Сосед по даче

    Виктор уже готовился  к автобусу, идущему в город. Сегодня воскресение.  Жена, пересадив цветочки на даче, заспешила в город, чтобы  пересадить комнатные цветы в квартире, а Виктор доделывал пирамидку для клубники. Сейчас он стоял и мысленно перечислял предметы, которые надо не забыть взять с собой в город: телефон, кошелёк, ключи от квартиры и другие необходимые вещи.
   -О чём задумался, детина? – спросил его вдруг сосед Максим, наблюдавший за Виктором  сквозь сетку забора.
   -Ой! – от неожиданности воскликнул Виктор, и, оправившись, ответил: - Просто задумался.
   -О чём же?
   - Так просто, ни о чём. Думаю, как дальше жить.
   -А что, есть проблемы?
   -Да кто их ищет эти проблемы, они сами являются, - охотно ответил Виктор и ближе подошёл к изгороди, чтобы поделиться новостями.
   -Максим, вот заговорил о проблемах, а ты слышал, что приключилось с Сергеем Ивановичем, - и рукой указал на дачу соседа с другой стороны.
    -Нет, не слышал. А что же приключилось?
    -Так вот, слушай. Я сам узнал сегодня от него, - охотно продолжал Виктор, готовый поделиться новостями.  - Ровно неделю назад, в воскресенье, работали  они c сыном в саду, ну и тоже, как и я сейчас, домой  засобирались. Подходит к нему сын и говорит: - Пап, вот двое ребят уже третий раз проходят мимо нашего сада, и всё посматривают на наш сад, даже шаг сбавляют. Мне подозрительно, - не замышляют ли они сделать какую- нибудь пакость? Давай, папа, я побуду до темноты, проконтролирую, а ты иди домой пока один, а я попозже подъеду.
    -Что, и он оставил одного сына стеречь дачу? – вопросом перебил его Максим.
- Нет, не оставил. Поговорили только, обсудили и сделали вид, что ушли домой, а сами один по одному вернулись, вошли в домик и закрылись на замок. Сидят  и в окно посматривают. И действительно, как только начало смеркаться, те двое  ребят, снова появились, прошли туда – сюда по дороге, подошли к калитке,  смело перемахнули через неё и уже промелькнули мимо окон. Слышно было, как они подошли к дверям и вставили ключ.
   -Вот идиоты! – воскликнул Максим в негодовании.
   -Сын Сергея Ивановича уже порывался выскочить им навстречу, держа в руках железный прут, но Сергей Иванович остановил его движением руки, и тихо прошептал:
   - Действуй, как договорились.
   - А что дальше? – нетерпеливо спросил Максим.
   -Ты тоже такой же горячий, – заметил Максиму Виктор и продолжал. -  Ключ  в замке повернулся  на один оборот, а как дверь не поддалась, то сделали ещё оборот. Тогда-то дверь и открылась. Вошли они в коридорчик, а в нём темновато, тем более с улицы. Ребята приостановились в темноте, осматриваются. Вот тут-то Сергей Иванович взял одного из ребят за шиворот левой рукой, а в другой держит наготове пруток. Сын одновременно сделал тоже со вторым.  Сразу у ребят просветление в голове появилось, а положение  то безвыходное.  Связали им руки за спиной и вызвали полицию.
   -Так что же дальше? – не терпелось Максиму узнать всё сразу.
   -Дальше пусть разбираются другие, - ответил Виктор и развёл руками.
   -Накостылять бы им шею, - быстро решил Максим, -  и это было бы куда эффективнее. Долго бы помнили.
   Наступила минута раздумья, каждый думал по-своему об одном и том же.
   -Да, - вспомнил Виктор, - сын Сергея Ивановича, после того как увезли этих ребят на машине, хохотал до упаду, смакуя испуг и растерянность этих ребят от такого неожиданного поворота.
    -Да…,-протянул Максим после долгого молчания, и словно не слыша последние слова Виктора. Продолжая крутить свои мысли над произошедшим, задумчиво произнёс, - ну надо же таким родиться. Молодые, сильные, куда вы заритесь на чужое. Иди и заработай. Можно подумать на даче миллионные плитки золота лежат.
    -Только пыль слоями, еле успеваешь собирать, - поддержал Виктор его мысль. - Одна радость, есть, где телу размяться с пользой дела, да воздухом подышать, а так никакой прибыли от неё и нет
    -Да стаканчиком винца побаловаться, - добавил его Максим.
    -У тебя прошлогоднее вино не кончилось? – меняя тему разговора, спросил Виктор. На что Максим поднял глаза к небу, словно вспоминал или подсчитывал и, сделав паузу, ответил:
   -Считай, что уже ничего не осталось. На дне одни осадки, может и годятся шашлычки полить, если вдруг надобность появится.
    -В честь воскресения я могу угостить, -  предложил Виктор и, призывно махнув рукой, направился в домик.
    Пока Максим обходил калитку сада, Виктор быстро открыл ляду неглубокого погребка и нырнул в него. Там на ощупь нашёл на земляном  полу  трёх литровый баллон с вином, а когда Максим входил в двери домика, то увидел, как, показалась из подвала седая голова Виктора с вытянутыми вперёд руками,  и как он аккуратно поставил банку на крашеный пол, и вылез сам.
     Времени было достаточно, спешить некуда, погода располагала к отдыху. Солнце едва перевалило за свой апогей и начало катиться к западу. Жары его лучей не чувствовалось, а его  тепло приятно обмывало тело.
     Они уселись за столик под грушей.  Виктор налил  вина по стаканам.
    -Давай, Максим, выпьем за нас с вами и за хрен с ними,  - произнёс Виктор, и в знак дружелюбия  протянул руку со стаканом, что бы чокнуться ими по русскому обычаю.
     Выпили. Максиму понравилось вино, он посмотрел на дно стакана, поднёс его к носу, понюхал и приятно улыбнулся своей застенчивой улыбкой. Виктор же угостил его анекдотом. Между рюмками вина текла обычная непринуждённая  беседа.
Когда  обод уходящего солнца коснулся горизонта, только тут Виктор засуетился и засобирался домой. На прощание  выпили ещё по половинке стакана на посошок, по-мужски пожал Максиму руку и, глядя на него из-под своих кустистых бровей, весело сказал:
    -До свиданьица, ваше здоровье.

   Утром в следующую пятницу Виктор договорился с женой, чтобы, она приезжала на дачу сразу после работы не заезжая домой из-за экономии времени, и сам сделал это.
    По привычке, вытащив ключ от  нехитрого замка садового домика, хотел, уже было вставить его в замочную скважину, но рука вдруг повисла в воздухе – дверь домика была  приоткрыта.
    -Вот те раз! – воскликнул Виктор.
    В первый момент мелькнула мысль, что кто-то залез в его домик, но переступив порог и оглядевшись, убедился, что посторонних следов и взломов нет.
    -Растяпа! – теперь уколол он самого себя.
    Ещё раз оглядевшись, Виктор заглянул даже под кровать, но и там никого не было. И уже спокойно начал  переодеваться. Но надевая  рабочие тапочки, вдруг услышал, то ли голос, то ли чем-то похожий звук. Дёрнув в недоумении бровь, в одном тапочке заспешил выйти из домика, посмотрел на калитку, но за ней никого не было.
    -Почудилось что ли? – подумал он и вновь вернулся в домик. Надел другой тапочек и всё же под сомнением здесь же заглянул под кровать ещё раз. Когда вставал со стульчика, то неловко ногою зацепил  его  и тот с грохотом повалился на бок. Следом за шумом стульчика здесь же раздался не членообразный человеческий голос. Виктор замер и прислушался.  Стояла мертвая тишина. Металась лишь очумелая муха из одного конца коридорчика в другой.
   -Галюционация! – плохо о себе подумал Виктор и направился к двери. Не успел он переставить вторую ногу за порог, как вновь раздался всё тот же непонятный голос. Уже не трогая другую ногу, Виктор замер. Через какое-то мгновение он вдруг явно услышал голос человека, но он был слабым и таким же  неразборчивым. Теперь Виктор окончательно убедился, что  голос идёт  из домика. Он возвратился в домик, ещё раз окинул взглядом комнатку и рядом стоящий столик. И тут он услышал из - под крышки подвала, на которой стоял сейчас, зовущий голос.  Он машинально нагнулся и повернул колёсико английского замка, приподнял крышку и отпрянул от испуга в сторону. На ступеньке металлической лестницы, упираясь головой в крышку, сидел человек. Его жёсткие волосы на круглой голове были засмоктаны, и разлеглись  длинными прядями. При появлении яркого света, он  приподнял голову и сощурил свои припухшие веки. На Виктора  смотрело заострённое, глуповатое и почерневшее от грязи лицо, и можно было подумать, что он чернокожий, если бы не седые волосы - длинные и белые, похожие на побеги  проросшего картофеля. Сверкали одни только белки глаз да зубы. Видя Виктора, он стушевался, как заяц перед собакой, и в ужасе замахал руками. В нос Виктора ударило кислым запахом то ли муравьиного спирта, то ли конского пота. По его безресничным глазам было трудно понять,  плакал он или бледно улыбался. Его острый и хищный кадык жёстко торчал на грязной и жилистой шее. Виктор не сразу признал в нём Максима.
   -Максим, ты ли это? – вырвалось  у  испуганного Виктора.
   -Я, - еле слышно процедил Максим и силился распрямить ноги.
    Виктор подал Максиму руку, чтобы помочь ему выбраться из подвала, но руки Максима были  слабы. Виктору пришлось  подхватить его второй рукой. С помощью Виктора, еле передвигая ногами по ступенькам,  Максиму всё же удалось добраться  до уровня пола и усесться на него. Чтобы от бессилия Максим вновь не свалился в погреб, Виктор движением пальцев направил дверцу вниз, и она под собственным весом упала в пазы и английский замок, зная своё дело, здесь же захлопнулся.
-Ух-х! – глубоко захлебнул воздух Максим, и внутри у него что-то заскрипело, словно кто-то вытаскивал  в груди ржавые гвозди и поток чистого воздуха открывал заржавевшие  заслонки лёгких. 
    Виктор не знал, как вести себя  по отношению к Максиму,  всё же, не повышая голоса, нашёлся только спросить:
    -Как ты оказался в подвале?
    -Бес попутал, - заплетающимся языком, опустив глаза, еле слышно пролепетал Максим.
    -Я тебя не совсем понимаю, - сам не понимая зачем, сказал Виктор, и вдруг страшная жалость стиснула его  грудь и собрала под веками горячие капли слёз.
    Максим же в явном затруднении скреб свой затылок. По глазам было видно, как  мысли его судорожно метались в голове. В тот момент, когда он, видимо, пришёл к какому-то выводу, то приподнял голову и уверенно сказал как само собой уже созревшее решение.
    -Слушай, Виктор, не мудрствуй лукаво, как поступить со мной,  сдай меня в полицию, как Сергей  Иванович, и дело с концом. Что заслужил, то и получу. Стоит мне, а то дюже умный. Видите ли, вина мне на похмелку захотелось. Перед любым делом, любым поступком, вначале думать надо, а то, как глупая девчонка, молодая и неопытная,  вначале наделает дел,  а потом ходит, хнычет, волосы рвёт на голове. Её ещё понять можно, у неё ещё молоко на губах не обсохло,   а у меня-то, старого  дурня, уже и волосы покидают, видимо, из-за отсутствия мозгов.
    Максим остановился и надолго замолчал, а потом,  собравшись с мыслями, продолжал:  - Правильно в народе говорят, что у старого, что у малого  - мозгов одинаково. У малых они ещё не развились, не доросли, значит, а у старого они просто высохли. Вот потому я и сделал свой  дурацкий поступок. Другого оправдания мне никто не придумает. Я сам это понял.
 Он  пожал плечами с угрюмым презрением к самому себе, к собственному бессилию.
     -Рано ты казнишь самого себя, Максим. Не ерепенься, дружище.   Ну, пойми же ты, что все делают ошибки.
    - Пусть делают. А мне совесть не позволяет.
    - Плюнь ты на неё, да разотри.
    - Совесть у всех разная. Воспоминание, это корни, которые не вырвешь из сердца до самой смерти. Ты пойми, меня в конце жизни спросит Бог.  Понятно, кару  за грехи  я получу сам, но ведь будут страдать ещё мои семь поколений, расплачиваясь за мои грехи. Что я натворил? Уму непостижимо!
   Нет, не страх владел им в эти минуты. Ощущение жгучего жара в груди, от которого сохнет душа.
     -Шкодой  в детстве не рос, и главное не пойму, в кого я родился и дорос до  старости лет. Отец с матерью всю жизнь честными и порядочными людьми были, муху не обидели, чужим ни на грош не пользовались, а тут – откуда это всё взялось? – не слыша Виктора, размышлял Максим сам с собою вслух.
    -Дыма без огня не бывает, - машинально сказал Виктор, и словно извиняясь за неизвестно зачем сказанные слова,  уже  заспешил скороговоркой заговорить их: – Бывает, что даже наша левая рука не ведает, что творит правая. Справедливости ради  скажу, что мне от тебя ничего не надо! Я  сам дал ещё с осени тебе ключи от дачи на всякий случай. Значит доверяю. Ну, захотелось тебе ещё выпить после моего ухода, или утром для  похмелки головную боль утолить. Что тут крамольного? Ещё чего, а вина - то наделаем и с тобою же  разопьём. Мы же  соседи, а сосед – это святое. Это дороже всякого вина. Сосед всё видит, всё знает, поймёт тебя и поможет. А как же иначе? У меня беда случилась,  так кто как не сосед,  первым придёт на выручку?  Так что ты всякую ересь из головы выбрось. Я сам виноват, что по моей оплошке  моё творило тебя  по голове  шандарахнуло и захлопнуло. Я сам собирался переделать крышку, или снять хотя бы этот  замок. Ведь мог же я сам попасть  в твоё положение? –  глядя на Максима, спросил Виктор.
     Максим не ожидал этого вопроса, потому растерялся  и не знал что ответить.
     -Могло же меня в моём подвале моё же творило прихлопнуть? – повторил Виктор.
     -Конечно, могло, - согласился Максим.
     - Тогда, чего же ты всю беду берёшь на себя? Зачем себя казнишь? А если так, то мы виноваты оба. Так уж получилось!  И давай договоримся, что об этом никто не должен знать, что бы ни было кривотолков, - знаем только мы.
   -Бог всё видел и всё знает, и у него тысячи свидетелей.
   - Поднимайся и иди на свою дачу, а то сейчас моя жена должна подойти. Иди, помойся, побрейся, покушай, отоспись по- человечески, наберись силы.
    Максим как то неохотно, но, как показалось Виктору, он всё же поверил  его доводам  и уже с другим настроением отправился к калитке сада.
    Больше Виктор не видел Максима.  Максим  продал свою дачу.