День Святого Георгия. роман. глава 8

«…И с грустью тайной и сердечной
 Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?...» М. Ю. Лермонтов.

 Но, как вы уже, наверное, догадались, дети  совсем не случайно не отзвонились в урочный час.  И дело было не в отсутствие связи, и не по каким-то еще там техническим причинам. Они не позвонили, потому что на них напали. Прямо в маршрутке. Какие-то сумасшедшие!

 Примерно через  два часа после того, как они выехали из города. Через час после того, как ухоженные поля сменились выжженной степью. И через полчаса после границы. За это время они успели высадить половину пассажиров, а вторая половина прошла таможенный контроль, разместилась удобнее, и приготовилась к длительному переезду…

 Ни с  того ни с сего водитель увеличил скорость и понесся.

Вика в это время дремала, уткнувшись виском в оконное стекло, в полусне она представляла себе, как увидится с Ванькой. И как ему, гаду, даст! Она даже с удовольствием представляла себе, как будет махать руками, и как он будет уворачиваться и ухмыляться. Вика, оказывается, так любила эту его ухмылку… а потом… а потом…

 В это время водитель прибавил скорость, а потом еще прибавил. Она открыла глаза. Сулейман сидел, повернувшись лицом к задним окнам. Как и все пассажиры. Вика тоже глянула назад. За ними, в клубах  пыли, неуклонно приближаясь, несся открытый джип, с первого взгляда напоминавший тачанку из фильмов про Чапаева. Пулемет, бешеная скорость, матросы в папахах, увитые пулеметными лентами. Жесть! Вику передернуло. Ну, потому что не кино же! Они яростно сигналили, недвусмысленно намекая на остановку. Водитель маршрутки не сдавался, и пассажиры, похоже, его полностью поддерживали.

«Сес, лютфен , плиз, квайет!»

Тут уроды начали палить почем зря в воздух.  Из-за скорости очереди у них получались краткие и рваные. Но Вике показалось, что никогда они не слышала такой страшной и длинной канонады. Ее звук отлично глушил все звуки автобуса.  И это они еще не добрались до пулемета, холодным умом подумала она,  и мельком оглядела пассажиров. Две женщины, не считая ее,  водитель,  ее спутник и еще трое мужчин средних лет и два старика за пятьдесят.
 
 Мужчины начали разговаривать,  препираться, судя по жестам, кто-то предлагал остановиться, кто-то протестовал, в это время отмороженные бедуины начали палить по колесам... И через какое-то время попали. Автобус запнулся и вильнул. Водитель попытался сбавить скорость, отчего всех кинуло вперед, потом мотнуло назад, и женщина на переднем сиденье истошно закричала, автобусик сделал еще одну попытку выровняться, но тут его нагнал джип и со всего маху пнул бронированным бампером в зад.

 Пассажиров снова кинуло вперед, а автобусик, как в кино, медленно и эффектно начал заваливаться на бок. Валился он ровно в Викину сторону, и быстрая мысль услужливо подкидывала сценарии один другого страшнее. К счастью эмоции запаздывали. Она только фиксировала на реальном плане, как рухнуло в стену тело в черном, на него еще одно в длинном. Потом посыпались мужские тела, два из которых у нее на глазах переломило несовместимым с жизнью образом.

 Над ней висел ее спутник, глядя на нее как на драгоценную вазу, и через него переваливались чемоданы, рюкзаки, потом рухнуло мимо тучное тело турка-старика. И рука Сулеймана подломилась  в неправильную сторону, и так и осталась «коленками назад». В этот момент, автобус, наконец, остановился, на  том самом боку, и только сползал в кювет, увлекаемый какой-то адской силой.

 Снаружи послышались голоса, явно недовольные друг другом. Они препирались, потом кто-то заговорил совсем близко. Кто-то попробовал забраться внутрь, кто-то попытался вскрыть багажное отделение. Потом неожиданно они куда-то заспешили, напоследок прошив автобус щедрой очередью.
 
Вика как заколдованная смотрела на эту вывернутую руку, и никак не могла оторваться. Сулейман что-то говорил и говорил:
«дишари шикмак… плиз… кам-кам… хелп ми»

наконец-то она уловила знакомые слова.
 
«хелп ми» - помоги, ну конечно, че ж она такая тупая!

«Хау, хау ту хелп?»

«Кам - кам… Гоу аут!»

«Аут? Аут… что ж такое аут?»

«Кам, аут» потянул ее за рукав мальчик.
 
Наконец-то она поняла, о чем он, сгруппировалась, выползла из-под его тела и огляделась, ближайший выход был через окно водителя, но для этого нужно было пробраться через весь этот ужас. Весь салон был в крови, и в мертвецах. Она оглянулась на мальчика, он, неловко прикрывая свою изломанную руку, другой, здоровой,наоборот ловко вытягивал  свое сухощавое тело из ловушки между двумя сидениями.
 
«Гоу!» - властно приказал он, указывая на путь вперед. Она кивнула, но все равно вернулась на свое место нашла рюкзак сначала свой, потом его,  выкинула вперед по очереди, быстро переползла через бывшего своего соседа,  заскулила от ужаса, добралась до рюкзаков снова, оглянулась на мальчика, он перебирался через труп, и лицо у него было пипец « Гоу!» почти крикнул он.

И она снова бросилась в путь, еще раз перекинула рюкзаки, теперь через бывшую тетку в черном. Прикосновения приводили в какой-то ужас, и она постаралась не думать, просто перебраться, последний подход, и она  выбросила рюкзаки на дорогу. Последнее испытание - перешагнуть через водителя.

От головы ничего не осталось все это было ровным слоем пролито на панель управления и густо пересыпано осколками стекла. Все тело лежало на боковом стекле в неудобной и почти детской позе, как будто бы человек решил прикорнуть и сложил ручки так, чтобы положить на них голову.

«Гоу!» - прозвучало почти над ее головой и она вышла из ступора.

Мальчик показал ей на что-то  за спиной водителя, она непонимающе смотрела туда, куда он показывал... Тогда он сам попытался дотянуться, но закричал, скорчился и отказался от этой мысли. Она проследила путь его здоровой руки, - аптечка! Она кивнула, ловко перебралась, через кресло водителя, дотянулась до аптечки и долго не могла ее отодрать от корпуса. Близость к мертвецу совершенно лишала разумения. Она, наконец, просто открыла ее, выгребла все содержимое в подол рубашки, еще раз, еще, и только потом выбралась наружу. Сулейман оттаскивал рюкзаки подальше от автобуса. «Ватер, Вика, ватер» - крикнул он.

«Вода, ну конечно!»

Вика скинула рубашку, кое-как завернула в нее медикаменты, и метнулась в автобус снова. Термос в бутылочками находился у самого выхода и она безошибочно его открыла, бутылки посыпались опять туда, к мертвому водителю, и вика завизжала от досады и отчаяния. Подставила свою безразмерную майку, и поймала штук  пять.
 
«Вика! кам! кам! кам!» закричал  парень. Его интонации просто выбросили ее из автобуса и она молнией метнулась в сторону голоса.  Через  шесть шагов  за ее спиной бахнуло. И ускорило ее в разы. Ее отшвырнуло к Сулейману, снесло обоих, уронило в кювет, ударило друг о друга, и избавило от бесполезной рефлексии. Когда она пришла в себя, парень сидел на обочине, и пытался перевязать руку. Жар пустыни смешался с жаром погибшей машины, и был бы нестерпимым, если бы это была единственная нестерпимая вещь в мире.
 
«Хау а ю?» - спросил он.

«Вел, сенькс, Ю?» - можно было не спрашивать.

Выглядел Сулейман плохо. Он был бледен, даже зелен, на лбу зрели огромные капли испарины, его трясло какой-то подозрительной дрожью. Рука уже не торчала «коленками назад», но висела плетью вдоль туловища, и он пытался приспособить ее к телу и  как-то привязать.

 И еще он так плохо дышал! с каким-то свистом, Вика попробовала осмотреть его. Ничего хорошего она не обнаружила. Вернее, она обнаружила нечто  категорически плохое. Когда она подняла майку, примерно на уровне груди в левом плече у него была такая маленькая дырочка, она поискала выход, выход обнаружился под лопаткой, и ей чуть дурно не стало. По всем понятиям, пулька должна была пройти ровно через сердце.  И она снова посмотрела на мальчика.

«Вот?!» сердито спросил он.

«Ноу, ноу!» - сказала она и, продолжила перевязку. В этот момент ей на глаза навернулись слезы, величиной с горошину каждая, и ей стоило больших усилий смахнуть их так, чтобы они не упали на его несчастное тело. В этот момент она сто раз пожалела, что не ходила ни на какие курсы там медсестер, или что там, да хотя бы на ОБЖ . Интернет не работал. А больше спросить было и не у кого. У парня был жар, он слабел просто у нее под руками, и из раны, по ее понятиям идущей через сердце, текло  подозрительно мало крови.

  Кое-как преодолев перевязку, она уложила мальчика насколько возможно  удобно, поискала свою рубашку с медикаментами, рубашка обгорела, медикаменты раскидало, но не так чтобы очень, затык был в другом, все было на турецком, а инет не работал. Ей пришлось растолкать Сулеймана и сказать ему: «Ай эм нот андестенд» Тот покивал, и пошарил в куче сам. Он выбрал какие-то таблетки, и еще какие-то капсулы.  А вот воды он попил. Пил долго, делал перерыв и опять пил. Потом она опять его уложила, а сама подумала, что пить ей нельзя, потому что воды у них мало, че там два литра, чуть больше. Эх! Если бы подумать сразу, что бутылки вывалятся… из термоса… можно было бы всю воду поймать, майка большая.

И в этот момент она услышала гул мотора. Первой мыслью было стащить мальчика в кювет, и закидать травой, что ли?  Потом она пожалела, что не увела его, пока он еще мог идти, подальше в пустыню, потом поняла, что и уйти отсюда незаметно, и оставаться на месте было одинаково самоубийственно. Фейерверк, который устроили эти говнюки на тачанке, был виден, скорее всего, на сто километров. Если сейчас кому-то хочется полюбопытствовать, или поживиться останками, они уже в пути. А следы которые они оставят в песке… короче все было бесполезно. Она помолилась, как учила Глафира «господи, спаси и помилуй нас!» и, вручив свою судьбу такой высокой инстанции, стала ждать, с тайным ужасом вглядываясь в приближающийся грузовик.

К сожалению, в ближайшем приближение машинка оказалась никакой не грузовик, а почти точная копия тачанки. Только тент был накинут. И Вика сползла как можно ниже, стащила мальчика, нащупала в кармане шокер, надеясь только, что достанет их раньше, чем они начнут ее мучить, может сразу убьют.

- …твою мать, да тут сплошное мясо! – вдруг услышала она сладкие звуки одной речи. И ей вдруг стало так хорошо, что она рванула к ним навстречу, заплакала, просто зарыдала и стала кричать:

-  Дяденьки, родненькие, спасите нас! Спасите нас пожалуйста, у меня там еще один мальчик, пожалуйста. Он помирает.

Мужики, как по команде, развернули стволы в ее сторону. Она с перепугу подняла руки, и ревела уже с поднятыми руками.

«Чего у вас там?» - раздалось из рации.

Один из мужиков в нее ответил:

- Да тут машина – в мясо.  Предположительно  маршрутный автобус. Все выгорело. Из выживших – один ребенок, подросток… Русский говорит… Выглядит здоровым.

- У меня еще один раненый – проревела Вика, так и держа руки над головой.

- Говорит, с ним еще один раненый… ну, показывай, где твой раненый…Стоп, карманы выверни.

Вика послушно вывернула карманы, достала шокер, показала, положила на землю. Снова подняла руки.  Дядька подошел к ней, чтобы обыскать:
 
- Хорошая машинка - сказал он  и замолчал ошеломленно, - неожиданно наткнувшись на девичьи прелести, - девка, что ли?

- Девка, дяденьки, поскорее, у меня там друг умирает! -  и она метнулась в сторону кучи тряпья, которой забросала мальчика.

Смущенный ветеран последовал за ней и склонился над  парнем:

- Турок?

- Турок да – дяденька, он в сердце ранен - сказала Вика и заплакала, заикаясь и размазывая по лицу грязь.

Дядька  уверенно приложил руку к шее, потом пощупал пульс на руке, в три движения нащупал пакет в сумке, вскрыл его и всадил шприц парню в ляжку, прямо через штанину. Потом оглядел диспозицию, скомандовал:

- Осмотритесь тут, может, еще кто живой… или полезное чего найдется. Все сфоткать, полезное собрать.

- Да нету живых! Это все при нас взорвалось! Меня этот парень вытащил, у него рука была поломана, и там все были мертвые, а потом его уже… - и Вика снова заплакала.

- Ну, все-все девочка, не реви...Никифоров, носилки быстро! Если ему по судьбе выжить, то успеем, а если нет, ну что, значит, такая его… доля.

Они удивительно ловко, быстро и ладно погрузились в машину:
 
- Ну, что родные, поехали! – скомандовал «дяденька» и они помчались.

 На скорости становилось прохладно и Вике чуток полегчало. Ей дали хлебнуть из фляжки какой-то фигни, видимо, спирта. Она ошалело выпучила глаза, чем очень повеселила своих воинственных спасителей.

- Ты русская? – спросил «дяденька» и остальные члены экипажа с удивлением на нее обернулись.
 
- Да, я русская, я из Питера – Вика даже не поняла, че на нее все уставились.

- Из Питера? А парень откуда?

- Он – здешний.

- Любовь, что ли?
 
- Нет, почему…

- Да кто вас поймет, девок! Почему турки? Он же турок?

- Да турок... Турок, да… Он меня спас, прикрыл собой, он умный, у него тетка простая, совсем как русская баба,он работает портье в отеле, где мы остановились...

- Ну, это, конечно, многое объясняет! - важно сказал кто-то и все засмеялись.

Вика ничего не поняла, вытерла слезы и попросила:

- Он хороший парень, спасите его.

- Да куда от вас деваться, конечно, спасем! А ты-то что здесь делаешь?

- Мужа ищу.
 
- Ну, ты блин даешь...А это кто?

- Это мальчик.

- Ну, вижу, что не девочка.

- Ну, понимаете, долго обяснять...Я ищу своего мужа - Ваню Суфуева. Он здесь –  она неопределенно махнула рукой -  вон у меня и адрес есть, и она пошарила в ближнем кармане рюкзака, - А он, гад, уперся сюда искать своего отца - Дамира Суфуева... И уже два месяца пропадает. Там мать с ума сходит! Здесь я с ума схожу!  Гады вы, мужики, только о себе думаете! – озвучила она, наконец, все что накипело, тем, кому положено. И сложила руки на груди.

Мужики переглядывались. Дяденька ненадолго задумался, глянул в Викину записку, потом  связался с кем-то, назвал кучу каких-то цифр, а потом сказал:

- Петрович? Это Николаич. Ты вот что, ты малова своего пошли-ка в госпиталь. У нас тут для него сюрприз... не, ничего страшного...Да мы тут его жену подобрали. Она с раненым, поэтому в госпиталь везем. Через час будем. И передай Андреичу, что посылочка к нему тяжеленькая, кажись.