Модест и Дуня

Модест Аристархович Дуне понравился сразу. Высокий, солидный и, представьте себе, еще сохранивший на голове нечто вроде шевелюры. Что, согласитесь, не так часто встречается, когда мужику уже за 60. И обходительный очень. Ручки при встрече целует. Чтоб Васька, ейный прежний хахаль, ручку поцеловал?! Да отродясь такого не было. Дунька даже стесняться начала немного, хоть и приятно ей этакое внимание. А вдруг руки-то после дойки навозом пахнут? Хотя она перед встречей с Модиком (а он так попросил себя называть) завсегда тщательно мыла руки дегтярным мылом. Да в деревне у них другого и не было никогда. Так вот, значит, был этот Модик - интеллигент, хоть куда. Слова разные заковыристые знал, типа "эрудиция", "пенис", "пассионарный"...Да много разных этих мудреных слов. Дунька все и не упомнила. А еще он любил ввернуть что-нибудь этакое по-иностранному. По английски - это он так называл. А Дуньке-то что? Один хрен. По-английски ли, по-французски ли...Она ж языкам не обучена. Одно только и знает по-французски...Ну..Это...Сами понимаете...И то только вот недавно узнала, что это, оказывается, "любовь по-французски" - Модик сказал....Короче, наша Дуня совсем голову потеряла от этого Модика. Только о нем и думает...Рисует в своей голове картины разные, волнующие. Ждет новой встречи, трепещет по ночам от неясных томительных предчувствий...Перебирает в памяти его слова...От которых - мороз по коже и мурашки, мурашки.... Расцвела Дуняша. По ферме не ходит, а летает...На других мужиков и не смотрит. Чует Загоруйко Агафон Никоныч (а это наш участковый), что дело-то тут не чисто. Надо сказать, что к Дуньке наш Никоныч был неравнодушен. Не то, чтобы сильно уж неравнодушен. Но при случае завсегда норовил схватить Дуньку за задницу, да и сказать: "Ах, хороша девка!". Дунька краснела, хихикала и прижималась к Загоруйко, чувствуя, отчетливо ощущая, эту его неравнодушность.А тут давеча столкнулся Агафон с Дуней, схватил ее, как обычно, и услышал: "Грубые вы все мужики, серые. Козлы, одним словом! А есть, есть другая жизнь, чистая, светлая. Есть настоящие мужчины, уважающие женщин, ценящие не только внешний антураж, но и глубину ее душевного мира!". Оторопел от таких слов Загоруйко. Рот аж раскрыл от удивления...И решил он навести справки, что же это за фрукт такой, за овощ такой - Модест Аристархович. Раз смог нашей Дуняше так мозги запудрить...Возможно, и жулик какой. А то - и гипнотизер, навроде Мессинга или Кашпировского. Введет Дуньку в транс, да и...Что дальше, Загоруйко представить уже не мог. Ведь ничего у Дуньки нет такого, чего бы хотелось украсть. Квартирку однокомнатную, конечно, она может на него переписать, да и ложки серебряные он у нее видел. От деда, купца Порфирия Матвеича остались. И все! Перво-наперво, это - отпечаточки заполучить,  решил Загоруйко. "Пальчики", так сказать... Но как? А не предложить ли этому Модику выпить водочки? А потом со стопки-то и снять... А за выпивкой и поговорить можно по-мужски, насчет Дуньки повыяснять. Каковы, мол, у Вас, разлюбезный Модест Аристархович, виды на нашу Дуню? Серьезны ли намерения? Или так, потешить свое мужское эго-либидо? Дуня у нас человек уважаемый, на Доске Почета давеча висела. Норму по дойке перевыполняет. И ни в чем аморальном не была никогда замечена. С мужчинами строга, в быту скромна. Многие к ней подкатывались с разными предложениями, но наша Дуня так вежливо всем отвечала, дескать, спасибо, спасибо... Но ничего лишнего себе не позволяла. Кремень девка! А тут... Да! Именно так и надо поговорить с этим Модестом Аристарховичем! Тьфу! И не выговоришь сходу. Сказано - сделано! Сбегал Агафон Никоныч в сельпо. Купил поллитровку беленькой и стал ждать приезда Модика. А тот и не заставил себя долго ждать. Идет себе по главной улице, по "Броду", (как говорит наш председатель Сельсовета Матвей Иваныч), важный такой...С большим коричневым портфелем, в полушубке заграничном, шапке пыжиковой...Ну, прям артист какой народный...И напевает, кажись Вертинского или Цфасмана. Загоруйко в мелодиях был не силен. На лице у Модеста - некое благодушие, в глазах - явная похоть. "Здравствуйте, здравствуйте, уважаемый Модест Аристархович!" дружелюбно так преградил дорогу Загоруйко. "Наслышан, наслышан о Вас от Дунечки нашей. Разрешите представиться: участковый уполномоченный по правам человека - Загоруйко Агафон Никоныч. Рад с Вами наконец-то познакомиться... А давайте, за знакомство пропустим по рюмашечке "хлебного вина", как говаривал Максим Горький. Водочки, стало быть...Пройдемте ко мне в кабинет, там нам никто не помешает. А Дуняша все равно сейчас на вечерней дойке. Как??" "Отчего же и не выпить, дорогой Агафон Никоныч. Выпить я люблю. И знаете, лучше нашей российской водки ведь и нет ничего. А я, помню, пивал и виски шотландское, и ром гавайский, и текилу мексиканскую...Но! Лучше нее, родимой беленькой нет!" "Вот и ладушки", злорадно подумал Загоруйко. "Все идет по плану". Сели. Достал Агафон Никоныч стопочки, бутылку, нехитрую закусь соорудил - огурчики, грибочки свои солененькие, капустка квашеная...Разлил. "Ну, за знакомство!" - со значением сказал Загоруйко и строго посмотрел на Модеста.Тот улыбнулся, крякнул и одним движением опрокинул стопку. "А улыбка у него хорошая",- подумал Загоруйко. "Глаза такие светлые - светлые, как у ребенка. И пьет красиво, по-нашенски, одним движением, и морду не кривя. Славный мужик-то вроде". "И чтой-то Вы, Модест Аристархович, все в нашу деревню-то зачастили? Дела какие? Или Дуня наша приглянулась?" "Да так, знаете, дорогой Агафон Никоныч, дел особых нет. Я ведь на пенсии уже лет шесть как..Какие дела? А Дунечка Ваша очень...очень мне приглянулась, как Вы выразились. Очаровательна, прелестна, непосредственна, харизматична, умна по-своему, а как она"...Тут Модест Аристархович вздохнул и разлил по второй. Крякнул, выпил..."Да, подумал Загоруйко, а выпить-то он "не дурак". Так дело пойдет, одной поллитрой не обойтись". А Модест уже и третью наливает. "Ну, тост - воскликнул Модик - "за прелестных дам! За Дунечку - цветок полей, за нее - красавицу и умницу"... "Эко вон - "красавица", "умница", да ведь ****ища, каких свет не видывал! И этого чудака-мудака смогла завлечь, даром, что городской, да и из ученых, похоже", подумал Загоруйко..."И на что она мужиков-то ловит? Ведь ни рожи, ни кожи. Кроме задницы аппетитной ведь и нет ничего в ней...А мужики так и липнут! Взять Ваську того же или Борьку". "Даааа, жалко мужика, хороший мужик-то. Пропадет с Дунькой-то, пропадет...Известно ведь, за что ее на Доску Почета каждый год вешают, да премии выписывают. Спит она с председателем нашим, с Матвеем Иванычем. А у него жена и шестеро детей. Нашей Дуньке  же все нипочем". "Спасать, спасать мужика надобно, Пока он совсем не увяз. А как? Как спасать??". А Модест тем временем уже бутылку почти и допил. На донышке еще чуток осталось...Да и запел. Жалостно так, за душу прямо берет. Что-то из классики, видать. Что-то типа - ...не искушай меня без нужды возвратом нежности своей..."."Как же, подумал Загоруйко, будет Дунька без нужды искушать, как же...Ей завсегда от мужика чего-то надо. Интересно, а что ей от этого Модеста надо-то? Похоже, взять-то с него и нечего особенно. С интеллигенции что взять-то можно? Ведь не олигарх какой-нибудь..." И вдруг осенило Загоруйко...А вдруг это любовь? Ну такая, о которой в книжках пишут. Когда ни ей от него, ни ему от нее и не надо ничего. А чтобы только вместе быть..."Эх! Вот бы и мне так влюбиться", подумал Агафон. Взял бутылку и выпил из горла остатки водки...В голове зашумело...Не привык Агафон пить-то, не приучен.Уронил он голову в тарелку с квашеной капустой, да и заснул. Последней мыслью было, что отпечатки-то все-таки надо завтра проверить. На всякий случай...