Империада падение империи Николай
—… Ну, что ты думаешь по поводу женитьбы? Я ведь не вечный! — спросил у сына Александр.
Николай задумался: дело в том, что юноша давно был влюблён в девушку, которую встретил в Англии, им удалось поговорить немного, переглянуться раз, но её бездонные голубые глаза, одухотворённость грустного и бледного лица Николай полюбил навсегда, и в этом сейчас признался отцу.
— Тоже мне Ромео! Тебе выгодный брак нужен! — отчитал сына Александр, но мини-императрица строго сказала мужу:
— Мы с тобой не по выгоде женились! Помогай сыну!
Тогда Александр написал в Англию приглашение всем английским принцессам. Приехала Алиса, внучка королевы Виктории.
С первого момента встречи Николай онемел от счастья: по каштановой причёске с вьющейся чёлкой, по милым и не идеальным чертам лица, по глубине и одухотворённости взгляда узнал Николай возлюбленную. Александр был против брака, но Ники неугомонно старался угодить Алисе, у них были общие интересы, им так было хорошо, будто они жили не в Петергофе, а в Эдеме.
Но любовь Николая и Алисы была чиста, как лилия, они до брака даже не поцеловались. Алиса приняла православие, стала Александрой Фёдоровной, и Ники сделал ей предложение и подарил бриллиант. Они были так счастливы, что хотели оставить хоть какое-то напоминание об этом событии, и жених и невеста начертали на стекле надпись «Ники + Аликс = вечная любовь»…
Любовь Николая и Александры действительно будет вечной: в браке они проживут двадцать четыре счастливых года, и уйдут в рай в один день и час, где их любовь живёт действительно вечно…
Свершилось, Александр благословил детей на брак, но вскоре скончался (давало о себе знать крушение поезда). После траура Николая и Александру венчали и миропомазали на царство в один день.
— Милая, родная моя! Сегодня ты прекрасна, как белый лебедь! — восторгался счастливый Николай.
Александра тихо склонила голову на грудь жениха и подумала: «За что же мне такое счастье? Неужели за то, что я терплю боли в ногах?».
Их объявили мужем и женой. И вдруг с Николая упала цепь Андрея Первозванного, что было плохой приметой. Супруги не обратили на это внимание и стали раздавать подарки простому народу, но вдруг кто-то крикнул:
— А подарков-то на всех не хватит!
Началась зверская давка с воплями, Николай и Александра закрылись в его кабинете и усердно молились о том, чтобы давка прекратилась…
Позже Николай выплатит всем пострадавшим большую сумму денег.
А вечером назначен бал. Николай и Александра решили разделить траур народа и не веселиться, но по этикету они должны были выйти к гостям и извиниться за своё отсутствие, а пресса изобразила Николая жестоким человеком…
Впрочем, Николай простил им это несправедливое обвинение.
Скоро всё забылось, и царская чета занялись воспитанием четырёх прекрасных дочек, Ольгу, Татьяну, Марию, Анастасию, и сына, Алексея.
Прекрасные и короткие, как пёстрые птички, мгновения детства были прекрасны: Николай любил свою семью, весело бегал за детьми, играя, а девочки, похожие в своих белоснежных платьях на белые розы или лилии, с невыразимой теплотой прижимались к отцу, когда тот рассказывал сказки, особенно девочки любили сказки Пушкина.
А весной все поправляли здоровье в Ливадии, в Крыму, встречая там Пасху, это были самые приятные и хлопотные дни, ведь, как истинные христиане, они не только трудились во славу церкви и Родины, но и занимались благотворительностью, и приучали к доброте детей.
Но были и огорчения: например, проигрыш русских войск в русско-японской войне( Николай чувствовал себя виноватым и страдал, и только молитва и семья утешали его) или Кровавое воскресение.
Николая в этот день не было во дворце, и вдруг толпа недовольных резкими криками потребовали исполнения пунктов их петиции, и вышли к Зимнему дворцу.
Александра Фёдоровна, от испуга уронив библию, побежала с детьми в дальние комнаты, то и дело попадая дверными ручками по детям. После этого у Марии долго болела рука, а Настя носила чёлку, чтобы скрыть шрам.
Юнкера стали без приказа палить по возмутителям порядка, а обвинили во всём несправедливо Николая.
Но больше всего Николая и Александру огорчало здоровье Алексея: он был болен гемофилией.
Алексей рано понял, что может погибнуть в любой момент, поэтому особенно старательно молился, старался угодить Господу, но не унывал, хоть и не мог быть таким активным, как сёстры. Однажды даже учитель сказал про Алексея , что тот «туп, как пробка», на что Алексей ответил:
— Я не глуп, я понял, что вы имели в виду. И когда я буду царём, не будет бедных и богатых или обиженных, все будут счастливы…
Зато Настя развлекала всех спектаклями, пародиями, угощала конфетами и любила танцевать и шалить. Она была словно из ртути.
А Мария выросла очень красивой девушкой с удивительно большими лазурными очами, кротким лицом херувима, и очень длинными и густыми каштановыми волосами. В сочетании с хорошим вкусом в одежде, это делало Марию «жемчужиной империи» и «царевной Ангелов». Но главными её достоинствами были не красота, а набожность, любовь к ближним, общительность и талант к рисованию. Картины её были овеяны пыльцою трудолюбия и добра.
Татьяна же была спокойна и трудолюбива, но тоже крепкой веры. Она любила музицировать для всей семьи, вышивать бисером. Дивные по красоте иконы выходили у неё. Так же Татьяна была удивительно скромна: княжна просила не обращаться к ней официально, полным титулом, и никогда не гордилась, что она — дочь императора.
Старшей же была Ольга, и походила она на отца: была так же прямодушна, вспыльчива, но умела прощать, любила Россию и семью, даже замуж за границу выходить не хотела, и была так же трудолюбива: старшая княжна получила такое же хорошее образование, как и отец, любила конную езду и фехтование.
Такими прекрасными Ангелами чистоты и веры в белых с позолотой подобным райским цветам, платьях, выросли дочери Николая, а Алексей был бриллиантом веры и этой дружной семьи. Но началась первая мировая война…
Теперь Николай и Алексей были в военной ставке, Александра Фёдоровна, Ольга и Татьяна работали сёстрами милосердия, а Мария и Анастасия помогали солдатам, чем могли.
… Ранним холодящим утром, когда большие снежные хлопья в изящном полёте спускались на землю, сани подъехали к госпиталю.
— Приехали, сестрёнка, слезай с саней да, смотри же, не шали в госпитале… — тихо произнесла Мария, грациозно направляясь к входу.
Настя задорно спрыгнула с саней и засеменила за сестрой.
Княжны скинули серые пальтишки и шапочки-таблетки, Настя в матроске и плиссированной юбке чуть ниже колена побежала искать маму, а Мария в кипенной длинной юбке, такого же цвета изящном пиджачке и нежно-розовой блузке с розой направилась к больным: она приехала, чтобы подарить солдатам по маленькой иконе. Девушка подходила к каждому, подавала икону с лучистыми словами, кого-то держала за руку, кого-то расспрашивала о семье.
Тут вышла Александра Федоровна: она только что кончила читать псалтырь над ушедшим в мир иной солдатом.
— Здравствуй, матушка, я сделала всё, как ты посоветовала… — опустив ресницы, сказала красавица.
Александра Фёдоровна уставшим, но любящим взглядом окинула дочь и спокойно изрекла:
— Молодец, доченька, я рада за тебя, но, ни в коем случае не ругая, я бы хотела тебя попросить не надевать такую шикарную одежду в госпиталь. Всё-таки идёт война, это — тяжёлые переживания для всей страны…
Маше стало обидно, она уже два года не шила себе новых костюмов, но смиренная девушка с покорностью ответила:
— Я понимаю, мамочка, я исправлюсь…
Александра заметила обидку дочери и ласково погладила её по шелковистым каштановым волосам со словами:
— Не обижайся, пожалуйста, я тебя очень люблю, я бы очень хотела порадовать своих деток, но сейчас нет такой возможности. Когда война, да поможет России Бог, кончится, мы закажем у Ланской тебе чудесное персиковое платье…
— Спасибо, мамочка, за понимание! — развеяв ничтожные следы размолвки, воскликнула Мария.
Но, к прискорбному сожалению, этим мечтам не суждено было сбыться…
Долгое время Николай находился с детьми в загородной усадьбе Романовых. 2 марта до полночи при огарке свечи царь, в прочем, как и всегда, то работал с бумагами, то писал не очень длинное, но пронизывающее теплом душу письмо жене в госпиталь, то что-то черкал в личном дневнике. Когда к двум часам ночи Николай помолился и собрался лечь спать, пришла телеграмма, что в Санкт- Петербурге беспорядки.
Николай, не задумываясь, отправился в столицу на поезде. А старенький вагончик, как лёгкую лодочку, качало, и рельсы упоительно постукивали, веяло неприятной прохладой. Николай, пряча руки в карманы шинели, как ни старался совладать с собой, мог думать только о сне и том, что мёрзнут руки.
Потом Ники осенило: он достал фотографию супруги с детьми, и воспоминания вызвали улыбку государя, мысли стали быстрей и яснее.
Тут поезд резко затормозил, Николай, окончательно проснувшись, выглянул в окно и увидел делегацию от временного правительства.
Разговор начал глава правительства, Керенский. Он сводил бесконечную речь к одному тезису: Николай должен отречься от престола, кругом недовольства и беспорядки, причём отречься в пользу временного правительства…
Царь пытался прекратить эту совершенную наглость, находя новые и новые аргументы в свою пользу, высказываясь:
— Россия — тоже мой ребёнок! Я люблю эту страну всей душой!
Керенский уже стал злиться, внутренне самолюбие взвинчивало министра, но потом он вспомнил одну слабость Николая, и стал «сыпать соль на очень старую, но кровоточащую рану»:
— Ваше величество, России будет лучше без монархии! Поверьте, положение в стране сильно улучшиться без вас! Я сейчас приведу причины так думать…
Керенский всё говорил, и говорил, а Николай думал над его словами, силы постепенно покидали царя…
Да, Керенский «сыпал соль» на проблемную тему: Николай, благодаря обществу и язвительности любимых братьев и сестёр, никогда не был уверен в том, что достаточно делает для страны, а Россию он любил по-настоящему самозабвенно…
— Заканчивайте, Керенский, вы усыпите скоро меня своей речью. Если вы действительно считаете, что России будет так лучше, то приступим от разговоров к действиям!
Довольный до кончиков некрасивых усов, Керенский подал готовый текст отречения от престола, язвительно заметив:
— Не хватает только вашей подписи. И если бы вы…
Тут скромный и тактичный Николай впервые сорвался, блеснул большими синими очами так, что Керенский испугался, и крикнул:
— Если бы я был тираном похожим на Ивана Грозного, вы бы даже не рискнули приблизиться ко мне с таким предложением! Я с большим интересом посмотрю, как вы удержите такую огромную державу, как Россия!
Николай сел, взял документ, поставил карандашом подпись, зачеркнул слова «передать временному правительству», дописав «передать брату нашему Михаилу Александровичу». Скупая слеза великой скорби из ясных очей Николая, звонко нарушая тишину, упала прямо на подпись. Тут появились журналисты. Они так шумели, что у Ники заболела голова, бывший царь очень устал, но сохраняя самообладание, чуть-чуть шатаясь, подошёл и пожал руку Керенскому. Керенский трусливо поглядывал на Николая, но, когда начались вопросы, Николай пошатнулся и попросил:
— Керенский, поговорите с представителями прессы сами, и я прошу вас, не здесь… мне бы хотелось немного поспать…
Свидетельство о публикации №218011300354
С уважением,
Анна Яблонна 13.01.2018 07:24 Заявить о нарушении