Её звали Шайнара. Книга первая. Глава 2

   
                Глава вторая. Суд.
В тот же вечер Шайнару бросили в городскую тюрьму. До этого момента девочке ещё ни разу не приходилось бывать в подобных местах. Её долго вели по длинному коридору, вдоль которого располагались маленькие камеры. За решетчатыми дверьми томились десятки мужчин и женщин. Одежда их была грязна, а лица выглядели мрачными и испитыми. Казалось, в этих стенах собрали всех бродяг и нищих Гельдорана.
Шайнару поместили в камеру, где кроме неё находилось ещё четверо мальчишек. Самому старшему из них было лет шестнадцать, а самому младшему – едва ли исполнилось больше шести. Мальчишки расположились у одной стены, а Шайнара присела у другой. Никто не заговаривал с девочкой, но промеж собой сокамерники вели активную беседу, из которой Шайнара поняла, что перед ней обычные городские воришки.
- Что они теперь с нами сделают? – спрашивал один паренёк с ладонью, перевязанной тряпкой.
- Говорят, по новому закону теперь за это отрубают руку, невзирая на возраст, - отвечал ему другой мальчик, у которого была разбита губа и над ней запеклась кровь.
- Руку?! – первый паренёк посмотрел на свою забинтованную ладонь. - За какие-то жалкие семь сагриков?
- Жалкие? Ты же хотел обокрасть самого Визария! Да этот жирный боров скорее удавится, чем потеряет хоть полсагрика! И зачем ты вообще полез? Я же сказал, что всё сделаю сам…
Мальчик с перевязанной ладонью всхлипнул:
- Я же только хотел помочь. Твоя мать всегда относилась ко мне, как к сыну. А ей ведь нужно лечиться.
- Да, - вздохнул первый паренёк, - если б этот лекарь из Заречного Тупика согласился прийти к ней за меньшие деньги… А-то в последний раз он попросил за свой визит целых пятнадцать сагриков, а сам так ничего и не сделал, – мальчик с разбитой губой смачно сплюнул на пол…
Сквозь решётку на маленьком окошке, расположенном под самым потолком, в камеру попадал лунный свет. Он образовывал на полу причудливый узор. Но когда гонимые ветром тучи закрывали собой небесное светило, этот узор приходил в движение, искажался и напоминал оскал дикого зверя.
Самый младший арестант пересел в угол и тихо заплакал, размазывая маленькими кулачками по щекам слёзы.
- Не хнычь, - бросил ему самый старший. - Может, на этот раз всё обойдётся. Вы заметили, как вычищали главную площадь накануне? Солдаты гоняли нашего брата по всем щелям.
- Да. Я тоже видел это, - отозвался паренёк с разбитой губой. - Даже у нас в Заречном Тупике прошёл патруль, хотя с роду такого не бывало.
- Народ молвит, будто Гельдоран собирается посетить сама королева, - продолжал старший. - А про неё говорят, что она благоволит к убогим и своей особой милостью даже иногда дарует свободу заключённым, особенно если они дети…
Тут дверь камеры отворилась, и стражники втолкнули ещё одного мальчишку-оборванца. Он был сильно избит, и едва закрылась дверь, как сразу рухнул на пол и отполз к стене, примостившись недалеко от Шайнары.
- Похоже, они сегодня сильно за нас взялись, - сказал старший, смерив взглядом вновь пребывшего.
Тот ухмыльнулся и, устроившись поудобнее, сказал:
- Просто в город вернулся Трёхглазый за товаром.
- Ты о чём? – спросил его мальчик с разбитой губой.
- А ты не слышал о Трёхглазом? – удивился тот. - Ты с какого угла вообще? Трёхглазый вывозит живой товар из Гельдорана уже несколько лет. Кого-то продаёт на рудники Косписа, а кого-то… - новичок многозначительно покосился на Шайнару, - везёт в Дакарэш. Говорят, там самый большой невольничий рынок...
Девочка слушала эти разговоры молча. Она мало понимала из того, о чём говорили гельдоранские оборванцы, да и по большому счёту ей было всё равно. Всё, что сейчас происходило вокруг неё – не имело значения. Единственное, что занимало её мысли и никак не давало покоя, приводя в полное отчаяние, – это осознание того, что она промахнулась… И Дарг остался жив…
- Ну, что ж, - ободряюще обратился самый старший арестант к самому младшему, - если нам грозят рудники Косписа, значит и руки нам отрубать никто не будет. А там, как знать, может и сбежим по пути.
Новенький мальчишка ухмыльнулся и отрицательно покачал головой:
- Я бы на это не рассчитывал. Трёхглазый не скупиться на охрану своего товара.
- А как же королева? – спросил паренёк с разбитой губой. - Говорят же, что она особым указом может помиловать бедняков?
- Конечно, - охотно отозвался новенький, но тут же добавил с издевательскими нотками, - если она вообще о нас узнает. Но это вряд ли. Лорд Артод объявил охоту на работорговцев, а Верховный судья города в это время заключает у него под носом сделки с Трёхглазым.
- Откуда ты знаешь?
- Моего брата тоже тайно вывезли из Гельдорана, но ему удалось бежать по пути. Он вернулся и рассказал мне.
- Так всё-таки удалось бежать? – подхватил старший.
- Это было давно, - отмахнулся новичок. - С тех пор Трёхглазый нанял чужеземных охранников, и я что-то не слышал, чтобы от них кто-нибудь ускользнул из наших.
В камере воцарилось молчание, но ненадолго.
- А я слышал, что есть какие-то судьи, которые не заключают сделок с работорговцами, - произнёс старший, - и ни с кем не заключают. Я слышал, что они могут предъявить обвинение даже лорду.
- Ну да, как же! Покажи мне хоть одного борова в мантии, который откажется от денег! – ответил ему паренёк с разбитой губой. - Судьи защищают только богатых!
- А я ведь тоже что-то слышал об этом, - встрял новенький. – Они называют себя Вольными Судьями и объявлены королём вне закона…
Мальчишки ещё долго разговаривали о некоем тайном Ордене Судей, члены которого якобы защищали даже самых бедных перед лицом самых сильных и никогда не брали денег за свою работу.
Шайнара слушала, закрыв глаза, и сама не заметила, как под утро провалилась в беспокойный сон…

***
- Вставай, морва… 
Усталый стражник слегка пнул девочку, лежавшую ничком на соломенной подстилке.
- Поднимайся, я сказал, - повторил он и потянул за цепь, которая вела к железному ошейнику, надетому на пленницу.
Шайнара встала. Все её сокамерники уже были пристёгнуты к общей цепи. Когда пристегнули и девочку, стража вывела всех во внутренний двор тюрьмы.  Шайнара зажмурилась от яркого света. Она провела в городской тюрьме всего пару ночей, а по ощущениям – будто прошёл целый год. Закованных в цепи, словно самых опасных преступников, детей провели через внутреннюю улочку в большое серое здание. Это был ратуша, в которой располагался Дом Судей Гельдорана.
Впервые Шайнара поднималась по такой широкой и красивой лестнице, с колоннами и золотыми орлами по бокам.  Она, дочь рыбака, из маленькой морвийской деревушки на берегу Альвы, никогда раньше не входила в дома господ. Мальчишки тоже оглядывались с недоумением. Видимо, этой городской нищете тоже ещё не доводилось шествовать по ковровым дорожкам и мраморным лестницам. Шайнара не понимала, почему их ведут в Дом Судей через парадный вход - грязная обувь маленьких оборванцев оставляла уродливые следы на полу, а в воздухе над всей процессией витал затхлый запах рыбы.
Арестантов провели в просторный круглый зал, потолки и стены которого были расписаны сюжетами из знаменитых саг. Сквозь высокие мозаичные окна всё пространство наполнялось светом. Но в дополнение к нему в помещении висела ещё и огромная бронзовая люстра с сотней свечей.
Подростков поставили за резную ограду из красного дерева. А в самом зале тем временем толпились десятки богато одетых мужчин и женщин. И таких роскошных нарядов Шайнара ещё не видела ни у кого в Гельдоране.
Все эти важные господа и дамы что-то бурно обсуждали между собой. Они шутили, смеялись и не обращали на вошедших оборванцев никакого внимания, пока не раздался звук удара молота по медной тарелке – знак к началу заседания. И тут все разом замолчали и расступились.
И Шайнара увидела, как на помост с тремя судейскими тронами в центре зала взошли двое мужчин в чёрной мантии и одна женщина. Тонкая изысканная ткань струилась по её телу, а на голове блистала и переливалась бриллиантовая диадема…
- Обвиняемые, - обратился один из мужчин в чёрной мантии к арестантам. На шее у него висела тяжёлая золотая цепь со знаком главы городского суда, а сам он был настолько толстый, что с трудом помещался на своём судейском троне. - Сегодня наше заседание почтила своим присутствием Её Величество, дочь Ангола-Владыки, королева Миртании и всего Срединного Королевства, Семиора Благословенная.
Он выдержал паузу и продолжал:
 - Все мы, её верные подданные, хорошо знаем, какое большое сердце у нашей королевы, и что в этом сердце есть милость ко всем, даже самым последним и презренным существам в королевстве. И посему, вы, справедливо осуждённые за свои преступления перед славным городом Гельдораном, сегодня можете просить о помиловании. И если Её Величество пожелает, то кто-то из вас, возможно, отправится домой…
Мальчишки переглянулись.
- Мортус Ланец, - начал громко зачитывать по бумаге второй судья, - выйди вперёд.
Мальчик с перевязанной ладонью вышел из-за ограждения и робко сделал два шага, после чего стражники сразу поставили его на колени.
- Мортус Ланец, ты обвиняешься в преступном сговоре с шайкой бродяг, - продолжал зачитывать судья, -  и краже у достопочтенного жителя нашего города, господина  Визария, кошелька с десятью лаврами.
- Там было только семь сагриков… - промолвил паренёк.
 - Молчать! – прикрикнул на него судья, но тут же осёкся, глядя на королеву. - Твоя вина доказана, мальчик. У господина Визария есть свидетели…  Или ты смеешь спорить со мной?!
Мортус Ланец отрицательно покачал головой и уставился в пол.
- Хорошо, - продолжил судья. - Ты хочешь просить королеву о милости?
Мальчик робко поднял глаза на правительницу, восседавшую перед ним, и вжал голову в плечи.
- Так ты хочешь просить королеву о милости? – грозно вмешался судья со знаком главы.
- Да, - тихо пролепетал Мортус Ланец.
Королева улыбнулась и мягко произнесла:
- Я дарую тебе милость, юноша, если ты обещаешь, никогда больше не заниматься воровством у честных людей, а посвятить свою жизнь достойному труду на благо своего города и всего королевства.
Мальчишка с перевязанной ладонью энергично закивал. Он явно не знал, что положено было отвечать в таких случаях, и с каждой минутой всё сильнее трясся от страха.
- Достопочтенный господин Визарий, - Семиора Благословенная обратилась к городскому казначею, стоявшему в первых рядах разряженной толпы, - корона сполна оплатит Вам долг этого юноши.
- Вы очень щедры, Ваше Величество, - у старого Визария хитро блеснули глазки, но он быстро спрятал их в глубоком смиренном поклоне.
С остальными мальчишками произошло то же самое. Один из судей листал толстую папку и зачитывал, в чём состоит вина того или иного арестанта, а потом королева каждому из них даровала милость, оплачивая ущерб пострадавшим господам, которые в свою очередь восхваляли милосердие и щедрость правительницы.
И вот осталась только Шайнара. Но судья, зачитывающий обвинения, вдруг изменился в лице. Он ещё раз пробежал глазами по бумаге, которую только что достал из папки, и что-то прошептал на ухо главному судье.
 Наступила пауза. А потом главный судья наклонился к королеве и тихо произнёс:
- Эта арестантка обвиняется в очень тяжёлом преступлении, Ваше Величество. Она не стоит Вашей милости…
Дальше Шайнара не расслышала его слова, но, как ей показалось, королева отмахнулась от судьи.
- Выйди вперёд, девочка, - приказала Семиора Благословенная Шайнаре. - Как тебя зовут?
Судьи переглянулись. И тот, который зачитывал приговоры, уткнулся в папку, а главный судья быстро ответил за арестантку:
- Её имя уже не имеет значения, Ваше Величество. Она всего лишь уроженка одной из рыбацких деревень с Морвийских холмов.
- И что же ты натворила, морвийская девочка? – вновь обратилась королева к Шайнаре.
И вновь за ту ответил глава городского суда.
- Она пыталась убить одного из тех… - он закашлялся, а потом наклонившись к королеве ещё ближе что-то зашептал и слышны были лишь обрывки его речи, - … Великие Равнины… для защиты королевского дома… «грязный народ» … герцог…
Слушая торопливые объяснения судьи, Семиора Благословенная разглядывала оборванку, стоящую перед ней на коленях, и Шайнара почувствовала, как что-то едва уловимое начало меняться в поведении королевы. А потом в воздухе воцарилось тягостное молчание.
О, сколько же всего хотела рассказать несчастная девочка из рыбацкой деревни этой утончённой женщине в бриллиантовой диадеме! Но язык вдруг перестал слушаться Шайнару.  Она никак не могла сложить слова в предложения и описать всё то, что произошло с ней в последние несколько дней.
- Что ж, - произнесла после долгого молчания королева, - зачитывайте Ваш приговор, судья Оверин.
Мальчишки, которых только что так неожиданно помиловали, удивлённо переглянулись. Из толпы же господ никто не проронил ни слова.
- За попытку убить иноземного подданного… -  судья с папкой зачитывал приговор торопливо и нервно - … урождённая морвийских земель… - в этом месте он сделал паузу. У него не было данных об имени арестантки, - приговаривается к смертной казни через повешение.  Приговор будет приведён в исполнение завтра утром во внутреннем дворе тюрьмы, в присутствии только дозволенных лиц.
Едва он закончил, как Шайнара вскочила на ноги. Образ брата, пронзённого копьём, с новой силой воспылал в её мозгу, вернув дар речи и последнюю надежду отомстить. В конце концов, перед ней же была сама королева!  Шайнара расскажет ей! Она всё ей сейчас расскажет! И пусть убийц покарают…
- Ваше Величество! – это были первые слова, которые сорвались с её уст за последние несколько дней. - Они сожгли мою деревню! И всех убили!
Стражник снова грубо поставил девочку на колени.  Шайнара набрала в грудь побольше воздуха, чтобы выкрикнуть следующую фразу, как вдруг увидела, что королева Семиора Благословенная поднялась с места, собираясь покинуть заседание.
- Ваше Величество! – ещё громче воскликнула Шайнара. - Простите меня! Я не знаю, как правильно говорить с Вами. Мой отец всего лишь рыбак из Морвы...
Но королева даже не посмотрела на девочку и спокойно продолжила движение к выходу.
- …его убили… и брата убили… и друзей… - сотрясали тишину зала отчаянные выкрики.
Но королева словно не слышала их. Она удалялась как ни в чём не бывало. Знатные господа и дамы тоже устремились на выход следом за ней и делали вид, будто ничего особенного не происходит.  Шайнара растерянно озиралась по сторонам и вдруг в толпе увидела знакомую широкополую шляпу. На мгновенье она встретилась глазами с Морлавом Тейном и что есть силы закричала уже скрывающейся в дверях королеве:
- Морлав Тейн! Он видел всё и может подтвердить!
Но правительница исчезла в дверях, так ни разу и не обернувшись. За ней поспешно выходили и все остальные.
- Он обещал всё рассказать лорду Артоду… - тише произнесла девочка, а последнюю фразу она проговорила уже совсем себе под нос, - он обещал всех похоронить…
Она завертела головой, пытаясь снова отыскать глазами в толпе Морлава Тейна, но тщетно. Того и след простыл. Шайнара услышала, как восторженно завыла на улице толпа, встречая королеву, «подарившую милость простому народу» и освободившую воришек от наказания…
- Ну, ладно, - сказал главный судья, обращаясь к своему коллеге с папкой, когда в зале никого, кроме них и стражи, не осталось, - на сегодня хватит. Здесь уже итак всё провоняло рыбой… - он брезгливо поморщился и метнул злобный взгляд на девочку, всё ещё растерянно озиравшуюся по сторонам.
Тут в зал вошёл ещё один человек. Это был начальник тюрьмы. 
- Где ты был, негодяй?! – сразу набросился на него главный судья. - Почему эту морву привели сюда вместе со всеми?! Я же распорядился – только мелких воришек. А ты привёл эту малолетнюю убийцу и поставил королеву перед выбором, которого она не должна была делать! И она этого не забудет, уж поверь! И я не забуду…
- Я… - залепетал начальник тюрьмы, - п-простите, господин Оверин… П-произошла ошибка. Её, - он с ненавистью ткнул пальцем в сторону девочки, - п-посадили в общую камеру и мой заместитель… Это о-он виноват…  Я т-тоже…  не доглядел… п-простите…
Шайнара слушала этот диалог, и в душе её рождалось какое-то новое чувство. Она смотрела на раскрасневшуюся и лоснящуюся от жира и пота рожу главного судьи, который, как гора склонился над заикающимся от страха тюремщиком, и ей нестерпимо захотелось вцепиться в неё, разорвать на части и закричать во всё горло. Это было дикое странное ощущение, но оно подарило ей несколько мгновений, свободных от невыразимой скорби и боли...

***
Камера смертников, куда привели Шайнару, находилась отдельно от остальной части тюрьмы и располагалась в башне. Если приподняться на цыпочки, то из окна через решётку можно было увидеть кусочек Главной площади города, где в честь посещения Гельдорана королевой шёл праздник: жонглёры, факиры, атлеты, актёры развлекали пёструю толпу горожан, срывая то свисты, то аплодисменты, то гомерический хохот.
Этот осенний день выдался на редкость ясным и безоблачным. В башне было намного светлее и суше, чем в предыдущей камере. Шайнара подставляла руки под солнечные лучи и слушала, как где-то в соломенной подстилке возится мышь. И вместе с этим шорохом непоседливого зверька волны воспоминаний уносили девочку туда, где шелестит на просторах листва морвийских рощ, где плещутся о берег холодные воды величественной Альвы, где отец, всегда такой серьёзный и усталый, развешивает для просушки сети перед домом, а Берд строгает на берегу деревянную треногу…
С площади донеслись звуки лютни, и чистый голос бродячего менестреля затянул балладу о прекрасной королеве Семиоре Благословенной, о её добром сердце и заботе, которую она проявляет к простому люду. Шайнара оторвалась от своих воспоминаний. Всё, что произошло в городском суде, оставалось для неё странным и непонятным, но вместе с тем вызывало чувство необъяснимой брезгливости и отвращения.
Певец смолк. Но ненадолго. Вскоре голос его зазвучал с новой силой. 

… Рождённый лордом иль купцом,
   Знай, день придёт расплаты.
   И ты не выкупишь у них
   Прощение за злато.
 
Сильный красивый голос менестреля заставлял слушать себя помимо воли. И Шайнара незаметно вся превратилась в слух.

… Меч Правосудия пронзит
 Того, кто грабил без стыда,
 И алой лентой подтвердит
 Знак Вольного Суда…

Девочка никогда раньше не слышала прежде этой песни. Она вспомнила о разговорах мальчишек в камере и подумала, что если бы такие Вольные Судьи существовали на самом деле, то, может, они нашли бы убийц, напавших на её деревню, а потом казнили бы их всех. И Дарга с Югхаром особенно… Шайнара тихо застонала. Некоторые из воспоминаний, которые она старательно держала на самом дне своей души, с новой силой начали подниматься наружу…

…Хоть стены замка высоки,
Но не дадут спасенья.
Не защитит власть короля
От чаши искупленья…

Стемнело. На улицах всё ещё гуляли люди. Слышалась музыка, смех и веселье. Шайнара сидела, обхватив колени руками и уткнувшись в них головой.  На рассвете её ждала казнь. Но девочка не боялась. Наоборот. Она ждала её и желала, как некое освобождение. Освобождение от рвущей изнутри боли, от воспоминаний, в одно мгновенье переворачивающих душу…
 И хорошо, что казнь состоится не на Главной площади, а во внутреннем дворе тюрьмы (во всяком случае, так сказал судья Оверин). Девочке не хотелось, чтобы за её последними минутами наблюдали толпы зевак. Она хотела уйти тихо и быстро…
За дверью брякнули ключи. Шайнара вздрогнула. До рассвета было ещё далеко, но за ней уже пришли. Хмурый стражник вывел арестантку во внутренний двор тюрьмы, и она увидела эшафот с обустроенной на нём виселицей.  Внезапно девочка почувствовала слабость в коленях и едва не упала на землю. Но тут из-под арки, выходившей с противоположной стороны двора показались несколько фигур. Они приближались, и свет их факелов отбрасывал на землю корявые тени.
Когда они подошли совсем близко, то в первом человеке Шайнара сразу узнала главного судью, и слабость в коленях у неё моментально прошла. Девочка выпрямилась. Но потом вся похолодела – следом за судьёй шли Дарг и Югхар…
- Вот она, - произнёс судья Оверин, обращаясь к своим спутникам, - забирайте и скажите Трёхглазому, что мы с ним в расчёте. И пусть убирается из города сегодня же. Завтра, по приказу лорда Артода, все дороги на юг будут перекрыты – очередная облава на работорговцев, - он пренебрежительно хмыкнул.
И прежде, чем Шайнара успела сообразить, что происходит, ей засунули в рот кляп и надели на голову мешок. Её куда-то повели, а потом подняли и перекинули через седло лошади. Животное недовольно фыркнуло и шарахнулась в сторону, на что его хозяин грубо выругался на гортанном языке. И копыта лошадей застучали по брусчатке.
Через некоторое время дорожное покрытие под копытами сменилось, и девушка поняла, что её вывезли за город. Бандиты ехали ещё какое-то время, а потом остановились.  Шайнару опустили на землю и сняли с головы мешок. Место встречи проходило возле древних руин недалеко от Гельдорана.  Шайнара увидела перед собой толстого мужчину, на лбу которого торчал уродливый шишковидный нарост.
-Трёхглазый, - обратился к нему Югхар, - судья Оверин возвращает тебе долг этим, - он подтолкнул девочку вперёд. - Сколько дашь сверху?
Урод с наростом обошёл вокруг Шайнары, вынул кляп у неё изо рта, приподнял губу толстыми пальцами и привередливо осмотрел зубы.
- Откуда она? – осведомился он шепелявым голосом.
- Не знаю, - соврал Югхар, - да какая разница?!
 - У неё одежда рыбой воняет, -  толстяк недовольно поводил носом вокруг.
- Помоешь. Тебе не привыкать.
- Сорок лавров за долг и двадцать сверху, - озвучил цену Трёхглазый.
- Это что шестьдесят?! – возмутился Юхгар. - Да ты же сам за неё не меньше двух сотен получишь!
- В Дакарэш её ещё довезти надо. А значит, и кормить надо.  А вдруг она сдохнет по дороге?
- Нэ сдохнэт, - вставил Дарг. - Она крэпкая драль…
Толстяк ещё раз обошёл вокруг девочки и пощупал её плечи и икры.
- Ладно. Даю восемьдесят. Согласны – беру, не согласны – передайте Оверину, что его долг может и возрасти, если будет слишком затягивать с оплатой.
Дарг открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Юхгар перебил его:
- Согласны, - сказал он и угрожающе посмотрел на напарника. Тот сплюнул, но не произнес ни слова. - И ещё, завтра Артод устраивает облаву на южных дорогах. Так что, тебе лучше поторопиться.
Трёхглазый кивнул и дал знак одному из своих людей, которые тоже были на месте встречи, чтобы тот рассчитался с бандитами. Получив деньги, те довольные направились обратно в Гельдоран, а Трёхглазый подошёл к повозке, на которой стояла деревянная клетка. 
- Будешь шуметь, пожалеешь, - сказал он Шайнаре и развязал руки. Потом втолкнул девочку в клетку и запер дверцу.
Двое слуг накрыли клетку ветошью так, чтобы её содержимое стало не видно постороннему глазу. Уродливый работорговец сам управлял повозкой с запретным живым товаром, а четверо его вооружённых охранников ехали верхом.

***
Давно рассвело. А езда продолжалась уже несколько часов. Клетка подпрыгивала на ухабах, и девочка едва не билась головой о низкий потолок. Она сидела в углу, держась руками за прутья, и всё ещё обдумывала то, что произошло этой ночью. Шайнара не понимала, почему её не повесили, а продали какому-то уроду.  Но третья встреча с бандитами, убившими её брата и отца, и обесчестившими её тело, окончательно вернула её к жизни.
Теперь у неё появилась цель. И она не успокоится, пока не добьётся её. Она ещё найдёт способ убежать и найдёт способ отомстить… За всё отомстить…. За сожжённый дом… За друзей… За Рыжего Фина… За отца… За себя… За брата…
  …Берд… О, Берд… Горло её сжалось, в ушах застучало, а по сердцу прокатился тяжёлый ком и рассыпался на тысячи обжигающих песчинок с остро отточенными гранями. Несколько этих песчинок попали в глаза, вызвав резь и норовя прорвать океан невыплаканных слёз.  Но нет! Шайнара до дрожи сжала кулаки - она не будет скорбеть до тех пор, пока не покарает убийц! Пока вороньё не слетится на их трупы, и падальщики не растащат кости! И в эту минуту внутри изнемождённой четырнадцатилетней девочки родилась такая смесь ярости, злобы и гнева, что их триединая мощь могла смести всё на своём пути…
Неожиданно повозка остановилась.
- Уйди с дороги! – услышала девочка голос Трёхглазого.
Она отогнула краешек ветоши, накрывавшей клетку, и увидела, что путь им преградил всадник. Шайнара сразу узнала его широкополую шляпу и тёмно-синий плащ. Это был Морлав Тейн.
- Что тебе надо, старик? - вновь спросил Трёхглазый. - Убирайся с дороги!
Но Морлав Тейн и не подумал отойти. Он лишь спрыгнул с лошади и слегка хлопнул её по крупу, чтобы та отбежала в сторонку.
-Ты Жураб Рамский, рождённый в подвалах Таурена женщиной по имени Саглая и именуемый в народе Трёхглазый? – спокойно и как-то даже торжественно задал вопрос Морлав Тейн.
- Возможно, - ответил уродливый работорговец. - У тебя есть ко мне дело, старик?
- Да, - отозвался Морлав Тейн, и добавил, обращаясь к охране, - а вы можете идти отсюда. К вам у меня дел нет.
Те недоумённо посмотрели на своего хозяина.
- Ты слишком долго испытываешь моё терпение, старик, - произнёс Трёхглазый, - и оно начинает иссякать.
Морлав Тейн пожал плечами и продолжил:
- Жураб Рамский, за убийство жены и своего нерожденного сына, а также за многолетнюю торговлю детьми на землях лорда Артода Гельдоранского Вольный Суд приговаривает тебя к смерти.
- Так ты Вольный Судья?!– взвизгнул толстый работорговец. -  Убейте его!
Двое охранников, обнажив мечи, поскакали на безумного старика. А тот стоял, не шелохнувшись, и только полы его плаща развивались на холодном осеннем ветру. Шайнара зажмурилась. Она не хотела видеть, как Морлав Тейн лишится головы. Он был добр к ней, хоть и не заступился в городском суде.
Но когда девочка открыла глаза вновь, то увидела, как удаляются вдаль две лошади, и на каждой из них болтается в стременах безжизненное тело охранника. А старик всё стоял на том же месте, и, казалось, даже не изменил позы, лишь в руках его теперь поблескивал отполированный клинок.
Оставшиеся двое наёмников соскочили с лошадей и, обнажив мечи, бросились к Морлаву Тейну. Но тот двигался не по годам удивительно быстро и проворно. А спустя несколько минут всё было кончено, и никого из нападавших не осталось.
Увидев, как морлав Тейн играючи разделался с его охраной, Трёхглазый спрыгнул со своего места и вскочил на одну из освободившихся лошадей своих слуг. Он уже собирался хорошенько пришпорить животное и убраться прочь, но в воздухе что-то просвистело, и тело работорговца грузно повалилось на землю - Морлав Тейн послал в его сторону камень, привязанный к верёвке, а теперь невозмутимо скручивал своё оружие обратно.
Убрав камень куда-то в складки одежды, старик подошёл к телу Трёхглазого и спокойно заколол того мечом, потом наклонился и привязал к руке убитого алую ленту.  Закончив ритуал, Морлав Тейн подошёл к повозке, скинул с клетки ветошь, сбил замок и открыл дверь.
- Не надо было уходить из таверны, - проговорил он укоризненно, но глаза его излучали доброту и сочувствие.
Шайнара выбралась из клетки наружу. Она во все глаза смотрела на своего освободителя, а потом произнесла срывающимся от волнения голосом:
- Вы… Вольный судья?
- Я Морлав Тейн, - ответил тот. -  А ты, помнится, так и не назвала мне своего имени…
- Шайнара! -  воскликнула девочка так быстро, словно от этого ответа сейчас зависела её судьба.
То ли от неожиданности этого возгласа, то ли ещё от чего – но Морлав Тейн вздрогнул и во взгляде его промелькнула странная тень. Но потом лицо его приняло прежнее выражение. Он достал из седельной сумки толстую книгу в кожаном переплёте и маленькую походную чернильницу с пером и пока он что-то записывал, девочка разглядывала его широко открытыми глазами.
- Я видела Вас в городском суде, - сказала она. - Почему вы не рассказали им о том, что случилось в моей деревне?
Старик оторвался от письма:
- Я рассказал. Только не им. А тем, кому это действительно важно, и кто сможет с этим что-то сделать…
- Вы говорите о Вольном Ордене? – осторожно поинтересовалась Шайнара.
Старик усмехнулся:
- А морвийская девочка что-то знает о Вольном Ордене, кроме названия?
- Лишь то, что поют в песнях и рассказывают в тавернах, - смиренно ответила она.
- И что же поют в песнях?
- Что Вольный Суд казнит богатых людей, совершающих преступления.
 - Думаешь, только богатых?
Шайнара отрицательно покачала головой. Старик вернулся к письму. Девочка слушала скрип пера по бумаге, а мысли её, сменяя одна другую, проносились в голове с бешенной скоростью.
- А я могу стать Вольным Судьёй? – выдавила она наконец, и сердце её забилось часто-часто.
Морлав Тейн подул на страницу книги, чтобы свежая запись поскорее высохла, а потом произнёс:
-Ты хочешь служить Ордену, о котором ничего не знаешь? По-моему, это легкомысленное решение.
- Нет! – снова неожиданно пылко воскликнула Шайнара. - Я понимаю, о чём прошу, - обрывки мыслей в её голове окончательно сложились в ровную логическую цепочку, - если я стану таким же Судьёй, как вы, то смогу отомстить за свою деревню!
Старик не ответил. Он молча убрал книгу в седельную сумку. А с неба к нему на плечо приземлился маленький зверёк с большими глазами.
- Пожалуйста, Морлав Тейн, - продолжала упрашивать Шайнара. - У меня больше никого не осталось… Помогите мне стать Судьёй…
- Это трудный путь, - медленно начал старик. – И ты можешь погибнуть, не пройдя его…
- Я не боюсь! Я готова!
Морлав Тейн снова замолчал. Он долго изучал Шайнару взглядом, пока не проговорил:
- Служение нашему Ордену – это навсегда. Обратной дороги у тебя уже не будет.
 - Я готова, - поспешно отозвалась девочка. Она очень боялась, что старик сейчас сядет на лошадь и ускачет вдаль, и она потеряет свой единственный шанс научиться тому, что позволило бы ей в будущем отомстить за семью. А она видела и хорошенько запомнила, на что способен меч Вольного Судьи…
- Ну, хорошо, Шайнара, - Морлав Тейн впервые назвал её по имени и даже, как ей показалось, как-то особенно выделил его. - Я исполню твою просьбу.  И открою для тебя путь в Орден. Но… - старик помедлил, -  есть одно условие… Ты никому не должна рассказывать, кто ты такая.
Девочка закивала.
- Ты отправишься в Орден вместо другого человека, - продолжал Морлав Тейн, -  и назовёшься его именем. И никто не должен узнать об этом. Никогда. В противном случае, тебя ждёт смерть.
- Я поняла, - сказал девочка. – Я не боюсь. – И, хотя это была неправда, она прямо посмотрела в глаза старика.
Тот усмехнулся, а потом вновь стал серьёзным:
- Ладно, Шайнара. Закатай рукав на левой руке. Я поставлю тебе метку…
Морлав Тейн достал из седельной сумки металлический оттиск с изображением пламени в кольце, потом развёл огонь, накалил оттиск до красна и поднёс его к внутренней стороне предплечья девочки.
Она сжала зубы.
«Только бы не закричать», - молила про себя Шайнара. Она очень боялась не выдержать боли от раскалённого железа. Вдруг Морлав Тейн тогда решит, что она слишком слаба для Ордена и передумает. Но старик не передумал, хотя у девочки и не хватило сил сдержать вопль.
- Отныне твоё имя Дора из Латракии, - произнёс Морлав Тейн, закончив своё дело. - И ты незаконнорождённая дочь лорда Артода Гельдоранского. Остальное расскажу по пути…