Правда

                Дню Печати посвящаю...

     Выписывать газеты и журналы офицеров заставляли всегда. «Красная звезда» - для военнослужащих была святой! «Правда» - для коммунистов, «Коммунист Вооруженных Сил» - для коммунистов-военнослужащих. Уклониться было невозможно. Политрабочие всех мастей и уровней стояли на страже этого процесса. Выявленных уклонистов постигала суровая кара.
     В главном штабе славного полигона «Капустин Яр» процесс подписки контролировал пропагандист политотдела майор Курашин. Он брал на почте фамилии подписчиков и составлял из них перечень – кто на что оформился. Конечно, в этом списке не было начальника полигона, его заместителей, их «шестерок» и начальников отделов, но для остальных офицеров и прапорщиков штаба  - обязательно! Я, хотя и был старшим оперативным дежурным командного пункта, но в число «исключенцев» не попадал. Пролетал я и мимо подписки на дефициты. В «Юности» мне отказывали, потому что не молод, в «Радио» - чтобы не передал секреты по эфиру за рубеж, «Вокруг света» - потому что офицерам  праздный выезд за границу был запрещен, а «Моделист-конструктор» - чтобы не вздумал построить аэроплан и улететь к едрене-фене. Помимо обязательных, приходилось довольствоваться «Советским спортом», «Наукой и жизнью» и, с претензией на оригинальность, журналом  «Спортивные игры».

     Уклоняться от подписки в тот год я не собирался. Я вообще никогда не избегал этого мероприятия - подписка стоила недорого, а почитать что-нибудь интересное хотелось всегда. Можно было, конечно, ходить в гарнизонную библиотеку и в библиотеку университета марксизма-ленинизма, но это было не всегда удобно, а на руки популярную литературу и подписные издания  в этих заведениях не выдавали. И хотя интересного в этой периодике было мало, тем не менее, подписка избавляла меня от беготни по библиотекам и друзьям в поисках материалов для занятий по марксистско-ленинской подготовке, а иногда и скрашивала унылый досуг.
     За несколько дней до начала подписной кампании на командный пункт позвонили из госпиталя и сказали, что есть горящая путевка в один из крымских санаториев. Начальник КП хмуро обвёл взглядом своих подчинённых и негромко произнёс  - Кто еще в отпуске не был? Кляус? Пиши рапорт. Начальник штаба подпишет – идёшь в госпиталь и оформляешься. И не мешкай, если что не так – звони. Срок путевки начинается послезавтра.

     Отпуск у военнослужащих длинный – 30 суток плюс дни на дорогу. Время в санатории летело весело и быстро – о подписной кампании я и не вспомнил.

     Вспомнил только после отпуска, когда во время моего дежурства к нам на КП заглянул пропагандист. Сочувственно улыбаясь и покачивая головой, он начал пространную тираду. Я сразу понял, к чему он клонит. Не успел он закончить свой речитатив, как я опередил его, заявив, что проблемы не вижу и все обязательные издания выпишу со второго квартала. Пропагандист нахмурил лоб и задумался. Через несколько секунд его лицо вновь оживилось, и он сказал:
- Виталич! – к старшим офицерам в приватных беседах пропагандист уважительно обращался по отчеству. - А давай так сделаем. Мне жена выписала «Правду», и я выписал «Правду». Я тебе одну переадресую, а остальное ты потом выпишешь. Только деньги мне сразу отдай. 
     Начальник нашего командного пункта был «правой рукой» начальника полигона и частенько помогал подчинённым решать спорные вопросы. Мы к этому привыкли и не злоупотребляли. Вопрос с подпиской я проблемным не посчитал,  да и вряд ли начальник стал бы из-за меня ругаться с политотделом. Я вынул кошелек, достал из него десятку. Пропагандист оживился, вернул мне рубль сдачи и, почеркав что-то в своём кондуите, повернул его лицевой стороной ко мне, ткнул пальцем в список и произнес:
- Вот! Я тебя вычеркнул.
     В самом деле, моя фамилия в списке была исчеркана так, что разобрать её было практически невозможно. Пропагандист сунул блокнот в свою полевую сумку и быстрыми шагами покинул командный пункт.

     Женщин на полигоне было достаточно. Каждый холостяк был потенциальным женихом, да и некоторые женатики были не прочь сменить подругу. Одинокие и недовольные мужьями женщины надеялись на это, но иногда горько ошибались. Почтальонша была из таких. Её односельчанин – молоденький прапорщик вскружил ей - своей деревенской подружке - голову и увёз из дому в зверинец похотливых мужиков. Расписались, даже не успев понять, любят ли они друг друга или нет. А дальше? «Дон-жуанов»  среди армейских мужчин хватает. Ежедневно испытывая на себе множество мужских взглядов, иногда довольно откровенных, бойкая простушка решила, что вот оно – настоящее счастье – рядом. Капитаны, майоры – к тому времени она осознала, что прапорщик – далеко не самый большой чин – иногда даже полковники меняли своих стареющих матрон на молодую, но бойкую поросль. И деревенская красотка стала искать своему прапорщику замену. Тот узнал, поколотил. Наказали. Ушел в общежитие. Разведенка осталась одна. Желающих познакомиться поближе прибавилось, но жениться никто не торопился. Да и зачем, если можно сполна получить всё так? Женщину вызвали в политотдел, предупредили – не прекратишь разгульный образ жизни – отправим домой, в деревню. А какой тут разгул, когда сидишь без работы – на алименты и родительские рубли. Возвратиться домой с ребёнком и без мужа – позор. Пошла искать работу. Кому нужна сельская бабёнка с восьмилетним образованием? Устроилась почтальоном. И то хорошо! Хоть зарплата небольшая, но квартиру не отнимают.  Почтальонов не хватает, квартира – залог того, что будет стараться. Офицерские жены такой работы чураются. А она - разносить почту по домам – успевала два-три раза заглянуть к себе, сына проконтролировать – не шалит ли, учит ли уроки? Бывший муж - прапорщик, не сумевший победить душевное расстройство из-за измены любимой, бросился в пучину борьбы с зелёным змием, битву ему проиграл, и был с позором изгнан из армии. К тому времени даже память о нём подыстерлась – уехал человек на родину, однако в отчий дом не явился.
     Почтальонша к такой жизни пообвыклась и на лучшее уже не претендовала. Забежит изредка какой-нибудь мужичонка поприличнее, утешит женскую плоть, и убежит дальше – вот и всё горькая бабья радость.

     Я познакомился с ней случайно. Весенним утром возвращался домой после дежурства, присел на скамью у подъезда – погреться на солнышке, подышать свежим воздухом еще не успевшей выгореть астраханской степи. Почтальонша несла огромную сумку, присела напротив – отдохнуть и отдышаться. Мне стало жаль молодую уставшую женщину. Пригласил попить  чая. Она озорно блеснула глазами – нет уж, лучше ты ко мне. А сын, муж? Сын в школе, мужа нет… даже на этом свете… Через пару часов я пришел к ней в гости. К тому времени моя семейная жизнь уже трещала по всем швам. Я не считал измену чем-то зазорным. Мы стали встречаться.

     Окна её квартиры выходили во двор, расположенный между четырьмя длинными пятиэтажками. Открывающийся пейзаж был обычным для военных городков – низенький заборчик огораживал детскую площадку, на которой громоздились песочница, разной конструкции качели, и скамеечки для взрослых. Наискосок, из угла в угол, вилась тропинка, протоптанная не желающими обходить площадку вокруг. По ней шел человек. Офицер. Я сразу узнал пропагандиста.
- Он здесь живет?
Женщина присмотрелась к прохожему:
- Да, в соседнем доме – и назвала квартиру.
- Ты, наверное, всех знаешь? И кто что выписывает?
- Нет. Но его знаю – он выписывает много дефицитных журналов – она начала перечислять его подписку. «Правды» среди перечня не оказалось.
- А «Правда»? - спросил я. – «Правду», что, не выписывает?
- «Правда» была, но он её переадресовал.
- Куда?

Почтальонша взглянула в свою тетрадь и назвала мой адрес.