Дни летели быстро. Начали раздеваться ивы, берёзы, смородинки от листьев, готовясь к зиме. Пришло время и нам нужно собираться домой. Уже готова была выжженная известь. Ждали промхозовскую самоходку под загрузку.
   
   Выдалась очень теплая, наверно, одна из последних августовских ночей. Метеориты то тут, то там лучиками "пронзали небо. Казалось, их блеск с тихим шелестом поглощал Енисей. С берега из тайги на реку, на ярко светящую Луну, полетели белые мотыльки. Мы сидели на берегу у уреза воды, разговаривали, прихлёбывая горячий чай. Костёрчик за нами  медленно затухал.
 
    - Смотрите! Смотрите! - воскликнул рыжеволосый Володя, указывая на реку. На Енисее, против течения шел ход косяка  стерляди. Большое количество рыбин выпрыгивали из воды, и, казалось, схватив сверкнувший лучик  метеорита, исчезала в бездонной  пучине.

  - Сейчас бы сеть «плавешку», - мечтательно произнес Начифирыч, отхлебывая небольшими глотками свой, похожий на дёготь чай.

  -  Да, тогда бы уж точно наши дети и представления не будут иметь о «Царь рыбе», - авторитетно изрек Володя. Всем стало хорошо и, даже весело. Я, отдохнувший   поискал глазами нашу с женой звезду. Она ровно и ярко светила, как в первый раз нашей встречи в бездонном пространстве вселенной.
   
   Меня так потянуло к ней, моей синеглазой звездочке. Как же ты там? ...Без меня?