Сурж 9

 
Глава 9.

Отчаянные попытки разбудить себя были безуспешны, потому как все, что творилось, было наяву. Подобное состояние уже переживал в феврале этого года, с полным осознанием того, что сумасшествию нет предела. Холодный пот, мандраж и ком до горла, вот к чему пришел после просмотра видеоматериала о текущих событиях в Одесском доме профсоюзов Немедленно выключив телевизор, пошел в ванную. Холодный душ не помогал отвлечься от всего того кошмара, что подселился в сознание.
– Это же надо такое творить, это же надо такое допустить?!
– повторял я про себя. И ведь никто не ответит, потому что все увязли в болоте. Круговая порука только и спасает этих живых нелюдей, а как только кто-то заартачится, тут же лишится поддержки и, соответственно, трясина сожрет его. Страшно представить, что будет дальше…Что ждет нас? Аналитики только и говорят: танки, оружие, боевые действия. Собственно, по настрою горожан, проявивших себя еще в марте под облисполкомом, можно было понять, что прогибаться никто не станет: «долой эту всю «эвропейщину» с русского поля». Значит, грядут более тяжелые времена. Наверное, будет голод и холод. Кто знает, чем обернется это противостояние?

–Алло, Наташа. – Да, Сереж.
– Надо бы кое-что обсудить. Мне только, что звонил брат отца из Брянска, они зовут нас на лето погостить. Поехали! Там лес… А?
– Сережа, ну ты же знаешь, что я не поеду.
– Почему?
– Я же тебе говорила, что мы оформляем Сонечкины документы на инвалидность…
– Оформим позже.
– …что мы добились путевки в Донецкий Реабилитационный Центр Евтушенко.
– Найдем центр в России.
– Ты не понимаешь, это лучший центр, сюда со всего бывшего союза люди едут, тут оборудование и специалисты, даже из Европы люди умудряются приезжать.
– Наташа, это ты не понимаешь… началось, что-то страшное в Украине, и это идет сюда, к нам. И уже скоро мы столкнемся с неизвестным, довольно серьёзным бедствием.
– Сережа, не выдумывай. Все наладится, я отсюда никуда не поеду. Все. Короткие гудки.
Вот и поговорили…
Так что ж делать, как быть? На что жить? Заказы на работе упали, да и кому нужны сейчас эти побрякушки, когда такая неизвестность впереди. Топтался по комнате из
угла в угол, не зная на чем сосредоточиться. Куча мыслей сбивалась в какую-то «абракадабру», ничего путевого не вырисовывалось. Кроме того, что если Наташа сказала, что никуда не поедет, то это будет факт.

Что же делать, как же быть? Ох и дурдом, ох и бардак…
в тот же час, меня осенило: дача! Точно, дача!
Впереди лето, будет урожай... На всякий случай запасусь дровами, чтоб можно было укрыться от холодов в случае ЧП с отоплением в городе. Надо живность завести. Птицу, может, кролей.
 План зрел быстро и, похоже, это был лучший вариант из того, в чем я себя находил на данный момент. Мы ведь все прошлое лето прожили на даче. Это был первый год жизни дочери. Я ездил на работу, а Наташа с Соней дышали воздухом и наслаждались природой. Должно срастись.
С этой мыслью я быстро оделся и поехал на работу в надежде на плодотворный день. Но день был пустой, как барабан.
Нет, все! Надо действовать. Вечером переговорю с женой, и – вперед.

– Ты слышала, что произошло вчера в Одессе?
– Да, мама рассказывала… Это кошмар!
– Наташа, надо, что-то менять. За последние несколько месяцев заработок очень сильно упал, аренда квартиры проплачена до 10 мая, дальше платить нечем.
– У меня есть деньги.
– Это Сонины деньги, оставь их для ребенка. К тому же, их надолго не хватит. – А что ты предлагаешь?
– Поехали на дачу, как прошлым летом! Я хозяйство заведу, буду все время с вами.
– Я не поеду. Опять эта стирка, каждый вечер греть воду… Мне будет тяжело, да и с Соней надо по больницам сейчас много ездить. Нет, Сережа, на дачу если и поедем, то на пару дней в неделю.
– Где тогда будем жить?
– Не знаю.
– Поехали к моим родителям,
– предложил я в надежде на положительный ответ.
– Сережа, пойми правильно, мы уже жили у твоих родителей. Кухня на две хозяйки, это проблема. Я лучше поеду к своей маме, она мне будет помогать, папа на машине, мне там будет удобно.
– Но ты понимаешь, что мы там не сможем нормально видеться и общаться?
– Сережа, со временем все наладится. Езжай на свою дачу, а я буду заниматься ребенком.

Через три недели курятник был готов, и по нему топталось два десятка утят. Мулдобары были покрупней и пошустрей обычных уток. Они так смешно бежали наперегонки к кормушке, кто-то падал, об него спотыкались другие, и все это под аккомпанемент чудного кряканья. Маленькие дачные радости как-то утешали в это дождливое лето.

Триста кустов помидор уже поднялись и укрепились в корне; кабачки, морковь, тыква, чеснок, огурцы и капуста – всё росло, всё радовало. Отец жил на даче со мной, а я на скутере пару раз в неделю наведывался в город и на работу. С женой виделись все реже и реже.
 
Аэропорт гремел, новости из Славянска приходили тревожные. Там шли бои полным ходом. Похоже, что нашим там не удержаться. Так и случилось. Через несколько дней возле поселкового совета появились ребята с сухими, обветренными, явно тревожными лицами, вооруженные до зубов. Вероятно, будут окапываться здесь… Это немного обеспокоило, поскольку, в моих расчетах, наш хутор был далеко от горячих точек, а отсиживаться в кустах ребята не будут. Значит, передовая идет к нам… Так и случилось. Через неделю уже стояли блокпосты, а еще через неделю уже были хорошо слышны разрывы снарядов.
Хотя бои шли достаточно далеко, тревога прямой опасности уже подобралась близко.

Приехав из города, увидел отца, сидящего в тенечке на лавке с озадаченным выражением лица.
– Бать, что-то случилось?
– Да как тебе сказать… еще не случилось, но могло.
– Бать, говори, не тяни.
– Да вот, работали мы с соседом в огороде… Владимирович свои помидоры подвязывал, я ботву утям нарезал, как что-то так шарахнуло на соседнем участке, аж оглушило.
Я почувствовал, как бледнею…
Получается, все мои планы пустые, и мы сейчас подвергаемся большой опасности. – Надо уезжать отсюда немедленно!
– А уток куда?
– Не знаю. Но и оставаться здесь уже нельзя. Буду приезжать наскоками, поливать огород, а уток… куда же их деть, они же ещё совсем малые? Не знаю, решим.
– Владимирович назавтра грузит свои вещи, значит, и мы поедем с ним.
Отец, поднялся и пошел к курятнику.

– Алло, мам, завтра жди нас домой, тут уже ловить нечего, начинают обстреливать.
– ...
– Куда уток девать?
– Не знаю. На балкон разве…
– Мам ну это не реально.
– Ладно, посмотрим.
– Поговорю с отцом. Хорошо, все, пока, до встречи.
– Не волнуйся, будем спать в комнате за гаражом. Утром позвоню, все, пока.
– Бать, мама говорит везти уток на балкон.

Отец не улыбнулся и не возмутился: – Ну, балкон, значит балкон. Пошли спать.
– Ты ложись, а я еще посижу.


Небо усыпано звездами: Млечный Путь, Большая Медведица… Трели соловья,
аромат луговых трав, писк комара... Дрожь щекотала коленки и низ живота, прохлада располагала к чашечке душистого чая с ложечкой меда. Я восхищался каждой секундой этой расчудесной ночи и мысленно прощался с этими местами, поскольку понимал, что дело принимает крутые обороты. Вдруг раздались две короткие автоматные очереди, совсем рядом. Это была большая и жирная точка окончания дачного сезона.

Через неделю балкон стал издавать запах настоящего курятника. По выражению лица матери понимал, что она и сказать ничего не скажет, но не знает, что дальше делать. Утки были обменяны на мед в тот же день. Родители вздохнули, а я задумался, что же предпринимать дальше.

Наташа уже не радовалась моим появлениям, была озадачена ребенком, а я колесил по городу, удивляясь тому, что город стал совершенно пустой. Можно было встретить только военных,  проверив мою прописку, дольше не задерживали.

В августе, на блокпосту «Мотель», пытался договориться с ребятами по поводу песка. У нас во дворе большая песочница, но, к сожалению, пуста, и тем деткам, которые никуда не уехали, негде играть. Взамен привез шкатулку, инкрустированную серебром, с георгиевскими крестами и гербом Российской империи. Шкатулка вызвала восторг.
– Сколько надо песка?
– Да хотя бы пол машины… это ручная работа, сам делал.
– Класс! Сейчас решим!
Парень достал телефон, и начал куда-то звонить:
– Первый, нужно срочно пол машины песка, тут шкатулка супер, как раз в наш музей, подойдет!
– Ну, Первый, неужели ничего нельзя придумать? Это детям в песочницу.
– Понял… На, брат. Забирай свою шкатулку назад, не по уставу, да и грузить нечем, экскаватор сломан.

В этот миг трое резко схватили автоматы и направили их на подъехавшую машину скорой помощи. Окружив ее со всех сторон, досмотрели и с разу же отпустили.
– Парень с оторванной ногой, – сказал военный.
Опустив автомат, он уселся на бордюр.

Люди гибли и страдали каждый день, мины периодически летали по городу. Перебои с водой, хлебом и электроэнергией не обходили никого. Осенью по городу прилетело несколько «точек У». Дома трещали даже за 15 километров от их падения, сна не было, так как орудия работали практически круглосуточно. Бывали ночи тихие, но только до четырех часов утра, а после весь город просыпался и расшатывал собственные нервы.

К этому времени слег мой дед, старость забирала его на глазах. Жену с дочкой видел раз-два в месяц, заботился о дедушке, пытался работать и начал писать стихи.

Самые ожесточенные обстрелы начались в ноябре 2014 года. Дрожь земли сковывала страхом и вселяла всё больший и больший гнев к верхушке Киевской хунты.

– Алло, Сережа.
– Да, мам. Я слышал дрожь в ее голосе и попытку сдержать слезы…
– Говори, мам, я слушаю.
– Сережа, сейчас звонила сваха, говорит, по телевизору передали, что под Волновахой взорвался автобус, и она не может дозвониться до Наташи.
Мать зарыдала.

Сердце забилось сильно, сосуды на шее напряглись, нервы закончились...