Общая атмосфера

Общая атмосфера

Возвращение Модуса в Стерляндию прошло и буднично, и мучительно. Не помог великолепный отдых, не помогло общение с друзьями и даже охота на тигра. «Витязь в тигровой шкуре», — шутили друзья.
«Может быть, напрасно посылал меня Евсеич в тайгу?» — задумывался Модус. Он не чувствовал в себе изменений, значительных перемен, «тигровой силы».
 Он знал, что нужно делать, но не знал в какой форме. Ему необходимо найти эту форму, и тогда действие обретёт реальную силу
 Нынешняя его задача: обретение формы действия. Какая она? Что собой представляет?
 Наблюдения и размышления  дают определение. Человек свободен в выборе. Проверочным критерием правильного действия является сила и просветление. Модус это знает.
Сегодня его лошадиная физиономия несёт на себе отпечаток грусти. Как хорошо было бы сидеть сейчас дома, у телевизора или завалиться на диван, читать, читать… Слушать музыку, много и с удовольствием физически работать, не задумываясь о времени, его скоротечности.
Внутреннее напряжение, которое ранее испытывал в Стерляндии Модус, давало себя знать. Опять надо было проходить ту же процедуру оформления документов. Дурацкую, озлобляющую душу и ум, процедуру.
 Скрываемая ненависть к установленным порядкам и друг к другу являлась основой жизни в Стерляндии. У кого только не возникало в воображении желания схватить автомат и перестрелять всех на фиг. Хоть на минуту отвести душу и нервы. Хоть на минуту. Стиснув зубы, люди перебарывали в себе это желание и улыбались неприятелям. Лучше худой мир, чем добрая война. Люди с остервенением прилипали по своему достатку, кто к визорам, кто к телевизорам. Пусть там, где-нибудь далеко, случится что-то ужасное, но не у нас. Мы будем виртуально сочувствовать, переживать, но только не у нас. В новостях по-прежнему доминировал негатив. Это неплохо срабатывало в данный период. Давалось слово не умным людям, и это тоже было так задумано. Глупым людям не было стыдно за то, что они вещали с важным и значительным видом. Народ в Стерляндии глупел. Абы тихо было. Вот есть твой участок — работай и не возникай. Информационная сеть закабаления срабатывала отлично. Компьютерные игрушки с детства формировали механическое, не человеческое сознание. Одинаковость, при кажущемся разнообразии, была во всём: в манере говорить, думать, тинейджеровская мимика. В обществе не прилично и запрещено быть умным человеком.




Анри Ампер не считал себя глупым человеком. И напрасно. Можно быть профессором, оставаясь при этом глупым человеком. После известности, точнее популярности, успеха, денег, краха и раскаяния, он уединился. Стал осознавать свою глуповатость, недалёкость.  Хотелось простой, понятной жизни, человеческого достоинства, красоты.
— Что я наделал?! — стонал Ампер. Его вскрики и стоны отчаяния раздавались ночью, не давая домашним покоя. Жена, по обыкновению, пилила. Ампер опять оказался на голодном пайке. А ведь мог изменить свою жизнь. Ещё недавно были времена, когда девушки пожирали его глазами! Он мог, но предпочёл терпение. Терпение – сила.
 Жена, в трусиках и на каблуках, вошла в комнату, наклонилась (как и всякого  мужчину, профессора впечатляла и удивляла трансформация женских бёдер). Наклонилась, бёдра крупным планом, взяла заколку  и вышла из комнаты. Она не придавала значения своему телу. Её тело для неё было чем-то обыденным. Ампер не мог взять в толк, что это такое? Всамделишное равнодушие или тонкая женская месть. Жена динамила его. Сознательно или бессознательно? Или время такое наступило? Хаос и пошлость окружающей жизни давили профессора. Может быть, его жена была просто недалёкой женщиной? Стала такой. Две взрослые дочери.Стала такой. Сколько лет вместе живут! Он, Анри Мария Ампер, по её словам, никуда не годный человек. Не приспособленный.
Треугольное лицо Ампера помрачнело, втянул голову в плечи, уткнулся в компьютер. Старый-престарый добрый компьютер. Шахматы. Вот с них-то когда-то всё и началось. Когда в детстве ему открыли эту игру, весь мир начал казаться подчинённым логике. Всего можно достичь правильно действуя. А не тут-то было.
В юности он играл неплохо. Ум и воля рвались в атаку, не боялись красивых жертв. Победы сладостью наполняли сердце.
— А не сыграть ли нам в шахматы? — потирая руки, подумал Анри. Первый ход: е2-е4.
 Глаза загорелись, румянец появился на щеках. Программа беспощадно и даже как-то ехидно разгромила профессора.
— Нет! — вскрикнул профессор, — Этого не может быть! Чтобы какая-то железяка выиграла у меня. Я выигрывал у сильных игроков. Я был непобедим. И с тобою справлюсь, программа.
«Железяка» снова обыграла профессора. Снова и снова, и снова.
 Время далеко за полночь. Лупит осенний дождь. Ампер играет в шахматы и проигрывает раз за разом. Ожесточение на душе и беспомощность, и злость, и усталость.
 Пора спать.
Здорового сна у Ампера не было очень давно. Заснёт, а через некоторое время сон пропадал, одолевали бессонница и мысли, и хаос чувств. Начинало ломить кости. Ворочался. Стонал. Кряхтел. Помогало только пиво. Это было случайное открытие профессора.