Азия. великий поход меннонитов 1880 II

Азия Часть 2

«В дорогу всё готово, с Божьей помощью...»

Оглавление:
Азия Часть 1
«1880 В Страну Восходящего Солнца»
Азия Часть 2
«В дорогу всё готово, с Божьей помощью...»
Часть 3 Азия
Они идут, не зная, что их ждёт!
Часть 4. Азия
«Не скитальцы они, не изгои,
На их долю досталось такое!»
Азия Часть 5
«Конец Азиатским виденьям!»
***

И продали меннониты все движимое и недвижимое имущество, и потянулись повозки, запряжённые лошадьми, в далёкий Туркестан. Ещё зимой Герман Янтцен продал всю землю, двор со всем инвентарём и скот. Ввиду того, что он был одним из первых, ему удалось все продать по сравнительно высокой цене. Многие, кто продавал позже, оказались в менее выгодном положении. Первый обоз всего десять семей был готов к путешествию. Только одна семья, это семья Дитриха Хамм отказалась от миграции в Азию. Этот скромный караван, в котором было больше детей, чем взрослых, начал свой поход по неизведанной территории, лежащей на восток.

Ещё не стёрся с памяти последний переход,
Когда превозмогая трудность и утраты!
Шёл с Пруссии в далёкий свод поход,
Цуг меннонитов под закаты!

Закат для немцев рукотворным был,
Его в Правительстве России сотворили!
Заманчивым закон на приглашенья слыл,
Лишь 20 лет! И привилегия прикрыли!

И снова всё готово в дальний путь!
Закрыли плотно в новом доме дверь;
Идут они всё дальше в глубь,
Их ждёт страна с названьем Азия- теперь!

И вот этот День Наступил! 03 июля 1880 года первая группа из Ханс-Ау колонии Ам-Тракт оставила свои дома, и направилась в Страну Восходящего Солнца!
Хайнрих Унгер встал пораньше, отец в этот день тоже остался дома. Он не стал первым выходить на улицу. Сцена прощания отъезжающих была тяжёлой. Не все, особенно, женщины; могли обойтись без слёз. Отец был на улице и когда поезд (караван из их вагонов) тронулся, он зашёл за Хайнрих. Попрощались они почти молча, по-мужски, братья и сёстры обступили его, он обнял всех по очереди и не останавливаясь быстро пошёл на выход. Его не большой багаж уже давно был упакован в вагонах. Герхарда Янтцен. Хайнрих должен идти в составе семьи Герхарда Янтцен, в первом поезде. Купить себе вагон (конная повозка) и лошадей, он не мог, да и она ему было не нужна, а как помощник в походе он будет нужен. Мы оставили наш любимый, близкий сердцу дом. Когда наша группа из поднялась на возвышенность перед Ханс-Ау, все остановились, и сошли с повозок и ещё раз посмотрели на родную долину. Сколько слез было тогда выплакано! Но в эту минуту стояла сплошная тишина, как будто люди хотели не только запомнить свой родной посёлок, и услышать последний раз его звук! Ну а когда тронулись дальше, рыданье и душевный крик из каждого вагона слилось в один плачущий поток. Никто никого не успокаивал, кто не плакал просто шёл молча. Хайнрих тоже думал о своих. Увидит их ещё или нет, наверно, сердце подсказывало что увидит не всех, Отца уже скора не станет, да и братья с сёстрами не все доживут до их встречи. Начал накрапывать дождь. Сначала это были отдельные капли, а потом они начали капать чаще. Сама природа не выдержала такого зрелища. Хайнрих начал приходить в себя, но он старался ни с кем не общаться, это он идёт один, хотя все идущие ему по отцу или по матери, или по обоим сразу, приходятся родственниками. Они и в Пруссии жили все рядом и в Россию вместе приехали и теперь дальше вместе пошли. Ему проще, а кто идёт семьёй и оставил в родном посёлке очень дорогих сердцу, им тяжело. Первыми пошли десять семей на восемнадцати вагонах в сказочную страну Восходящего Солнца! Десять семей, это двадцать взрослых, и двадцать девять детей. Сорок лошадей тянули семнадцать повозок. Вот так выглядел первый обоз или как ещё они называли Цуг/поезд, а повозки называли вагоны/. Новый Пророк Класс Эпп младший, главный вдохновитель этого авантюрного путешествия сопровождал и поддерживал группу гонимых в безызвестность истинно верующих переселенцев в течение нескольких дней, но после прощальной проповеди возвращался в свой дом в Ханс-Ау По всей степи растянулись провожающие, кто мог идти, ушли вслед за вагонами далеко, а кто-то сидел и просто смотрел в даль и теперь уже встречал возвращающихся провожающих, ну вот и всё, кто знает, что их там ждёт, кто знает, что будет с оставшимися.
Хайнрих Унгер отправился в неизвестную страну Азию. Что это за страна, как она их встретит и что их там ждёт он ещё не знал. Да, наверно, сильно и не задумывался. Чем ему заниматься и куда идти вопрос для него был не простой. Он родился в 12.02.1861 в Ханс-Ау, в очень большой менонитской семье, /восемнадцать детей было у его родителей, /это и мои прадеды/. Ходил в школу, в 1877 в мае принял крещение в Коппенталь и был приобщён к церкви. Мать Катерина Унгер/Шмидт в 1880 умерла, отец Якоб Унгер был занят ведением хозяйства. В Хохендорф жил их дедушка Хайнрих Шмидт, а бабушка умерла ещё в 29 ноября 1874 г. Дедушка с сыном тоже Хайнрих Шмидт и дочерью Франц Фрёзе собираются идти в Азию, они пойдут во втором Цуге. Разговора о том, что отец тоже мог пойти в Азию не стояло. Куда ему с таким сложным семейным положением. Поэтому Хайнрих решил идти один. Отец не стал его останавливать, как знать, может там в Азии сын найдёт своё место. Хайнрих слушал все разговоры о подготовке, без особого внимания, и был весь в мечтах о предстоящем путешествии. Он был верующий, им говорили, что там их ждёт спасение, а значит это так.  В отличие от последующих караванов, эта первая группа повернула на юг, в небольшой город, где они закупили запасы каменной соли, которая там производилась. Потом они повернули на восток, и вышли на почтовую дорогу, идущую из Орска в Казалинск, по маршруту, по которому следовали последующие обозы.
Дождь не прекращался. Из щелей неплотно прилегавшей дверной кошмы серелась тоскливая мгла мелкого, частого дождя, словно сквозь сито падавшего из обложивших весь горизонт непрерывною пеленою бесформенных масс густых облаков. Первую ночь провели тихо, каждый в своём вагоне, утром дождь стих и все собрались на утреннюю молитву, за завтраком всё изменилось, и после завтрака всё выглядело как будто они уже давно в пути и не было этого тяжёлого вчерашнего дня. По мере продвижения по безмолвной степи единственным спасением от скрипа повозок, позвякивания сбруи и случайного ржания лошадей был большой колокольчик в головной повозке. Этот колокольчик использовался для всего, от бойка часов до церковного колокола. Утром в него звонили как в будильник, он созывал паломников на трапезу, утреннюю и вечернюю молитву. По воскресеньям, когда караван отдыхал, колокол оповещал их о двух богослужениях.-пороки - один утром и один вечером. После того, как прозвучал колокол, службу обычно вели либо Вильгельм Пеннер, либо Йонас Квиринг, назначенные руководители.
Хайнрих теперь не был один, молодёжь очень быстро сбилась в кучку, и они находили себе занятия. На каждой остановке, если не нужна была их помощь, они шли осматривать местность. А когда ещё столько увидишь. В начале пути, особенно, до Урала, было много интересного и города незнакомые, и местность разнообразная, но, а Урал, это, конечно, впечатляет. Хайнрих не мог дождаться, когда же они дойдут до гор. А они казались совсем рядом, но дорога не кончалась. А тут ещё объявили привал. Когда все были за столом, им объявили, что они находятся в Азии. Всем было так интересно это слышать, ну, когда они перешли границу между Европой и Азией, и как увидеть это различие. Остаться на ночь решили здесь. Молодёжь, пока не стемнело, были на улице и смотрели в сторону, где тьма поглощала эти загадочные Уральские горы. Утром никого торопить было не надо, все собрались очень быстро. Дорога ведёт по широкой степи, потом пошла по склону холма, вдали Урал. На горизонте виднелись группы невысоких холмов, выглядывавших один как другой. По тучной траве бродили стада баранов. И вдруг они увидели первого киргиза в вислоухом колпаке и в одном халате, без рубахи. Он сидел при дороге и узенькими глазками вглядывался в приближавшийся к нему их экипаж. Когда же поравнялись, киргиз стал на ноги, снял колпак и, обнажив давно уж не бритую голову, на которой даже и тюбетейки не было, угрюмо, но низко кивнул раза два, сделал два скорых поклона и не спускал с них глаз. Был полдень, солнце жгло и палило, из-за покрытых зеленью холмов выглядывали сизые тучки, в воздухе душно, но им уж недалеко. И чем ближе они подходили, все чаще попадался кустарник, а потом и отдельно стоящие деревца, а вдали уже чётко виднелись горы и лесные массивы. Но и в этот день они не дошли до самих гор, хотя уже, в горах. Утром их дорога проходила по склону, с другой стороны, крутой овраг, а внизу река Урал. Двигаясь по почтовой дороге мимо города Уральска, они перешли вброд реку Урал. Затем, двигаясь вдоль левого берега, и медленно приближались к Оренбургу, конечному пункту железной дороги и воротам в Азию. Двигаясь параллельно реке, они заметили переход от русской цивилизации к восточной. На узких изрытых колеями дорогах они видели торговцев-киргизов-кочевников, везущих свои товары на Оренбургский рынок на спинах верблюдов. Уральские горы уникальный природный объект, они не высокие, но какие необычно, красивые. На Волге у них были голые степи, надо было самим всё садить, а тут такой красивый лес, и сколько, особенно, красивых мест, откуда не охота уходить, Хайнрих не раз думал почему бы тут не остаться. Дальше путь лежал через Оренбург, когда до него добрались, решили сделать остановку, пойти в город, купить что-нибудь необходимое. Хайнрих пошёл тоже, ему ничего не надо было, он хотел увидеть город. Вправо от дороги, виднелись крепостные стены и земляной вал, по которому сотни людей, в белых рубахах, в белых колпаках, возили тачки; около них копошились другие люди в серых фуражках и в серых куртках; солнышко жгучим лучом падало на солдатское ружье, но луч этот, преломившись в полированной поверхности штыка, рассыпался и дробился на тысячи горящих разными огнями искр. Первое впечатление, производимое на них Оренбургом, чрезвычайно поразительно, это была настоящая Азия. Вдали виднеется караван-сарай, ближе к ним блестит на синем небе жестяная луна, насаженная на высокий шпиц татарской мечети. Копье, колпак, шальвары, скуластые лица, верблюды, бритые черепа и груды кизяка повсюду, халаты и непривычный уху говор- чистейшая Азия! Но нет, это не Азия. Золотые кресты сияют над изящными храмами православных церквей, целые линии уютных, деревянных домиков вытянулись вдоль по улице, между ними несколько роскошных, больших каменных зданий. В Оренбурге все есть: чего хочешь, того просишь. Это не Европа, но и не чистая Азия. Хайнрих ещё вечером задал такой вопрос. Почему у этого города какое-то немецкое название. Герхард Янтцен ответил, что он изучал маршрут, по которому они пойдут, поэтому он знает ответ. Первоначальная мысль основания города в Киргизской степи принадлежит Петру Великому. Когда, во время Персидского похода, в присутствии Государя, зашла речь о торговле России с Азией, император изволил заметить, что, хотя по Каспийскому морю и можно иметь с Персией и с береговыми народами коммерцию, но море ненадёжно, и нужны пристани и склады. Поэтому надо не медленно сделать коммуникацию с сухого пути, построить на Яике/Урале город, установить границу, наладить отношения с киргизами. А оттуда близко до Хивы, а от Хивы и до Индии недалеко, всего переходу месяца два. Потом снова в дорогу, время для Хайнрих проходило быстро, он едва успевал за ночь отдохнуть, утром на ногах, помощь по ремонту или переходу его не пугала, он быстро бежал помогать и также быстро они толпой бежали смотреть что-то новое. А новое теперь было повсюду. Они уже видели верблюдов, но, чтобы так близко, и чтобы они везли их скарб, ещё не видели. Теперь они путешествуют вместе с ними. Впереди был Казалинск, даже из далека видно, что это красивый город. Его окружают ивы и тополя. Город построен в восточном характере. Здания, улицы, магазины, сделаны из глины, даже крыши сделаны из тростника и глины, но все очень опрятно и чисто. Очень много верблюдов, даже ослы здесь играют важную роль. В магазинах есть все, что нужно, но стоит очень дорого. Это были последние такие города, скоро будут сплошные пески.  Теперь перед ними стояла задача в виде участка протяжённостью сто тридцать пять миль пустыни Каракум, который им предстояло пересечь. Чтобы подготовиться к предстоящему испытанию в пустыне, они приобрели продовольствие, корм для животных, а также нанятые погонщики верблюдов и верблюжатины, которые будут нести дополнительный груз. Караван представлял собой красочное зрелище. Погонщики-киргизы, одетые в разноцветные одеждыи высокие тюрбаны, сидели верхом на маленьких горных верблюдах. С видом достоинства и торжественности каждый вёл колонну из десяти верблюдов медленным, но уверенным шагом по степи. Меннониты были впечатлены не только поведением своих проводников, но и их щедростью и готовностью поделиться своими скромными припасами. Вскоре после отъезда киргизы доили своих верблюдов, готовили баранину с рисом и угощали своих работодателей. В пустыне каравану приходилось прокладывать себе дорогу через песчаные дюны. Во время этого долгого и мучительного перехода, длившегося около трёх недель, воды было очень мало, и, если бы погонщики-киргизы не подвели их к глубоким колодцам, они могли бы погибнуть. Многие дети заболели, вероятно, из-за отсутствия хорошего молока и воды. По мере того, как дети слабели от диареи и обезвоживания, пустыня превратилась для путешественников в пылающий ад. Несмотря на меры предосторожности, заключавшиеся в кипячении всей воды, в целом, погибло одиннадцать детей из этих десяти семей. Аральское море было желанным зрелищем для этих усталых путешественников, и лошади, а также оставшиеся тридцать восемь человек вдоволь напились воды из родников вблизи его берегов. После прибытия в город Казалинск на реке Сырдарья они остановились на неделю, чтобы дать всем отдохнуть и позаботиться об оставшихся членах группы, которые все ещё были больны. Однажды вечером, на этом последнем этапе своего путешествия, путешественники были поражены неожиданным посетителем. Во время их скромного молитвенного собрания подъехала русская тройка, и один из двух мужчин внутри спросил их, что за собрание они проводят. Когда они ответили, то обнаружили, что одним из двух мужчин, находившихся внутри, был сам генерал-губернатор фон Кауфман! Узнав некоторых лидеров, он стал очень дружелюбным, посоветовал им, какой путь им следует выбрать, и предложил им запланировать зимовку в Каплан-бек, бывший военный пост примерно в тринадцати милях от Ташкента. Вильгельм Пеннер уехал на следующий день, чтобы договориться об их пребывании. Прибытие в Каплан-бек, 18 октября 1880 г. Наконец, после ещё двух дней пути, они достигли своей цели. Путешествие протяжённостью 1780 миль к настоящему времени заняло пятнадцать недель, и четырнадцать детей умерли в пути. Измученные, группа занялась зимовкой.
****