Ледоход

  Все ждали ледохода, особенно детвора. На уроках в школе не присутствовало по пять - шесть человек из класса, однако в школу они всё - таки прибегали, но только для того, чтобы сообщать о состоянии реки. Оставшиеся на уроках сидели как на иголках.
    Весна пришла в очередной раз и не могла не встревожить молодые души, она захватила их, и несла по течению, словно лёд по бунтующей воде. Волнение ребят передавалось и на преподавателей. Они понимали по сияющим глазам и волнению десятиклассников. Думы ребят сейчас были о той стихии, на берегу реки. Они ещё не знают, что будут всю жизнь вспоминать это приятное и волнующее чувство.
Как только раздался последний звонок, все повыскакивали из школы, застёгивая портфели и, поправляя на ходу надетые, как попало шапки. Не прошло и минуты, как вся школа была уже пуста. На улице творилось нечто необыкновенное, учащиеся катились по проезжей части дороги девятым валом к реке. Тротуар был не в состоянии их вместить.
   Если бы спросили Юрия и Михаила, где он шёл или бежал, то вряд бы мог ответить на этот вопрос, он просто не помнил. Таково было его ликование.
Река, словно кровеносная вена, перевязанная жгутом, надулась, и ещё не тронулась и ожидала их прибытия.
    Под напором прибывающей воды лёд начало приподнимать. Он начинал ломаться и с таким грохотом и треском, что, казалось, стреляли из-под  воды вразнобой батареи пушек. Вода и поломанная льдина взлетали вверх, образуя вулканические фонтаны  серебристого цвета. Льдины ломались, трещали, налезали друг на друга, подталкиваемые обилием  воды  и плыли вниз по течению.
На повороте, плывущая, но ещё не поломавшаяся льдина, упёрлась углом в берег и затормозила движение. Подплывающие льдины под напором задних льдин налезали на передние льдины, становились на дыбы и со скрежетом и громом разламывались, а вода, напирая на запруду, поднимаясь и набирая силу, продолжала с яростной мощью толкать груду льда вперёд, круша его и издавая ни с чем несравнимый шум. 
Пятиклассники, вооружившись шестами и палками, с гиканьем и криками бросились к изгибу реки, стараясь как-то помочь реке «разродиться». Они упирались своими палками, прилагали свои тщедушные силы, но льдины подходили и подходили, и уже запрудили реку до самого моста, а силы ребят были несравнимо слабы, чтобы справиться с этой махиной.
     С моста были сняты перила, проезжую часть засыпали валунами и в таком состоянии мост был оставлен под затопление. Сейчас он уже был залит, и над ним была такая толща воды, что нельзя было определить его местонахождение, если бы не нитка пробегающей дороги на земле.
     Юра вспомнил, как три дня назад, они вместе с Олей приходили к этому мосту с уже снятыми перилами. Мост ещё не успели тогда засыпать, но по нему уже не ездили. Высоко на берегу стоял единственный столб с фонарём, освещающим мост.
Вода уже захлёстывала балки перекрытия моста и затапливала более низкое место перед мостом. Тогда они прошли это узкое место, когда вода ещё оставила тонкий перешеек. Было чудное зрелище - тёмная ночь скрывала всё, кроме, не полностью затопленного моста, а они стояли в его затенённой части, где кромка арматуры затеняла лампочку. Были видны лишь контуры реки и то недалеко. Вода катила на мост из темноты, бурлила под ним, словно сердясь, выхлёстывала пеной на брёвна, и мост дрожал от натуги, но стоял. Стояли, обнявшись и они, долго, молчком, любовались открывшимся  перед их взором. Красота завораживала их, и лишь, вдоволь насмотревшись, они заговорили. О чём говорили, Николай сейчас не помнил, но запомнил он, как пела тогда Оля. Голос её был красивый и ровный. Она пела вполголоса, словно для него специально, видно чувствовало её сердце, что это будет их последняя весна. Песня лилась ровно и звучала с еле уловимой тоской, и больно было слушать её.
                Мой костёр в тумане светит,
                Искры гаснут на ветру.
                Ночью нас никто не встретит,
                Мы простимся на мосту
   Всё совпадало с действительностью – ночь, туман, река, и мост, вместо костра горела  лампочка, река и мост. Может эти минуты повлияли на Юрия так, что этот момент остался в памяти. На какое-то мгновение почему-то мысли выдвинули  сравнение, что вода и льдины, захлестнувшие сейчас мост, могут так же стихией  смыть и все их взаимоотношения с Олей. Сердце Юрия ёкнуло, замерло, и потом, под давлением чистого и мощного потока крови,  с новой силой заколыхалось, и обновлённой понесло чистые беснующиеся потоки. Было сравнимо с затором на реке и её прорывом.
     Сейчас, смотря на оставшийся  никому не нужный днём фонарь, Юрий поискал глазами Олю, но её пуховой, далеко приметной белой шапочки  не было видно.
    Мысли Юрия прервали резкий треск и шум. Толпа вскрикнула от ликования, и он увидел, как вся лавина льда, стоявшая по всему руслу реки, вдруг с шумом двинулась вперёд, словно прорвав оборону противника, разом пошла в атаку. Метров триста глыб двинулись одновременно, а, затем, соблюдая очередь, целыми косяками отходили и спешили догнать ушедших, заполняя образовавшиеся, на какое – то мгновение, просветы. Прошло какое-то время, и весь изгиб был свободен. Уже новые льдины плыли, тесня, и толкая друг друга. Можно было видеть, как довольно большая льдина, взгромоздившись на ещё большую, как всадник на коне, величественно проплывали мимо берега. Проплывали  дороги, хоккейные поля, на котором вместо ворот стояли примороженные консервные банки. Молодые хоккеисты, стоя на берегу с печалью прощались, вспоминая прежние баталии. Мальчишки молча, словно в почётном карауле проводили проплывающее поле. Но что делать, жизнь не вернуть обратно, так же, как это хоккейное поле, уплывшее вместе с вешней водой.
    Юрий, стоявший рядом, толкнул Мишу в бок и указал на проплывающее мимо льдину.
     -Смотри! Собака!
     Юра увидел ту льдину, на которую указывал Миша  и увидел не собаку, а молодого серого щенка. Ему было, наверное, недели две или три и был ещё пухленьким и, как показалось мягоньким. Он не бегал по льдине, как это бы делали взрослые собаки, а смиренно лежал посредине льдины, сложив голову на лапы, и спокойно созерцал, не беспокоясь за свою жизнь, видимо, не понимая всей опасности. Именно это и обдало Юру  волной жалости, выплеснувшейся призывом к действию. Льдина была небольшой, и её медленно прибивало к берегу.
     Стоявшие на берегу, словно подзывая льдину к берегу, зашумели, послышались голоса сочувствия щенку, и в этом гомоне трудно было понять конкретно, к кому были обращены слова, но ясно было одно, что каждый хотел спасти щенка. Те же пятиклассники пытались льдину достать шестами, но не доставали даже до края льдины. Были слышны женские голоса:
    -Бедненький.
    -Такой хорошенький.
    -А он и плавать не  может. Плыви, глупенький.
    -Куда плыть, его льдом раздавит, да и утонет.
    Щенок, казалось, не слышал криков  да и не понимал и по-прежнему продолжал лежать в такой же позе.
    У самого берега тёрся битый лёд, образуя плотный заслон, не дававший подойти льдине ближе к берегу. Упёршись одним краем в эту мезгу, льдина на минуту остановилась, словно призывая людей к действию, а потом, под напором сильного течения, начала медленно разворачиваться, собираясь отчалить от не пустившей мезги..
     Юра бросился к берегу, растолкав ребятишек, и хотел пробежать по мелкому льду, как не раз делали  у себя на речке, но лёд был, действительно, очень мелким и Юра понял, что ему не пробежать эти пять метров. Оглянувшись, он увидел у одного из ребят длинный багор, взятый, видимо, без ведома родителей. Юра подбежал, что - то сказал владельцу багра, но тот расставаться с багром не спешил. Юра  подбежал к Мише за помощью, но не успев добежать, увидел, что Миша уже с багром бежал к берегу.
     Они попробовали достать льдину багром, но льдина успела отплыть, и крючок багра плюхнулся в мезгу. Тогда Юра, не долго думая, отступил метров на десять, разогнался с бугра и, опустив остриё багра между берегом и льдиной, оттолкнулся и оторвался от земли. Он не раз так делал на своей речке, и этот приём считался отработанным. Главное было в этом приёме не стать  на край льдины, что бы ни перевернуть её  и самому не оказаться в воде. Буквально вчера они катались у себя на Вырке и каждый, у кого хватало смелости, мог испробовать свои способности. Юра с Мишей, как, как самые взрослые из ребят, прыгали на самые дальние, рискованные льдины. Правда, Вырка не Ока, и там было известно русло речки, каждый бугорок и извилину.
     Школьники, стоявшие на берегу, прикованные вниманием к щенку, вдруг увидели, как на шесте взвилось гибкое тело человека. Наступило непроизвольное мгновение тишины, когда был слышен лишь хруст шелестящих льдин, но и они, словно замерли, наблюдая за летящим человеком. Юра  был почти в верхней точке траектории полёта, но увязший глубоко в землю багор препятствовал движению и грозил остановить его полёт.
     -Переваливайся телом! Корпусом – закричал Миша с берега и Юра, и без того понявший это, вьюном рванулся вперёд, вывел тем самым из мёртвой точки  тело с багром и  начали, вначале медленно, а затем всё больше ускоряясь, пускаться вниз,  на льдину и опустился на неё в полуметре  от края.
Льдина была достаточно большая, и не могла перевернуться, но от толчка пошла быстрее. Юра хотел вытащить багор, дёрнул его раз, другой, но он так глубоко впился в землю, что вытащить его было невозможно. Он был уже на краю льдины, и надо было или бросать багор, оставаясь на льдине, или, оставшись с багром, плюхнуться в воду. Юре, естественно, не хотелось ни того, ни другого. Ему под ноги попался кусочек мокрого сена, чудом уцелевшего на  льдине. Не дёргая багор рывками, он старался медленно вытянуть его, а льдина продолжала увеличивать расстояние
     Чем бы кончился этот поединок, если бы не набежавшая по течению льдина. Она вклинилась между льдиной и густо плывущими другими льдинами и не только притормозила, но и начала оттеснять льдину с Юрой к берегу. Это и дало возможность Юре вытащить всё-таки багор, а льдина остановилась как бы  в тупике.
     Бросив багор на льдину, он подбежал к щенку, осторожно приподнял его, провёл рукой по гладкой шерстке спины и так же осторожно сунул его за пазуху.
    Надо было скорее возвращаться. Схватив багор, Юра оглянулся и понял, что возвратиться таким же способом ему не удастся, – не было расстояния для разбега. Льдина для этого была мала.
    -Не прыгай, у тебя багор. Подгоняй к берегу, - кричал Миша, носившийся по берегу.
    Юра, молча в знак согласия, кивнул головой и засомневался: - Не треснет?
    -Не должна, только  отгоняй  от той льдины, что давит сзади.
   Упёршись багром в наседавшую льдину, Юра приложил не малые усилия, и льдина медленно пошла к берегу, раздвигая перед собою мезгу. До берега оставалось метра два, но льдина дальше идти не хотела, её не пускала плотно сжатая мезга. Когда Юра перешёл на передний край льдины, что бы расчистить проход, то льдину начало снова разворачивать. Юра вновь отступил на другой конец льдины.
     -Спокойно, Юра. Проверь багром глубину, - стараясь не кричать, говорил  Миша.
  Юра его понимал с полуслова. Смерив глубину, а было метра полтора, он окинул взглядом расстояние, и, казалось, решил прыгать.
    -Не прыгай, – разгадал его мысли Миша, - намокнешь, где сушиться будешь? Ты мне лучше дай багор, а я  тебе дам шест. Я к тебе сейчас прыгну.
Юра бросил ему багор, получив взамен шест. Разбежавшись с той же горки, Миша, словно кошка, перемахнул к нему на льдину.
     -Теперь, считай, что щенок останется жив, - и, поменяв шест на багор, начал быстро расчищать путь льдине, а Юра багром подталкивал её к берегу. Словно заправские мореплаватели, они подогнали льдину к берегу и спокойно сошли на берег, не замочив даже ног.
   Юра вытащил щенка из-за пазухи, и тот пошёл по рукам ребят. Каждый хотел подержать его, погладить. Щенку давали разные клички, а он, так и не поняв ничего из случившегося, был со всеми дружелюбен, давал себя гладить, но всё время посматривал на своего спасителя, на Юру.
     Всё внимание было приковано к щенку и лишь тогда, когда всем довелось подержать или погладить его, Юра взял его и так же осторожно посадил его за отворот пальто.
     Только после этого река вновь приковала внимание всех. Она так же бурлила и шумела, по - прежнему льдины налезали одна на другую, теснили друг друга и одна картина открывалась краше другой. Люди молча любовались таким явлением природы, дарующим зрелище далеко не каждую вёсну. 
                15.03.1957