Горячая. Сценарий. Хороший

                Подарок для моей Единственной и Неповторимой Бэйли Джей               
     - И вот встают они с пенька - то, - деловито расхаживая по тупику Энтузиастов четко и явно, словно диктор самих Бибисей, выговаривал отдельные слова, с трудом складывая их в логически обоснованные тяжелейшей ситуацией кризиса доверия фразы, в нужных местах подпуская оксфордского акценту и гарвардского прононсу чорный, как сволочь, мертвый Тупак Шакур, не обращая никакого внимания на засохших от изумления у кирпичной стены Тима Рота и мисс Тенди Ньютон, - а он весь чооорный.
     - Кто ?! - не вытерпела смуглокожая красотка, поправляя упорно сползающую с плеча бретельку армейского рюкзака. - Кто чорный ?
    - Обожди, - отводил ее суровой рукой от каверзы взъерошенный и похожий на носастого воробья Тим, - гражданочка. Ты, Тупак, мужик, конечно, отважный и строгий, как лампасы или клок вырванных голыми руками Рэмбо советских волос, но скажи - ка нам лучше, что ты думаешь о пролетариате ?
    Шакур захрипел, сраженный наповал столь неожиданным ударом в спину, и от кого, от кого, от ближайшего товарища и подельника, с кем они шлялись по притонам и клиникам все сложные семнадцать лет, ходили опасно, возводили домны и гремели хвостами, топча подметками выпуклый наружу булыжник Фолсэмских мостовых, Мичиган, Южная Каролина Плишкова. Он побелел и зашатался, упал, разумеется, а лбом въехал прямо в грязную дыру мисс Тенди, охнувшую от нежданчика и смутной недостоверности продолговатой головы Тупака, накануне побрившегося по обету перед Мартином Лютером Настоящим, еще тем, натуральным монашком, чьи дороги были трудны, молоток тяжел, рожа красна, револьвер желт и так далее.
     - И вот что это такое ?
     Харви Ванштейн, нервно колотя пальцами по столешнице мрачно рассмаривал одинокий листик формата А - 4, доставленный фельдегерем и рукой Москвы в его личный трейлер на холмах Беверли - Хиллс, переворачивая  на ту сторону, где ни хера не было, лишь отпечаток донышка граненого стакана намертво впечатался окаменелостью выгнанной из нефти сивухи навсегда, просвечивая сквозь вещие слова Тима.
     - Сценарий, - вылез очками с подоконника Мартин Скорсезе, несмело беря лист в руки. Он даже обнюхал его, недовольно морща заросший черной трехдневной итальянской щетиной нос, чихнул, мотая головой, как лошадь, сел на стул и закурил. - Хороший.
     - Сам вижу, что хороший, - кивнул Харви, неожиданно тоненько вскрикнув. - Ай, сука ! Зубы, как у бобра. - Он вытащил за голову из - под стола Билли Боба Торнтона и бросил его в яму, вырытую в углу трейлера, там еще пластиковый пол провалился перед позапрошлыми выборами президента навсегда, да так и остался зиять дырой в пространстве вниз. - Пидарас, - пожаловался Ванштейн, застегивая рывком ширинку.
     - Все они такие, - согласился Мартин, набирая на телефоне короткий номер, - глаз да глаз нужен, не успеешь отвернуться, а уже кто - нибудь пристроился лямзать, то Роуз Макгоун, а то и Жонни Депп.
     - Издержки профессионализма, - опечаленно вздохнул Харви. - А кому ты звонишь ?
     - Хичкоку, - отрезал Скорсезе, бросая трубку на жалобно звякнувшие рычажки. - Надо кончать, братан, всю эту лабуду. - Он обвел рукой окружность и впервые Ванштейн не стал спорить, действительно, тупик становился окончательным, как трасса Москва - Красноярск, тотальным, как душа лилипута, и абцужным, как ( три кака, однако ) переправа в Крым Ротенберга.
     Прошло два часа. Дверь выбило на х...й от мощного удара снаружи. Скорсезе упал с Ванштейна и спросил, жалобно протирая очки :
     - Кто там ?
     Не говоря ни слова вошел невысокий толстячок с неизменной сигарой и носастой девкой, волочимой им за ухо по полу. Ее длинные волосы стелились, ноги безжизненно, мозг вытекал из зияющей раны топором. " Йовович ", - успел подумать Мартин. " Милла ", - продолжил мысль Ванштейн. А вошедший Хичкок ничего не думал. Он просто снимал хорошее кино. Пока мысленно. Подойдя к яме, забитой уже почти до отказа скрюченными телами несостоявшихся гениев и слившихся говноедов, он закинул туда тело Миллы, вернулся к столу и кратко разрулил тупиковый момент бытия.
    - Короче, смеркалось. На окраине Бирмингема в уютном пабе сидят трансы - националисты, смотрят лоликон на здоровенном экране. Курят и смеются забавными голосами. Дверь настежь. Входит мужик в противогазе и маленький медведь. Садятся за стол. Молча. Потом мужик начинает цитировать из Снарка. Все рыдают и лезут обниматься, с экрана соскакивают лолки и целуют мужчину в резину противогаза. Он снимает противогаз и облегченно улыбается. Хеппи - эндом через два часа мужик и медведь выходят на улицу и режут свинорезом первого попавшегося дурака, возможно, не одного и массово. Восходит Солнце и кричит с неба : " Ой, любимый, совсем довели дураки ". Мужик задирает безумную рожу к светилу и непонятно отвечает : " Шесть два шесть ноль ". Титры. Хорошее музло. Гонорар оставьте себе.
    Так же неожиданно толстячок вышел в дверь, а Харви и Мартин еще долго сидели, переживая встречу с настоящим гением и талантом.