Потерянное поколение. Глава 5

Глава 5


 Мы с Джо ехали домой. Забравшись на пассажирское сидения вместе с ногами, я раскачивалась вперед-назад в попытке осмыслить все произошедшее. Я едва не покончила с собой. Всего один шаг отделял меня от смерти. Хотела ли я этого? Хотела ли я избавиться от постоянного чувства вины и непрекращающейся вереницы воспоминаний в моей голове? Да, хотела. Но готова ли я к тому, чтобы моя жизнь закончилась вот так? Нет. Определенно нет.
 Джордж оторвался от дороги и посмотрел на меня. В его взгляде явно было видно сочувствие и сожаление. Я тогда в первый раз посмотрела на Джо по-настоящему. Не как на своего водителя, а как на мужчину, которому я нравилась. Джордж был очень красивым парнем с добрым сердцем, который всегда приходит мне на выручку. Он явно хочет меня, но похоть и желание быть близким с определенным человеком – не одно и то же. Я была ему по-настоящему дорога.
 Психологическое состояние у меня тогда оставляло желать лучшего, так что я, не сдержав порыва, прижалась к губам Джо в отчаянном поцелуе. В тот момент я не думала ни о последствиях, ни о том, почему на самом-то деле его целую.
 Водитель на мгновение потерял управление.
 – Дани, нет, – прошептал Джордж, отстраняясь от меня и возвращая взгляд на проезжую часть. Он выглядел сбитым с толку и немного смущенным.
 Я же в тот момент была готова провалиться под землю:
 – Прости, я… Я… не знаю что на меня нашло. Просто…
 – Все хорошо, Дани, ¬– громко выдохнув, улыбнулся Джо и по-дружески потрепал мои волосы на голове. – Я понимаю.
 А я не понимала. Не понимала ничего, что происходило со мной последние несколько месяцев. Я делала то, чего не хотела и совершала то, что мне не свойственно. Я убила в себе себя, пытаясь стать кем-то другим.
 Наступило неловкое молчание. Я, не зная что сказать, отвернулась к окну, когда на стеклах появились первые капли дождя. Я любила дождь. Он смывает с души печаль, забирает с собой всю боль, которая прячется на задворках воспоминаний. Он уносит все невзгоды. И вот ты, мокрая и холодная, стоишь под проливным дождем, и понимаешь, что уже не страшно намочить ноги или испортить прическу и макияж, что сейчас все твои проблемы где-то там, за завесой дождя. А ты сейчас стоишь здесь, укрытая им от всего мира.
Когда мы подъехали к дому, свет в окнах уже не горел. По-видимому, родители все же легли спать.
– Еще раз прости меня за…, – начала извиняться я, но Джо меня перебил.
– Успокойтесь, мисс Кейн. Я все понимаю.
 Мисс Кейн. Все было ясно. Он подвел черту. Наверно, в тот момент я даже испытала облегчение. Было бы слишком глупо заводить роман со своим водителем, и слишком жестоко встречаться с ним, при этом обманывая его чувства и ожидания. Наверно, Джо понимал, что на самом деле я не люблю его. В тот момент, когда я смотрела в его глаза, я тоже это понимала.
 Выйдя из машины, я прошла под дождем несколько метров до дома, а затем с большим трудом  взобралась по мокрому и скользкому плющу в свою комнату. Но в этот раз данное помещение не показалось мне прибежищем, где я могла бы отдохнуть и подумать обо всем, что произошло сегодня. А мне необходимо было это сделать. Подростки склонны к чрезмерному самоанализу, и я не исключение.
 Быстро переодевшись в теплую пижаму, я вышла из своей комнаты и тихо направилась на кухню. Мне хотелось выпить горячего шоколада, и перекусить чем-нибудь сладким. Это универсальный антидепрессант в любых ситуациях. Он всегда мне помогал.
 Включив кофе-машину, я достала из буфета несколько вкуснейших булочек, которыми ежедневно закупалась наша горничная. Через пару минут, налив себе большую кружку горячего шоколада и взяв сладкое лакомство, я уселась за барную стойку. Кухню в тот момент освещал лишь небольшой светильник у входа и холодильник, который я забыла закрыть.
 – Дани, ты почему не спишь? – раздался голос отца за моей спиной. Он, видимо, прошел через столовую, поэтому я не услышала как он идет.
 Мой отец был очень привлекательным мужчиной, несмотря на свой возраст. Крепкое, подтянутое тело достаточно непривычно было видеть в футболке и пижамных штанах, а не в официальном костюме, в котором он ходил большую часть дня. Волосы у отца были светлые, едва тронутые сединой, а глаза голубые, как у нас с Микаэллой. В этом плане у папы оказались очень сильные гены.
 – Привет, – улыбнулась я, наблюдая за тем, как отец подходит к холодильнику и закрывает дверцу.  – Не знаю… Не могу уснуть.
 Раньше мы очень часто собирались с ним на кухне по ночам. Я, он и… Микаэлла. Мы пили какао или горячий шоколад, ели разные сладости и тихо разговаривали друг с другом на любые темы. Отец всегда нас готов был понять нас и поделиться ценным советом. Он был нашим героем. Однако, после смерти сестры, отец замкнулся, как и все в нашей семье, и мы больше не устраиваем подобные ночные посиделки. Без Мики они потеряли свою особенность.
 Папа подошел ко мне и по привычке поцеловал меня в макушку. Раньше он все время так делал.
 – У тебя мокрые волосы?
 – Я только что из душа, – быстро соврала я.
 Папа посмотрел на меня с явным недоверием и сказал своим тихим вкрадчивым голосом:
 – Я стар, Даниэлла, но не настолько, чтобы не почувствовать запах земли и дождя, которые нисколько не перебивает аромат твоего напитка.
 Я опустила глаза. Меня поймали. Отпираться было бессмысленно.
 – Прости, пап… Я просто…
 Отец молча поднял руку вверх, и его ладонь оказалась на уровне моего лица. Я замолчала.
 – Мне не нужны твои оправдания, – сказал он устало. В глазах отца в тот момент было пусто. Будто он устал от всего, что происходило в его жизни. Наверно, так и было. Смерть любимого ребенка как ничто способно сломить мужчину. Даже такого сильного и жизнерадостного, как мой отец. – Просто допивай шоколад и иди в свою комнату.
 Мне было больно. На глаза навернулись слезы. Раньше отец устроил бы мне взбучку или просто сказал бы что-то настолько умное, что я потерялась бы в своем стыде и больше носу не сунула на улицу. Сейчас же он остался абсолютно холоден к тому, что его дочь по ночам сбегает из дома и где-то пьет алкоголь. Я все больше чувствовала себя лишней в этом доме. В этой жизни.
 Возможно, прыгнуть с моста было и не такой плохой идеей.
 Не допив свой напиток, я поднялась со стула и направилась к лестнице. Поднявшись по лестнице на второй этаж, я заглянула в комнату родителей через приоткрытую дверь. Мама лежала на самом краю кровати, уткнувшись лицом в подушку. Остальная же часть родительской постели была нетронутой. Будто на ней никто не спал. Кажется, отец опять проводит ночь в своем кабинете на диване.
 Большую часть тела мамы скрывало одеяло, однако по тихим всхлипам и подрагивающим плечам я поняла, что она плачет.
 Я сжала губы в тонкую линию. Из моих глаз все же потекли слезы. Смерть Микаэллы все поставила с ног на голову. Мои родители больше не любят друг друга, все чаще спят отдельно, ссорятся, и все меньше обращают внимание на меня. Будто и я умерла тоже. Но я-то жива! И я здесь!
 Тихо прикрыв дверь родительской спальни, я направилась туда, куда меня вели мысли. Сквозь застилающие глаза слезы я пыталась рассмотреть коридор, по которому шла. Но это было слишком сложно, поэтому пришлось передвигаться на ощупь.
 Я открыла дверь очередной комнаты и  окинула печальным взором комнату Микаеллы, пробуждая в себе все новые и новые воспоминания о сестре. В отличие от моей комнаты, здесь всегда было много света, и постоянно царил творческий беспорядок. Прошел год, но все осталось на своих местах. Стены все такие же лиловые, многочисленная мебель такого же белого цвета,  покрывало на огромной двуспальной кровати сестры все такое же сиреневое, а на столе все так же разложены многочисленные книги, тетради и журналы. Все лежало точно так же, как в тот вечер, когда Микаэлла в последний раз вышла из этой комнаты. У родителей не хватало смелости и сил здесь что-то изменить. Или хотя бы войти в эту комнату. Они до сих пор находились на стадии отрицания.
 Я подошла к шкафу с различными книгами и журналами сестры, расставленными в полном беспорядке. На глаза параллельно попадались множество фотографий с наших путешествий в разное время и в разные страны. Но больше всего я любила фото, сделанное в австрийских Альпах, где мы отдыхали в живописном местечке под названием Зёльден.
 Я до сих пор помню эту прекрасную поездку, которая пришлась как раз на наше с сестрой тринадцатилетние. Мы прилетели поздним вечером, а когда добрались до Отцталя, наступила кромешная тьма. После езды через серпантин мы успокоились только тогда, когда наша машина остановилось перед  Bergland Hotel. Конечно, мы с Микаеллой не оценили концепцию «единения с природой», установленной этим отелем, которая чувствовалась не только в интерьере, но и в кухне, но делать было нечего.
 После довольно плотного ужина, приготовленного из свежих деревенских продуктов, мы с сестрой заснули на диване. Именно так нас и запечатлела мама, умиляясь спокойствию и безмятежности, которые мы приобретали только во время сна. Ночь – это было единственное время, когда родители отдыхали от меня и Микаеллы.
 Рядом стояла уже более свежая фотография, сделанная всего пару лет назад. Тем летом мы отдыхали в Рио-де-Жанейро. Я была одета в белоснежную тунику, а моя сестра в свободную серую футболку и шорты. Наши голубые глаза, направленные в объектив, сияют счастьем и радостью, глядя на дурачившегося отца. Мама тогда стояла рядом, держа в руках купленные недавно сладости, и с громким смехом поедала их, пока папа отвлекал нас фотографированием. Это было незабываемое время. Тогда наша семья, на зависть всем, была единой и крепкой.
 Я села за стол сестры. Передо мной стоял ноутбук, хранящий огромное количество воспоминаний о ней. Я не смогла удержаться и включила его.
 На синим фоне высветилась строка для ввода пароля. Он стоял исключительно для родителей, поэтому пароль я знала и помнила его до сих пор. Это была дата дня рождения ее нового парня, который учился с ней в одном колледже. Микаэлла не успела рассказать мне всего, так как в день ее приезда мы отправились на ту злополучную вечеринку. Однако дату я запомнила прекрасно. Как и его инициалы. 17121999gs.
 После сообщения о том, что пароль введен верный, передо мной открылся рабочий стол, заполненный множеством папок и документов. Сестра не очень любила порядок, поэтому в полном хаосе у нее был даже компьютер.
 Когда я собиралась открыть папку «фото», меня остановило оповещение о непрочитанных письмах на почтовом ящике сестры. Их было больше двухсот. Скорее всего, там были прощальные письма ее друзей.
Любопытство пересилило и на этот раз, поэтому я открыла почтовый ящик Микаэллы и взглянула на внушительный список адресов, с которых были направлены эмейлы.
Последнее письмо было датировано днем, когда мы родились. Второе  августа. Через два месяца после смерти сестры, когда убийца уже был найден и сидел за решеткой. Благодаря родительским связям, его нашли всего за пару дней. Им оказался бывший сотрудник нашего отца, который хотел отомстить. По крайней мере, так сказала полиция.
 Не ожидая ничего необычного, я открыла непрочитанное письмо. Оно состояло всего из трех предложений, которые перевернули всю мою жизнь.
 «Привет, Микаэлла. Вот ты и мертва. Ты знала, что так будет. Мое обещание выполнено».