10. Диктатура пролетариата

Элитарность, «новый класс»

Продолжение. Начало см.
http://www.proza.ru/2017/11/29/421


Задумывался ли Ленин над тем, что невозможно, чтобы целый класс, сотни тысяч и миллионов людей осуществляли власть совместно? Могут непосредственно властвовать лишь их выборные, но не сотни тысяч и даже не десятки тысяч, а те, кто присваивает себе право говорить от имени этих тысяч и миллионов, истинные диктаторы.

Диктатура «пролетариата» – это просто нонсенс, это выдумка больного воображения. Об этом понятии можно сказать: этого не может быть потому, что этого не может быть никогда.

Но верил ли сам Ленин в идею диктатуры «пролетариата»? Верил ли, что масса пролетариев, недостаточно грамотных и политически образованных, в состоянии совместно осуществлять диктатуру?

Вряд ли! Но можно допустить, что в начале своей политической деятельности он искренне рассматривал это словосочетание как средство для уничтожения угнетения. По крайней мере так выглядело его выступление на II съезде РСДРП в 1903 году, хотя там не было объяснено, что будет собой представлять эта диктатура.

Но вот наступает 1917 год. В «Письмах из далека» Ленин по сути дела отождествляет диктатуру пролетариата с поголовно вооружённым народом. Что это? Пролетариат, слившийся с полицией и армией? Или стихийная вольница? Ответа на это у Ленина нет.

Подошло время написания «Государства и революции», в которой немало сентенций о диктатуре «пролетариата». До октябрьского переворота остаются считанные недели, но так и не проясняется, что такое диктатура «пролетариата».

Здесь возникает множество вопросов. Опять говорится о диктатуре «пролетариата» как об организации вооружённых масс. Но кому она подконтрольна, кто осуществляет конкретно эту власть, в какие организационные формы она должна выливаться?

Пройдёт немного времени, и Ленин поставит знак равенства между Советской властью, диктатурой «пролетариата» и пролетарским демократизмом. Но это противоестественное равенство: диктатура «пролетариата» и «пролетарская» демократия. Это нечто вроде квадратуры круга. Да и как не на словах, а на деле Советы могут осуществлять диктатуру?

На самом деле за словами «диктатура пролетариата» стоит безбрежное насилие, кровавый террор, к которому Ленин столь неравнодушен с начала своей деятельности вождя большевистской партии.

Но вот власть захвачена, можно сказать, узурпирована. Наступает известное отрезвление. И Ленин приходит к выводу, который прежде не был им предусмотрен и никогда раньше не формулировался. Оказывается, диктатуру «пролетариата» осуществляет не весь класс, а только «сознательные» рабочие, т.е. абсолютное меньшинство, а не поголовно вооружённый народ, как это утверждалось им прежде.

Теперь Ленин говорит откровенно: «Что диктатура отдельных лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории».

Это уже был кардинальный отход от марксизма, в верности которому столько раз клялся Ленин. Это уже совершенно новый подход к так называемой диктатуре «пролетариата», которая на деле оказывалась просто-напросто диктаторской властью, основой ленинской тоталитарной государственности.

Диктатура класса подменена диктатурой отдельных лиц или даже диктатурой одного лица. И для обоснования этого положения Ленин утверждает, что никакого принципиального противоречия между применением диктаторской власти и социалистическим демократизмом нет, что единство воли может быть обеспечено подчинением воли тысяч и миллионов воле одного. Но ведь это уже не социализм, а, скорее, рабовладельческий строй, при котором фараон «выражает интересы» сотен тысяч и миллионов подданных!

Этот поворот, конечно, внешне был неожиданным. Только-только утверждалось, что диктатура «пролетариата» – это власть всего поголовно вооружённого народа, абсолютного большинства над кучкой угнетателей, это власть для строительства социализма и коммунизма. Теперь же Ленин раскрыл истинное лицо осуществляемой им власти – это власть партийного диктатора, это власть новоявленного самодержца – именно таким предстал перед миром звериный лик «пролетарской» диктатуры.

Миф о диктатуре «пролетариата» как власти большинства, как власти широчайших масс оказался поверженным. Но ведь иначе и быть не могло. Ведь с самого начала была ясна невозможность осуществления власти целым классом, миллионами или сотнями тысяч. На самом деле в образе диктатуры «пролетариата» всегда был единоличный диктатор, опирающийся на узкий круг преданных ему сатрапов.

И диктатура «пролетариата» оборачивалась на практике банальной диктаторской властью, требующей неограниченного насилия, способной удержаться посредством принесения Молоху социализма миллионов жизней, кровавого террора, бесконечных репрессий против действительных и воображаемых врагов.

Оказалось, что диктаторство через поголовно вооружённый народ – это нелепость, это пустые фразы, рассчитанные на привлечение масс. Но фразы ёмкие, за которыми стояло насилие над огромным большинством населения, принадлежащим к различным слоям, в том числе и к трудящимся массам. Таким диктатором и оказался Ленин, которого его соратники и противники неоднократно упрекали в жестокости и диктаторстве.

Достаточно вновь повторить, что он многократно подчёркивал свою приверженность к якобинскому террору и обещал расправиться с царизмом по-плебейски. И Ленин после октябрьского переворота по-плебейски, превзойдя во много раз якобинцев в массовых расправах, разделывался со своими противниками, с теми, кто не принял созданный им государственный режим, экономический строй, не принял тоталитарную систему Советской власти.

Многие историки и писатели пишут, что, хотя Ленина называли диктатором, он лично диктатором не был, признавал свои ошибки, не рубил головы за несогласие своим соратникам и т.п. Будто бы диктаторство заключается именно в этом! Ведь и Гитлер лично никого не расстреливал, не морил голодом, не вешал и не сжигал.

Нет, Ленин был диктатором жестоким и беспощадным, признававшим главным средством борьбы со своими врагами массовые репрессии, кровавый красный террор, их физическое и моральное истребление.

И это касалось как бывших дворян, капиталистов, купцов, духовенства, офицеров, так и ненавидимой и презираемой им интеллигенции, мелких собственников – крестьян и даже недисциплинированных рабочих.

Одним из его любимых слов было: «расстрелять», и он даже угрожал, что самолично (!) примет участие в этой палаческой акции. Его не напрасно упрекали в жестокости и диктаторстве. Это полностью соответствует фактам, к которым мы относим ленинские документы.

Ленин – тип верующего фанатика, осуществлявшего террор во имя мифических идей классовой борьбы, диктатуры «пролетариата», уничтожения частной собственности. Он слепо уверовал в эти мифы – в этом состояла его мифология государства, его личная трагедия и трагедия уничтоженных им миллионов людей. Он также слепо верил в своё предназначение «вождя».

И суждения о том, что Ленин – жертва обстоятельств и железной логики, слепого фанатического верования не обеляют и не оправдывают того, кто пролил моря крови, кто с легкостью необыкновенной отдавал распоряжения о массовом терроре: расстрелах, повешении, концентрационных лагерях, о взятии заложников, о так называемом раскулачивании и т.п.

Ленинское учение о диктатуре «пролетариата» как насилии одного класса над другим – это миф. И миф кровавый. В ленинской большевистской мифологии государства он занимает одно из центральных мест, наряду с мифами о решающей роли насилия, как повивальной бабке всякого старого общества, когда оно беременно новым, классах и классовой борьбе, ликвидации частнособственнических отношений.

Вне этих мифов нет ленинских идей о государстве, большевистской мифологии государства. Взятые вместе, они образуют основу представлений большевиков о том, каким должно быть большевистское бюрократическое государство и как оно должно функционировать, осуществляя свою неограниченную власть.

Ленин определял диктатуру «пролетариата» как власть и насилие одного класса над другим, именно одного класса – пролетариата. В то же время он неоднократно отмечал, что диктатура «пролетариата» – это классовый союз пролетариата с беднейшим крестьянством и даже с такими слоями крестьянства, как середняки и т.д.

Эти высказывания зависели от конкретных обстоятельств, от тактики большевиков. Но одно было ясно Ленину: крестьянин – ненадежный союзник пролетариата в революции и вообще, по меньшей мере, сомнительный помощник в деле уничтожения частной собственности, т.е. в построении ленинского социализма. Он всё время считал, что главное в природе крестьянства то, что оно является частным собственником и не желает с этой частной собственностью расставаться.

Диктатура «пролетариата» оказалась властью, осуществляющей господство над миллионами крестьянских тружеников; эта, на словах власть трудящихся, была на деле диктатурой против основной массы крестьянства как частных собственников. Но «социалистическое» государство, согласно большевистским идеям, не могло мириться с институтом частной собственности.

Ленин часто говорил о бережном отношении советского государства к крестьянству. Но это были только слова. Когда в послеоктябрьской России начался голод, Ленин призвал к массовому «крестовому» походу против крестьянина – «спекулянта» хлебом, которого он называл врагом Советской власти, к походу «передовых» рабочих ко всякому пункту производства хлеба. Юрист Ленин оказался не в ладах с понятием «спекулянт».

Даже беднейший крестьянин, отказывающийся сдавать «излишки» хлеба по государственной копеечной цене, объявлялся врагом Советской власти, и против него направлялась карающая десница государства. Решающая роль «революционного» насилия превращалась из мифа в действительное отношение большевистского государства к крестьянам. Ленинская мифология государства оказывалась действенной, когда она начиналась, продолжалась и заканчивалась государственным насилием, террором по отношению к абсолютному большинству населения.

Если к этому добавить, что ленинское государство опиралось только на небольшую группу так называемых «сознательных» рабочих, то оказывалось, что у него не было никакой широкой поддержки тех классов, во имя которых якобы осуществлялся государственный переворот.

Единственной действительной базой этого переворота был вселенский в масштабе России террор, насилие над массами, прикрываемые словами о диктатуре «пролетариата» и «пролетарской» демократии.

В июне 1920 г. в г. Верный (позднее – Алма-Ата) подняли бунт красноармейцы – те самые, которые два года подряд в кровавой борьбе против казаков устанавливали в Семиречье Советскую власть. К восставшим присоединились местные крестьяне и казаки, всего восставших насчитывалось около пяти тысяч человек.

Конечно, восстание было подавлено, его участники были частью расстреляны, частью получили различные сроки наказания. Но сам факт восстания, поднятого красноармейцами, и его поддержка местным населением говорят о том, что в Семиречье большевики не имели никакой социальной базы.

Что касается местных жителей (казахов), которых тогда называли киргизами, то их националистически настроенная часть выдвигала лозунг: «Русские, убирайтесь к себе домой!» Обо всём этом подробно написал Д.Фурманов в своём романе «Мятеж».

Ещё в работе «Шаг вперед, два шага назад» (февраль – май 1904 г.) Ленин писал: «...Было бы маниловщиной и «хвостизмом» думать, что когда-либо почти весь класс или весь класс в состоянии, при капитализме, подняться до сознательности и активности своего передового отряда, своей социал-демократической партии» (8, 245).

Ленин, видимо, уже тогда задумывался над тем, что слабым пунктом в диктатуре «пролетариата» является идеология власти меньшинства над народом, вопреки желаниям народа, власти над абсолютным большинством. Его словесные пояснения, что такая власть будет существовать в целях будущей ликвидации всякой власти, не выдерживает никакой критики. Планируемая им диктатура «пролетариата» на деле должна была по своему характеру означать олигархическую власть, при которой личность подавлена, лишена элементарных прав и свобод.

Ленин думал, что людей можно против их воли принудить быть свободными. По существу, он развивал мысли Робеспьера, высказанные в его парадоксальном утверждении в Конвенте, что «революционное правление – это деспотизм свободы» (Робеспьер М. Избранные произведения: В 3 т. Т. 3. М., 1965. С. 113).

Ленин исходил при этом из того, что именно узкая группа лиц должна руководить миллионами и десятками миллионов. Применительно к партии, в статье «Маёвка революционного пролетариата» – 15 (28) июня 1913 г. – он писал: «Две-три сотни» «подпольщиков» выражают интересы и нужды миллионов и десятков миллионов, говоря им правду об их безвыходном положении, раскрывая им глаза на необходимость революционной борьбы, внушая им веру в неё, давая им правильные лозунги, вырывая эти массы из-под влияния широковещательных и насквозь лживых реформистских лозунгов буржуазии» (23,304).

А разве эти миллионы и десятки миллионов уполномочили «две-три сотни» подпольщиков выражать их интересы? Кто дал им такое право? Ответа на это у Ленина нет. Но он переносит приведенное положение на диктатуру «пролетариата», утверждая, что власть пролетариата осуществляется его представителями из наиболее сознательных рабочих.

И всё это при том, что Ленин уверял, что социалистическое сознание привносится пролетариату извне. Значит, на деле диктатуру «пролетариата» осуществляет не сам пролетариат, не весь класс или его часть, а только те, кто считают себя выразителями его интересов.

Ленин без смущения писал: «Массы не могут действовать непосредственно, массы нуждаются в помощи со стороны маленьких групп центральных учреждений партий» (Секретарю «Лиги социалистической пропаганды» – написано между 31 октября и 9 ноября 1915 г., – 27,72).

Вот он, действительный диктатор – маленькие группы центральных учреждений партии и вождь её, вождь большевиков, если говорить о диктатуре «пролетариата».

В ответе П. Киевскому (Ю. Пятакову) – август–сентябрь 1916 г. – Ленин писал: «Социализм не осуществим иначе как через диктатуру пролетариата, которая соединяет насилие против буржуазии, т.е. меньшинства населения, с полным развитием демократии, т.е. действительного равноправного и действительно всеобщего участия всей массы населения во всех государственных делах» (30,72).

На самом деле, так называемая диктатура «пролетариата» осуществляла насилие над абсолютным большинством, а не меньшинством, населения, включая и огромные массы рабочих.

Что же касается «всеобщего участия всей массы населения во всех государственных делах», то это было большой ложью. Достаточно лишь сказать о лишении многих политических прав огромных социальных групп в России, об ограничении избирательных прав крестьянства, о лишении населения России свободы печати и т.п.

Утопизм Ленина и его лицемерие не знали предела. В работе «Задачи пролетариата в нашей революции (проект платформы пролетарской партии)» – 10 (23) апреля 1917 г. – он писал: «Чтобы не дать восстановить полицию, есть только одно средство: создание всенародной милиции, слияние её с армией (замена постоянной армии всеобщим вооружением народа). В такой милиции должны участвовать поголовно все граждане и гражданки от 15 до 65 лет...» (31, 165).

Ленин думал этими мерами сделать мощными органы «пролетарской» диктатуры. Но никогда, ни при Ленине, ни при его преемниках, ни в бывшем Союзе, ни в странах, входивших в так называемый «социалистический» лагерь, не была создана всенародная милиция, поскольку она формировалась по принципу классовости, не было осуществлено слияние милиции с армией – это были самостоятельные органы подавления при «пролетарской» диктатуре, не было осуществлено всеобщее вооружение народа, и никогда поголовно все граждане и гражданки в возрасте от 15 до 65 лет не составляли отряды милиции.

Слова Ленина, столь часто противоречившие другим его словам, оставались просто словами в качестве приманки для народа, оставались ничего не значащими лозунгами и противоречили политической практике большевизма, пуще огня боявшегося всеобщего вооружения народа.

В статье «Эпидемия доверчивости» – 21 (8) июня 1917 г. – он писал:«Диктатура пролетариата есть термин научный, определяющий тот класс, который играет при этом роль, и ту особую форму государственной власти, которая называется диктатурой, – именно: власти, опирающейся не на закон, не на выборы, а непосредственно на вооруженную силу той или иной части населения.
В чём состоит смысл и значение диктатуры пролетариата? Именно в сламывании сопротивления капиталистов» (32, 315).

Здесь было немало лукавства, ибо смысл и значение диктатуры «пролетариата» – не только в сламывании сопротивления капиталистов, но и в сламывании сопротивления крестьян, рабочих, интеллигенции, всех инакомыслящих, не согласных с политикой большевиков.

Диктатура «пролетариата», несмотря ни на какие словесные ухищрения Ленина, была ничем иным, как обыкновенной диктатурой руководителей большевиков, использовавших массовый государственный террор и расправы для достижения своих фантастических, недостижимых целей.


Продолжение см.
http://www.proza.ru/2018/01/16/486

    
Ссылка:
Розин Э. О. Ленинская мифология государства. – М.: Юристъ, 1996.