Украденная учительница

   Вернувшись из школы, моя дочь-выпускница спросила:

- Мам, ты говорила, что тебя в Совет школы выбрали. Правда?

- Да. А что случилось?

- Вот скажи, если мы напишем коллективную жалобу, нашу классную уберут от нас?

- А чем она вас не устраивает?

- Понимаешь, мы с ребятами решили, чтобы этот год запомнился, будем участвовать во всех мероприятиях, всё будем снимать на видео, чтобы к выпускному сделать классный фильм. Остались после уроков, обсудили все дела на этот год. Сегодня озвучили на английском нашей Нелли Михайловне. А она половину из предложенного отбросила, заявив, что у неё в это время свои планы, которые с нашими не совпадают. Ну, как так?! Зачем она нам нужна, такая классная? Вон в 11 «б» и в поход, и на базу отдыха, и в театр Алевтина Ивановна, химичка, вместе со своими… На Новый год собираются на Шерегеш. Их Алевтина лет на десять старше нашей, а такая умница. Бэшникам повезло!

  Всё это выпалила расстроенная Даша, с надеждой заглядывая мне в глаза:

- Замолвишь против нашей слово?

- Нет, доченька. Я только могу предложить на родительском комитете инициативной группе помочь вам в организации и выполнении вашего плана.

- Ну, это не то. Все с классными, а мы с родителями, как маленькие… Когда ты была выпускницей, кто с вами в походы ходил? Родители?

  Волнение дочери невольно передалось и мне.
 
 - Нет, конечно, с классным руководителем ходили в походы. Я вспоминаю свою последнюю классную руководительницу. Вот кого мы любили и оберегали! Её нельзя было назвать красавицей: большие, распахнутые глаза, небольшой рот, немного приплюснутый нос – обычная девушка. А вот что было необычное во внешности нашей учительницы, так это длинные, по пояс, густые каштановые волосы с осветлённой по тогдашней моде прядью. И, конечно, голос, звонкий, с лёгкой мягкой картавинкой, не режущей слух.  Наша  Ирина Антоновна была небольшого роста, и это нам тоже нравилось, потому что многие ученики были выше её. У нашей Иринки, так мы её стали звать между собой, были туфли на высоченном каблуке, предмет зависти девчонок. Она, наверное, специально купила их, чтобы выглядеть солиднее.

  Отправляясь по «волнам памяти» выпускного класса, вспоминаю много событий, в центре которых была Ирина Антоновна. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, наша учительница не позволяла никакого панибратства. Более того, почти всю первую четверть она обращалась к нам на «вы».

- Саша, вы меня огорчили, опять вы не выучили стихотворение. Придётся оставить вас после уроков.
Счастливый Саша согласно кивал и улыбался. Каждый день в кабинете литературы были послеурочники, благодарившие всевышнего за шанс пообщаться с любимой учительницей. Иногда послеурочные занятия затягивались на час-другой, и тогда за нашей Иринкой приходила коллега, живущая с ней в квартире при школе, напоминая ей об обеде. Вскоре Ирина Антоновна раскусила хитрость отказывающихся отвечать на уроке.

  Нельзя сказать, что она нравилась всем, но большая часть учеников в неё точно влюбилась. И это были не только мальчики, что само собой разумелось, но и девочки, в том числе и мы с Катюшей, моей подружкой-одноклассницей.

  Даша перестала хрустеть печеньем:

- Интересно-интересно… И что же вы вместе делали с этой учительницей-девочкой?

- Да много чего! Я же в сельской школе училась. Это сейчас в школе детям ничего нельзя делать. В прокуратуру могут пожаловаться. А мы и полы в классе мыли, и к шефам на ферму с концертами ходили, и на субботники на кошары ходили снег отбрасывать. Кошары, для непосвящённых, - это помещения для содержания овец. В сентябре старшеклассников направляли по графику на ток оказывать посильную помощь совхозу в уборке урожая. И вот мы заявляемся на ток, одетые по-рабочему. Наша Ирина Антоновна в спортивных брюках, кедах (без каблуков!), курточке, шапочке – девчонка-девчонкой! Подходит заведующий током, отец нашего Юры, и говорит возмущённо:

- Где ваш классный руководитель?! Я сейчас директору позвоню! Что за безобразие?! Детей без руководителя прислали.

  Ирина Антоновна, отделившись от группы ребят, говорит:

- Я классный руководитель.

Смутившийся Пётр Ильич, удивлённо осмотрев фигуру молодой учительницы, поперхнувшись, закашлялся, потом сказал:

- Идите ко второму бурту, где веялка стоит, там у Петровича возьмёте лопаты, мётлы, он определит объём работы, - и, отвернувшись, пробормотал что-то.

  Даша слушала меня, подперев щёку кулаком, в её  глазах светились смешинки. Я почувствовала  живой интерес дочери к моему рассказу.
 
- ЗдОрово! А что ещё сохранилось в твоём архиве? – поинтересовалась Даша. – Расскажи. Мне интересно. Правда!

  А мне и самой  не хотелось перестраиваться на другую волну. Разворошила память, разбередила воспоминаниями душу. Даже Дашка заинтересовалась. Выдёргиваю из запасников памяти случай, связанный с ночёвкой в копне соломы в октябре.

- Расскажу, Даша, об одном интересном походе, вернее, о ночёвке в походе. В то время, чтобы получить путёвку для поездки по городам-героям Советского Союза, нужно было «намотать» пешком 75 километров. Не сразу, конечно, а в несколько заходов. У нас уже было в запасе 50 км. Последние километры решили добрать, отправившись в соседнее село Никольское по просёлочной дороге, петляющей между берёзовыми колками и убранными полями со скирдами обмолоченных хлебов.
Стояли последние дни золотой осени. Листья, как разноцветные осенние бабочки, в обнимку с ветром изображали грустный прощальный танец.  Пока шли, любовались природными красотами,  наша Ирина Антоновна читала Пушкина, Лермонтова, Есенина. И так было благостно на душе, как будто на целом свете только мы одни и такое простое и торжественное очарование природы…

- Мам, ну, тебя понесло в поэтическое плавание… От темы не уходи.

- И правда, понесло. Продолжаю. Пришли в Никольское, в сельсовете поставили печать, сделали отметку в маршрутном листе. Председатель, мужчина в возрасте, с крупными залысинами на выступающем черепе, предложил переночевать в интернате, но мы отказались, сказав, что у нас есть место ночлега. Ещё по пути в Никольское мы облюбовали огромную копну соломы и уговорили Ирину Антоновну заночевать в ней. Это же так романтично! Учительница долго не соглашалась, а потом вспомнила какое-то произведение Паустовского, в котором рассказывалось, как герой ночевал поздней осенью в копне сена. Не каждый сельский житель может похвастать тем, что ночевал сам или «с ненаглядной колдуньей» в стогу, а уж про городских жителей и говорить не приходится. Эта ночёвка запомнилась на всю жизнь! Наши мальчики вырыли своеобразную «пещеру» в копне, почти в человеческий рост. Получилось уютное логово. Я и сейчас помню запах полыни, молочая, пыли и мякины, непередаваемый запах деревенского детства.
 
   Смеркалось. Вечер серым пологом укрыл землю, в низины полосами опускался туман. Краешек заходящего солнца посылал нам последний привет. Сорванные порывом ветра листочки кружились в прощальном вальсе,  грустно обнимая пожухлую от лёгкого осеннего морозца траву. Вечерняя прохлада освежала. Хотелось поскорее забраться в наше «логово» и укрыться от ветра, ставшего свежим после захода солнца.

   Слева от входа расположились девочки, справа – мальчики. Ирина Антоновна определила себе место напротив входа, став барьером (святая наивность!) между девочками и мальчиками. Рассказывали разные истории, смеялись так, что гудел купол нашей соломенной «пещеры». Страшно даже представить, что мог бы испытать человек, случайно оказавшийся недалеко от гудящей, стонущей от хохота копны. Слава Богу, по тем местам вечером путники не проходили, а то бы в очереди к психиатру добавились новые пациенты…

   У нас было только три электрических фонарика. Сначала включили все три, вскоре сообразили, что электричество надо экономить, включали по очереди. Наконец слабая покрасневшая вольфрамовая ниточка лампочки вздрогнула и погасла. В кромешной тьме продолжался хохот, кто-то из мальчиков пробрался к девчонкам, скорее всего Гена, соломинкой коснулся кого-то. Визг девчонок заставил лазутчика вернуться на место. Довольно быстро мы согрелись. В пятом часу утра только заснули. Несмотря на то что Ирина Антоновна несколько раз объявляла отбой, всегда находился нарушитель спокойствия. И смех, как проснувшийся вулкан,  с новой силой  бился  в купол «пещеры», накрывая одну волну смеха другой, затихая и через минуту гремя новыми аккордами звонкого веселья.

- Прикольно! Вот тебе, действительно, повезло с классной. Мам, я тоже хочу в стогу ночевать. Давай папу попросим. Надеюсь, после этого похода вы ещё больше сдружились?

- Конечно, много ещё было чего интересного. Как-нибудь расскажу на досуге. Но в конце учебного года, недели за три до последнего звонка, случилась трагедия…

  Дочь спросила шёпотом с тревогой в голосе:

- Что-то с вашей Ириной Антоновной произошло? Погибла?

- Типун тебе на язык! Да, с ней произошло. Она … влюбилась. Это была трагедия для многих из нашего класса, и для нас с Катюшкой тоже.
 
  На майских праздниках Ирина Антоновна познакомилась с Андреем, выпускником аграрного университета, приехавшим работать в село, и влюбилась.  Мы с Катькой страшно ревновали её к Андрею, стыдно признаться, следили за ними, лёжа в кустах около школы (две почти взрослые дуры!) У них был определённый маршрут по селу, а потом влюблённые возвращались к школе, долго стояли, шептались, обнимались, целовались. Мы ненавидели этого Андрея, потому что он украл у нас нашу любимую Иринку. Мальчишки даже предлагали устроить этому инженеру «тёмную», но потом решили, что Ирина Антоновна огорчится.

- Мама, вы же после школы встречались. Она же не предала вас?

- Нет, конечно. Наша Ирина Антоновна всегда приезжает на вечера встречи. Мы её по-прежнему любим. Нам очень повезло, потому что заключительный аккорд школьной жизни связан с настоящим учителем.