Гитара

Под парапетом сердитыми кольцами извивались волны.
Здесь, над самой рекой, мое любимое место. Набережная всегда тиха и пустынна. Сегодня бетонные плиты блестят от дождя. Сюда пройти можно лишь по узкому косогору, усеянному сережками.
Я люблю Волгу и ее закаты. И простые бревенчатые плоты, придающие реке особую поэтичность я тоже люблю.

Здесь, в городе, я — недавно, хотя он и считается моим родным.
В шесть лет я уехал на Кавказ, но запомнил Волгу и сережки на косогоре, а, вернувшись сюда, обрадовался, что все так мало изменилось.
К Волге я ходил почти каждый вечер. Сегодня пришел довольно поздно, когда начали сгущаться сумерки.
Я стоял и смотрел на воду, бегущую к неизвестной цели.

Внезапно на бетонных плитах послышались чьи-то уверенные шаги. Я услышал, как человек остановился в нескольких метрах от меня, вероятно, чтобы докурить сигарету. Потом он подошел поближе и, как я и предполагал, бросил в воду еще живой огонек. Внизу раздалось шипение. Я посмотрел на него и наши взгляды встретились. Он был плечист, угрюм. Ковбойка и брюки, заправленные в гигантские сапоги. Рыжие усы.
Таким, по лицу и фигуре я всегда представлял Броуди.

Чувствовалось, что он тоже никого не ожидал здесь встретить. В руке он держал гитару.
Мы молчали минуты две, потом он вдруг повернулся ко мне и спросил:
-Эй, парень, играть умеешь?
-Нет.
Жалко.
Мы снова помолчали.
-Хочется мне посмотреть, хорошая она у меня или нет. Как приобрел, ничего ни разу не играл.
-Чего же так?
-Сам не умею, а другим давать не хочется.
Ну, что же... не хочется, так не хочется, что я могу сказать? Но ему высказаться хотелось явно.

-Ты, паренек, не подумай, что это у меня от жадности. Вовсе нет.
-???
-Просто память об одном хорошем человеке.
-А...
-Хочешь, расскажу тебе эту историю?
-Давайте.
-Вообще, заклятье дал себе не рассказывать никому, но сегодня еще одна история вышла... Да, ладно, сейчас сам поймешь.

Я уселся на каменный барьер и приготовился слушать.
-Каждый год я сюда прихожу. Ночью. Никогда не забыть мне этого места. Вот, как ты, прихожу и смотрю на воду. То было летом, года три назад. Служил я на барже, матросом. Походил я в тот день по городу, а вечером решил пойти на Волгу. Тогда еще набережную только строили. Я сидел на камни. Темно уже было. Потом слышу — с реки — музыка...

Что-то в голосе рассказчика насторожило меня, и я стал вслушиваться внимательнее. Голос его заметно дрожал. Видно было, что он здорово волновался.
-Играет, что-то мне незнакомое. На гитаре. Ну, я сижу, слушаю. На лодке кто-нибудь катается. Потом вдруг музыка оборвалась. Я почуял что-то неладное. Оборвалась музыка, а потом вдруг сразу крик: «Помогите!». Гляжу — на берегу никого...

Пловец я тогда был прекрасный. Брюки сбросил, ботинки содрал и в воду. Плыву на крик.
Ну, как я и думал, это была та самая лодка... На корягу напоролись. В лодке двое — парень и девушка. Течь-то маленькая, да парню руку веткой к борту прижало, так что оттуда — кровь фонтаном!

Выход был единственным — оттолкнуть корягу. Я нырнул, нашел ствол коряги, навалился руками и ногами и пихнул ее. Всплываю наверх, вижу — парень в воде! Сбило веткой его, наверное. Плыть пытается, да, видно, не может, - кисть перебита. Я к нему. Положил его на спину и поплыл к берегу, а девчонку в лодке оставил. Течь, я говорю, небольшая была, но перегружать лодку тоже нельзя было. Снести бы ее не снесло, она корягой в дно уперлась.
Плыть тяжело и плывем мы с ним медленно. Он от воды холодной очухался, голову поднял и спрашивает:
-С ней что?
-Ничего, -отвечаю, - в лодке она.
Там же пробоина!
Нет! Давай лучше за ней вернемся. Потонет она! - говорит.
-Ты что издеваешься? Я тебе не гиппопотам... ничего с ней не будет!
-Нет, нет... Вернемся за ней!
Я бы его по башке треснул, да руки заняты. Плыву дальше, а он говорит:
-Послушай! Пожалуйста, вернись за ней, а я сам выплыву. Не смогу, если она там утонет.
-Выплывать с такими руками? Дурак какой-то!
-Ты, что, -спрашиваю, - спятил?
-Да, нет... Просто люблю я ее.
-А она тебя?
Откуда я знаю... - говорит, а сам, чувствую, не верит себе, наверное, любит.  - Но то, что я без нее не могу, это факт.- Сказал и в меня пальцами вцепился, хоть сам кричи. Даром, что кровь фонтаном.
-Отпусти, - говорит.
Я к нему обернулся, а у него глаза блестят, как у сумасшедшего. Я отвернулся, стиснул зубы и плыву.

А он вдруг как забьется!

Оттолкнулся от меня руками и это усилие ему, наверное, двух жизней стоило, и как топор ко дну пошел.
Я нырял, нырял за ним, да в темноте и тине так его и не нашел. Был я тогда на середине реки — между лодкой и берегом и в сумерках уже и лодки не мог рассмотреть и изо всех сил поплыл к ней.

А вода вокруг блестит от луны, серебрится, даже не верится, что в такой красивой воде утонуть можно, но разглядеть что-нибудь уже совсем трудно.

Доплыл я до лодки — а там уже воды до бортов... Девушка от холода говорить не может, - сидит и плачет.
Кое-как мне удалось отбуксировать полузатонувшую лодку к берегу, заткнув течь своей рубашкой.

Зачалил я лодку и помог девчонке на берег вылезти, - она на песок и упала.
Тут лодка со спасателями подплыла — кто-то крики услышал и им сообщили.
Я, конечно, все рассказал, место показал, где надо парня искать.
Да только его так и не нашли, а в лодке полузатопленной гитара осталась. Спасатели подумали, что моя, отдали мне, всю в тине.

Я потом адрес этой девушки узнал, написал ей про гитару, а она ответила, чтобы я ее себе забрал.
Вот она у меня так и оказалась.

-А вчера я ее встретил, - продолжил внезапно парень.-  С другим.  - Ты возьми гитару. Пригодится. А я ее больше не хочу. Бери, и, как говорится, помни...
И он зашагал прочь.

Сначала медленно.
Потом все быстрее, а под конец — бегом.
Я подождал, пока затихнут его шаги, потом взял гитару и тронул ее струну.
Она прозвучала, как крик о помощи над черной водой.

Орестов Ярослав

Пятигорск 1968 год