Антропология блаженного Августина и её влияние

Эссе на тему:
«Антропология блаженного Августина и её влияние на последующее развитие западной христианской антропологии на примере его «Исповеди».

Если бы мне нужно было прочитать лекцию по христианской антропологии, я бы посвятила ее «Исповеди» Блаженного Августина. Из того, что я читала, именно это произведение этого богослова и философа, по моему мнению, познавшего Бога в такой мере, в какой только может познать его человек всей своею жизнью, выражает его любовь к Творцу в такой откровенной и поэтической форме. Августин принадлежит еще не разделенной церкви и в православной традиции считается блаженным, а в католической – святым.

В жанре исповеди Августин открыто признается в своей любви к Богу и раскрывает верующим без умствований свыше обычного человеческого разумения сложнейшие богословские истины в простой и понятной форме. Ибо, как скажет потом спустя века французский экзистенциальный писатель и мыслитель Сент-Экзюпери, «зорко одно лишь сердце».

Многие мысли и рассуждения этого выдающегося произведения блаженного Августина написаны о нем лично, но, тем не менее, их можно также сказать и о каждой верующей душе, и о тех, кто читает его книгу, и обо мне. Многое в этом произведении мне созвучно. «Исповедь»  звучит сегодня, через 17 столетий после написания, также актуально, как и при жизни автора.

Мне импонирует его искренняя вера и подкупающая открытость. Наверное, именно это и значит – ходить перед Богом.

Как первый человек, Адам, Августин признается в своей исповеди, что его бы не было, если бы Господь не был в нем.

Меня тронула его необычная биография, а также любовь и стойкая вера его матери. Человек, бывший грешником, а потом еретиком, манихеем, по многолетним терпеливым слезным молитвам благочестивой Моники стал одним из главных теологов неразделенной Церкви. Неустанно молиться за сына посоветовал ей епископ, сам имевший мать, побывавшую у манихеев, он уверил будущую святую, что сын таких слез не погиб. Слезы и сила молитвы матери сотворила чудо, и та поделилась с сыном провидческим сном, о том, что к ее радости, он будет вместе с нею и после смерти.

Удивительно в его биографии и то, что, как писал о блаженном Честертон в «Святом Фоме Аквинском», «Августин, естественно, перешел от манихейства к Платону, а от Платона — к христианству»[1]. Он продолжил традицию воспевать Творца и его любовь к людям, как делал это когда-то до него царь Давид в псалмах.

Трудно переоценить вклад блаженного в христианскую антропологию.

Согласно Августину, смертный человек, носящий на себе печать первородного грех, Божье творение, хочет славословить Творца, который создал нас для Себя, и не знает покоя сердце человека, пока не успокоится в Боге. Но для этого нужно вначале познать Бога, чтобы воззвать к нему, имея веру. Такую, которая привела Авраама в Землю обетованную, известную грешницу Марию Египетскую - в пустыню и спасла благочестивого разбойника в последние моменты его весьма не благочестивой жизни. Взывает к Господу вера, данная человеку через вочеловечившегося Сына Божьего.

Автор «Исповеди» обращает внимание на следующий интересный парадокс. Конечный человек вмещает бесконечного Бога, которого не может вместить небо и земля, созданные Им.

Любовь и благодарность Августина Богу так велика, что его не было бы без Бога и не было бы, если бы Бог не вошел в него. «Ибо все из Тебя, Тобой и к Тебе»[2].
Это произведение написано в жанре искренней исповеди и содержит множество вопрошаний, что роднит ее с библейской книгой Иова, одной из моих самых любимых книг Ветхого Завета.

Как именно люди вмещают Бога, задает вопрос себе и читателю Блаженный Августин. Все вмещают ту же самую часть, или отдельные создания – отдельные части? Или же повсюду Бог целый и ничто не может вместить Его целого? Этот вопрос автор оставляет открытым для нас, читателей.

Блаженный Августин сравнивает веру в Бога с опьянением, своеобразной эйфорией, помогающей забыть все зло человеческое. И для меня вера порой служит прибежищем от бед и горестей мира. Как библейский Иов, он познает величие Творца и смиряется перед ним. Теолог задается вопросом, что такое для Бога человек, что Бог велит ему любить себя. Бог для него грозен и ревнив, а грешная душа Августина, полная тайных грехов – как тесный дом, который некому прибрать (кроме Создателя).

Автор не знает, откуда он пришел в эту «мертвую жизнь или живую смерть»[3], но встретило его утешениями милосердие Божье. Творец создал его во времени через родителей по плоти, хотя сам Августин и не может помнить об этом. Любовь Бога встретила его в лице родителей и кормилицы, и все блага шли не от них, а через них, ибо от Бога все блага и от Господа его все его спасение. Неслучайно Августин называет Бога своим – ибо у него с Богом есть личные отношения, отношения любви и доверия, отношения ребенка и Отца, творения и Творца, и автор называет Господа своей Радостью. Что же было до рождения Августина, был ли он где-то и кем-то?  И сам блаженный отвечает на свой вопрос: «Откуда такое существо, как не от Тебя, Господи? … Ты создаешь нас, Господи»[4]. Для Бога нет разницы между бытием и жизнью, ибо Он и есть совершенное Бытие и совершенная Жизнь. Люди грешны, а Творец совершен. Люди меняются, а Вечный не изменяется, всегда один и тот же. И для меня в трудные времена Бог и верующие в него служили опорой и поддержкой. В нем я нашла Небесного Отца, всегда готового принять своих грешных детей с покаянием.

Бог создал людей, но не создал в них греха. И Он жалеет человека, свое грешное творение, понимая его немощь. Никто не чист от греха перед Богом, даже младенец: «Младенцы невинны по своей телесной слабости, а не по душе своей»[5], полагает блаженный Августин.

Именно Господь дает беспомощному младенцу жизнь и тело, вместе с чувствами, соединяет его члены, украшает его и вкладывает в него стремление к полноте и сохранности жизни. Будучи матерью новорожденного, я убедилась в этом на своем опыте, увидев чудо зарождения и появления на свет новой жизни. И неслучайно, однажды сам Бог приходит в мир таким же внешне хрупким младенцем, чтобы показать путь спасения человечеству и искупить нас.

Бог для Августина всемогущий и благой, Единственный и Прекраснейший, который все делает прекрасным и все упорядочивает по данному Им же закону.

Меня восхищает в блаженном Августине безусловное доверие и благодарность Творцу. Они проявляются в том, что автор «Исповеди», рассматривая свое взросление и переход от одного возрастного периода к другому, считает свой разум и свои способности данными ему свыше, видя только в Боге источник ума, развития и духовного возрастания. Как психологу мне было интересно узнать, что человек еще в IV веке подробно рассматривает высшие психические функции - память, восприятие ребенка, а также изучение языка, общение со взрослыми, вербальное и невербальное - как идущее через Творца и благодаря Ему. Августин рассматривает свой жизненный путь, отраженный через призму взгляда Бога, свои мучения, унижения во исполнение пророчества об Адаме при изгнании его из рая. С высоты возраста автор не скрывает грешные поступки своей юности от Создателя, открывает тайники своей души перед Богом. Согласно тогдашнему обычаю, Августин должен был быть оглашен осоленьем после рождения согласно существующей тогда традиции много верующей матерью, но из-за болезни это было отложено. В этом, как и во всех событиях своей юности, радостных и трагических, во всех злоключениях, на грани смерти  Августин видел руку Божью и его заботу, Его мудрый промысел. Благочестивые молитвы Моники даровали ему постепенное спасение и веру, несмотря на неверующего отца. Я думаю, возможно, это произошло именно для того, чтобы его настоящим отцом смог стать сам Бог. Обо всех, кто грешил, мать блаженного милосердно говорила: «Оставь его, пусть делает: ведь он еще не крещен»[6]. Все будущему верующему человеку, тогда еще бывшему плотью, было на благо.

Поэтичен язык «Исповеди». Как когда-то автор псалмов, Августин называет Бога своим Светом сердца, Хлебом уст души своей; Силой, оплодотворяющей разум его и мысли его, Любовью, Истиной, Солнцем, Надеждой; долготерпеливым,  многомилостивым и истинным, совершеннейшим и благим Создателем и Правителем Вселенной. А также Радостью, Честью, Опорой, Справедливостью и Невинностью, высшим Благом, красой всего прекрасного. Своей истинной Жизнью, наконец. Отпадение души от Бога он, подобно авторам Библии, зовет изменой, а дружбу с миром – враждой против Создателя[7]. Он как человек - прах, и как суетный прах возвращается в землю.

Августин исповедуется Богу, в том, чего хочет его душа: осуждением злых путей своих, чтобы возлюбить благие пути Творца.
Только милосердие Создателя спасало автора от всех злых путей. Господь стал для него сладостнее всех соблазнов, чтобы возлюбить его всеми силами, всем сердцем своим. Он просил Бога своего об избавлении от всякого искушения до конца его дней.

Но Августина, как и меня, часто уносило суетой, и он снова и снова уходил от Господа.

Себя он называет младшим (блудным) сыном из евангельской притчи, покинувшим отца, расточившим свою долю имения в дальней стране. Память, речью, умения - все это дары Бога. «Не сам я дал их себе; все это хорошо, и все это – я. Благ, следовательно, Тот, Кто создал меня, и Сам Он благо мое, и, ликуя, благодарю я Его за все блага, благодаря которым я существовал с детского возраста»[8]. Но человек, несмотря на все эти дары, и тогда, и сегодня ищет наслаждения, высоты и истины не в Самом Создателе, а в созданиях Его - в себе и в других и в предметах материального мира. Именно в этом автор видит причину страдания, смуты и ошибок.
Меня восхищает, что, не боясь осуждения читателей, Августин все время напоминает о своей греховности, чтобы более возлюбить Бога. Пока в юности Августин «разбрасывался, кипел в распутстве своем»[9], Бог дозволял ему и молчал. Он же метался, растрачивал себя, уходя все дальше и дальше от Отца Небесного, подобно блудному сыну, «в гордости падения и беспокойной усталости выращивая богатый посев бесплодных печалей»[10]. Только в Боге мог он найти радость, в Том, кто поучает нас печалями, поражает, чтобы излечить, убивает, чтобы мы не умерли без Него. Так Небесный Отец учит детей своих искать нетленную радость, не знающую разочарования.

За полтора тысячелетия до теории мотивации психолога Маслоу, задумываясь о причине совершения какого-либо преступления, Августин замечает, что обычно «она представляется вероятной только в том случае, если можно обнаружить или стремление достичь какое-либо из тех благ, которые мы назвали низшими, или же страх перед их потерей»[11]. Только в Боге полная безопасность. Он - Творец всего мира, и поэтому уйти от Него некуда.

Что же может воздать Богу грешный человек? Только любовь и благодарность за бесконечное Его прощение. Господь удерживает человека от некоторых злодеяний и отпускает совершенные все же грехи. «Злым на горе обращаются собственные дела их»[12]. Я тоже не раз замечала это в жизни.

У Бога человека ждет великий покой и жизнь безмятежная. Но, подобно блудному сыну, грешащий юноша выбирает дальний край, область нищеты, любя свободу беглого раба. Но было ли это жизнью?

Несмотря на это, автор ощущал, как над ним витало милосердие Божье. Книга Цицерона внезапно зажгла в нем вначале любовь к мудрости, но в ней не было «имени Христа, а это имя … Спасителя моего, Твоего Сына, впитал я с молоком матери»[13]. Потом Августин принялся за изучение Священного Писания.
Как и неоплатоник Плотин в "Эннеадах", Августин считал, что зло есть умаление добра, доходящее до полного своего исчезновения.

Задавался он и вопросом, что делает человека подобным Богу, что именно значит – сотворить человека по образу Божию.

Августин сравнивает между собою Божьи Заветы и их заповеди. Справедливый Господь определил для каждой страны и времени свои нравы и обычаи, по которым праведны наши праотцы – Авраам, Исаак, Иаков, Моисей и Давид. Одним он заповедал одно, другим – другое. Так, мы знаем, что у Адама и Евы была одна заповедь, у иудеев при Моисее – десять, а в Новом завете их стало только две – любить Бога и ближнего, как самого себя. В то же время, он объясняет, как две новые заповеди, на самом деле вмещали все десять заповедей Ветхого Завета, а то, что было грехом плоти в древние времена, осталось им и в Новом. Нарушая заповеди, люди не вредят Всемогущему и Совершенному Богу, а в первую очередь повреждают свою природу и душу, отворачиваются и удаляются от Творца, теряя возможность иметь общение с Источником жизни, что одновременно приводит к обрыву связи и с человеческим обществом или замыкание в его узком кружке. Вернуть к Богу может смиренное благочестие, чтобы Он очистил человеческие прегрешения и навыки, освободить от добровольно надетых людьми цепей греха. И люди встают перед выбором, чему отдать предпочтение в любви – Богу ли, общему Благу, или своему собственному.
Августин, как философ и отчасти уже как психолог, хотя этот термин тогда и отсутствовал, выделяет не только поступок, но и обращает внимание на важность мотивации совершившего его человека, видимости и чувствах совершившего его. Как написано в Притчах:

«Есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их - путь к смерти.
И при смехе иногда болит сердце, и концом радости бывает печаль.
Человек с развращенным сердцем насытится от путей своих, и добрый - от своих»[14].

И только Бог, зрящий сердца, может дать истинную оценку поступка.
Бог в представлении Августина печется о каждом человеке, как о единственном предмете своей заботы, и обо всех, как о каждом из них. Это напомнило мне притчу о заблудшей овце, когда милостивый пастырь бросает девяносто девять овец и отправляется на поиски единственной пропавшей овечки.
Без Бога Августин - «вожак себе в пропасть»[15], ибо только в боге его духовная пища, пребывающая вовек.

Я согласна с ним, что суеверием человек сам себя приносит в жертву демонам. И что астрологи, оправдывающие проступки человеческие расположением небесных тел (Венеры, Марса, Сатурна) таким образом обвиняют Создателя этих тел, перенося на него вину грешника и тем самым оправдывая его. Человек же смиренный признает свою вину за собою, а ведь Господь противится гордым и только смиренным дает благодать. Любящий Бог, ведущий нас к себе одному Ему ведомыми путями, послал Августину человека, разочаровавшегося в астрологии, который повлиял на него и опроверг эту псевдонауку.

Верным показалось мне также и изречение блаженного о том, что людей привязывает друг другу живущий в них Дух Святой. То есть, наиболее полной, многоуровневой любовь бывает только у верующих христиан («По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою»[16]). И чем мы ближе к Богу, тем ближе и друг к другу. И что печали наших потерь следовало бы возносить Богу и лечить у Него. Свою беду и горе при смерти ближайшего друга Августин увидел в том, что полюбил «смертное существо так, словно оно не подлежало смерти»[17], а между тем прилепляться стоило к одному Богу. «Блажен, кто любит Тебя, в Тебе друга и ради Тебя врага. Только тот не теряет ничего дорогого, кому все дороги в Том, Кого нельзя потерять»[18]. Красота, по мнению блаженного, - ничто, если она не от Бога. Все земное приобретает для святого смысл только в Господе и через Него, и ни к чему нельзя прилепляться сердцем чувственною любовью, ибо все, кроме Бога, можно однажды потерять. Я не раз испытывала это, теряя любимых мною близких людей.

Все в мире бежит от начала к неизбежному концу. Подобно автору Экклезиаста, Августин во всем видит суетность земного существования. Но, веря в воскресение, он ожидает безмятежного покоя, там, где Любовь не покидает, у вечно пребывающего Бога. Человеку следует подчинять плоть душе, потому что душа вечна, а плоть тленна. Но как это трудно на практике.

Бога Августин находит в глубине сердце человека, только сердце может отойти от Бога. Люди ищут покоя так, где его нет, и в этом их трагедия. Адам вечно повсюду ищет пути обратно в утраченный Эдемский сад и не находит его, но искать его надо не на Земле, где нет самой жизни.

Августин понятным для современного читателя языком объясняет чудо встречи людей и Творца, как с Божеством в утробе Богородицы сочеталась смертная плоть, человеческая природа. Он воплотился, умер и воскрес, ушел, чтобы из глубин сердца звать к себе и спасать грешников, среди которых и я. Так душа Августина исповедуется Господу.

Блаженный Августин оказал значительное влияние на западную христианскую антропологию. Воздействие его проповедей чувствовалось в западной церкви на протяжении многих сотен лет. Он вел ожесточенную полемику против ариан, присциллиан, донатистов и оставил множество сторонников. Многие его сочинения оказали влияние на антропологию в протестантизме (в первую очередь, на доктрины Кальвина и Мартина Лютера). Блаженный разработал тринитарное учение и учение об отношении человека к божественной благодати. Главное в христианстве, считал он, - способность человека к восприятию Божьей благодати.

Антропология Августина оказала свое влияние на Раймунда Луллия и других католических богословов.

Разум для него был важен как источник веры. Мне близко также и то, что блаженный проповедовал не буквальное понимание текстов библейский книг, если они противоречат достоверно известным науке знаниям. Научные истины не касаются вопросов спасения, а назначение Библии – показать путь спасения человека. Августин предположил, что тела первых людей были сотворены смертными до грехопадения, но без греха они получили бы вечную жизнь и с нею новые духовные тела до Второго пришествия Христа.

Именем этого выдающегося богослова в последующей литературе даже было названо целое направление — августинизм. Многие исследователи по праву считали блаженного основоположником христианской философии истории, пока на смену неоплатонизму Августина на Западе не пришел христианский аристотелизм Фомы Аквинского и Альберта Великого. Также августинизм стал преобладающей философией ордена августинцев. Как писал Честертон, «великий Августин, о ком Аквинат всегда говорил благоговейно, хотя не всегда с ним соглашался, создал школу, и она, естественно, дольше всего жила в ордене августинцев»[19].

Именно представление Августина о предопределении спасения легло в основу учения Кальвина и его последователей. Как писал Честертон, имея в виду спор о свободе воли: «раскол XVI века был запоздалым мятежом пессимистов XIII в., когда пуританство Августина едва не победило свободу Аристотеля»[20].

Идеи, мысли и чувства Августина близки мне и актуальны и сегодня как никогда.
Перу блаженного приписывается фраза, которую я полностью поддерживаю: «В главном — единство, во второстепенном — свобода, во всём — любовь». Ее можно отнести и к отношениям между различными христианскими конфессиями, и к отношениям между верующими внутри одной конфессии. Это высказывание многократно использовалось православным священником и проповедником Александром Менем.
___________________________________________________
 1. Г.К.Честертон. Вечный человек // Святой Фома Аквинский. М.: Политиздат, 1991. С. 297.
 2. Послание к Римлянам, гл. 11, ст. 36.
 3. Блаженный Августин. Исповедь. М.: «Гэндальф», 1992. С. 31.
 4. Там же. С. 33.
 5. Там же. С. 34.
 6. Там же. С. 40.
 7.  Послание от Иакова, гл. 4, ст. 4.
 8. Там же. С. 50.
 9. Там же. С. 53.
 10. Там же. С. 54.
 11. Там же. С. 60.
 12. Там же. С. 62.
 13. Там же. С. 74.
 14. Притчи Соломоновы, гл. 14, ст. 12-14.
 15. Блаженный Августин. Исповедь. М.: «Гэндальф», 1992. С. 92.
 16. Евангелие от Иоанна, гл. 13, ст. 35.
 17. Блаженный Августин. Исповедь. М.: «Гэндальф», 1992. С. 101.
 18. Там же. С. 102.
 19. Г.К.Честертон. Вечный человек, М.: Политиздат, 1991. С. 353.
 20. Г.К.Честертон. Вечный человек, М.: Политиздат, 1991. С. 266.