Рыжая плутовка - ч. 6

Теперь, когда в лесу раздавалось звонкое «ку-ку!»,  звери не ругались и не затыкали, как прежде уши. Потому что знали, сейчас Кузя занят важным делом, а не пустым баловством, как раньше. И птенцом кукушонка уже не называли, а всё больше по имени, уважительно. Подрос Кузя, окреп и поумнел.
Сорока не нарадуется. Хвалится при любом случае: вон, какого молодца воспитала, вскормила, на крыло поставила! Лиса тут же выказала своё возмущение:
- Ты, кума, ври да не  завирайся! Всем лесом твоего молодца поднимали, кормили, воспитывали. О других говорить не буду, о себе скажу: протетёшкалась с ним достаточно. –  Затем вспомнив про старое, добавила:
- И убытку немалого натерпелась. Корзину-то когда вернёшь?
Сорока в ответ стрекочет:
- Какую такую корзину? Знать не знаю! Протетёшкалась она. Да не смеши народ лесной! Кукушонка морила-морила, да чуть не вы.. ро..мо… тьфу, язык сломаешь, пока выговоришь, не … выморонила, вот! Нет, не так: не ВЫМОРИЛА, вот теперь правильно. С ног начал валиться пузиком кверху, глазки закатывать, икотой изводиться. Да если бы не дятел, точно бы птенчика моего единственного сгубила. Вовремя из твоих лап вырвал. К делу пристроил, уму-разуму малого учит. Век дятлу благодарной буду. А ты чему птенца научила, а?
- Ииех, глаза  твои сорочьи, бесстыжие! -  Лиса царапки наизготовку, глаза зло прищурила. – Медведь не даст соврать, видел, каких трудов, здоровья мне кукушонок твой стоил. Скажи, медведюшка, не молчи!
Медведь досадливо поморщился: собрались две склочницы. Рычат, стрекочут, ухи позакладывало.
- Вы вот что, не ругайтесь.  Самое главное, Кузю подняли, ума дали. Теперь он всему лесу пользу начинает приносить. Дятел очень им доволен. И опять же, на днях наш Кузя зайчонка из беды вызволил.
В общем, все мы постарались. И не зря, как видите. Все мы молодцы – не бросили  в беде беззащитного малыша, выручили сороку словом и делом.
Звери поддержали медведя. Правильно он сказал. Умеет Михаил Потапыч к месту хорошее словцо ввернуть.
 А вот в лисе обида затаилась. С каждым днём становилась эта обида всё больше и больше. Росла, как на дрожжах, и подбивала лису к нехорошему делу.
Что же получается? Её заслуги звери поровну между собой поделили, а она так – сбоку припёку?!  Решила лиса досадить глупой сороке и дятлу заодно. Задумала она очередную хитрость.
Завязала в узелок еду кое-какую и отправилась в путь, дорогу дальнюю. Долго её не было. А потом заявилась – не запылилась. Да не одна. Немало дней пришлось рыжехвостой по ближним и дальним лесам рыскать, вынюхивать, выискивать. Лапки себе истоптала, узелочек давным-давно опустошила. Голод опять к людям погнал, на воровство толкнул: где яичком разживалась, а где и в погребок нерадивой хозяйки юркнет, сметанкой, молочком полакомится.
В общем, отыскала лиса ту самую кукушку, которая своё чадо к сороке в гнездо подкинула, обменяла его на серебряную ложку и два имбирных пряника. Принялась лиса нерадивую мамашу стыдить, да на свой, лисий манер. Вкрадчиво так, как бы, между прочим, поинтересовалась:
- Всё летаешь по белу свету обездоленной горемыкой? Верно, и не знаешь того, что птенец твой большой птицей в нашем лесу стал. Все его только Кузей величают. С почтением и уважением и никак иначе. Живёт он себе припеваюче, как сыр в масле катается.
Кукушка вначале молча глазами только хлопала: прикидывала, как ей выгоднее поступить – признать кукушонка или сделать вид, что ни при делах и знать ничего не знает. А потом, поразмыслив, решила – надо сыночка признать. Не всё ему одному как сыр в масле кататься. Пусть о маме родной позаботится, безбедную старость её устроит. В общем, повелась кукушка на лисью уловку. А той только этого и надо было. Подначивает глупую кукушку:
- Признай, милая сыночка, отбери его  у сороки. Единородная мать, имеешь право! Будет тебе по свету мыкаться, пора о собственном гнезде подумать, сытой и спокойной старости.
- И то правда, лисушка! Спасибо тебе за добрую весточку… - Соглашается кукушка.
Лиса лапой машет, да всё причитывает и жалостливо так, с чувством:
- Уж одним только "спасибо" не насытишься. Главное, потом не забудь, милая, отблагодарить  мою доброту, хлопоты неустанные.
Кукушка кивает:
- Отблагодарю, непременно отблагодарю! Поторопимся, кума, что-то по птенчику тоска взяла. Разбередила мне душу россказнями своими, покоя лишила!
Лиса лапой себя по лбу стукнула, ойкнула - на кукушку лишнюю тревогу напустила:
- Что такое, лисонька, что не так?
- Ой, милая, чуть не подвела тебя, про главное не сказала. – Лиса глаза закатывает, за сердце хватается. Такую комедию разыграла, что сама себе стала верить. Даже слезинку скупую выдавила.
- Подкинула ты яичко в неподходящее гнездо. Сорока-то ведь жадная до чужого добра, за просто так кукушонка не отдаст. По всему лесу разнесла, будто ты до нитки её обобрала, гнездо разорила. Все звери за неё горой станут, не отдадут тебе чадушко, да ещё и взашей погонят, тумаков надают…
Причитывала лиса, причитывала, а потом напрямки взяла да спросила:
- Думай, милая, думай, чем ты можешь белобокую трещотку умиловистить?
Тут у кукушки глазки в разные стороны и разъехались, с лапки на лапку начала переминаться, покряхтывать: кхе-кхе… Припрятано у неё на чёрный день кое-какое добришко. Жаль с ним расставаться, да видно, придётся, раз такое дело…
Принялась кукушка опять в уме прикидывать, подсчитывать, с чем расстаться проще. Наконец, приняла решение:
- Врёт сорока, никто её не обчищал! Шляпки её мне, как корове седло, не к лицу были. А кроме шляпок и брать-то у неё нечего. Пряники были, помню. Так я только пару-раз их и клюнула  - чёрствыми оказались до невозможности…
Лиса хитро щурится, глазки алчным огоньком загораются. Чует нутром лёгкой наживы.
- Серебра, говорят, в сорочьем гнезде было немерено, а после тебя оно исчезло.
Кукушка в досаде крыльями машет: вот ведь рыжехвостая проныра, такую не проведёшь!
- Так, кума, говорю тебе – сорочьи выдумки! Ту ложку серебра тусклого себе на память взяла. Неужели даром должна была яичко своё отдать? Я всё по- четному сделала: произвела равноценный обмен. Мне ложку, сороке яичко. Ладно, так и быть, верну ей ложку.
Лиса готова к такому повороту, продолжает дожимать кукушку:
- Ну, обмен провела, допустим, без ведома сороки. Это раз. Яичко за это время превратилось в Кузю, выгодного добытчика для сороки. Это два. Тут одной ложкой точно не отделаешься.
Добилась своего лиса, подбила кукушку схорон потревожить. Догадывалась о том, что добра у той напрятано много. Проследила за кукушкой. Когтями дуб пометила, в дупле которого кукушкин клад припрятан. Решила лиса позже наведаться, себя родную отблагодарить. На кукушкину благодарность, как и на сорочью, рассчитывать нечего – одна пернатая порода!