Церковь Златой Софии 27

XXVII

В соборе народу вечером, а тем более в будний день, было немного, и Ворон мог спокойно сосредоточиться на своей ПОКАЯННОЙ Молитве. Беспокоило Душу, что никак не мог уяснить себе раз и навсегда и привыкнуть, что его Мысль может проявиться очень даже быстро и не только Благой!..

* * *

Выдавшаяся не только тёплой, но и непривычно снежной зима обрекла лесных зверей на мучительное выживание. Волки в лесах терзали лосих и кабанов, увязавших в глубоком снегу, а лисы не могли добраться до мышей под сперва обледеневшим, а потом и под обильным снегом.
Лисы теряли вес, от недоедания шкура их облезала, они мёрзли, заболевали и чтобы выжить, заходили в деревни, пробирались в курятники и в скотские хлева. Одна бабка утром застала спящую лисичку прямо в козьей кормушке!..

Не обошли лисы и островной монастырь, появляясь даже днём. Вокруг монастыря на льду располагались неугомонные городские рыбаки, и голодные лисы бесстрашно к ним подходили, ожидая рыбки. Надо отдать должное, мужики сочувствовали зверям и делились с ними рыбой.
Повариха монастырская выносила лисицам прямо у входа трапезную похлебать ухи. А Ворон остатки вечерней еды с общего стола относил на огород и по лисьим следам отмечал, сколько их ночью подходили поесть.

Но Матушке И. не понравилось, что лисы, как собаки бегают по монастырю. А раз собакам в монастыре запрещено нос совать, стало быть, и лисам нечего бегать, какими бы голодными они ни были. Прежде всего – правила монастырские!
Потому, она попросила одного охранника, заядлого охотника, разобраться с лисами и как можно поскорее.
Охранник долго не тянул с выполнением распоряжения Матушки и в тот же вечер в темноте после храмовой «службы» и ужина в монастыре прогремели ружейные выстрелы…

Огромный отче С. негодовал больше всех, что в «святой» обители стреляют!
Повариха, подкармливавшая не только голодных лис, но и всех монастырских кошек, в конец обнаглевших ворон и глуповатых голубей, громко и без стеснения «обласкала» охранника последними словами!..
А Ворон, на выстрелы последним выйдя на крыльцо трапезной, во всеуслышание изрёк, как отрезал:
- Да будет этому стрелку так, как он больно сделал этим бедным лисичкам!

И надо же! На другой день охранник тот на своей «тачке» в глупейшей ситуации попал в аварию, машину разбил, сам же помятый лишь чудом живой остался.
Но Ворон потом больше с ним за руку не здоровался.

* * *

…Глубоко вздохнув после Херувимской и вытерев Покаянную слезу со щеки, Ворон глядел на всеми почитаемый Образ Богородицы в шикарном окладе и силился и себя, и Её убедить, что всё в обители ещё образумится, устроится, образуется, лишь бы Она – ДУХОВНАЯ Матерь Мира - не покидала его и тех, кто ещё достоин Её ДУХОВНОГО Окормления…
Не раз и не два стоя перед Образом, он тайно плакал, что не послушался Её Зова вовремя прийти в обитель, когда ещё можно было с Благословения Богородицы и его Молитвами изменить ход неблагоприятных событий. Много раз перечитывал и почти наизусть знал он запись в своём Дневнике Видений:

«…Вот и сегодня под утро на заре, когда находился в состоянии Алмазном, вдруг передо мною появилась «картинка» фасада этого монастыря – ворота с церковью над ними… Я очень внимательно и при полном Осознании происходящего со мною и перед моим Духовным Взором, рассматривал ворота, как вдруг в них зазияла сперва небольшая дырка, увеличившаяся вскоре до бесформенной дыры, сквозь которую я увидел тот самый Святой … Образ Богородицы!.. Она как бы напоминала мне, что ОЖИДАЕТ МЕНЯ в монастыре, и как бы Предупреждение, чтобы прекратил я возню с дровами (даже было Чудо с ремнём тележки как в Назидание-предупреждение, когда удавка без повреждений ремня снялась насквозь железного уголка тележки!), ибо меня ждут иные, более важные дела, судя по моим Видениям и Вещим Снам в прошлом…».

А допоупрямился – перед Богородицей-то! - до того, что вот приходилось теперь перед Её пустым Образом плакаться-каяться и просить о возвращении, хотя раньше Образ Её был ЖИВОЙ!.. И Младенец Иисус был ЖИВОЙ!.. И смотрели Они на него ожидающе, а он…

Но пустой Образ пред Духовным Взором Ворона продолжал зиять тёмным провалом за пуленепробиваемым стеклом, хотя явный лишь рисунок продолжал привлекать несведущих людей, а они подходили и целовали стекло, молились у чёрного провала…
Люди не созерцали, не понимали, да и не знали Причины, почему исчезла Духовная Богородица, но зато в мужском монастыре появилась вполне материальная Матушка И., властная, не прощающая, мстительная, прибравшая к своим рукам всю власть. Да, та самая «баба», как предупреждал схиархимандрит Христофор и о греческом Афоне, а случилось что и в этом монастыре.

«Какие дела монахов, такая и их богородица с многочисленными отнюдь не благими ЕЁ ИПОСТАСЯМИ в монастыре», - опять вздохнул Ворон и вдруг обернулся, как обычно бывает, почувствовав чей-то взгляд… Позади него стояла Матушка И.!
В чёрных монашеских одеждах она будто тенью отражая Светлый в окладе Образ Богородицы, вдруг оказалась... за его спиной! И такое совпадение присутствия двух Ипостасей ЗЛАТОЙ Софии – Духовной и во плоти - повторялось, словно правилом, каждый раз, когда Ворон слишком СЕРДЕЧНО молил перед Образом Духовную Богородицу вернуться в обитель!..
«Мистика-фантастика!» - крепко зажмурился Ворон.

* * *

Матушку И. Ворон никогда даже про себя не осуждал, как и церковь, даже прекрасно зная и понимая её негативную Суть истинную, и почему она оказалась в монастыре.
Но он также Внутренне ведал и мог объяснить, разложив по полочкам даже логического мышления, почему в мужском монастыре целая «куча» насельников женского полу, которые доставали его настолько, что потом, отнюдь не корча из себя святого, приходилось крепкую «исповедь держать» у аналоя в затемнённом соборном углу!..

Для слуха Ворона слово, да и само понятие «рухольная», где хранилась почти новая одежда б/у, почему-то отдавало нехорошим «душком». И убедился в правильности своей интуиции, когда понадобились резиновые сапоги в слякотном огороде работать.
В тот раз дежурила, для ревнивого «бугра» трудников очень соблазнительно-вожделенная, прачка, и Ворону пришлось оказаться в не такой уж и тесной «рухольной», пусть и заваленной одеждою и обувью, с ней наедине. Но прачка, вздыхая, почему-то всё время тёрлась около него, словно прилипшая, как бы он ни отходил от неё, прикидываясь, что не понимает намёков.
На что прачка намекала, он мог лишь догадываться, когда несколько дней спустя, работая недалеко от «рухольной», заметил оттуда выходивших прачку с «бугром».
Современный монастырь, что тут ещё скажешь…

* * *

В теплицы Ворону приходилось ходить по грунтовой дорожке, ведущей в жилой корпус для женщин, где обитала старая, маленькая ростом, но очень вредная и очень монахиня матушка Л., с которой ему иногда приходилось встречаться. Она «тащила» Послушание в пошивочной и по ремонту монашеских и церковных облачений, всяких храмовых тряпичных причиндалов.
Старая неуживчивая монахиня не только в трапезную перестала ходить, когда ей не понравилось с бесконечными шумными паломниками трапезничать, но и в храме избегая людей, во время «службы» стояла спрятавшись между боковыми дверями около Иконостаса.


Весной посеянные семена огурцов долго и плохо всходили и Матушка И. обвиняла вездесущих монастырских ворон, что, мол, они выклёвывали семена из под земли. Ворон, конечно, не разделял её мнения, но когда узнал, что на подворье нашли дохлую ворону под высоковольтной линией электропередач, то попросил привести пару крыльев. Он их крестообразно повесил на жердь, которую и воткнул в землю в огуречных грядках, и вороны больше туда даже близко не подлетали.

Однако, жердь с вороньими крыльями не ускользнула от внимания старой монахини и, к удивлению Ворона, при встрече с ним на дорожке, почему-то вдруг стала она осеняться Крёстным Знамением и сплёвывать в сторону!
Сначала Ворон не понял, что к чему, но потом узнал, что из-за той жерди с крыльями вороньими монахиня посчитала его законченным «язычником» и дьяволом, пробравшимся в «святую» обитель!

Вот уж действительно, час от часу не легче в этом, то ли монастыре, то ли дурдоме этом, услышав такую новость, сплюнул в сердцах Ворон!..
Но потом, когда на пути ему встречалась вредная монахиня, он, опережая её, сам, смеха ради, неистово начинал трижды осеняться Крёстным Знамением, как от чёрта спасаясь, и это негласное противостояние прекратилось только, когда каким-то таинственным образом жердь с вороньими крыльями исчезла без следов.

* * *

Копилка сомнений в Душе Ворона, тем не менее, постепенно и верно продолжала наполняться: стоило ли ему оставаться и далее монастыре. Ибо всё явственнее чувствовал он, что, скорее всего, наступит момент, когда она лопнет… Тем более, что масла в огонь его негодования подлили бабьи сплетни после того, как он просто поговорил с местной знакомой мирянкой, но которая почему-то «пользовалась славой» отпетой распутницы, и монастырские насельницы, сами же искушавшие его, не простили ему такого «предательства».
Надо же, подумал тогда Ворон, как люди судят о других по мере собственной распущенности!

Когда же во время ужина одна приживалка монастырская за столом вконец достала своими глупыми репликами в его адрес, он не выдержал, шумно встал и, отойдя в сторону, во всеуслышание, что все присутствовавшие вместе монахами притихли, завозмущался, мол, что это, в конце концов, за МУЖСКОЙ монастырь такой, что в нём от баб спасу нет!


Ворон злился на самого себя, что, даже понимая Суть происходящих с ним искушений, как ему, на незримом Кресте висящего, это греховного и негативного эгрегора Душ монастырских насельников противостояние, тем не менее, он не мог спокойно это переносить.
Злился на себя, что раздражало его необходимость общения с крайне интересами своими приземлено-суетными людьми даже в монастыре, которых он просто не уважал и всегда сторонился, живя в одиночестве в лесной деревне.
Недоволен он был собою, что не мог спокойно переносить окружавших его мирских и монастырских людей банальный энергетический ВАМПИРИЗМ! Но ведь немог.

Но даже Иисус во Христе уходил от людей в горы на недели, чтобы Внутренне восстановиться в Силе, успокаивал себя Ворон. И, в то же время, он уже не мог больше избавиться от обречённого невосприятия всего образа жизни современного НЕНАСТОЯЩЕГО монашества, серо-суетно-обывательского.

Стало быть, опасался Ворон, дело лишь в случае, когда, не смотря на необходимый Провидению Духовный сан ему, созреет, наконец, его решение удалиться из монастыря и уже окончательно, и будь что будет.