Три звезды из созвездия Койота... Глава 29

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ: Три звезды из созвездия Койота





* * * * * * * * * * * * * * *

Молодой парень курьер вежливо постучался в дверь с табличкой "Carter Crow, Associate Vice president."

— Войдите, – отвечают изнутри, и курьер заходит. Он кладет на стол конверт, получает подпись от человека, разговаривающего по телефону, и выходит в коридор.

— Ну, так где же ты устроилась? – весело говорит человек в телефонную трубку. Он поудобнее отклоняется назад в кожаное кресло и забрасывает ноги на стол. Рядом с телефоном старая фанерная табличка. На фанерке разношерстными детскими буквами выжжена фраза "He is strong who protects the weak" ("Силён тот, кто защищает слабых")
— Маленькая лаборатория... Ты её не знаешь, – отвечает женский голос из телефонной трубки.
— Стэйс, а Стэйс... Скажи мне честно, на фига тебе эта молекулярная биология, а? Ты же почти десять лет проработала синхронным переводчиком. Таких полиглотов, как ты, в мире, как кот наплакал.
— Не хочу переводить глупости других. Хочу творить свои глупости. Свои собственные глупости, понятно?
— Ладно, ладно. Слушай, тут вопрос на отвлеченную тему. Ты помнишь винтовку Роберта?
— Да. Старый Ругер, кажется, а что?
— Помнишь, он мне её подарил после первого инсульта.
— Ну.
— Баранки гну... Помнишь, там на ремне, поближе к прикладу, большой лоскут шкуры кугуара?
— Да, конечно, помню. Мы все игрались этой шкурой. Ну и что?
— Клем надо мной издевается. Говорит, что шкура на ремне – это какой–то дохлый койот или рыжая кошка, а не кугуар.
— Ну.
— А ты можешь посмотреть на кусочек... я тебе пришлю кусочек, а ты посмотришь под микроскопом и скажешь "это точно кугуар; вот гены, вот хромосомы, а вот тебе ж...па, Клем..."
Девушка смеется в ответ:
— Присылай. Только... Только без ж...пы Клема. Я не собираюсь влазить в один из ваших дурацких споров.
— Вот спасибо. Кстати, когда ты в следующий раз тут будешь?
— В Чикаго? Недели через две. А что?
— Давай, приезжай. Ты мне привозишь результаты, подтверждающие кугуара, а я тебя за это поведу в классный ресторан. Соглашайся!...
— Ладно–ладно...

........................

Стэйси обычно не опаздывает, а тут на целых полчаса. Картер Кроу (Carter Crow, Associate Vice President, Morgan-Sachs Investment Corp, Chicago Office, Chicago, Illinois) волнуется. Всё вроде бы было нормально, но вчера из Аризоны позвонил Исак. Исак – шериф на восточной части Нации Навахо. Когда–то похожую должность занимал Роберт, Роберт Майи. Раз в год или раз в полгода они вчетвером встречаются в Ред Койоте Джанкшн. Это уже не поселок, а городок. Там школа, магазин, поликлиника, несколько улиц... Исак сказал, что Стэйси примчалась одна. Её невозможно было понять. Она подняла скандал в Форте Дефаянс о каких–то документах. Потом целый день мучила Роузи какими–то дотошными расспросами, а потом, когда уже стемнело, прикатила в госпиталь, где когда–то умер Роберт Майи и закатила такой скандал, что пришлось вызывать полицию...

— Извини, что опоздала. — Несколько секунд Картер, казалось, не узнавал Стэйси.
— Стэйси?
— Стэйси, Стэйси. Позови официанта.

Картер позвал официанта.

— Виски. Двойной. Без льда.

Картер знает, что, если Стэйси тут, значит всё в порядке. Она не попала в автомобильную аварию. Её никто не ограбил в метро. Вот она сейчас расслабится немного, и они поговорят о...

— Это не кугуар.
— Что?
— Шкура на ремне Ругера...
— Ага.
––... не кугуар.

Картер выругался.
— Значит Клем опять выигрывает у меня бутылку...
— И не койот, — перебивает Стэйси. – Это человек.

Картер Кроу, Вице–Президент Отделения Инвестиций Корпорации Морган-Сакс, не сомневается, что он правильно услышал то, что сказала Стэйси.
— Это скальп. Это скальп человека. Картер, у тебя на ремне винтовки скальп человека, — она кусает сжатые в две тонкие полоски губы.
— Это всё, что ты узнала?
— Да. Сорок шесть хромосом. Двадцать три пары, последняя – икс/игрек. Это мужчина... был мужчина. Мне необходимо больше ткани для анализов, но предварительно – Западная Европа – англичанин?... шотландец?... Может быть, ирландец... Мне необходимо больше ткани...
— Мне вчера звонил Исак,– прерывает её Картер. Скальп с ремня винтовки не убежит. А у Стэйси, если она сейчас не успокоится, кажется, голова расколется на две половинки, и мозги вытекут в стакан с двойным виски без льда. — Ты была в RCJ? [прим.: RCJ = Red Coyote Junction].

Стэйси кивает и опускает взгляд на стол.
— И там тоже.
— И?...
— Когда у отца был второй инсуль... когда он умер, Роузи сказали в госпитале, что потеряли его вещи...
— Ты хочешь сказать, что это не так? Их не потеряли?
— Нет, так... так... Но, не совсем так. Когда я там была, я их заставила... я настояла... я... Короче, они их нашли.
— После всех этих лет?!
— Угу.
— И ты нашла... Что же ты нашла?

Стэйси покопалась в своей сумке и вынула тонкую папку.

— Помнишь того белого... Ну, тот, который...
— Ну, конечно, помню. Рид... Майн Рид. Он куда–то исчез после пожара у Ржавой Скалы...
— Он не "исчез!" – последнее слово Стэйси прошипела так громко, что люди за соседним столиком обернулись в их сторону. Она бережно вынула из белого конверта несколько обгоревших клочков бумаги и осторожно разложила их на столе. — То есть не просто исчез... В вещах отца я нашла вот это. Он держал их все эти годы. Зачем?

Почерк явно женский. Да, – это почерк моей жены. Интересно, зачем Роберт все эти годы берёг эти клочки бумаги? Ведь её письмо должно было сгореть вместе со мной. Более половины листка все-таки сгорели, но многие слова и даже предложения все еще различимы.


"…… смешно – Томас Майн Рид, но если ты хочешь я буду называть тебя Томас..... ......... ........ ....... ...... ....... ..... ......... ....... ......сли ты читаешь это письм.... ........ ....... ........ ....... ....... огда и поставили диагноз. Ведь ты сам знаешь. Я не хотела причи..... .......... ........ ........ ........ ..... ....... когда..... .......... ....... ..........помнишь? Ты смотрел на меня так, что под твоим взглядом я сама себе казалась желанной и любимой...... ......... ........... .......... ........., а сейчас? Что сейч ..... ........ ......... ... боюс.... ..... ижу там только жалость..... ....... ......... ........ ........ .......... .......... .......... .......... ...... ....... ....... ....... ........ ........ ............. .......... .........  .......... ............ .......... ........... ..............  ......... ........ ......... .......... ......... ........... ........... .......... ......... ......... нельзя ...... .......... ........... ......... ....... ........ ......... ......... ......... .......... ........... .......... ......... .......... .......... ......... не хоч..... ...... .......... ............ ......... не смогла бы...... ......... ......... ......... .......... .......... ........... ........ ........ ........ ........... ............ ........ороших, сильных, дружных детей....... ......... ........ .......... ......... ..............равда? Правда ведь? ....... ........ .......... .......... .............. ...........чу сказать, что я тебя лю..............., но....... ....... ...... ........ ....глупо. ....... .................сегда люби......... .......... ........ .......... ......... .......... ........ ......... ........ .......... ............

                14 Ию......... ...... ........"




Картер несколько раз перечитывает написанное.
— От конверта ничего не осталось?
— Осталось, – Стэйси вынимает правый верхний уголок обожженного конверта и бережно передает его Картеру.
— Штамп штата Орегон...
— Орегон.
— Да, но они из Миннесоты... Кажется, из Миннесоты. Помнишь? Он уезжал в Минне...
— Да.

Некоторое время оба молчат.

— Интересно, интересно. Получается, что его жена бросила всё и переехала в другой штат?... – медленно говорит Картер. Кажется он думает вслух. — Зачем? – спрашивает он сам себя. — Почему не во Флориду или Калифорнию? Или к нему в Аризону?

Он опять внимательно читает обгоревшие кусочки. Стэйси ему не мешает.
— Судя по письму, она чем-то болела. Рак?
— Да, похоже.
— В Орегоне провели легальную эвтаназию... Когда?
— За четыре месяца до штампа на письме, – мгновенно отвечает Стэйси. Ясно, что она тоже задавала себе те же вопросы. Ясно и то, что она продумала ответы.
— А когда был пожар у Ржавой Скалы?
— Через три месяца после даты на штампе...
— Ты считаешь, что его жена поехала в Орегон покончить собой?
— Нет. Не совсем... Эвтаназия и самоубийство – это не одно и то же.

Их официант акулой кружит вокруг столика. Бедняга несколько раз пытался принять заказ от молча уставившихся друг на друга мужчины и женщины. Первые несколько раз его просто и бесцеремонно попросили уйти, а в последний раз мужчина сунул ему в руку несколько бумажных купюр и попросил вернуться, когда его позавут. Больше часа они обсуждают эту обгоревшую бумажку, а сейчас сидят и молчат над какой–то деловой карточкой какой–то фирмы.

Карточка сильно потрепана, и на ней с трудом можно прочитать слова "Goldman, Goldman & Fife, LLC," адрес – Des Moines, Iowa, – и некоторые цифры номера телефона. А для того чтобы увидеть ряд букв и цифр на обратной стороне карточки, необходим глаз–алмаз. Запись видимо была сделана очень давно карандашом с мягким грифелем, и она еле видна.

— А что ты думаешь об этом? – наконец, спрашивает Картер.
— Я не думаю, я знаю. Это банковский код.
— Какого банка?
— В этом мне необходима твоя, именно твоя, помощь. Я смогла только узнать, что первая часть – это код банков на Карибах... Кажется, Багамские острова, а вот какой банк?... – женщина неопределенно качает головой.
— Ты хочешь сказать, что нашла и это в папиных вещах?
— Угу. В кошельке.
— Н–да–ааа... С этим может выйти... сложно... Ты понимаешь, есть страны, где банковская система настолько секретна и запутана, что им Швейцарские банки в подметки не годят...
— А мне начихать на секретность и запутанность...
— Тут дело не только в банковских секретах, – Картер Кроу задумчиво вертит карточку "Goldman, Goldman & Fife." Ему знакома эта фирма. Ему знакома работа этой фирмы. Он четко знает, что если в "Goldman, Goldman & Fife" кто–то не захочет приоткрыть доступ к информации о банковских счетах и переводах, докопаться к этой информации незнакомцу практически невозможно. — Ты понимаешь...
— Нет, не понимаю и понимать не хочу. Тебя хоть чему–то научили в твоем еб...ном Стэнфорде или нет?
— Да, но...

...Они будут еще долго так  сидеть. Я знаю. А зачем? Глупые дети. Кажется, что взрослые, а все равно – дети. Им не дает покоя белобрысый скальп и вопрос, какому именно мертвецу он принадлежит. Нашли себе головоломку и сейчас пытаются составить картинку из рваных кусочков. Зачем? Ведь это картинки из разных головоломок... Ну, например: если бы они только знали, что скальп принадлежит не мертвецу. Нет. Он принадлежит живому человеку. Да, живому...

Опять ты со своими вопросами... А можно без "как?" и без "почему?" Ведь если я тебе расскажу, ты меня возненавидишь. Что значит "нет?" Да. Да... Ну что ж... читай на своё усмотрение. Тут твои кошмарные сны, а не мои... Хочешь читать? Читай, читай...

Ну, конечно, – это скальп Пингвина. Ты правильно догадался. А вот именно тут ты не прав – Патрик Найджел Гвин жив. Правда не под своим именем и не в Лас Вегасе. Он живет в... Давай назовем это место, как это часто делают, до глупости счастливым именем – "Солнечная Лужайка" ("Sunny Glen"), например. Что означает фраза "это место?" М–ммм... Как тебе сказать?... "Солнечная Лужайка" – это хоспис ("hospice"). "Hospice" – это место, где люди с всевозможными предсмертными диагнозами – рак, например, или обширный инсульт – доживают свой век. Для того чтобы сюда попасть, как минимум два врача должны согласиться, что жить тебе, бедняге, осталось не больше нескольких месяцев. Нет, я не спорю – это, бесспорно, грустно и трагично, но и человечно тоже. Медсестры  здесь знают как ухаживать за такими пациентами. Тут не ограничивают лекарства от боли, от тошноты, или снотворное. Хоспис принадлежит монашескому Ордену Сестер Святой Вероники. Именно сестры и ухаживают за этими больными. Если сестер попросить, они за больного и помолятся. Если хочешь, они с тобой посидят. Нет, серьёзно, она сядет рядом с твоей кроватью и будет так сидеть, пока ты не уснешь. Если хочешь, будет разговаривать. Если нет, будет молчать. Хочешь, ты ей расскажешь о своей жизни, и она будет тебя внимательно слушать. Сестры добровольно взяли на себя бремя ухода за умирающими пациентами. Сестры – не люди, это просто ангелы в человеческой личине. Зачем мы тут? Опять твои нудные вопросы...

Как тебе сказать?... Здесь не все при смерти. В смысле все, кроме одного. Нет, имени, под которым он тут зарегистрирован, я тебе не скажу. Нет, он не может отсюда уйти, у него нет ног. И позвонить по телефону он не может, у него нет рук. Руки ампутированы ниже плечь, а ноги ниже бедер. И вообще, он не может говорить по телефону... Нет, почему же, язык у него есть.  У него парализованы, вернее, пересечены, нервы ведущие к обеим голосовым связкам и поэтому он не может говорить. Он дышит через дырочку в горле. Да, у таких дырочек есть медицинское название -- "трахеостомия." Честно говоря, правильнее "трахеотомия," без "С," но... А-аааа... Тебе всё равно, говоришь? Теперь я "изверг проклятый," говоришь? Да... Я же сказал, что ты меня возненавидишь.

Что–что? Звони, звони. Звони в полицию. А, хочешь, звони прямо в ФБР. Вот только у меня один вопрос: что ты им скажешь? Пожалуйста, подумай об этом до того, как ты поднимешь телефонную трубку. Серьёзно. Для начала, о ком ты им, эф-бэ-эрщикам, рассказывать собрался? Вот смотри, ты звонишь, ну допустим в ФБР; там кто-то поднимет  трубку и говорит "Хэллоу;" и ты этому человеку говоришь... что? Что собственно ты скажешь? Что где-то на интернете ты прочитал художественный рассказ, но тебе – тебе персонально – кажется, что тут не всё беллетристика, и ты хочешь, чтобы кто-то что-то проверил? А что? Что где–то в центральной части США проживает Патрик Найджел Гвин? Да-да, тот самый П.Н. Гвин, который когда-то жил в Ирландии, потом переехал в Неваду, а потом исчез во время поездки в Аризону... или в Нью Мексико... или вообще в какой-то другой штат, в какой ты точно не знаешь. Не забывай, в Америке 50 штатов. И живет там Патрик Найджел Гвин  под каким-то другим именем, и как его опознать ты сам осознаешь не совсем четко... По отпечаткам пальцев? Но ведь я же тебе честно сказал – у него нет рук. По зубам и стоматологическим рентгенам? Нет, не получится... Угадай почему. Пра–ааавильно. Умница. По форме ушных раковин? Нет. Как ты уже догадался и это не выйдет. Нет у него ни ушей ни зубов. Скурпулезно также были удалены три татуировки и все родимые пятнышки больше трёх миллиметров в диаметре. И по цвету волос не выйдет. У него нет волос. Кожа на черепе – результат автологической пересадки ткани. Для сестер – это ожоговый пациент с лоскутками пересаженной кожи вместо бровей, губ и скальпа. Им его жалко и они регулярно молятся за его душу... Нет, он к сожалению не слышит их молитв. У него отсутствуют обе барабанные перепонки. Я понимаю твое праведное негодование, хоть и не разделяю его. Спешу заверить, что все было сделано под общим наркозом... А–аааа... Тебе все равно, что я это сделал под наркозом? Это всё равно аморально? Ну вот, опять наши мнения расходятся. Тот факт, что Сестры, которые за ним ухаживают, считают его ожоговым пациентом, мне кажется наивысшей кармической иронией. Ведь по приказу именно этого человека умерли двое других. И у тех других, не было роскоши общего наркоза, когда оба заживо горели у каньона Блэк Бурроу. Нет, я конечно, понимаю, что скорее всего вышла ошибка: ловушка с огневыми шашками и бечевкой была выставлена для меня, а не для Ким Уолтон и Джесси Майи. И я не уверен, хотели ли меня убить или просто так, попугать, чтобы я убрался восвояси. Но мне всё равно... Что–что? Не хочу тебя разочаровывать, но сейчас никто не даёт "Клятву Гиппократа." Ну, сам подумай, кто в нашем веке будет клясться "Аполлоном–целителем, Асклепием, Гигиеей и Панакеей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели..." ? Когда немного поостынет твой пылкий гнев, возьми и почитай настоящий текст этой клятвы, сам поймешь...

Сдаюсь, сдаюсь... Припер ты меня спиной к стенке. Если есть офтальмологическая фотография сетчатки левого глаза, ты его можешь опознать по этой фотографии. Сетчатки, как и отпечатки пальцев, зубы и ушные раковины у всех разные. Можешь опознать и по профилю ДНК, но послушай, как много людей держат в сейфе персональную копию сетчаток глаз и профиль ДНК, а? А–ааа.... Ты собираешься сравнивать профиль ДНК на скальпе Ругера и неизвестного больного из Солнечной Лужайки? Ну, что ж... Вперед. Желаю удачи.

Зачем я ему оставил один глаз? Как, зачем? А чем ему на распятие смотреть? Когда он лежит на спине, он смотрит на распятие на потолке. А когда его садят, чтоб пролежней не было, он смотрит на распятие на стенке. Нет, у него не будет пролежней. Его испражнения аккуратненько отходят в пластиковый мешочек через колостомию. Мочится он тоже так, чтобы не повредить кожу: через трубочку идущую прямо из мочевого пузыря в другой мешочек.

Ну, тут ты просто меня обижаешь. Конечно, его кормят. Кормят, кормят. Он получает ровно 1975 килокалорий в день со всеми витаминами через трубочку, ведущую прямо в желудок. Видишь, я же сказал тебе – он жив. И смерть в ближайшее время ему не грозит. А когда он умрет... Ну–у, брат... Да, когда он умрет... Когда он умрет, я тут его уже давно жду... Где тут? В аду, конечно. Да перестань негодовать ты так, расхорохорился весь, праведник ты мой. Он долго не умрет. Пока он жив, на банковский счет ордена Сестер Святой Вероники каждые полгода поступают щедрые переводы. Каждый раз из другого банка. По переводным кодам даже можно определить, что некоторые из  этих банков находятся на островах Карибского Моря. На Багамских островах, например. Нет, почему же? Банки, со счетов которых поступают денежные переводы сёстрам Ордена Святой Вероники, не лимитируются лишь Карибским Бассейном. Тут много всяких – Кипр, Лихтенштейн, Швейцария, Панама, ГонКонг, Макао, Остров Мэн, Дубай... Я же тебе честно сказал, что о качестве работы фирмы "Goldman, Goldman & Fife, LLC" волноваться не стоит. Так что, если ты думаешь попробовать разыскать Пингвина по следам денежных переводов, предупреждаю заранее – ты попусту потратишь огромное количество времени и усилий. А пока у Сестер существует прямая заинтересованность в том, чтобы он жил (и смотрел на распятие), как можно дольше.

Вот видишь: есть тюрьмы из которых тебя ни один, даже самый ловкий, адвокат выудить не сможет. Ни крючком, ни сачком, ни силой, ни хитростью. Никогда–никогда...

Господи, какой же ты скучный. Я же тебя честно предупредил... или хотел предупредить, не помню точно... можешь меня проклинать, а можешь поберечь свои силы – я уже тут! В аду. Вообще–то адом это место называют только бледнолицые. Для меня это просто другой мир. Тут нет копыт, мохнатых лап, чертей с трезубцами, кипящих котлов и так далее...

Честно говоря, я вовсе не умер, а просто перешел из одного мира в другой. Да, моё тело когда-то сгорело у Ржавой Скалы и моя душа переселилась сюда. У Людей – у Дин'е, у моего племени – таких миров четыре. Ты сейчас сидишь в Четвертом Мире. А я нет...

Билагаана называют мой Мир адом, а для меня это... ну, как тебе сказать? Гм–ммм... Представь себе пустой зал ожидания на станции давно забытой слепой железнодорожной ветки на полпути между Челябинском и Новосибирском. Зима. Ночь. Вот–вот...

Нет, мне не холодно и не одиноко. Иногда сюда приходит старый альбинос, и мы вместе крутимся вокруг пустой скамейки и орем: Хе–йи.. Хе–йа.... Хе–яааа–Хей... Иногда тут появляется другой индеец. Он похож на югослава Гойко Митича – Виннету, сына Инчу Чуна да и только. Мы сидим вместе и молчим. Больше сюда не приходит никто: я спрятал этот Мир от всех остальных.  Может, именно поэтому тут так тихо. Да, тихо. Так тихо, что я услышал, как ты воешь в своей психушке... Ага, на самой первой страничке этой сказки. Что-что? Я же сказал, что тебя выпустят, вот тебя и выпустили. Только не делай больше глупостей, ладно? Я не собираюсь искать тебя по всяким психбольницам, как громко бы ты не вопил, когда санитары затягивают лямки твоей усмирительной рубахи.

Да, иногда, редко–редко, я навещаю другие Миры. Для этого нет веских причин. Я делаю это просто так, от скуки, и я всегда возвращаюсь сюда. Я ложусь вот на эту деревянную скамейку и смотрю в ночное небо. Я могу так смотреть целую вечность. Да, здесь всегда ночь...

Понимаешь, у каждого свой ад. У Пингвина — свой, у меня — мой. В отличии от Пингвина, у которого только стенки и кресты с распятиями, я могу смотреть на небо.  Смотри вон туда. Ага, именно туда. Астрономы называют это созвездие Canis major, но у Навахо другое название. Они его называют Созвездием Койота, а вот эти три звезды – это сердце Койота. Да. Видишь эти три звезды? Две большие и одна поменьше? Нет, это не звёзды. Это души. Человеческие души — две женщины и мальчишка. Об этом знаю только я и больше никто. Когда–то это были дорогие мне люди, но я не смог их уберечь, и теперь они там, а я тут. Настанет день, когда я покину это место и полечу туда, где они. А пока я всё время перебираю в памяти, что бы я сделал иначе, если бы только смог прожить свою жизнь заново, когда я жил в твоем Мире и они были со мной. А еще я думаю о тех, кого оставил в Четвертом Мире, до того как переселился сюда. Почему я не поцеловал дочку перед сном в тот вечер, когда поздно пришел с работы? Или зачем рассердился на старшего сына, когда тот пришел со школы с тройкой по математике? Каждый раз я вспоминаю что–то новое, и каждый раз мне от этого невыносимо больно... Это мой ад... А, может, вместо бесполезного  негодования из-за того, что тут произошло с Патриком Гвином, ты б о себе подумал? Нет, поверь, я совсем не тычу тебе пальцем в глаз. Пожалуйста поверь, совсем нет. Я просто хочу тебе помочь. Как? Чем? Ну, парень, это уж от тебя зависит. Обнял бы ты любимого человека, а? Просто так. Потом позвони маме или папе, с которыми ты уже давно не разговаривал. Возьми книжку и почитай ребёнку перед сном. Сунь руку в карман, выгреби мелочь и брось нищему... Поверь, не пожалеешь.

Я терпеливо лежу на этой скамейке и жду встречи с ненавистной мне Пингвиньей душой. Он молится о смерти, не зная, что когда он, наконец, умрет, то попадет сюда. А тут его встретит Роберт. Ведь мы именно так договорились. Давным–давно договорились. Если Патрика Гвина можно посадить в тюрьму, из которой ему всю жизнь не выбраться, Роберт Майи мне дал слово, что, пока он живет в Четвертом Мире, он не будет делать глупостей. А то, клянусь, он собирался ехать в Лас Вегас и стрелять там в кого–то, мстить за ужасную смерть маленького Джесси, его сына-малыша. А что произойдет с Патриком здесь, мне всё равно. Даже если Роберт собирается снимать с него скальп ежедневно,  пока солнце не погаснет, мне всё равно.

При чем тут я? Зачем я тут, и чего именно я тут ожидаю? Резонные вопросы... Я просто хочу посмотреть на выражение лица Гвина, когда они с Робертом тут наконец встретятся. Мне безразлично сколько времени на это уйдет. Я буду его ждать. А потом я улечу догонять свои три звезды. И не надо мне говорить о том, что это невозможно. Можешь не напоминать мне, что все дальние галактики улетают от нас с неимоверной скоростью. Мне всё равно если у меня этот полёт займет миллионы лет. А хоть вечность. Может, если лететь целую вечность, то когда–нибудь я до них долечу... Это мой личный ад...

Опять ты спрашиваешь кто я? Опять вопросы... Нет, я не дух, не привидение и не демон. Хорошо, я тебе скажу, но – это твой последний вопрос, ладно? Последний вопрос, слышишь? Если ты не перестанешь мне надоедать своими глупыми "как," "где," "что," "кто" и "почему," я превращу тебя в лягушку. Понятно?

Ладно, слушай... Если ты когда–нибудь решишь попутешествовать по Юго–Западу США, я уверен, что тебе покажут Великий Каньон (Grand Canyon), Седону (штат Аризона) и Таос (штат Нью Мексико). Если ты не полный балбес, постарайся не засиживаться в Лас Вегасе больше чем два-три дня. Лучше возьми напрокат машину – тебе необходим добротный Джип — и кати на восток. Не скупись, когда будешь выбирать машину напрокат. Поверь, ты не захочешь застрять в этой части света с кипящим радиатором, севшей батареей или поломанным коленвалом. Кати в Галлап или Фармингтон. Купи там спальный мешок, воду, еду... Не забудь фонарик, батарейки, запасные батарейки, и несколько пар носков. Не вздумай покупать новые ботинки. О ботинках надо было раньше думать. Но не забудь запасные шнурки. Оу... Чуть не забыл – тебе просто необходима хорошая карта Аризоны и Нью Мексико. Найди шоссе No. 371 и едь в городок "Red Coyote Junction." Проверь заранее, он не на всех картах.

Когда ты туда приедешь, будь вежлив – ты на резервации. Старайся не употреблять слово "резервация;" ты находишься на земле "Navajo Nation" (Нация Навахо.) Зайди в магазин – там только один магазин – и купи что–нибудь. Не торопись. Поговори с местными. Скажи, что ты приехал посмотреть на расселину рядом со Ржавой Скалой. Некоторые называют её Расселиной Белого Гаагии. Не улыбайся, – это неприлично, если разговор зайдет о Белом Вороне.

Если тебе дадут указания, как туда доехать – внимательно выслушай, запиши, и отметь на карте. Иногда один из местных мальчишек предлагает свою кандидатуру в проводники. Обязательно предложи ему деньги ($20 хватит).

Когда ты доедешь до расселины, уже будет вечер. Останься рядом с Джипом. Не иди никуда. Сядь и любуйся закатом...

Ночью посмотри на звёзды. Такие звёзды ты так скоро не увидишь.

Обычно со стороны Ржавой Скалы, с юго–запада, дует горячий порывистый ветер. Если у тебя проводник, и он упомянет имя "Ничи Дийин," не смейся и не улыбайся. Ничи Дийин – мой брат. Он сотворил Первый Мир. Но иногда, редко–редко, ветер дует с северо–запада. Это холодный сухой ветер. Он залетает в расселину, и кажется, что камни воют и стонут. Иногда кажется, что смеётся и сама Ржавая Скала... Вот видишь – вот мы с тобой и встретились. Если ты слышишь, как хохочет Ржавая Скала, знай – я здесь. Я решил навестить Четвертый Мир. Скоро я вернусь назад, в свой собственный Мир, а пока я тут. Я с тобой в твоем Мире. Я всегда был, и я всегда буду. Я – Смех Койота...

Не веришь? Это всё сказки, говоришь? Такого никогда не было и быть не могло? Ладно. Завтра поговорим. Залазь в свой спальный мешок и спи до рассвета.

(Кстати... Какой бы ты ни купил себе классный фонарик с комплектами запасных батареек, не вздумай лезть в пещеру в глубине расселины. Это не одна пещера; тут целый лабиринт пещер... Я же сказал не лезь! Не трогай грибы! Не трогай, дурак!!!... Э–эээххх... Вылез? Ну и слава богу. Больше этого не делай! За твоим трупом сюда никто не придет. Им начихать, что ты, видишь ли, иностранец...)

Поспал? Молодец... Поешь, попей воды... Иди сюда... Видишь эти домишки? Их построили индейцы племени Анасази. Нет, этого племени уже давно нет... Дальше. Иди дальше. Стой. А теперь посмотри на эту стенку. Нет, твои глаза тебе не изменяют. Эта надпись действительно на русском. Некоторые местные считают, что её тут оставил дух Чинди, и что она написана на языке Чинди. Смотри, не наделай глупостей и не вздумай никого отговаривать. Помни: тут свои легенды  и устои. Ты тут гость, и тебя сюда никто не звал.

Нет, в Чинди верят не все. Есть одна женщина, которая запросто может прочитать, что тут написано. Её зовут Стэйси Майи... Но ты её не встретишь. Ну так вот, даже Стэйси не отговаривает местных от веры в то, что это язык Чинди, и не болтает о том, что эту надпись можно понять. Я знаю... Нет, я уверен, что ты прочитаешь её без труда. Что она означает? Как тебе сказать... Вообще–то – это первые полторы строфы песни "Кашмир" рок группы Лед Зеппелин. Но это вольный перевод человека, который никогда не был ни переводчиком, ни поэтом. Так что не хихикать, ладно? А то я превращу тебя в лягушку...

"Пусть солнце жжет мое лицо, и звезды хладным светом наполняют сны
Я странствую в пространстве–времени туда, где раньше вместе были мы
Там мудрецы–старейшины кротки, невидимы они для мира нашего земного
Все тайны мне поведали они, свои секреты и людского и святого

Изящество их дивных слов, волнили разум и ласкали слогом слух
Но я не слушал их и не поверил им. Я молод был... и слеп... и глуп... и глух..."


                2014-2017
= = = = = = = = = = = = = = = = =
= = = = = = = = = = = = = = = = =
= = = = = = = = = = = = = = = = =