Рассвет. Когда Земля остановилась

;Сюжет-
Бывает ли у вас ощущение, что в пустом помещении на вас кто то смотрит, Или вы чувствуете кожей присутствие кого то еще? Я расскажу вам о существовании мира, живущего бок о бок с вашим. Я расскажу вам, почему некоторые люди бесследно исчезают, и кто живет в том втором мире. Я расстрою вас, потому что не каждому уготовлена прекрасная судьба быть похищенным. А вы расстроитесь. И начну прямо сейчас. Настоящий мир только один. И это не ваша Земля.

Рассвет: когда Земля остановилась
(на основе сна)

Пролог

Всё вокруг было как во сне, я узнала свою комнату, только вместо черно- красных тонов, мною любимых, она стала молочно-туманной, как в черно белой киноленте прошлого века. Тишина оглушала. Окно, открытое нараспашку впускало сильный ветер, играющий с длинной полу прозрачной тюлью, которой у меня отродясь не было. Она тянулась ко мне, будто желая спрятать, укрыть от чего то неизбежно плохого, и не смотря на всю ее длину так и недостающая до меня.
На моем столе, внезапно, а может быть я просто не замечала , я увидела старенький кассетный магнитафончик, похожий на тот, который в детстве был подарен на мой день рождения, ярко зелено-желтого цвета, а этот, напротив был пыльным и почти безцветным, как будто повидал свои лучшие годы и был заброшен в темный угол. И пусть на нем не было никаких записочек, но Как в "Алисе в стране" сарказма" всем своим видом он просил "включи меня". Тюль поднялась еще выше, как только я сделала шаг к магнитафону, все еще стараясь оградить меня от чертовщины, происходящей здесь. Сон это или явь, но меня не покидало чувство, что я не сплю. Я придержала лапы тюли и дотянувшись до кнопки, включила проигрыватель .
Легкое шуршание записи побеспокоило тишину в "моей" комнате. Я прислушивалась к шорохам , ожидая услышать музыку или может разговор, но сердце колюче ёкнуло лишь от одного слова на пленке.
- Обернись .
Это был даже не голос, а скорее мысль, попавшая мне в голову из магнитофона, разбудившая страх во всем моем теле. Превозмогая оцепенение, я последовала совету и как только мои глаза застелил туман или это была тюль, которая мягкой паутиной ослепила меня, все пропало. Пропала и я.

1
Когда я обрела себя.

Прошло достаточно времени чтобы я перестала думать о возвращении домой. Но я помнила каждый день проведенный здесь, будто записывала их в дневник...
Я не была напугана и даже не волновалась о том, где я и что со мной произошло. Я проснулась, как обычно просыпаюсь в своей комнате, спокойно и лениво отходя ото сна. Где то минуту изучая белый резной потолок, пока меня не посетила мысль, что скорее всего я нахожусь в знатном и старинном доме, чем у себя в квартире, ведь у меня был наклеен обычный навесной потолок, с рисунком из листиков, и чтобы до него дотянуться руками, нужно было немного подпрыгнуть. Я резко села. Обстановка вокруг напугала меня и удивила одновременно. Это была огромная комната, переходящая из спальни в гостиную, обставленной антикварной и очень красивой мебелью. Высокие потолки подпирали величественные книжные шкафы, украшенные резными статуэтками из белого материала, казалось из кости... Столько книг, стоящих на полках мне было не перечитать и за год, переплеты манили узорами и толщиной исписаных страниц. Моего похитителя интересовали истории разных стран, написаные на том же языке, который употребляют в данной стране, алхимия, и изучение космоса и галактик. По крайней мере именно эти книги бросились мне в глаза первыми.
Лучи солнца освещали и без того светлую комнату в бело голубых тонах, казалось даже ночью не обязательно было включать свет. Три огромных окна под самый потолок справа от меня, были зановешаны той самой длинной полу прозрачной тюлью из моего сна. Сна ли... Их тонкие лапы поднимались на ветру, искрясь на солнце. Между двух окон оказался такой же большой балкончик, я сразу и не поняла что это не окно, из за ткани, скрывающей открытые двери. Посередине комнаты на мягком голубом ковре располагался дутый диванчик с двумя креслами близнецами, по бокам которых стояли не большие столики с красивыми ночными лампами, их абажуры были исшиты толстыми нитками, сливающимися в затейливый узор, наверняка при включенном свете, отбрасывающий во всю стену рисунок. Моя постель, слишком широкая для одного человека, такая же искусстно подобранная под дизайн комнаты, вплоть до постельного белья, которое было иссине-серым, как грозовое облако, возвышалась на пьедестале, и мне пришлось спуститься с трех ступенек, чтобы "выйти" из спальни. Здесь причудливо сплетались не совместимые цвета, нежные бело-голубой и страстные оттенки красного, будто пролитая кровь вливалась в голубую воду озера, смешиваясь, а затем теряя свой цвет в глубине водоема.
Первым делом я вышла на балкон, полукругом выступающий из стены комнаты. Мраморный персиковый пол отражал солнечные лучи, как зеркало которое многие используют на пляже для лучшего загара. Еще не пройдя на край его я поняла как высоко находится эта часть дома над землей. Небо было слишком близко, и подобно книжным шкафам держащим потолок, горы подпирали его, вонзаясь в пушистые облака зелеными вершинами. Чайки. Здесь летало много чаек. И пахло водой. Я сделала шаг к ограждению из толстых прутьев выкрашенных в темно золотой, они сплетались в готическом узоре и уходили глубоко в мрамор, заканчиваясь мне выше талии. Моим глазам предстал прекрасный пляж внизу высокой горы на которой стоял этот дом, волны накатывали на песок, подобно ленивому коту, растянувшегося на солнышке. Порыв ветра внезапно обнял меня и моя сорочка, как и тюль устремилась к небу, казалось она была моими крыльями, но голова кружилась от такой высоты, и я отошла на шаг от края.
Меня переодели. Но я не смутилась, не разозлилась, я чувствовала лишь спокойствие и благодать, будто я жила здесь долгое время. Но главное ощущение, не покидавшее меня с тех пор, как я очнулась, ощущение слежки. За мной наблюдали, только я даже была не против, складывалось впечатление, что меня охраняют, такое привычное дело.
Окончив осмотр своей комнаты, я отправилась к открытой двери, ведущей на лестницу, которая в свою очередь поднималась и спускалась, а значит я находилась не на первом этаже. Маленькое окошко, выходившее прямо на эту дверь, из которой я вышла, озаряла солнечным светом так же ярко, как если бы вместо него были включены лампы дневного света. Но свет солнца придавал бело' голубому коридору и ступеням более живой и радостный вид. Внизу лестницы, поворачивающей и ведущей еще ниже, так же находилось окно. Оно начиналось от самого пола и доходило мне до талии, за ним горел желтый свет, наверное это было что- то наподобие подсобки или подвала. Я спустилась к нему и присела на колени, облокотившись о холодное стекло. Если бы я была в той комнате, то чтобы добраться до окна и заглянуть в него, пришлось бы встать на что то высокое, помещение это пустовало. Голые бетонные стены, покрашенные в грязно желтый цвет, гладкие полы под дерево, и обычный белый потолок. Железная, резная дверь, будто из сказочного замка совсем не вписывалась в обстановку сей пустоты. Наверное она ведет под землю, в катакомбы, посмеялась я тогда просебя. Только в нее я никогда не заходила, она стала для меня параллельным миром, в который я смотрю через стекло, как в обычный телевизор, радуясь, что не я там играю роль главного героя.
Меня инстинктивно потянуло на верх. В комнату надо мной. Будто позвали. Не теряя времени я поднялась и как ребенок, обрадовавшийся еще одному подарку на новый год, была приятно удивлена. Комната- ночь, какая бывает только в сказках...наверное в сказках , не сбила меня с толку, она поразила необычайной красотой звездного неба из огромного открытого окна, возле которого стоял телескоп, больше меня самой. Совсем не испугавшись или удивившись тому, что внизу было утро, я стала рассматривать звезды, случайно, надавив на саму трубу телескопа, он повернулся в сторону и позволил мне обнаружить сине сереневый шар, это была планета. Сожалея, что над ней не появляется ее название, я продолжала крутить телескоп и высматривать другие звезды, пытаясь найти еще одну планету...и еще одну. Спустя какое то время, перефирическое зрение уловило в дверях тень. Я обернулась, никого не было, но я поняла, что нужно идти еще ниже, ниже того окна в стене, все эти ощущения и последовательность моих действий было на уровне инстинктов. Так же как я понимала, что огонь и греет, и обжигает.
Спустившись ниже на первый этаж, я оказалась в обеденном зале, просторном и полу пустом. Тяжелые шторы на окнах во всю стену, как и в моей комнате приглушали утренний свет, создавая сонное и умиротворенное настроение. Здесь стоял длинный лакированный стол цвета каштановых скорлупок, для десятка гостей, обставленный стульями с высокими спинками и мягкими сидениями, обтянутыми темно вишневым бархатом, в тон тяжелым шторам. Больше в этой комнате не было мебели. Но думаю этого и не нужно было, все остальное только отвлекало бы от того, для чего был предназначен зал. На столе, на красивой вязаной салфетке, стоял поднос с приготовленным завтраком. Фрукты аккуратно нарезаны кубиками и украшеные виноградинами, лежали в плоской вазочке, канапе из кусочков сыра, оливок и ветчины были воткнуты в деревяную фигурку ежика, создавая впечатление, будто он вернулся с добычей на иголках. На тарелке , политый темно красным соусом, с кусочками ягод, остывал круглый кусок сочного мяса и у меня забурчало в животе. Свежий салат из овощей и стакан розовой искрящейся воды завершал этот завтрак. Мой похититель приготовил это для меня. Кажется я даже расстроилась, что придется завтракать одной, как это чувство сменилось противоположным, будто пойманным от кого то другого, даром эмпатии. Спиной я почуяла стоящего за мной человека, он так тихо подошел, словно возник в воздухе, по коже пробежала приятная дрожь, когда так же молча он отодвинул для меня стул, приглашая этим жестом присесть. Без всяких сомнений, страхов и вопросов я села за стол, и заметила второй такой же набор завтрака напротив, может он там уже и был, а может появился внезапно, но я даже не удивилась, принимая все за само собой разумеющееся. Обойдя стол, он сел на против. Мы пару минут смотрели друг на друга, пока я не начала есть. Ну а что? Отравить меня, даже для меня самой было глупой и даже извращенной идеей. Перводить на это хорошую еду, с таким усердием приготовленную и поданную? Даже если и так, если я и не начну есть, то что меня убережет от каких либо физических расправ? Умру.. Так хотя бы вкусно поев и сытой. Но я почему то знала, что эта процедура, всего лишь обычный завтрак, будто день за днем повторяющийся в этом прекрасном доме . Хозяин с пол минуты наблюдал за мной, и принялся есть сам. Иногда наши взгляды встречались, но мы, словно знакомые вечность, привыкшие к такой обстановке, относились к этому как к должному. Я чувствовала, что ощущения, испытываемые нами одновременно, поделены на двоих, я точно была уверенна в этом.
Так началось наше безмолвное существование вдвоем. Моим похитителем, с которым я даже не пыталась заговорить, оказался мужчина, молодой, лет тридцати, всегда чисто выбрит и опрятно одет. Всегда в черное. Будь то деловой костюм, или обычные джинсы и рубашка. Совсем не похож на хозяина столь нежного дома, хоть и нависающий на краю обрыва. На мой взгляд он был бы античной скульптурой , или же фотографией, примером, хранящим мужскую красоту, как формальдегид сохраняет человеческое тело. Его очень проблематично описать, статуя, из целостного куска мрамора, или гипса, тяжело поддается этому. Просто смотришь и знаешь, вот она, красота, не установленная законодателем мод, а натуральня, изваянная из природного материала. Имени его я не знала, и спрашивать не собиралась. Мы постоянно молчали, в продолжении всего нашего будущего и нынешнего времени. Все это напоминало механизм часов, отлаженный и идеальный, не требующий лишних винтиков и настроек, как наше молчание, не требующее слов. В тот день я еще не понимала зачем я нужна ему, но здесь мне было уютнее и комфортнее чем дома, будто я наконец вышла из депрессии.
Он никогда не дотрагивался до меня, если не брать в счет случайные касания при передаче книг, еды, и прочих предметов обихода.Да и эти прикосновения казались иллюзией, моей выдумкой, потому что после прикосновения, я не могла вспомнить ощущения его кожи на своей, как будто и не было ничего. Его забота ярко выражалась в том, чтобы я была всегда сыта, на стол подавались только свежие и полезные продукты, которые едят люди, следящие за своим здоровьем. Он дарил мне странную, но такую красивую одежду на подобие той сорочки, в которой я проснулась здесь впервые. В шкафу, стоящем возле кровати в углублении стены, порой появлялись новые одежды, легкие и невесомые, не стесняющие движений, но не путающиеся в ногах, не цепляющиеся за углы и мебель. Такой ткани я никогда не встречала ни в одном магазине, ни на просторах интернета. Может он заказывал ее из далеких стран, где так же шили уже готовую одежду на меня. Дома я ходила без обуви, но в мягких как плюшевые игрушки гольфах, по лестнице и полу не устеленными коврами. Выходить на улицу мне не разрешалось. Я просто чувствовала этот запрет, как дети, которых мать наказала запретом о прогулках с друзьми, или что актуальнее, запретив сидеть в интернете. Нет, он не говорил мне это напрямую, мы все так же молчали, единственная дверь наружу всегда была закрыта, а спросить пустить меня за нее я не хотела. Я не боялась . Просто понимала, что еще не время, мне было хорошо и здесь, а прогулки мне заменяли балкон с видом на горы и пляж, и комната- ночь. Меня не заставляли убираться в доме, будто имея невидимых слуг, хозяин содержал все комнаты в идеальной чистоте. Моя фантазия рисовала неких призраков, вытирающих пыль, моющих полы, посуду, готовящих обеды. Но ни его, ни призраков я не видела за уборкой. Может быть все эти действия происходили когда я спала, но так тихо, что я не просыпалась от шорохов или шумов.
Виделись мы не часто. Порой он уходил куда то на долго, бывало на сутки или дольше, но на столе в зале меня всегда ждал обед в полдень, полдник в пять, ужин в восемь. Завтрак, я обычно просыпала, но иногда, встав раньше, я находила и завтрак. Возле моей кровати на столике никогда не пустовал графин с водой и с соком, вазочка со свежими фруктами и легкими закусками типа печеньев, суфле и хлебцев. Если же внезапно я хотела чего то поесть или выпить кофе, я спускалась вниз и на столе стоял поднос с тем, что я в данный момент желала. Страшно не было. Даже если вокруг меня суетились призраки, делая мою жизнь приятнее в отсутствии их хозяина, я всегда говорила им "спасибо". Это было единственное слово, которое я говорила вслух. Мне вспоминалось анимэ Ходячий замок Хоуэла, где хозян замка, волшебник, вот так же исчезал из дома. Только кроме нас двоих из людей в нашем замке никого не было. И человек ли он, мой похититель? Скучно тоже не было, перед уходом, он оставлял мне кипу разных книг и пластинок с музыкой, которые бы могли меня заинтересовать, и время за чтением пролетало незаметно. Ни телевизора, ни интернета, ни телефонов, ничего. И тем не менее, каждый день был наполнен смыслом. В ожидании возвращения хозяина дома я часто сидела на балконе, и отдыхая от книг размышляла о полете, о том как высоко я нахожусь над землей и каково падать вниз. Кружилась голова, но это была всего лишь фантазия, а не желание самоубийства.
Время, которое он был со мной дома мы занимали играми, настольными и карточными, он не оставлял меня одну по прибытию, давая наслодиться одиночеством вдоволь в свое отсутствие. Отгадывая его возраст, изучая его внешность, пока он читал что- то из своих коллекций, я по долгу смотрела на него, не отрывая взгляда, но как и запечатленный снимок, он не мог рассказать более того, что я могла увидеть. Его не напрягал мой взгляд, не смущал и меня его, редкий, брошенный поверх книги, как бы проверочный, смотрю ли я еще или уже занята чем то другим. Каждый раз, глаза в глаза, и меня пробивала приятная дрожь, словно от горячего вкусного чая, согревающего меня в зимний вечер. Чем дольше я жила с ним, тем сильнее отвыкала от своего же голоса, одного лишь "спасибо" не было достаточно, но говорить не хотелось . Даже читая книгу с интересным моментом мы обсуждали это улыбками, или эмоциями, взглядами, как живые манекены.
Лишь однажды, обходительный и добрый, похититель познокомил меня с яростью. Я забыла вернуть телескоп в начальное положение, по измерительным меткам, в которых он находился до моего прихода. Возможно в тот момент в ночном небе происходило что- то важное, и настройка его обратно заняла некоторое время, от чего он упустил это событие. Я вспомнила о том, что не поставила телескоп обратно лишь когда он буквально вылетел из ночной комнаты вниз по лестнице, я тогда сидела у окошка, ведущее в подвальное помещение. Вот тут то его спокойное и полное доброты лицо исказилось злобой, он разозлился впервые,страх заполнил меня как цемент, сковав тело. Будто мраморное лицо статуи, на которое долго смотришь, внезапно и резко поворачивается в яростном оскале, она живая! Статуя живая! А ты от страха, порализовавшего мускулы, вот вот умрешь.Я вжалась в стекло, забыв что возможно оно хрустнет и я полечу с осколками вниз головой, закрывшись руками, ожидая удара или безцеремонного жеста, как если бы он схватил меня за руку и потащил в ночную комнату тыкать, как ребенка в мою ошибку. Но он промчался мимо, а позже, когда мое переферическое зрение уловило тень, означающую приглашение вниз, хозяин дома все такой же обходительный ждал меня за накрытым столом. Мне дали понять раз и на всегда, что ни при каких обстоятельствах меня не тронут.
С моим появлениях в этих стенах я- бывшая стерлась, моя жизнь началась здесь, как если бы я тут родилась полноправной хозяйкой, а не гостьей. Оказалось, что этот волшебный мир существовал бок о бок с обычным, откуда меня и похитили. Оба мира слились воедино в тот день, который я посчитала сном, и я перешагнула границы второго. Мне открылись тайны его, и я получила возможность находиться в обоих мирах одновременно, отличаясь от остальных людей знанием истины. Пока еще я многого не понимала, откуда это волшебство, почему никто не знал о нем, и не рассказывал, были лишь домыслы и фантазии выражавшиеся в мистических и фентезийных книгах и фильмах. Но тем не менее меня не удивлял ни этот мир, ни даже то, что остальные его не замечают, будто это защитное покрывало скрывает его от глаз не посвященных. Не замечают, но догадываются. От туда и все сказки, мифы и фантазии. Было ощущение словно я давно все это знала, но просто забыла.
 Моя гармония нарушилась в один миг, когда я наконец была поставлена в известность о тайне желтой комнаты с железной дверью. Скорее в мою память вернулся еще один кусочек пазла о моем молчаливом друге, будто забытом когда то очень давно, даже в другой жизни . Дом наполнился женским криком, далеким и глухим, но резавшим слух, привыкший к тишине и музыке. Крик и мольбы раздавались за тем самым злополучным окном внизу лестницы, где горел желтый свет. Я спустилась и присела возле него, некогда чистая хоть и не уютная комната сейчас практически вся была испачкана кровью, небрежно заляпанные кровавими следами рук, стены, густыми потеками сползала вниз на пол, уже прилично покрывшимся липким слоем чьего то Д.Н.К. Даже сквозь стекло я чувствовала тошнотворный металлический запах крови. Бойня, произошедшая под светом желтой лампы, прошла так тихо, что только после криков привлекла мое внимание. Кричавшая была жива, голая она молила его о пощаде, цеплялась мокрыми от крови пальцами за его руку, держащего ее за волосы, пачкая его безупречно черную одежду. Может потому всегда черную, что легко скрыть кровь... И я представила как он обедал со мной, проводил вечера и свободное время в этой черной одежде, хоть пусть и отстиранной от пятен, но все же побывавшей в крови. Но девушка эта была цела, ни единого пореза на коже, просто безумно испуганная, и тогда мне стало беспокойно. Что и с кем он сотворил тут до нее? И какая по счету она была? Наши с ней взгляды встретились и она закричала, протянув ко мне руки.
- Помоги, спаси меня! - эхом раздались сказанные в мою сторону слова , отвыкнув от речи вслух я вздрогнула и поймала второй взгляд на себе.
Хладнокровно и спокойно он смотрел на меня одновременно с такой нажностью, будто держал в руке букет полевых цветов мне в подарок, и уже через секунду скрылся за железной дверью вместе с "цветами". Один вопрос интересовал меня больше всех, почему эта девушка не приняла меня за очередную жертву, а попросила помощи, будто знала, что я живу здесь в роскоши? Мое лицо было мокрым от слез
Казалось вот она, причина, по которой он живет далеко от города, я не видела ни одного человека из окна на пляже, или же на корабле, проплывающем мимо, не слышала проезжающих машин за стенами дома, и просто знала, что город далеко... Или того дальше, за границей двух миров. И пусть мне было жаль эту женщину, пусть она была не первая, и не только женщины находились в его послужном списке, отношение к нему и между нами не изменились. Будто ничего страшного не произошло, я предпочитала склоняться к версии, в которой он убивал плохих людей, маньяков, насильников, убийц невинных, и даже если это было не так, я не могла его бояться или ненавидеть. Не получалось. Мы так же жили вместе, только чаще находились вдвоем, играли в настольные игры, смотрели кино (телевизор появился так же внезапно для меня , как и еда за столом), впервые за прошлое долгое время, дом наполнялся не только звуками музыки, но и голосами других людей, хоть он сам по прежнему и не разговаривал, я была рада даже этим телевизионым диалогам. Мы начали рисовать. Карандашами и красками, он научил меня пользоваться разными кистями и я влюбилась в рисование маслом, густое и жирное, оно ложилось на холст, мягко размазываясь по полотну. Я рисовала пейзажи из прошлых лет, все, что я запомнила, живя обычной жизнью, как и все люди. До похищения. Он же писал мой портрет, долго и аккуратно , выводя каждую черту и тень. Каждый раз когда я смотрела на него, портрет становился все насыщеннее и живее. Тогда меня посетила мысль, не рисует ли он "Дориана Грея", и прочитав эту догадку во мне, мой друг мазнул мой нос кисточкой. В тот же вечер мы пересматривали Дориана Грея, я удобно устроилась на его коленях, обнимая подушку, он же чистил для меня мандарины, которые я поедала как семечки.
Только тогда , осознавая, что живу с убийцей, я начала потихоньку понимать, зачем я тут, кто я для него и почему мне так хорошо и спокойно с ним. Закрывая глаза на его тайну, не вдаваясь в подробности этого "хобби", я была им защищена от дальнейших представлений в той комнате, которая так и оставалась чистой, холодной и пустой. Более никогда не слышав крики жертв, мне оставалось лишь гадать, сидя у того окна внизу лестницы , там ли он? И я была благодарна тому, что первый раз моего знакомства с этой комнатой, стал последним.
Прошло несколько дней с того "знакомства" и мой друг открыл для меня двери из дома. Теперь я покидала его когда хотела, гуляя по склонам гор, спускаясь к пляжу и купаясь в водах не известной мне реки ли, моря ли другого мира. Вода, прозрачная и теплая была такой чистой, что я могла бы пить ее, а в глубине, почти на дне не далеко от берега я плавала, как рыба, долго обходясь без воздуха, чувствуя себя русалкой, ведь раньше не могла позволить себе нырнуть более чем на пол минуты или того меньше. Иногда сюда заплывали цветные рыбки и черепахи, и я жалела что не могу сфотографировать их под водой, потому рисовала их по памяти на холстах маслом. После моих прогулок в любое время суток я начала больше рисовать, самые лучшие пейзажи заполняли стены дома, и мне становилось все уютнее. Когда мой друг уезжает и оставляет меня в полном распоряжении этих мест, я беру холсты и краски, немного еды и еду по разным красивым местам, чтобы рисовать. У меня появился велосипед, надо признать я всегда его хотела, и с выходом из дома, он подарил мне горный мощный транспорт. У него же была черная импала, на которой он уезжал куда то, оставляя меня хозяйкой этого райского уголка. Совпадение это или нет, но мне всегда нравилась эта машина.Далеко от дома я не забиралась, слишком устрашающе простирались горы и поля за горизонт, как бы красиво там не было, мне хватало пляжа и местных пещер с холмами.
Теперь мой друг не сомневался в том, что я не покину его, и не заблужусь в этих краях, пытыясь сбежать. Доверие превратилось в дружбу, а дружба переросла в нежность и в странную, только нам понятную любовь. Он был мной. Я была им. Любовь к нему походила на любовь к себе. Он был моим мужским, а я его женским началом. И вместе мы составляли одного человека, разделеного кем то, когда то, за что- то. Он искал меня, очень долго искал, и на похищение это не было похоже. Я была той частью, которой ему не хватало, будто вырваный кусок из души, небольшая амнезия, прошедшая, как только я оказалась рядом. Потому он был для меня красив. Необыкновенно, как статуя из мрамора. Наверное и я была таковой для него, у каждого свое представление о красоте и вкусы. И такие как мы полностью совпадали с идеалами друг друга внешне. Его расса, проживающая в собственном мире была обречена на поиски своих потерянных (по каким то причинам) частей душ, и мир за миром они бороздили в этих поисках, среди расбросанных чужих таких же вырваных, пока мы жили ни о чем не зная. Мы просто не помнили, влюблялись в таких же людей, размышляя о НЛО, о параллельных мирах, как не доказанных, но имеющих место быть вещах. И стоило кому то найти свою половинку, как она вспоминала все что, вспомнила я. Ей открывались оба мира, ее мир, где она родилась, и второй "сказочный", в котором ей предстояло жить. Только вот в отличии от основ, кем являлся мой друг, такие как мы, все же не переставали быть обычными людьми, в то время как они обладали некими способностям, которые мы называем сверхъестественными. Дар моего друга я не знала, не было возможности его использовать при мне.
Сколько месяцев я провела с ним было загадкой, возможно времена года могла бы и дать подсказку, если бы я замечала их. Временные рамки стерлись и я не скучала по ним. Между нами появилась прочная связь, которая бывает между близнецами индиго, или же телом и душой. Мы засыпали вместе , но часто я просыпалась одна, все так же окруженная его заботой и вниманием. И даже секс был каким то воздушным, на утро я не могла понять был ли он вообще.

2
Когда душа и тело поменялись.

Переломный момент случился в нашем ресторанчике , в котором мы любили ужинать. Мы уже давно стали вместе выбираться в человеческий мир, где я родилась и откуда он меня забрал. Я не возвращалась домой, не хотела даже узнать, как живут мои друзья и семья, после моего похищения, для них я была безвозвратно потеряна. Конечно я могла бы, но, что я скажу после долгого отсутствия? Я не останусь на Земле жить, она стала для меня курортом, а для всех своих близких я останусь скорее всего погибшего много лет назад.
Мы ездили по городам, как обычная пара посещали кинотеатры, магазины, где могли покупать все, что душе угодно, только теперь большинство вещей меня даже не интересовало, все в чем я нуждалась уже было у меня в нашем доме. Ходили в кафе, парки, ночевали в отелях и придавались роскошной тихой жизни. Я смотрела на людей и заведомо знала, что среди них есть те, кто создан специально для таких, как мой друг. Обычные же люди, коих было больше, чем сужденных, никогда не познают моей жизни и покоя. Возможно это было покровительство, для него же я считалась единственной любовью, завершающей воедино собранный пазл . Я и не расстраивалась в том, что являюсь сужденной ему, полностью под его опекой и защитой, я была счастлива...
До тех пор пока в его жизни с моим появлением произошло не маловажное событие. Он перестал убивать. Ему не обязательно было говорить мне об этом, так как мы стали единым целым, мы знали все друг о друге. Я сделала заключение, мы не только делили одну медаль по полам, но как пологается были противоположными ее значениями. Если судить по теории "хорошо" и "плохо", я была положительным героем, а он с тягой к убийствам- отрицательным. Найдя меня он обрел то , что ему так не хватало, некий покой, который дарил ему счастье, эти чувства ко мне и полученные от меня, вытесняли желание убивать. Мы стали обы положительными... Ему нравилось новое положение вещей, он словно взял отпуск, и на столько сильно его захватила эта перемена, что убийца проснулся во мне, дабы уровновесить чащу весов (и почему наше противоположное, это убийства..?) Я скучала по ним, по жертвам и по разрезанной плоти, будто я присутствовала при каждом его убийстве, словно я стала им, и все делала сама, для меня мысли эти стали само собой разумеющимися, как почистить зубы перед выходом из дома. Так он жил до меня, так теперь хотела жить и я, не пытаясь и не желая избавиться от своей новящивой идеи.
Он, утанув в новых чувствах, казалось не замечал свою тоску по убийствам, ставшую моей .Я начала задаваться вопросом, может именно поэтому он искал меня, чтобы не убивать, переложив эту нежеланную тягу , некую изюминку нашей жизни и нашего существа на меня. Но вопрос оставался не отвеченым, а значит, так вышло просто потому что, так вышло.
В этот злополучный день в ресторанчике был банкет, шумно, весело, людно. Но мы обедали в двоем за любимым столиком, не замечая их, являясь единственными чужаками на этом празднике, которым никто не вправе был отказать. Возможно этот ресторан был его заведением, зная его как себя, я бы должна быть в курсе о таких вещах, но бизнес, как и убийство тщательно скрывались от меня, для моего же комфорта. Запивая съеденное соком, я боролась с желанием вскрыть горло одному из гостей вилкой. Я даже уже распланировала как вытерала кровь с рук салфеткой, под крики обескураженных людей, в панике, сбивая столы и стулья бегущих к выходу. А мой друг, вытерев с меня остатки крови, посадил бы меня обратно за наш стол, подав мне еще один бокал вина. Меня внезапно что то одернуло от размышлений, кольнуло в груди, как будто интуиция или предчувствие. Перед глазами все закружилось и я вдруг, как бестелесное существо вылетела за пределы ресторана, на улицу к подземному переходу вокзала. Не видимое парящее нечто, я увидела трех сестер, выходящих из недр этой "ямы", молодые девушки улыбались солнцу, весело переговариваясь меж собой. В руках у них крепко зажаты сумки и чемоданы. Приезжие. Как я могла увидеть это физически находясь в ресторане? Откуда я знала, что они сестры? Почему именно к ним я перенеслась? Все казалось очень просто. Все три сестры, как уран излучает радиацию, излучали нечто, что так хотела моя темная сторона, моя жажда крови поймала волну молодых убийц. Моего тела уже не было в ресторане, я вся целиком, став эфимерной, плавно, как облако вошла в одну из сестер. Так просто я сбежала от молчания и спокойной жизни.
С моим переселением в тело девушки, я получила все ее воспоминания, возможности и опыт, отключив сознание самой сестры. Я восприняла это, как прочтенную книгу, увиденный фильм или сон, где я играла чужую роль, оставаясь прежней. Сестры не заметили подмены, да и для меня они в миг стали родными илюбимыми девченками, как если бы я прожила с ними всю жизнь. Почему все трое были убийцами? Потому что могли. Я бы не сказала, что они как маньяки бессмыслено убивали ради насыщения, как мой друг из- за пагубной тяги, они наказывали тех, кто по их мнению не заслуживал жить. Как такие молодые и довольно хрупкие девочки делали это? Я испытала на себе ответ на собственный вопрос , как только мы направились на остановку. У нас в планах были экскурсии, изучение самых интересных мест, особенно кафе и баров и наша новая квартира. Оставив мысли о моем молчаливом друге и в полне понимая, что мое исчезновение не останется без внимания, я решила раствориться в новой жизни, я же не виновата в том, что темной стороной стала я, мне же нужно как то утолять жажду, хотя может я могла бы это делать как он, в той комнате, но они подвернулись быстрее. Именно так я узнала что моим даром было перемещение, переселение в тела.Так я узнала что у меня вообще есть дар. Как оказалось не я одна была одареной.
Один из парней, мимо которых мы проходили, шлепнул меня по заднице с идиотским хохотом, который подхватили его друзья идиоты.
- Невоспитанность не украшает молодых людей. - бросила я ему замечание, но в ответ услышала нецензурное обращение в свой адрес и обвинение меня в распутной жизни. Сестры как- то ехидно улыбнулись, а я вернулась к ним, чего они не ожидали и дотронулась до плеча оскорбившего меня, он не успел даже отреагировать, в его глазах я вудела как сверкнули...нет,зажглись мои. Проговорив сквозь зубы проклятье на мне не знакомом языке, но радном языке девушки в чье тело я вошла, я спокойно удалилась к ожидающим меня сестрам. За спиной на асфальт упал парень, скончавшийся то ли от чумы, толи от проказа ,если это не одно и тоже. Запаниковали люди, бросившиеся на помощь к парням, которых ждала та же участь, если они не изменят свое поведение, как они об этом догадаются, меня не волновало.
И все было бы замечательно, первое наказание порадовало меня. Если бы не рычание мотора за нами, мы слишком поздно обернулись, одна из сестер уже оказалась под колесами "джипа", новой машины моего молчаливого друга. Схватив свою другую сестру за руку, под крики прохожих, я бросилась от него, что есть сил. Я не боялась его обиды или гнева, я беспокоилась за сестру и лишь на ходу поняла, какую глупую ошибку допустила. В чьем бы теле я не была, он чувствует меня и потому найдет, мы слишком долго были вместе, он не отпустит меня так просто, после многолетних поисков. Желая спрятаться от машины, мы забежали в здание театра, который в столь ранний час еще пустовал. Мы избавились от "джипа" , но водитель все еще приследовал нас. Испуганная сестра, бесприкасловно бежела на верх по лестнице за мной, я не знала, что делать дальше на верху в тупике, но и не пришлось думать, ибо со всего маху мы налетели на него, уже стоящего на нашего пути. От неожиданного испуга, как в фильмах ужасо меня вышвернуло из тела, и унесло далеко далеко от места убийства остальных сестер, пока я не взяла себя в руки. Что именно с ними станет я не знала, но раз за мое возвращение он продеманстрировал свои способности телепортации и снова начал убивать, не думаю, что девушки остануться в живых. А жаль, они делали что- то подобно хорошему делу. Вылетев из тела сестры я уже не чувствовала любви к ним, не понимая почему я, сужденная ему так же как и он имела дар. Теперь нужно было найти другое тело, дабы хоть как- то заглушить нашу с ним связь на огромном расстоянии. Ибо возвращаться к нему я не хотела. Ощутив вкус другой жизни, разбавившей наш молчаливый покой, я желала им насладиться в полную силу, и практика моего дара была бы полезной.
3
 Чтобы любить тебя живой
 
 Где то пару дней я присматривалась к ней, к той, что смотрела на меня с полу улыбкой, и была бы я той прошлой смертной, я бы подумала, что она или высмеивает меня или собирается напасть в удобный момент. Но суть ее взгляда была в осознании, что вместо той девушки, чье тело я занимала, была уже другая, и только она улавливала разницу. Я ждала ее действий, сама же выдавать себя не собиралась, и держалась от нее дальше на сколько могла.
 Я прибывала в теле обычной девушки, среди качующей компании, иным словом уличной молодежи, без дома и привязанности к одному месту, что было мне на руку. Как в случае с одной из трех сестер, мне достались все воспоминания и повадки этого тела, но они так сильно резанировали с моими, что даже вписавшись в компанию, я вела себя иначе, будто другой человек, стараясь быть не особо заметной из за этого, я не смогла скрыть это от нее. Мы блуждали по миру, долго нигде не задерживаясь, так стало гораздо сложнее найти меня моему другу, которого я чувствовала даже на расстоянии, его тревогу и беспокойство. Но мой дар, обнаруженный мною в том ресторане, был тревожным звонком моего происхождения, о котором я думала каждую свободную минуту, и та, что смотрела на меня ,не стесняясь, стала для меня той же, кем я являлась для моего молчаливого друга. Я поняла все это в ту ночь, когда она наконец подошла ко мне, а я не стала уходить, лишь бы не оставаться с ней на едине. Но до этого момента, мы следили друг за другом, взглядами и улыбками, как дети...Оказавшись в непосредственной близости , за едой или при помощи друг другу, я чувствовала такое напряжение нервов, что болели виски, гудели руки, будто я только что таскала что- то тяжелое. Мы держали себя в руках, от нее исходили такие же волны, как и от меня, мы были на пределе и еле сдерживались чтобы не наброситься при всех друг на друга, как оголодавшие от долгой разлуки... Я знала о ней все и не знала ничего, мы варились в собственных мыслях, общаясь на отвлеченные темы , как и все, чтобы не вызывать подозрения, но пожирали глазами .Откуда такое дикое желание обладать ею? Забрать ото всех и упиваться властью над ней и одновременно удовлетворять каждое ее желание? До меня дошло позже, когда я отбросила рамки историй, где такому как мой молчаливый друг был кто- то сужден из смертного мира. Вот почему у меня был дар вселения и телепортации. Я оказалась анамалией, такой же сверхъестественной как и мой друг, по каким то причинам родившаяся в мире нижнем, но стоило лишь попасть за его границу, и все встало на свои места. И лишь потому, что я родилась на Земле, я оказалась одновременно и сужденной, из- за принадлежности к миру настоящему. Мне так же, как и ему был сужден смертный. Если говорить о монете и нас троих, то мой милый убийца одна сторона, она- противоположная, а я - ребро. Часть, имеющая связь с обеими сторонами монеты. И если его я любила и ощущала, как свою вторую сторону, то к ней я испытывала такие же чувства , что и он ко мне, я дополняла его до целостности, она дополняла меня. Запутанные отношения треугольника отвлекали меня от андрогина, которого часто путали с парнем, но стоило ей снова появиться в поле зрения, и я загоралась желанием владеть ею.
 Одной шумной ночью, у костра с выпивкой и песнями под гитару, она подошла ко мне, а я не стала уходить, ибо больше не хотела тянуть время, если она не примет всю правду, я смогу снова покинуть свое новое тело, но по крайней мере наслажусь всем тем, что смогу взять от нее. Она повела меня вглубь стройки, держа за руку, уходя все дальше и дальше, петляя между кирпичных стен, будто опасаясь, что нас найдут. Где то на куче песка, она остановилась передо мной, и я закусила губу от того, что ее рука отпустила мою. Мы стояли как вкопанные, дожидаясь когда кровь ударит в виски и мы не сможем больше бездействовать. Как во сне она подошла ко мне вплотную, я почувствовала тепло исходящее от ее тела и запах ее кожи, пряный и горячий, моя рука будто сама по себе прикоснулась к ее белым волосам, небрежно обрезанных под каре, чуть длиннее чем у обычных неформальных парней. Ее глаза пристально смотрели в мои и я слышала, как сбивчиво ее дыхание, как сердце стучит, отбивая соло барабанщика, я знала, как сильно мы хотим друг друга, пусть она не понимала почему в ней родилось это чувство с появлением меня в этом теле, но она даже и не хотела понять. Да, наша "любовь" начнется именно так, мы безошибочно понимали, что принадлежим друг другу.
 - Я хочу тебя.- это были ее последние слова за эту ночь, потому что я утащила ее на песок, повалив на себя, обвив бедра ее ногами, я хотела ее так же сильно, без ласк, без прилюдий, ибо целых 2 дня длилась самая долгая прилюдия в нашей жизни. Я плавилась под ней, под ее губами и языком в моем рту, она целовала меня так глубоко, что я задыхалась, но не отпускала ее. Ее руки безжалостно срывали мою одежду, от которой я помогала ей исбавиться, казалось мы вот вот взорвемся если не овладеем телами друг друга... Она растегнула свои джинсы и резким ударом о мои бедра, сцепленные за ее спиной, она вошла в меня так, как может входить мужчина в женщину, с каждым движением она проникала в меня глубже и жарче, немели пальцы от того как сильно мы держались за руки, стоная в не прекращающихся поцелуях.
 - Не только ты способна на чудеса.- открыла она тайну, увидев немое удивление на моем лице, кем она была меня уже не волновало, мне так же было наплевать, что она берет меня на песке, на стройке, мой молчаливый друг и желание убивать во мне ушло на задний план.
 Мы занимались этим так, будто мы придумали секс, и это стало в этот миг самым важным смыслом, как умирающий от жажды , нашедший воду, жадно пьет и погибает от нее же, буквально тонет от счастья. С ней покой превратился в голод и страсть, уют в сумасшедший оргазм, а жизнь стала ею, необходимостью быть рядом, держать ее возле себя как того она сама хочет, поглощать ее и полностью владеть. Как владеет она. Она знала , что тело ее давней подруги теперь не принадлежало ей, что я сосвсем другая, и ее это так же не волновало , как меня вышеперечисленные темы. Когда мы выбились из сил, уже на рассвете, я смотрела, как сужденная мне спит. Укрыв, я поцеловала ее в губы и вышла из тела девушки, начисто отняв память этих дней... и этой ночи, отправив ее, как зомби в толпу спящих друзей, чтобы мою сужденную никто не нашел.
 Я вернулась к моему молчаливому убийце.
 
 Эпилог
 
 На рассвете я поняла, ничто не убережет ее от него. А находясь в постоянных бегах не тоже самое, что колесить по стране. Я не хотела жить в страхе того, что он найдет нас и отнимет ее у меня, и подвергать жизнь опасности, ради времени вместе я не хотела.
 -Чтобы ты была жива, меня не должно быть рядом.- последние слова, оставленные мной на белой кирпичной стене, написанные красным куском кирпича.
 Поймет ли она меня, будет ли ждать? Обретя себя, как единое целое, я потеряла ее, мой смысл, одержимая ею, я знала, как он одержим мной, и способен на все, чтобы сделать меня лишь своей. Быть аномалией не так уж и лучше, чем просто смертной. Жить в роскоши и в любви, которую подарил мне он, было бы безоблачнее, будь я как все сужденные. Эгоистично, но теперь и я и она обречены на страдания. Но ей хуже всего, у меня есть он, и не смотря на всю ситуацию, он делает меня счастливой, пусть теперь только на половину, потому что только она всецело могла бы заменить его. Я знаю, что пока она жива, я смогу ждать.
 Убить его? Это подобно самоубийству, как я могла убить себя, вырвать свою часть души, которой он и являлся? Я не могла его убить, я не хотела... Тогда на рассвете эта мысль посетила меня и так же быстро забылась. Кому хуже все таки? Треугольник. Без одной из его сторон, другие две просто исчезнут, сломаются, но кто все же был оснолванием, которое держало треугольник целым?
 Именно он помог мне найти ее, узнать , что она существует, что я та, кем являюсь. Он выкрал меня и наставил на этот путь. И разрываясь между ними, я выберу его, потому что не хочу ее смерти. Пройдет время и я дождусь, когда смерть придет за ним. Ты только жди меня, в любом воплощении.
 07.10.2013