Смерть аудитора

                Предисловие

Куда вы меня ведете? Что вы хотите со мной сделать? Папа уже заплатил вам деньги! Деньги у вас! Отпустите меня! Вы же обещали меня отпустить, когда папа принесет деньги!
— Заткнись! Ванек, ты хорошо проверил пустырь? Здесь точно никого нет? — спросил Горбунов.
— Все проверил! Здесь днем-то никого нет, а сейчас и подавно.
— Мне 12 лет! Я хочу жить! Отпустите меня! Вы же обещали!
— Заткни ему рот, Сучок!
— Никита, — обратился к мальчику Сучок, — ты же из интеллигентной семьи! На пианине играешь! Че орешь? Заткнись по-хорошему, а то больно сделаю.
— Вас трое взрослых, а я один, нечестно!
Сучок ударил ребенка, мальчик вскрикнул и замолчал.
— Я вижу там, у самой дороги какой-то странный куст, — сказал Горбун, — по-моему, куст передвигается. Ты подходил к тому кусту? Вон там, у самой дороги.
— Подходил. Сам лично подходил, — торопливо ответил Ванек, — могу еще раз туда сбегать.
— Нет уж! Теперь у тебя другая работа. Я вас в машине подожду. Долго не тяните. Где твоя яма? Ты ее выкопал?
— Выкопал! Вот яма! Здесь от дороги далеко, бурьян высокий, никто не увидит.
— Кончайте.
Горбун ушел к машине, присел на корточки. Наблюдал за своими подельниками. Ребенку накинули петлю на шею. Но он отчаянно сопротивлялся, кричал. Его крик испугал Горбуна. Он вскочил и подбежал к ним. Поблизости не было ни домов, ни людей, но дорога… Оживленная трасса. Машины на большой скорости проносились мимо. Вряд ли кто-нибудь остановится ночью на пустыре, если услышит отчаянный детский вопль, но все же… Горбун подбежал к ним и ударил мальчика по голове:
— Почему ты, сука, не умираешь? — выдохнул Горбун и ударил снова.



                Глава 1


В отличие от многих других клиентов, приезжавших в частное детективное агентство по предварительной электронной записи отовсюду и не только из Ростовской области, но и из других областей, по внешнему виду этого человека нельзя было сказать, что с ним случилась беда. Мужчина средней упитанности уютно расположился в кресле рядом со столом  частного детектива Трубникова. Черные аккуратно подстриженные волосы, черные глаза, лицо без единой морщинки, абсолютно спокойное лицо.
Из анкеты, которую все клиенты заполняют прежде чем войти в кабинет детектива, Трубников узнал, что Таранову Илье Романовичу 62 года, но он выглядел моложе своих лет. Он был довольно-таки известен в Ростове, известен и уважаем. Владел строительной фирмой, которая занималась проектированием и строительством комфортабельных загородных усадеб, коттеджей под ключ, компьютерной разработкой дизайнерских проектов интерьеров.  Следовательно, Таранов, поскольку был человек состоятельный, мог заплатить хороший гонорар. Александр Васильевич Шаповалов, а проще — Саша не возражал бы против премии под новый год. Он с интересом разглядывал клиента, который отличался самоуверенностью и снобизмом. Выражение лица Трубникова не внушало Саше оптимизма. Трубников смотрел на клиента так, как смотрел в далекие советские времена человек, обедающий в столовой, на червяка, обнаруженного на дне стакана с очень вкусным компотом, только что выпитым. И для этого были причины.
Клиент вел себя совсем не как убитый горем в поисках спасения, а как работодатель или хозяин отеля, приглашающий к себе на уик-энд. Он вольно откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу, начал говорить:
— Вначале я объясню, почему обратился в ваше детективное агентство. Я пришел к вам из-за жены. Поехала в командировку в Астрахань и пропала. Она аудитор. Ее коллеги и я лично сразу обратились в правоохранительные органы, но пока… У вас что-то болит? В чем дело?
— Все нормально, продолжайте.
Трубников умел владеть лицом, но в данном случае тень неприязни промелькнула в его взгляде. Саша сразу почувствовал, что шансы Таранова стать клиентом стремятся к нулю. Это стремление прямопропорционально его спокойному тону и вальяжной позе. Шеф выслушает его из вежливости и вежливо поддаст пинка.
Несмотря на то, что детектив попытался успокоить Таранова, тот все же ненадолго смутился.
— Наверное, — продолжал Таранов, — вы с неприязнью относитесь к моей проблеме, потому что, во-первых, другой город, во-вторых, этим уже занялась следователь Наталья Сергеевна Куркова из Астраханской прокуратуры. Но я ведь все оплачу: проезд в Астрахань, проживание для вас и для вашего помощника. А следователь? Полагаю, что вы найдете общий язык. Мне рекомендовал обратиться к вам адвокат Юрий Павлович Багдасаров. Сказал, что вы сможете решить мою проблему лучше, чем кто бы то ни было другой. А сейчас о моей жене.
На прошлой неделе в среду она уехала с группой аудиторов в Астрахань. В группе вместе с ней четыре человека: Митягина Светлана Сергеевна, Пилипенко Валерий Георгиевич, возглавляет группу Шульман Борис Анатольевич. Она уехала вместе с ними в среду, я не провожал ее. Она часто ездит в командировки, правда, почти всегда по Ростовской области. Но так уж повелось, что ни я, ни наша дочь Полина не встречаем и не провожаем Ксению. Она же никогда не ездит одна, всегда с группой. Мою жену зовут Ксения Александровна. У нее даже всегда наготове маленький чемоданчик с дорожным набором: полотенце, зубная паста и щетка и так далее.
В среду они уехали, а в понедельник мне позвонил Боря Шульман и стал обиняком расспрашивать о Ксении. Я удивился, потом рассердился на него за странные вопросы. Почему он решил, что Ксения сейчас дома? Она же должна быть с ними в Астрахани! Я разговаривал с ней по телефону в воскресенье вечером. По понедельникам у меня планерка. Обычно я очень занят особенно в первой половине дня. А тут какой-то странный разговор с начальником Ксении. Я сразу перезвонил жене, она не ответила. Я был очень занят, поэтому позвонил Полине, попросил ее позвонить маме и попросить ее срочно мне перезвонить. Полина тоже не смогла дозвониться до нее. Через час мне позвонили из прокуратуры, сказали, что Ксения исчезла. Я разозлился,  подумал, что это чья-то неудачная шутка. Оказалось, что это не шутка.
В тот же день мы с Полиной отправились в Астрахань. Их группа остановилась в гостинице «Восход» Мы с Полей тоже там остановились. Встретились с ее коллегами. Они ждали нас, хотя было уже поздно. У Светы Митягиной в Астрахани живет двоюродная сестра. Она остановилась у нее, а все остальные в гостинице. Но и она ждала нас. Валера Пилипенко и Боря Шульман взяли один номер на двоих из экономии. А Ксения заселилась в отдельный номер в левом крыле. Они в правом. Работы было очень много. Они аудиторы ООО «Ростов-аудит»: широкий спектр услуг и специалисты высочайшей квалификации. Не случайно же астраханцы обратились к ним, хотя могли обратиться к москвичам, питерцам. Группа аудиторов работала игнорируя субботний и воскресный отдых. В воскресенье вечером их отвезли из «Стимула» в гостиницу. За ними каждое утро присылали машину, вечером отвозили.
Они ехали в воскресенье вечером все вместе, только Света Митягина вышла раньше, чтобы пересесть на автобус. Она всегда по утрам выходит на одну автобусную остановку и ждет там. В воскресенье вечером она вышла, попрощалась со всеми, с моей Ксенией тоже. И больше не видела ее, не общалась с ней. Ксения, Боря Шульман и Валера Пилипенко доехали до гостиницы. В фойе мужчины попрощались с Ксенией, пожелали друг другу спокойной ночи. Ксения пошла в свой номер, Шульман и Пилипенко — в свой. Ксения обычно не ужинала. Дома вечером пила кефир. И в гостинице тоже в ее номере в холодильнике стоит кефир. Мужчины были уверены, что она пошла к себе в номер. С тех пор ее никто не видел.
Я звонил ей в воскресенье в 17 часов 35 минут. Это время зафиксировано в моем телефоне, поэтому я так точен. Она тогда находилась еще в «Стимуле». О чем мы говорили? Я просто так позвонил. Спросил, когда вернется? Она сказала, что работы очень много, придется задержаться еще на несколько дней. Обычно у нее короткие командировки. Еще она пожаловалась на плохую погоду. Ксения очень любит яркое солнце. Над Ростовом почти всегда светлое голубое небо. А там пасмурно. Поговорили о погоде. Она спросила про Полину. Я сказал, что у нее все в порядке. Обычный разговор, ничего особенного, все, как всегда. Интонация, голос — обыкновенные. Она не волновалась, разговаривала спокойно.
Трубников смотрел на Таранова и тщетно пытался отыскать на его лице терзания и муки из-за пропавшей без вести жены. То ли он всегда был хладнокровным и мастерски держал себя в руках, то ли он был совершенно равнодушен к судьбе жены.
— Я принес вам фотографии Ксении, — Таранов положил на стол детектива несколько больших и маленьких фотографий. И выжидательно посмотрел на детектива, давая этим понять, что он все сказал.
— У вас нет родственников в Астрахани или в Астраханской области?
— Нет, никогда не было. Я бывал там в молодости проездом. А Ксения поехала впервые.
— Кто из работников гостиницы видел ее в воскресный вечер?
— Ее видели на первом этаже. Она взяла ключ от своего номера, попрощалась с коллегами и ушла. Больше ее никто из работников гостиницы не видел. Поймите меня правильно, я не жалуюсь на прокуратуру. Там сразу приняли мое заявление. А Боря Шульман первым обратился к ним, сразу отозвались. Но Астрахань — большой город, у них хватает забот. Они, конечно, разыщут Ксению, но когда? Я был в гостинице «Восход» вечером в понедельник, мы с Полиной ночевали там. Во вторник я уехал, Поля осталась. Сегодня четверг. Я волнуюсь за жену. Я совершенно ничего не понимаю, как это могло произойти, что она исчезла? Я был в ее номере. Чемоданчик ее там, тапки, в ванной зубная щетка и зубная паста, в холодильнике кефир. Но ее одежек нет. На ней было хорошее зимнее пальто, дорогие сапоги… Ничего нет. Словно она даже не заходила в номер. В номере чисто, кровать убрана. Нет ее сумочки, телефона. Моей Ксении 50 лет! Она спокойная и рассудительная. Я ничего не понимаю! Ксения попрощалась с Борей Шульманом и Валерой Пилипенко, пошла к себе в номер. Как она могла пропасть без вести? Уж, вы помогите мне, пожалуйста! Разыщите мою Ксению. Я даже объявление в местных газетах дал с разрешения следователя. Вот, почитайте. Кто видел? Кто знает? Никто не откликнулся.
Он открыл дипломат и достал несколько газет, положил их рядом с фотографиями.
— Бесполезно! Никто не видел, никто не слышал, никто не знает, никто ничего не понимает.
— Она могла вернуться на работу?
— Нет, это исключено. Мебельная фабрика «Стимул» находится под бдительной охраной видеокамер. Видеокамеры зафиксировали, как четверо аудиторов в воскресенье вечером вышли из парадного подъезда, сели в машину и уехали. На фабрике все двери до понедельника были на запоре. Никто не подъезжал, не подходил, иначе камеры бы это зафиксировали. Я только понапрасну потратил столько времени и денег на поездку в Астрахань…
— Однако, — с неприязнью сказал Трубников, — вы рискуете снова выбросить деньги на ветер. Почему бы вам не подождать пока…
— Пока, — продолжил вместо него Таранов, — астраханцы сами не найдут Ксению? Я отношусь с большим уважением к правоохранительной системе в целом, к астраханцам тоже, но… На мебельной фабрике «Стимул» не все чисто. Иначе бы они не приглашали аудиторов из Ростова. Полагаю, что там крутятся очень большие деньги, запачканные грязью и кровью. Мы с Ксенией женаты почти тридцать лет. Я немножко в курсе грязных делишек, их любят прокручивать шустрики. Обычно закон молчит, когда говорят большие деньги. Я не хочу верить, что с Ксенией случилось что-то плохое. Она умна и осмотрительна. Но она исчезла! Я очень прошу вас найти ее.
— На это потребуются деньги и время. Каковы бы ни были результаты, платить все равно придется.
— Ну, что ж, — подавил вздох Таранов. Впервые на его лице появилось огорчение. Он достал бумажник, — сколько?
— Аванс на транспортные расходы, на проживание в том же отеле, командировочные мне и моему помощнику. Но главное — информация. Мне нужна информация о вашей жене, ее родителях, родственниках, друзьях… Ее образ жизни, привычки, круг интересов.
Илья Романович медленно пожал плечами, отсчитал деньги, положил их на стол.
— Нет, — отодвинул деньги детектив.
— Но мы же договорились! — возмутился Таранов.
—Оплата через банк, наличными нельзя.
— Однако… Мне все равно. Впервые вижу предпринимателя, отказывающегося от налички. Так, что о моей Ксении? Ростовчанка в десятом колене. Казачка. Бабушка и мама учителя. Мать разведенка. Ксения росла без отца. Родители разошлись, когда ей было три с половиной года. Больше она отца не видела. Окончила Плехановский в Москве с красным дипломом. Вернулась в Ростов. Родственников нет. Друзья — это ее коллеги. Я с некоторыми знаком. Иногда вместе отмечаем дни рожденья, другие праздники. В аудиторской фирме она работает уже десять лет. Работой увлечена, ее все устраивает, зарплата тоже устраивает. Дочь у нас — Полина. Студентка. Ей 24 года. Круг интересов? Даже затрудняюсь сказать. Она одержима своей бухгалтерией. Тратит много денег на периодику по аудиту, говорит, что ей нужен бумажный журнал. Электронные не любит. Если не читает свои сверхумные книги и журналы, то занимается домашним хозяйством. Любит готовить вкусную еду. Я люблю есть то, что она готовит. Аккуратна и педантична. Ругается, если я забуду в ванной свой смартфон, брошу не на месте носки. Все должно лежать на своем месте. Почему-то не любит ходить по магазинам. Даже продукты заказывает по интернету. Раньше мы с ней часто ходили в театры. Сейчас очень редко.
— Где проводите отпуск?
— Нигде. Из-за этого у нас бывают споры и конфликты, хотя мы всегда живем дружно. Я бы не прочь махнуть за границу, но Ксения категорически против. Копит деньги, чтобы купить Полине квартиру. Сейчас мы все втроем живем в двухкомнатной квартире. Я ее получил от работы еще в советское время, тогда Полины еще не было, но была жива моя мама. Мать Ксении живет в Александровке. Она до 75 лет преподавала в школе английский. Сейчас на пенсии. Я вчера был у нее.  Ничего об исчезновении Ксении не сказал, не хотел огорчать. Найдется же Ксения потом. Поля часто навещает бабушку. Каких-то лютых врагов у Ксении нет. Она умеет со всеми ладить. Но и близких друзей тоже нет. С кем работает, с тем и дружит.
Мы ведь тоже познакомились на работе. Она работала бухгалтером в строительной фирме. И я там работал. Потом она ушла на повышение. Я создал свою фирму.  Пожалуй, все.
— Вы и сейчас строите дома?
— Строю.
— Почему же не построите дом для дочери?
— Поля слишком капризничает. Я бы давно построил. Она сама не знает, чего хочет. Ей все не нравится. Сама еще ни копейки не заработала, а… Ну, это к делу не относится. О Ксении все.
После его ухода Саша задумчиво почесал затылок:
— Ничего определенного. Обыкновенная женщина, обыкновенная жизнь. Багдасарову спасибо за подарочек. Лучше бы он не вспоминал о детективном агентстве на Кировском, 42. Осталось только под аплодисменты многочисленных врагов сесть в лужу.
Саша вернул секретарю Лене анкету и поделился сомнениями:
— На это дело мы потратим не один месяц и вряд ли достигнем успеха. Предстанем посмешищем в глазах общественности.
— Ты недооцениваешь шефа, — успокоила его Лена, — он найдет Таранову живую или мертвую.
— В наше время аудитором быть опасно.
— Работа становится опасной, когда выполняешь ее по совести. Любая или почти любая работа.
Саша вернулся в кабинет шефа. Трубников сидел за своим столом и внимательно рассматривал авторучки и карандаши:
— Надо купить новые стержни в авторучки, — сказал он.
Саша молча сел за свой стол у окна.
— Ты давно видел Багдасарова? — спросил у него Трубников.
— Месяца два назад в областном суде.
— Он был обиженным или озлобленным?
— Он целеустремленно мчался по коридору, бросил мне на ходу приветствие. За что он прислал к нам Таранова, не знаю. Наверное, подлянку сделать хотел. Безнадега!
— Я даже спорить не стану. Но отказаться не смог.
— Из-за денег?
— Из-за реноме. Да и деньги тоже нужны. Пусть этот невозмутимый Таранов хоть раз в жизни на жену потратится. Позвоню-ка я Багдасарову, спрошу, за что он ко мне Таранова прислал?
 Саша нашел номер телефона адвоката, тот ответил сразу. Трубников сказал:
— От меня только что ушел Таранов Илья Романович. Он просил разыскать его жену.
— Ты согласился?
— Да.
— Надеюсь, что ты быстро найдешь ее, а то…
— Прости, Юра, но почему у тебя женщина кричит? Ты на работе? Дома?
— Дома. Это не женщина, а соседка с верхнего этажа. Уже почти тридцать лет живу с этими соседями. Раньше их мать постоянно ругалась с их отцом. Теперь дочь выросла, обзавелась семьей. Это она ругает своего мужа. У них на генетическом уровне закодирована страсть к скандалам. Я рад, что ты взялся за это дело. Я знаю Таранова по работе. У него было несколько исков, я защищал. Очень хороший интеллигентный человек. Его за глаза все зовут Робот за эмоциональную тупость. Вначале это раздражает, потом привыкаешь. Ты уж помоги ему.
— Ты с делом не знаком?
— Нет, это же в Астрахани. У нас в Ростове аудиторы не исчезают.
— Сам Таранов не помог исчезнуть своей жене? Хоть ты и говоришь «Робот», но уж очень самоуверен, кажется, совсем не переживает за жену.
— Это только кажется. Он очень переживает. Заплатит тебе любые деньги, только бы ты нашел ее. Он  не помогал ей исчезнуть, так не думай. Хорошая семья. Я знаком с Ксенией. И тоже волнуюсь за нее. Она не могла исчезнуть просто так, с ней что-то случилось. Удачи тебе.
Трубников отключил телефон, потер виски, еще раз посмотрел фотографии Ксении. Круглое лицо, короткая стрижка, маленькие сережки в виде рыбок. Маленький чуть вздернутый нос, большой рот. На фотографии она выглядела моложе своих лет. Лицо без морщин, ухоженное. Но фигуры уже нет, хотя не толстая. Спортом она не увлекается. Строгий деловой костюм на всех фотографиях.
— Придется ехать в Астрахань.
— Самолетом? Поездом? Через Москву? — спросил Саша.
— На машине. Странно, если пришел муж, то почему не пришла дочь? По-моему, они должны были прийти вместе. Вызови Лукашова, хочу поговорить с ним до отъезда.
Вечером Трубников долго беседовал с Лукашовым. Потом  Николай Федорович вместе со своим помощником Александром Шаповаловым уехали в Астрахань.



                Глава 2


Они без труда нашли гостиницу «Восход», поселились в том же левом крыле, рядом с номером исчезнувшей. Возле самого лифта за маленьким столиком сидела старушка в красном свитере, работавшая коридорной. Она встала им навстречу:
— Милости прошу к нашему шалашу! — радушно улыбнулась детективам коридорная, — ваш номер в конце коридора, дверь налево. Если появятся проблемы, вопросы, то обращайтесь, пожалуйста, ко мне. Я всегда здесь сижу, это мое рабочее место. По внутреннему телефону можете мне позвонить, если идти лень. Я не гордая, сама приду, чем смогу, помогу. Значит, это вы и есть, детективы из Ростова?
Саша удивленно посмотрел на старушку в красном свитере и черных брюках. Они не скрывали цель приезда, но и не афишировали.
— А ты не удивляйся, милок! Земля слухом полнится.
— Уж если вы все уже сами знаете, — сказал Трубников, — то скажите нам, пожалуйста, вы дежурили в воскресенье вечером?
— Да. Мы через день с напарницей.
— Вы знакомы с Тарановой Ксенией Александровной? Она проживала в 35 номере. Вот ее фотография.
— Знакома. Работа такая. Все через меня идет.
— Вы видели ее в воскресенье утром?
— Нет, у меня дежурство с восьми. Я пришла, ее уже не было. Их машина со «Стимула» рано забирает.
— В воскресенье вечером?
— Нет, не видела и вечером.
— Может быть, она прошла мимо вас, когда возвращалась к себе в номер, а вы ее просто не заметили?
— Это у вас все просто. А мне из-за обыкновенного «просто не заметила» можно и работы лишиться. Я же коридорная! Я обязана всех замечать, всех привечать! В воскресенье я ее не видела ни утром, ни днем, ни вечером. Она мимо меня не проходила.
— Когда заканчивается ваше дежурство?
— Эх, сыщик! Начинается в восемь утра, а заканчивается по обстоятельствам! Работаю сутками, а за что? За копейки! Вас же всех ублажить надо! Кому пузичко почесать, кому пятки! Случается, что приходится уходить далеко за полночь.
— В воскресенье вы, когда ушли?
— В воскресенье я ушла в первом часу ночи, хотя нет. Кажется, во втором. Я уже точно не помню. Напарница моя заболела, пока ей замену нашли… Она и сейчас еще на больничном. Болеть сейчас  — роскошь непозволительная! Я вот уже третий год работаю — ни разу на бюллетень не ушла! В отпуске не была! А вы как думаете? Мне уже 75 лет! Только дай слабинку, сразу вытурят! Пока держусь.
— В другие дни вы общались с Тарановой? — спросил Трубников.
— Естественно.
— Что вы можете о ней сказать? Какое она произвела на вас впечатление?
— Мышка! Все в номере сидит, считает что-то, читает, пишет. Спокойная такая, тихая. В ее номере всегда мертвая тишина, словно нет никого. Она бухгалтер, а я никто? Если коридорной работаю, то никто? Я в Пятигорске училась, английским владею. Это я по старости в коридорные пошла, а когда-то я тоже была личностью!
Трубников пожалел, что начал говорить с ней. Старушка коридорная оказалась болтливой и навязчивой. Она говорила без умолку о своей тяжелой судьбинушке, о покойном муже, о своем одиночестве. Все это время детективы медленно приближались к своему номеру. Когда коридорная начала жаловаться на одиночество, Трубников пропустил в номер Сашу, хотел пройти сам и запереть дверь изнутри. Однако старушка подставила под дверь ногу в мохнатой чуне, не давая ему осуществить задуманное, продолжала объяснять:
— Одиночество, старость и болезни — плохие попутчики. Ну, а страшнее их всех бедность! Когда-то я была молодой и красивой, а сейчас? Если бы вы только знали, как сильно у меня болят ноги! Я вынуждена ходить в чунях, они теплые и мягкие. А руководство мне выговаривает, что, дескать, вид у меня непрезентабельный! Надо туфельки на каблучках! Раньше бы я за здорово живешь на каблучках. Раньше бы я здесь и ночевать оставалась, а сейчас негде и не с кем!
Трубников все же вставил слово в ее речь. Объяснил, что устал с дороги, хочет отдохнуть.
— Ну, отдыхайте! — удивленно сказала коридорная, — чего тут со мной болтаете? Если что надо, позвоните по внутреннему или крикнуть можно: Алиса! Меня Алиса Михайловна зовут, фамилия Попова. Я сразу приду, помогу, подскажу, душ сама починить смогу! Мне не привыкать! Уже больше десяти лет одна живу. Муж меня к себе на тот свет звать не торопится.
На этот раз Трубников все же смог оттеснить Алису Михайловну и закрыть дверь изнутри, оставив ее в коридоре. Саша уже успел принять душ, включил чайник, достал галеты. Трубников устало присел на стул в ожидании чая.
— Я сейчас поеду на мебельную фабрику, — сказал он помощнику, — ты останешься здесь. С фотографиями Тарановой обойди всю гостиницу, всех опроси, кто и когда ее видел, о чем говорил? На первом этаже есть ресторан, туда тоже с ее фотографией зайди. Пообедай. Я сейчас не пойду обедать, некогда, скоро рабочий день закончится, хочу успеть на фабрику.
— Аудиторы же здесь остановились, все равно сюда приедут вечером.
— Хочу побывать на фабрике. Есть хочу. Галеты есть и ладно, вечером покушаю в ресторане.
Раздался настойчивый стук в дверь и голос Алисы Михайловны:
— Мальчики! Это я!
Трубников поморщился, как от зубной боли. Саша встал, пошел к двери, открыл. Их номер заполонил ароматный запах печенки. В руках Алисы Михайловны были четыре пирожка.
— Сама испекла, кушайте. Пирожки с печенкой. Очень вкусные!
Она ушла, тихо ступая и излучая гордость за себя и за свои пирожки.
Саша с наслаждением проглотил огромный пирожок. Трубников, глядя на него, тоже съел один. Пирожки действительно были вкусными. Главное, что они оказались очень кстати.
После чая и пирожков Трубников отправился на фабрику. На вахте были предупреждены. Его проводили в бухгалтерию, где работали коллеги пропавшей без вести Ксении Тарановой. Шульман пригласил детектива присесть к своему столу.
— Спасибо, — сказал он, — что отозвались на нашу боль. Надеюсь, что теперь мы, то есть вы найдете Ксению. Но объяснить вам я ничего не могу, поскольку сам ничего не понимаю. Мы попрощались с ней в воскресенье вечером в фойе гостиницы. У Ксении в руке был ключ от ее номера. Она напряженно работала весь день, устала. Хотела прилечь и отдохнуть. Больше мы ее не видели. Я ей в тот вечер не звонил, а зачем? Она сказала, что будет отдыхать. Утром мы с Валерой вышли к машине в семь часов. Ксении нет. Ждали минут пять. Я позвонил, нет ответа. Пошел за ней. Постучал в ее дверь, тишина. Позвонил еще раз — вне зоны досягаемости. Спустился в фойе, объяснил ситуацию дежурному.
Мы вместе с дежурным вернулись, открыли дверь. Ее номер чисто убран и пуст. Только в ванной комнате ее полотенце висит, да на подзеркальнике зубная щетка, зубная паста и мыльница. Я даже под кровать заглянул. Вытащил ее тапки. Ничего не понял. И сейчас не понимаю. Нет! Вначале я подумал, вдруг у нее дома что-то случилось? Срочно уехала в Ростов, но можно же было позвонить! Оказалось, что дома все нормально. Я не знаю, где ее искать? Что случилось? Кошмарный сон! Мы с Ксенией работаем уже лет восемь. Валера пришел два года назад, а Света в прошлом году. Уже столько раз я был с Ксенией в командировках! Но такое случилось впервые! Я чувствую себя совершенно беспомощным в этой ситуации.
— Расскажите мне о ней, — попросил Трубников, — что она за человек? Какие у вас были отношения? У нее были конфликты на работе?
— Не припоминаю. У нас в аудиторской фирме решают проблемы мирно, без драк. Ксения — хороший человек. Спокойная и доброжелательная. В меру амбициозна. Прекрасный специалист. Сейчас мне ее не хватает. Аккуратистка. У меня на столе сейчас беспорядок. У нее на столе всегда идеальный порядок. Все разложено по полочкам, каждая бумажка на своем месте. Она терпеть не может неряшливость, небрежность на работе и в быту. Отношения у меня с Ксенией доброжелательные. Конфликтов никогда не было. Мне комфортно с ней работать, я уверен в ней: классный специалист, честный и порядочный человек. Романа у нас не было. У меня молодая жена. Да и Ксения довольна своей семейной жизнью.
— Ее исчезновение не могло быть связано с ее профессиональной деятельностью?
— Профессиональная деятельность?  Вообще-то, группу возглавляю я. Тогда бы я исчез, а не она.
— Что такое «Стимул»?
— Мебельная фабрика. Здесь сложная ситуация. Недавно скоропостижно скончался директор. Нас пригласил он. Его уже похоронили, когда мы приехали.
— Почему вас? Где Ростов и где Астрахань! Есть же аудиторские фирмы в Москве, в Питере. Там дороже?
— Дешевле. Москвичи часто снижают цены, не знаю, почему. Мы тоже не лыком шиты, даром не работаем. У нас ведь не только аудит, но и консалтинг, защита в суде…
— Считаете, что она понадобится?
— Да. На фабрике очень сложная и очень напряженная ситуация. Я чувствую напряженность. Вроде бы все доброжелательны и приветливы, но порой бывают косые взгляды и шепот за спиной, словно мы в тылу врага. Я даже не пытаюсь найти объяснение этой напряженной атмосфере. Смерть директора, смена власти, борьба за власть — это всегда болезненно. Я сосредоточился на своей работе.
— И как продвигается работа?: — улыбнулся Трубников, — не маячит ли сквозь цифры бухгалтерской отчетности скелет в шкафу?
— Скелет! Вы, сыщики, без скелетов и трупов жить не можете!
Шульман замолчал и стал внимательно рассматривать свои пальцы, сначала на правой руке, потом на левой. Трубников с интересом наблюдал за ним. Шульман подавил тихий вздох, устало сказал уже совсем другим тоном. То он говорил уверенно и громко, а сейчас тихо и устало:
— Мы можем проверить только те документы, которые нам представили. Если какие-то операции на фабрике осуществляют по наличному расчету, если это ни в каких документах не отражено, то мы об этом ничего не узнаем. Черный нал мы проверить не можем. Есть он или нет? Я же не экстрасенс, я аудитор. Если только за руку схватить, в момент передачи денег, но это уже по вашей части. Как показывает практика, черный нал присутствует если не на всех, то почти на всех предприятиях. Но следует учесть, что мы проводим аудит на мебельной фабрике. Это не банк, не корпорация, а всего лишь мебельная фабрика! Столы, стулья, шкафы…
— Да, — согласился Трубников, — всего лишь мебельная фабрика, но почему вы и вся ваша группа уже вторую неделю работаете даже без отдыха в воскресный день? Так долго и трудно пересчитать табуретки? Сколько вам пообещали заплатить? Перечень услуг?
— Я возглавляю группу, а не всю фирму. Сведения об оплате вы можете получить у директора аудиторской фирмы в Ростове-на-Дону.
— Я спрашиваю вас об этом не из праздного любопытства. Вы, кажется, не очень-то огорчены исчезновением вашей коллеги? Моя задача — разыскать ее. И я надеюсь на вашу помощь. Что входило в круг ее обязанностей? Она могла заметить скелет в шкафу?
— Это не исключено. Только… У нас каждое утро планерки. У меня с Ксенией доверительные отношения. Я уверен, что узнал бы первым, если бы она нашла несостыковки. Ксения была абсолютно спокойна, нет. Не верю, что она могла, узнав нечто, утаить от меня. Не верю, хотя…
Шульман замолчал и снова уставился на свои пальцы.
— Что хотя? — спросил Трубников, — она что-то сказала вам?
— Нет. В пятницу я пошел в туалет. На втором этаже засорилась раковина, там было грязно. Я пошел на третий. На третьем этаже находятся кабинеты руководства фабрики. Я шел в туалет. Ксения стояла в конце коридора возле окна, а рядом с ней стоял Сергей Сметанин. Это сын усопшего директора фабрики. Претендент на его место номер один.
— Угощайтесь, пожалуйста, чай и конфеты «Кара-Кум».
К ним подошла Светлана Сергеевна Митягина и поставила на стол перед Трубниковым чай и блюдце с конфетами. Трубников поблагодарил ее вслух, а мысленно… Он был очень воспитанным человеком. Шульман пожевал губами, но ничего не сказал, только выразительно посмотрел на нее. Она смутилась и ушла, пожав плечами. Вроде бы ничего плохого не сделала, приготовила чай, угостила дорогими конфетами, почему обозлился?
— Вы говорили о Сметанине, — вернулся к прерванному разговору детектив.
— А я уже все сказал. Я тогда значения не придал. Наверное, не надо было и сейчас об этом вспоминать. Мало ли о чем они могли говорить? О погоде, о природе.
— Она тоже пошла на третий этаж в туалет? В женском туалете тоже была засорена раковина?
— На третьем этаже нет женского туалета. Я все сказал.
— Сергей Сметанин претендент номер один?
— Да. Его отец — Сметанин Константин Юрьевич был директором фабрики. Умер у себя в кабинете от инфаркта. Тем не менее, Сергей очень хочет зайти в этот кабинет, чтобы обосноваться там надолго.
— Что же ему мешает? Работники фабрики возражают?
— У них не спрашивают.
— От кого зависит?
Шульман медленно встал и подошел к окну, жестом приглашая детектива за собой.
— Мебельная фабрика, — сказал он, — расположена на берегу Волги, посмотрите в окно! Очень красиво, не правда ли?
Трубников посмотрел на серое небо, аккуратную набережную, на рощу вдали.
— А там что? Роща или парк?
— Был парк, — ответил Шульман, — вырубают постепенно. Богатеньким хочется жить в парке на берегу Волги, чтоб свежий воздух, природа и от центра близко. А фабрика торчит как гвоздь и сильно мешает. Фабрику построили еще в советское время, тогда здесь пустыри были.
— Готовится рейдерский захват фабрики? — спросил детектив.
— Это вы сказали. В прошлом году Сметанин-старший взял кредит в банке «Волга»— 500 миллионов рублей. Закупил новое оборудование, старое-то закупали еще в середине XX века. Взял кредит на десять лет под 15 процентов годовых. Залог — основные производственные мощности. Сейчас из-за кризиса их стоимость упала, поэтому банк предложил фабрике увеличить обеспечение по кредиту, такое случается не так уж и редко.
— И вас пригласили, чтобы вы помогли отбиться от рейдерского захвата, который готовит банк?
— Тогда же в прошлом году фабрика получила дотацию из областного бюджета. Взяли большие деньги, дали большой откат. Откат весь цивилизованный мир проводит через оффшоры, только в Астрахани через фирмы однодневки. На этом погореть можно. На днях на фабрику прибудет проверка из налоговой. Конечно, они набросятся на фирмы-однодневки и раздуют из мухи слона. Чтобы это предотвратить, наша группа, то есть лично я посоветовал руководству фабрики срочно подать иски против двух фирм-однодневок, с которыми они имели договорные отношения. В судебном порядке надо признать сделки недействительными. Что я вам все это рассказываю? Вы же сыщик, а не бухгалтер.
Банк жаждет поднять процентную ставку так высоко, чтобы фабрика не смогла расплатиться. По непроверенным данным,  банк собирается продать долг мебельной фабрики одной компании, не имеющей расчетных счетов. Если это произойдет, то фабрика уже не сможет рассчитываться, расплачиваться, то есть жить самостоятельно. Право собственности перейдет кредитору. Тогда вместо этой фабрики на берегу Волги будет стоять особняк очередного богатенького, для которого Бог — это комфорт, а вера — пофигизм. На фабрике сейчас 158 работников. Они пополнят ряды безработных. Все усугубляется тем, что сейчас руководство фабрики…  То есть после смерти Сметанина-старшего у фабрики фактически нет руководства. Началась борьба за власть.
Я рассказал вам все это не с целью испугать. Просто объяснил, в чем заключается будничная работа аудитора. Так не всегда и не везде, но почти всегда. Однако я совершенно не понимаю, при чем здесь Ксения? Я еще могу предположить, что скоропостижная смерть Константина Юрьевича Сметанина была инициирована рейдерами, но исчезновение Ксении в эту раскладку не вписывается. Наоборот.
Меня одолели журналисты. Пока я на фабрике, я в безопасности, но в гостинице! Выгоню в дверь, залезут в окно. Одни пытаются найти в прошлом Ксении компромат, любовный роман с грязным душком. Другие сосредоточились на фабрике, рассматривают ее под микроскопом, шумят, возбуждают у людей нездоровый интерес к фабрике, к нам, к нашей работе. «Нет дыма без огня!» — кричат заголовки в местных газетах. Уверяю вас, этот шум не в интересах рейдера. Рейдерский захват обычно подготавливается медленно, скрупулезно и очень тихо, чтобы все произошло неожиданно и по закону, как у Иудушки.
Им не нужен шум! Ведь только благодаря сверхпристальному вниманию к фабрике со стороны журналистов я получил информацию о планах банка по поводу продажи долга фабрики офшорной компании. Да и незачем рейдерам убивать аудитора. Зачем? Легко загнать в угол. Я совершенно не понимаю, что случилось с Ксенией? Но уверен, что с ней случилось что-то страшное, иначе она бы давно дала о себе знать. Я вспомнил о том, что видел ее возле окна на третьем этаже со Сметаниным не потому, что в чем-то ее заподозрил. Боже упаси! Я не знаю, за что зацепиться, чтобы найти ее. Поговорите со Сметаниным, с Дегтяревым тоже. Я веду все переговоры только с Дегтяревым. Он первый заместитель директора. Сейчас ВРИО. Сметанин — инженер-технолог. Там, на третьем этаже их кабинеты, таблички на дверях. Вас проводить?
— Нет, спасибо. В каком номере в гостинице вы остановились?
— Восемь. Возьмите мою визитку, если что надо будет, звоните. Я действительно очень волнуюсь за Ксению. Надеюсь, что вы сможете найти ее.
Трубников пошел на третий этаж. Дверь в кабинет Сметанина была распахнута настежь. Сергей Константинович встал и вышел навстречу детективу:
— Мне сообщили, что вы на фабрике. Жду вас, проходите, присаживайтесь. Итак, вы частный детектив. Вы разыскиваете аудитора Таранову. Пожалуйста, найдите ее поскорее, а не то у нас третья мировая война начнется. Следователь прокуратуры — Куркова почему-то связала ее исчезновение с ее профессиональной деятельностью. И вот результат! С понедельника у нас будет проверка из налоговой! И это только начало! Уверяю вас, ее исчезновение никак не связано с ее профессиональной деятельностью. Я смогу и на Куркову управу найти! Она всего лишь следователь! У нее  начальство есть. Сергей Иванович Бандурин — начальник отдела, в котором она работает. Очень хороший человек, с ним всегда можно договориться. Папа пригласил к нам аудиторов, а зачем? Он меня в свои планы не посвящал. Он всегда советовался с Дегтяревым! Ну, зачем нам аудиторы? Пустили слух, что фабрику хочет поглотить банк «Волга»! Чушь! Возглавляет банк брат моего папы. Он не желает мне зла! Он не тронет фабрику! А если тронет, то я ему! Он же мой дядя! Я к нему в дом вхож! Он друг, а не враг! А Куркова — враг! Налоговую на нас натравила. С понедельника проверка!
— Вас видели, беседующим с Тарановой, если не секрет, о чем шла речь?
— Она аудитор, а я технолог. Я консультировался по делам фабрики. С Шульманом я тоже консультировался по этим же вопросам.
У Трубникова «запел» телефон. Он извинился и достал телефон. Номер Саши. Детектив удивился, услышав вместо голоса своего помощника старушку коридорную:
— Ваш юноша поскользнулся на лестнице. Его только что увезли в больницу.
Трубников давно не ездил так быстро. От «Стимула» до центра города близко, но мост и пробка перед ним! Больницу нашел быстро. Саша был в операционной. Медсестра не пустила его в операционную, разрешила подождать в приемном покое.
— Когда его привезли сюда, — спросил Трубников, — он был в сознании?
— Да, — ответила медсестра, — я приняла его. Он даже сам вызвал скорую. Он сказал, что кто-то толкнул его в спину на лестнице. Он сильно поранил голову, потерял много крови, но вы не волнуйтесь. Состояние стабильно тяжелое, все пройдет. Он еще так молод, выдержит.
Трубников ходил от стены к стене в приемном покое. Минуты казались ему часами. Он не переживал так даже тогда, когда рожала жена. Операция закончилась успешно. Ему позволили зайти в палату. Но поговорить с Сашей не удалось. Он не мог говорить, только шевелил губами силясь что-то сказать, смотрел на шефа осоловелыми глазами.
— Ты хочешь сказать, что тебя кто-то толкнул с спину? — спросил Трубников.
Саша моргнул глазами. Трубников хотел нанять сиделку, но из-за внезапного ухудшения Сашу срочно перевели в реанимацию. Врач успокоила Трубникова, дескать, будет жить. Только ее утешение не дало облегчения. Он чувствовал себя так, словно его самого только что загнали в угол. Он вернулся в гостиницу, ехать на мебельную фабрику было уже поздно. Администратор встретил его в фойе с извинениями и соболезнованиями, от которых быстро перешел к упрекам:
— Зачем он пошел по служебной лестнице? Есть лифт, а дверь на служебную лестницу всегда закрыта. Алиса Михайловна не хотела давать ему ключ, он настоял. Ему не терпелось поскорее обойти всех, кто находился в гостинице с фотографиями Тарановой. Он торопился! Мы же не виноваты, что он торопился! Не надо было ходить по лестнице! Там же ремонт, кругом мел, мешки со строительным мусором, много стекла! Как он вообще жив остался!
— Я хочу посмотреть место, где это произошло, — вклинился в его эмоциональную речь детектив.
Администратор повел его в левое крыло. Они прошли мимо старушки-коридорной, которая плакала сидя за своим маленьким столом.
— Вы были у него? — подскочила она, увидев Трубникова, — как он?
— Был, — бросил на ходу Трубников, — его жизни ничего не угрожает.
— Надо же такой беде случиться! — причитала коридорная семеня за ними в мягких лохматых чунях.
Они открыли дверь, вышли на лестничную клетку. В углу стояла швабра. Мокрая тряпка красовалась на перевернутом вверх дном ведре.
— Это я замывала, — бормотала Алиса Михайловна, — крови было!
Лестница была загромождена строительным мусором, много стекла.
— Здесь он споткнулся, — показала на третью ступеньку коридорная, — бедный мальчик! Кубарем вниз! Как только на стекло не упал! А то бы насмерть! В рубашке родился! Я ему эту дверь открыла своим ключом, он очень просил. Хотел быстрее. Он же по всей гостинице бегал, у всех про бухгалтершу спрашивал, фотографии ее всем показывал.
— Где вы были, когда он упал? — спросил детектив у коридорной.
— Сидела за своим столом. Все тихо было. Потом смотрю, машина с врачом приехала! Батюшки! А это он сам успел по телефону позвонить! Хоть бы вскрикнул, когда падал! Я ж ничего не слышала!
— Кто-нибудь был еще в это время рядом? Из других номеров люди?
— Нет, Никого нет, только в 31 номере женщина спит — Нина Гусева. Она не выходила. И сейчас тоже у себя. День же! Все разошлись!
— Где хранится ключ от двери, ведущей на лестницу?
— Рядом с моим столом щиток на стене. Там дубликаты всех ключей. Уборщица ими пользуется.
— Скажите, Павел Тихонович, — перебил ее детектив, обращаясь к администратору, —  эта лестница куда выходит? На первом этаже дверь тоже заперта?
— Нет, видите ли, идет ремонт. Временные неудобства. Дверь, конечно, там есть, но рабочие временно сняли ее с петель и прислонили к стене. Она мешала им. Они ходят туда-сюда, выносят строительный мусор.
— Таранова могла пройти по этой лестнице?
Павел Тихонович удивленно посмотрел на него:
— А зачем? Теоретически могла, но зачем? Ключи висят на щитке. Если Алисы Михайловны нет, то любой может воспользоваться ими. Но ему надо будет вернуться, чтобы повесить ключ обратно и… Дверь на лестницу со стороны вашего этажа всегда заперта. Ключи не пропадали, значит, никто чужой их не брал. Таранова, насколько мне известно, работала весь день, устала. Шла к себе в номер, чтобы отдохнуть. Зачем ей гулять в воскресный вечер по грязной захламленной лестнице? И зачем ваш коллега пошел по лестнице, а не воспользовался лифтом? Не случилось бы беды! Простите, я очень сочувствую, но он сам виноват. У нас такого еще ни разу не было! У нас очень хорошая гостиница!
— Я в этом не сомневаюсь. Покушать здесь можно?
— На пером этаже ресторан, на втором — буфет. Можете заказать обед в номер.
— Спасибо, я спущусь в ресторан, но сначала зайду к Нине Гусевой в 31 номер.
— Мы вам больше не нужны? — спросил администратор, обняв за плечи Алису Михайловну.
— Спасибо.

Трубников поговорил с женщиной из 31 номера. Она ничего не слышала, спала. Он вернулся в свой номер, принял холодный душ, присел на стул. На столе лежал надкушенный пирожок с печенкой. Саша откусил, доесть не успел. В кружке остался чай. Трубников как загипнотизированный смотрел на кружку с чаем и пирожок. В какую-то секунду ему показалось, что его помощник сидит рядом, вышел на минуту, сейчас вернется. Из состояния морока его вывел телефонный звонок. Звонил Лукашов:
— Полина задержалась в Астрахани не потому, что разыскивала мать, а по болезни. У нее неожиданно случилось сильное желудочно-кишечное расстройство. Уверяет, что это на нервной почве, поскольку она хорошо помнит, что последний раз кушала в Ростове, когда еще не знала об исчезновении матери. В Астрахани она ничего не ела, только пила чай в номере вместе с отцом. Нечем было отравиться, а отравление было настолько сильным, что она до сих пор дома лежит, на учебу не ходит. Она сутки лежала у себя в номере в гостинице, на том же этаже, где остановилась ее мать. Ее никто не видел, она не выходила.
Теперь, что касается Ксении. Биография самая обыкновенная. Единственная дочь у мамы. У матери свой домик в Александровке, она и сейчас там живет. Есть сад и огород. Жили обеспеченно. Мать преподавала английский в школе. Карьера Ксении выстраивалась на редкость удачно. Коллеги говорят о ней с уважением. Никаких служебных романов не было. В последнее время сильно озабочена деньгами. Много работает. Хочет купить дочери квартиру. Если у нее и были какие-нибудь романы до замужества, то установить это весьма затруднительно. Еще один важный, на мой взгляд, момент. Ксения имеет репутацию честной и неподкупной. Взятки не берет, но в быту отличается скупостью. Даже на дни рождения коллег не всегда деньги сдает. Никогда принципиально не дает никому в долг. Скупая, если не сказать жадная.
— Жадные обычно взятками не брезгуют.
— Нет, все хором говорят, что не берет. Если бы брала, то давно бы дочери квартиру купила. Работать над этим дальше?
— Пока достаточно.
Поговорив с Лукашовым Трубников переоделся, чтобы идти ужинать, но новый телефонный звонок прервал его планы. Звонил Шульман.
— Меня… Меня…
Он замолчал. Трубников удивился. Борис произвел на него впечатление разумного и интеллигентного человека, а сейчас мычит что-то невразумительное дрожащим голосом.
— Вас приглашают на опознание? — догадался детектив, — где вы? В «Стимуле»?
— Да. Я сейчас поеду в морг. Но я подумал, что вы тоже, то есть, что вас тоже пригласят. Вы же ее не знали!
— Я уже выезжаю. Ждите меня на работе, мы вместе поедем на опознание. Где нашли труп?
Трубников на ходу накинул пальто и вышел из номера.
— Труп не нашли, — медленно сказал Шульман.
— Не понял, — удивился детектив, пробегая мимо коридорной, — объясните, пожалуйста, кто вас пригласил, зачем?
— Пригласила следователь Куркова Наталья Сергеевна. Я должен поехать в морг. Но труп не нашли, только голову. Нашли на свалке. Я не ожидал. Я надеялся, что она жива, что скоро вернется. Что происходит? Они же нас всех поубивают! Они власть и деньги поделить не могут, а мы при чем? Мне страшно стало, потому что я ничего не понимаю. Приезжайте, я подожду вас. Мусоровоз привез мусор, бомжи нашли голову в пакете и позвонили. Спасибо бомжам. Какое счастье, что в нашей стране так много законопослушных и честных бомжей!
Борис Анатольевич и Валерий Георгиевич ждали его на улице возле фабрики. Сели в машину Трубникова, поехали. Шульман часто снимал очки и протирал их. От давешней самоуверенности не осталось и следа. Валерий Георгиевич молчал, на вопросы отвечал невпопад, а потом и вовсе попросил высадить его на первой попавшейся автобусной остановке. Шульман не возражал, Трубников тем более. Он вышел на остановке, проводил машину ничего не видящим взглядом, забыл попрощаться.
Трубников не знал, где находится морг, Шульман запутался в объяснениях. Пришлось звонить Курковой. Она удивилась: при чем здесь Трубников, но потом снисходительно согласилась, что лучше ему побыть рядом с Шульманом, чтобы подстраховать. Они успели приехать за полчаса до закрытия. Зашли. Шульман не мог унять дрожь во всем теле, его знобило. Он злился на себя за это, но ничего не мог сделать. Его нервное напряжение дошло до высшей точки. Трубников уже начал бояться, что он может упасть в обморок. Такое случается с теми, кто впервые попадает в морг. Он сам очень волновался, когда впервые попал в морг. Потом в работе следователя Трубникова слишком часто случалось видеть трупы, и не только в морге. С годами притупляется любая боль, а видеть человека мертвым всегда больно, любого человека. Он с удивлением смотрел на Шульмана. Тот открывал и закрывал рот и махал правой рукой на голову несчастной женщины.
— Это не она! — вырвалось у него, — это не она! Слава Богу! Не ее голова!
Они вышли из морга на улицу. Температура выше ноля, но промозгло и дождливо. Шульман жадно дышал, детектив не торопил его.
— Выпить хочу, — сказал Шульман, отдышавшись, — только не подумайте! Я не пьяница! Но сейчас хочу выпить чего-нибудь покрепче. Водку я не пью. Можно коньяк. Господи! Как же я соскучился по Ростову! Там я у себя дома, а здесь? Ну, где здесь можно выпить так, чтобы об этом потом не прочитать подробный отчет в местных газетах?
— Я за рулем, — ответил детектив, — но я тоже хочу выпить. Надеюсь, в этом городе есть ассортимент горячительного в универсамах? А выпить можно и в гостинице. Журналистов я и сам побаиваюсь. Они не брезгуют даже в замочную скважину подглядывать и воздух нюхать. Закроемся в номере, только в универсам заедем. Я рад, что это не ее голова. Слава Богу!
— Это очень пожилая женщина! — сказал Шульман, — наверное, лет семидесяти. Поехали, универсам сам встретится нам по пути. Я думаю, что Ксения найдется, что она сама потом все объяснит. Я все не мог поверить в несчастье. Прошло много дней. Если бы Ксения была жива, то она дала бы о себе знать. У меня с ней не было романа, не надо преувеличивать. Но мы много лет работаем вместе. Столько командировок! Столько дорог! Между нами доверительные отношения. Однако я по-прежнему не понимаю, кому она помешала? Связано ли это с работой? Но если это связано с работой, тогда исчез бы я, а не она. И все же я не исключаю, что ее исчезновение связано с работой.
Сразу хочу вас предупредить, что мы не относимся к так называемым черным аудиторам, которые за деньги ставят подписи, выдавая за правильные любые бухгалтерские отчеты. Мы работаем честно и профессионально. Мы помогаем! За это нас ценят. И в «Стимуле» не все так благополучно, как кажется. Есть две фирмы-однодневки, то есть мотыльки. Сметанин через них откат дал, я вам уже говорил. Я вам уже все сказал! Мне больше нечего добавить. Скушает банк мебельную фабрику и даже не икнет!  И никакие аудиторы не помогут! Хэппи энд бывает только в сказках. Слишком большие силы вовлечены! Что вам даст совет аудитора, если на фабрику танки прутся, а в танках люди, имеющие реальную власть! Плевать им на законы! Пред ними суд и правда — все молчи! Какой суд? Какая правда? Дела-то семейные! Банк «Волга» возглавляет Сметанин Леонид Юрьевич, а фабрику возглавлял его брат — Константин Юрьевич. Сергей — сын усопшего директора мебельной фабрики и племянник банкира амбициозен, горяч и глуп! Он очень хочет возглавить фабрику, но вряд ли это произойдет.
— Дегтярев? — спросил Трубников, — Дегтярев возглавит фабрику?
— Дегтярев — заместитель усопшего директора фабрики готов к этой работе, но Сергей Сметанин развел слишком активную деятельность по его дискредитации. Они же соперники! По-моему, они оба дураки! Им надо объединиться, тогда бы был шанс! И то один на тысячу! А пока мебельная фабрика обезглавлена и погрязла в междоусобных распрях, о выживании говорить нельзя. А ведь Сметанин-старший умер у себя в кабинете, а знаете подробности?
— Нет, хочу узнать.
— В его кабинете был его младший брат — банкир. Они о чем-то горячо спорили. Долго спорили. Потом банкир вышел и сказал секретарше вызвать скорую. Сам, почему не вызвал? Почему сразу ушел? Не дождался врачей? Вам все это не кажется странным?
— Да, странно. Но вы же сказали, что они родные братья.
— Родные. Я и говорю, что это дела семейные. Только не резон банкиру нашу Ксению исчезать! Он, может быть, и акула, но акула умная и расчетливая. От Ксении ему никакого вреда, а от ее исчезновения очень большой вред! Шумиху подняли! Ему темнота и тишина нужны, а он попал под перекрестный огонь журналистов. Господи! Если б я хоть чего-нибудь понял! Я слышал, что ваш помощник в первый же день оказался в больнице? Он кому помешал?
— Еще не знаю, выясню и накажу.
— Ничего, может быть, она все же жива и здорова! Все-таки хорошо, что это не ее голова.
— Какие у Ксении отношения с мужем? С дочерью?
— У меня с ней доверительные отношения в том, что касается работы, хотя я бывал у нее дома. На день рожденья она нас всех приглашала. Но я же не родственник! Чужая семья — потемки.
— Что вы можете сказать о банке «Волга»?
— Инвестиционный банк. Создан в начале девяностых, выжил и окреп, но за счет чего? Знаете, как в Астрахани говорят о Сметанине-банкире? Уважаемый бизнесмен! Авторитетный бизнесмен! И от большого уважения или от страха у них ноги в коленях полусогнуты! Не хотел бы я видеть его среди своих врагов.
— Что вы можете сказать о Полине?
— Полина выросла на моих глазах. Хорошая девочка. Ксения хочет купить ей квартиру, но еще не успела скопить денег. Полина приезжала вместе с отцом. Волновалась. Они дружно живут. Я не слышал, чтобы они ссорились. Нормальная семья, живут обеспеченно. Уверен на сто процентов, что члены семьи к ее исчезновению не имеют отношения.
— Ксения, — сказал Трубников, — если бы она обнаружила, что банк использует фабрику для отмывания денег, могла пойти к Дегтяреву или к Сметанину Сергею, чтобы…
Детектив не договорил, потому что Шульман одарил его очень выразительным взглядом. Если бы взглядом можно было убить, то он уже убил бы детектива за такой вопрос.
— Мы честные аудиторы, — гордо сказал он, — что-то я уж расхотел пить. Разговор с вами крепче любой выпивки. Отель наш уже близко. Спасибо, что поехали со мной в морг, что подвезли.
— Не обижайтесь. Я по роду деятельности обязан подозревать всех.
— Всех кроме Ксении. Если бы она что нарыла, то я узнал бы об этом первым.



                Глава 3



Утро следующего дня выдалось пасмурным. Моросил дождь. Скоро новый год, а погода совсем не зимняя. Осенняя погода. Второй день в Астрахани. Лихое начало. Саша в больнице. Кто столкнул его с лестницы? Что происходит? Трубников, может быть впервые, за всю свою многолетнюю практику почувствовал усталость. Если бы он был в Ростове, то все было бы намного легче и проще. Он всех знает и его все знают. Всегда можно рассчитывать на Виктора Широкова, который возглавляет отделение полиции, на его помощь. Можно было найти возможность зайти в кабинет следователя. А здесь! Куркова… В каком направлении она работает? Как продвигается расследование? И чья это голова?
Был бы здоров Саша, отправил бы его изучать прессу в библиотеку, общаться с журналистами. Без него трудно. Нашли, кого в спину толкать! С меня бы начали! Получается, что призрак где-то рядом. Сашу толкнули в гостинице, Таранова пропала в гостинице. Но это я проверил первым делом! В гостинице еще никто не умирал и не пропадал. И какая причина? В гостинице поселился маньяк? Тогда убивал бы молодых женщин, а не пятидесятилетнюю даму и не двадцатичетырехлетнего парня. Может быть, все же причину надо искать на фабрике?
Борьба за власть между Сметаниным и Дегтяревым. Налоговая проверка на горизонте. Банк «Волга» жаждущий поглотить фабрику. Зачем она ему? По-моему, эта маленькая убыточная мебельная фабрика для банка, что чемодан без ручки. Но я еще ничего не знаю о фабрике. Вчера так и не успел пообщаться с Дегтяревым. Значит, сейчас на фабрику. Хмурое нависшее небо, совсем как в Москве. Астрахань не должна быть такой хмурой, какой неуютный декабрь в 2017 году.
Трубников ехал на мебельную фабрику, тщетно пытался найти ответы на свои вопросы. Он имеет высшее юридическое образование. Двадцать лет работы следователем, пятый год возглавляет детективное агентство. Но, разыскивая пропавшего аудитора, он пытался найти ответы на вопросы экономического характера. Что такое банк «Волга»? Трубников не обладал достаточной компетенцией, чтобы оценить финансовое положение банка. Собственно говоря, не всякое рейтинговое агентство в состоянии справиться с такой задачей. Открытость и прозрачность информации в нашей стране оставляет желать лучшего. А тот, кто владеет информацией, умеет использовать бухгалтерскую отчетность для ее сокрытия. Если человек не осведомлен о рискованном поведении банка, то, взяв кредит, купив акции, он, мягко говоря, не получит ожидаемого эффекта. Но это будет потом. Это будет потом и с каждым отдельно взятым человеком, а не с разъяренной толпой. С одним человеком всегда можно справиться. И надо ли справляться с несчастным, потерявшим свои сбережения и надежды? Может быть, кризис случится, тогда все на кризис спишем, дескать, никто не виноват. Если отзыв лицензии, то государство, конечно, поможет, только кому? Пострадавшему или банкиру, может быть, банку? Банку, который чрезмерным кредитованием спровоцировал кризис.
Как может человек обыкновенный выяснить, нет ли у банка, в котором он собирается открыть счет, превышения заемного капитала над собственным? Сможет ли он узнать о задолженности мелким инвесторам? Кто это может знать? Прекрасно, когда можно ознакомиться с мнением аналитика, но и тут проблема: кто финансирует рейтинговое агентство? Если деятельность аналитика или рейтингового агентства оплачивает сам банк, то разве скажет аналитик о банке плохо?
И еще один конфликт интересов. Между топ-менеджерами, получающими хорошие зарплаты и премии, и обществом. Как выяснилось из практики, золотой парашют не зависит от успехов в работе. Золотой парашют (большую зарплату, премию) может получить и тот, кто развалил всю работу по нерадивости и лености. Но человек обыкновенный не может узнать об этом. Разве что журналисты поднимут крик, обратят на это внимание общественности.
Может быть, есть смысл доверять большим бакам? Таким банкам, которые слишком велики для того, чтобы исчезнуть. Вряд ли.  Уверовав в собственную непотопляемость, большие банки могут пойти и на большие риски ради выгоды. Журналистам они сообщать о своих намерениях не будут. Кто защитит потребителя? У нас в стране далека от совершенства законодательная база по защите права недвижимости, что уж говорить о других более сложных формах собственности! Или о защите системы платежей? Слишком много вопросов, нет ответов.
Вчера вечером он все же пообщался в Шульманом, озадачил его этими вопросами. Борис через силу все же согласился рассказать ему о банке «Волга». То, что он рассказал, тянуло на возбуждение уголовного дела против банкира.
— Это не я! — говорил Шульман, — это Сергей Сметанин. Он советовался со мной. Это он собрал, а я систематизировал и сделал выводы. Выводы сделал и понял, что это вопросы не моей зарплаты. Сергей Сметанин просил меня держать язык за зубами, но я ведь уезжаю… Он и с Ксенией говорил об этом. Я хочу, чтобы она нашлась живая и здоровая!
После беседы с Шульманом у Трубникова осталось неприятное чувство. Борис мастерски пил коньяк, но информацию из него приходилось вытаскивать клещами. И все равно осталось чувство, что он что-то недоговаривает.
Пробка. Трубников остановился и посмотрел на часы — восемь часов двадцать минут.
— Надо же! — подумал детектив, — у них в Астрахани точно как у нас в Ростове! Перед мостом пробка! Есть время подумать, хотя лучше бы с утра пораньше на фабрику, а то разбегутся все, найди их потом.
Трубников вспомнил, что сегодня не завтракал. В памяти появился пирожок с печенкой, съел бы сейчас!  Ничего, приеду на фабрику, Шульман угостит кофе, Митягина даст пару конфет  «Кара-Кум». Добрые люди подкормят и все объяснят. А пока можно закурить, чтобы не сосало под ложечкой.
Трубников приехал на фабрику к девяти часам утра. Зашел и первое, что увидел — портрет пожилой женщины с короткой стрижкой и доброй улыбкой. Черная ленточка и коротко об усопшей: «Алла Владимировна Карпова пришла на фабрику в 1994 году учетчиком. Окончила институт, дослужилась до главного бухгалтера…»
Трубников пожалел, что вчера не успел поговорить с ней. Он стоял возле портрета, к нему подошел вахтер:
— Вы к кому? Вы заказчик?
— Нет, я не заказчик. У вас на втором этаже работают аудиторы из Ростова…
— Аудиторы уже уехали обратно в Ростов. Вы с ними буквально на несколько минут разминулись.
Трубников очень удивился. Поднялся на  второй этаж, комната, где его встречали вчера аудиторы, заперта. Пошел на третий этаж к Дегтяреву. Вячеслав Григорьевич стоял у себя в кабинете возле окна, смотрел на небо. Ветер гнал тучи, но дождя не было. Он обернулся, увидев Трубникова, поздоровался. Не приглашая присесть, объяснил, что аудиторы уже завершили работу.
— Странно, — сказал Трубников, — я вчера беседовал с Шульманом. Он говорил, что работы еще много, несколько дней или неделя понадобятся. Почему умерла главный бухгалтер?
— У нее были больные почки. Вчера вечером она почувствовала себя плохо, но врача вызывать не стала. Приняла свои обычные лекарства, думала, что все пройдет. Покой и тепло — все пройдет. А это не прошло. Ей было всего лишь сорок три года!
— Подождем, что скажет патологоанатом.
— Зачем?  — Дегтярев удивленно посмотрел на Трубникова, — зачем патологоанатом? Похороны послезавтра. Так захотела семья. У нее остались родители, муж и сын.  Пути Господни неисповедимы. А вы, если постараетесь, то еще сможете попасть в аэропорт, ваши коллеги поехали туда. Сначала в Москву, потом в Ростов.
— Зачем в Москву? И все же их коллега исчезла! Таранова!
— В Москву? Хотят скорее вернуться домой. Им так быстрее. А Таранова? Да, исчезла. Но мы-то здесь ни при чем! А вы домой ей позвоните. Вдруг она уже давно дома? Или гостит у родственников? Никто никуда не исчезает, только долго разыскивать. Авось, найдется сама. Сочувствую, но не могу вам помочь. У нас у самих горе. Надо заняться похоронами.
— Я не прощаюсь. Возможно, мне придется еще не раз вернуться на фабрику. Я должен разыскать Ксению Александровну.
— Всегда буду рад помочь, — и выдержав паузу добавил, — если смогу.
Трубников позвонил Шульману, когда он и его коллеги ехали из гостиницы в аэропорт. Из разговора он понял, что руководство мебельной фабрики расплатилось с ними полностью, даже оплатило билеты от Астрахани до Москвы для всех.
— Но вы же не завершили работу? — удивился Трубников.
— Да, — ответил Шульман, — но у меня есть начальник. Дегтярев сообщил в Ростов, что наш труд полностью оплачен и в наших услугах они больше не нуждаются.
— Вы подписали липовое заключение?
— Мы настоящие аудиторы! — возмутился Шульман, — мы уважаем себя и свой труд. И я, между прочим, кандидат экономических наук! У нас в группе у каждого есть квалификационный аттестат аудитора! Мы ничего не подписывали! Им уже не требуется заключение.
— Я хочу поговорить с вами не по телефону. Все же я разыскиваю вашу коллегу, если вам не безразлична ее судьба, то подождите меня в аэропорту. Я уже еду туда.
Шульман молчал долго, потом сказал, что подождет его, а Митягина и Пилипенко улетят.
Трубников вздохнул с облегчением и хотел нажать на газ, но не стал. Закурил, спокойно доехал до аэропорта, успел позвонить в больницу. Сашу перевели в палату. Доехал до аэропорта благополучно. Оставил машину на стоянке. Нашел Шульмана в ресторане с бутылкой коньяка и каким-то странным салатом. Присел рядом. Шульман налил ему коньяк. Подошел официант. Трубников хотел заказать бифштексы, но их не было. Взял то, что было — рыбный салат, потом пожалел об этом. Вспомнил вслух о пирожках с печенкой. Очень удивился, когда Шульман с ужасом отпрянул и даже передернул плечами.
— И вас тоже Алиса Михайловна угощала?
— Да, очень вкусные пирожки.
— Вкусно, только дорого. Она и меня угощала. Я тоже ел. Кушал с аппетитом, не считал. Она сейчас, когда я на полном ходу вещи в гостинице собирал, зашла в номер. Божий одуванчик! А на ногах мягкие чуни! Потребовала с меня деньги за пирожки. Я-то думал, что она меня угощает по доброте душевной, а она все считала! Столько запросила, что я сильно пожалел, что их кушал. Дешевле было бы в ресторане обедать. Если бы не срочные сборы, то я бы поспорил! Она так пристала! Пришлось заплатить. У нее каждый пирожок на вес золота. А этот салат рыбный… Лучше хлеб с горчицей.
Трубников задумчиво намазал на хлеб горчицу, съел. Намазал еще один кусочек. Шульман пил коньяк и собирался с силами. Начал говорить:
— На фабрике не так все просто. Вроде бы не черные кассиры, не оружием торгуют — мебелью. Однако на протяжении последних восьми лет прибыль и выручка растут непропорционально. Я изучил банковские выписки, наряды поставщиков древесины… Я несколько дней изучал их бухгалтерию, но так и не понял, за счет чего растет прибыль? Откуда деньги?
— Преступный сговор с целью мошенничества? — улыбнулся Трубников, — прачечная для отмывания денег?
— Не знаю. Мне не хватило времени и документов. Не понял, зачем нас пригласили? Спросить уже не у кого. Константин Юрьевич, пригласивший нас, умер.
— Думали, что вы все подпишете, докажите, что все чисто.
— Нет. Купить подпись черного аудитора не проблема. Для этого не надо в Ростов обращаться. Черных аудиторов в любом городе хватает. Астрахань не исключение. Я ничего не понял. Меня это раздражает. Я не люблю, когда меня останавливают на полпути. Не люблю, когда исчезают мои коллеги. Где Ксения? Пожалуй, никого уже не удивляет сообщение об убийстве журналиста, следователя, судьи, адвоката, но аудитора? За что? Если бы она что-то распознала, я бы первым узнал об этом. Я уверен в ней! Она сказала мне и Валере: «Спокойной ночи» и ушла. С тех пор я живу, словно в кошмарном сне. А тут еще бухгалтер скоропостижно скончалась! Мне страшно!
— Вы общались с бухгалтером?
— Конечно. Очень милая женщина. Дело знает. На фабрике работает давно. Исчезновение Ксении разворошило осиное гнездо. Надеюсь смерть бухгалтера, смерть Сметанина-старшего были естественными. Впрочем, уже не уверен. У них отчаянная борьба за власть. Дегтярев занял кабинет директора фабрики, но освободил его, когда Сметанин-младший поднял бунт. Под его руководством пролетарии фабрики объединились, собрали в одну копилку все свои обиды, пошли войной на Дегтярева. Потребовали общего собрания и тайного голосования. И все это мне понятно. Но я не понимаю, что случилось с Ксенией? Где она? Исчезновение Ксении напугало их больше, чем нас.  Утром в понедельник мы приехали на работу втроем. Дегтярев заходит к нам и спрашивает, где Ксения? Света Митягина ему объясняет, что ждали, звонили, искали… Я на него смотрю и молчу. У него в глазах появился страх! Мне не показалось! Он чего-то сильно испугался. Но быстро справился с собой, начал шутить, дескать, сама найдется. С исчезновением Ксении напряженность на фабрике переросла в предгрозовую напряженность. А вместо грозы — скоропостижная смерть главного бухгалтера. У них на фабрике работает меньше двухсот человек. А сумма активов бухгалтерского баланса выше 400 миллионов рублей! Откуда деньги? Они думают, что если мы с Ростова, то деньги считать не умеем? Умеем.
— Может быть, все же Ксения заметила что-то раньше вас и сказала об этом не вам? Захотела с этого что-то поиметь?
— Не смейте! — Шульман со злобой посмотрел на детектива, — я же сказал, что за Ксению головой ручаюсь! Начитались пошлых детективов о черных аудиторах! Мы и так хорошо зарабатываем!
— Ксения ангел?
— Скупой ангел, — вздохнул Шульман. Я — еврей, она — казачка. Ну и что? Мы семь пудов соли съели. А что, если казачка? Она очень даже скупая. Ну и что? Я тоже деньгами не сорю. Я их тяжелым трудом зарабатываю. А они мне вместо рыбного салата какую-то гадость подали! Я им сейчас запись в жалобную книгу…
Трубников с трудом успокоил его. Расплатился за так называемый обед за двоих, что успокоило Шульмана. Прощались они уже друзьями. Шульман перебрал коньяка. Трубников не торопился уходить, хотел дождаться регистрации и посадки. Шульман нашел в его лице терпеливого собеседника. Долго объяснял, что прежде чем судить аудитора, надо дать точное определение, что такое «заведомо ложное» аудиторское заключение? А что это такое никто не знает. Он таких заключений не дает. Потом стал объяснять, что Центральный банк хочет взять всех аудиторов под свое крыло, а разве все они там поместятся? Ну, может быть, десяток аудиторских компаний поместится под крылом, а остальные? Переквалифицироваться в дворники? Буду дворником! Буду большой метлой подметать осенние листья! И Шульман запел: «Листья желтые над городом кружатся…»
Под эту песню Трубников помог ему пройти регистрацию, проводил на посадку. Вышел из здания аэропорта с головной болью. Хотелось нормально поесть, выспаться, все обдумать в тишине. Плохо, что не дома. В Ростове я не думал, где поесть по-человечески. Газетный киоск проезжал, надо было свежую газету купить, вдруг узнаю, чья голова? Голова-головушка, беда-бединушка! В воскресенье вечером ушла к себе в номер и все! Уже суббота. Скоро следующее воскресенье, где она? Плохо, что я не в Ростове, стосковался по любимому городу. И где моя машина? Я же здесь ее оставил. За стоянку заплатил. Что за шутки?



                Глава 4


Трубников осматривался, пытаясь найти свою машину. К нему подбежал паренек с виноватым лицом:
— Простите, мы немножко передвинули вашу машину, тут автобус с туристами разворачивался…
— Как это? Немножко передвинули?
— Извините, пожалуйста, пойдемте со мной. Я отведу вас к машине.
Трубников с брезгливым отвращением посмотрел на служителя автостоянки, но все же пошел с ним. Служитель вел его прочь от стоянки, от главного входа в аэропорт, от людей. Вдали стоял автобус «Икарус».
— Машина там, рядом с автобусом, — суетился служитель, стараясь заглянуть детективу в глаза.
Трубников схватил его за ухо и остановился:
— Говори все! Ухо оторву!
Служитель сморщился от боли:
— Ваша машина за автобусом, отсюда не видно.
— Ты сейчас отсюда Москву увидишь!
— Не надо! Мне же больно! — пытался освободить свое раскрасневшееся ухо парнишка, — я не хотел! Меня заставили!
— Кто заставил?
— Отпустите! Мне же больно! Там в вашей машине два человека. Своим ключом открыли, сами отогнали. Я думал, что друзья ваши. Велели вас туда привести. Им не разрешить нельзя было, они крутые!  Я подумал, что если у них есть ключ от вашей машины, то друзья. Я не хотел, они заставили! Они крутяки!
Трубников отпустил ухо и с трудом сдержался, чтобы не поддать пинка. Парнишку сдуло ветром. Трубников медленно пошел к автобусу. Пожалел, что не имеет оружия. Если кто-то хочет встречи, то надо встретиться. Не в полицию же звонить! Вот бы всех насмешил!
Его машина стояла за автобусом. Из машины вышли двое. Лица более чем интеллектуальные. Руки в карманах. Две гориллы. Трубников пошел навстречу, хотел слегка поразмяться. Оружия нет, но есть умение за себя постоять.
— Не надо драки, — остановил  детектива горилла номер один, — мой шеф хочет с вами поговорить. Не откажите в любезности.
— Кто ваш шеф?
— Вы здесь не у себя дома. И ваш юный коллега сейчас, кажется, в реанимации?
Сердце обожгло гневом, Трубников непроизвольно сжал кулаки. Горилла отступил на шаг, ссутулился, но взгляд не отвел, повторил:
— Шаповалов Александр Васильевич, 24 года, студент четвертого курса Ростовской экономической академии, юридический факультет. Черепно-мозговая травма.
Трубников вдохнул воздух, разжал кулаки. У него появилось омерзительное чувство собственной беспомощности. Осталось только подчиниться двум гориллам.
Трубников молча пошел к машине.
Они не завязывали детективу глаза, не связали его. Посадили на заднее виденье. Рядом с ним сел горилла номер один, впереди — горилла номер два. Ехали молча и очень долго. Трубников не был знаком с городом, заприметил, что проехали по трем мостам. Остановились возле высокого красивого забора. Горилла номер два позвонил и сказал: «Привезли». Ворота открылись. Машина въехала во двор. Это был очень ухоженный двор с маленькой детской площадкой. На качелях качался ребенок лет трех. Рядом стояла пожилая дама. Мирная жизнь никак не вязалась с похищением и зловещим шефом. Кто такой шеф? Откуда взялся шеф? Уютное гнездышко он себе свил.
Оба охранника проводили детектива в дом. Их встретил другой, похожий на них. Повел узника по коридору, завел в просторную со вкусом обставленную гостиную:
— Ждите здесь.
Трубников осмотрелся. На стенах картины — копии Гималайского цикла Н.К.Рериха. Хорошие копии. Два больших кресла, журнальный столик и шахматы. Недавно играли, еще не собрали. Детский уголок:  детский столик и стульчик, много игрушек. Живые розы в большой хрустальной вазе. Все здесь дышало миром, покоем и достатком. В гостиную вошел интеллигентный мужчина лет пятидесяти, спокойный и уверенный в себе. Одет в дорогой костюм, с которым резко контрастировали домашние тапочки.
— Вы и есть Николай Федорович Трубников, — не то спрашивая, не то утверждая сказал шеф.
Трубников ничего не ответил.
— Обиделись? Почему вы не уехали с группой аудиторов? У вас бы сейчас не было проблем.
— Мне надо разыскать Таранову Ксению Александровну. Я не аудитор, а частный детектив.
— В том-то и дело! — сказал шеф и уселся в кресло, не предлагая присесть собеседнику. — Я понятия не имею, куда исчезла ваша Таранова! Но ее исчезновение возбудило у многих людей нездоровый интерес к делам мебельной фабрики.
— Что же происходит на мебельной фабрике?
— Это вас не касается.
— Я у вас не по своей воле. Что вам надо?
— Чтобы вас не было. Аудиторы уехали, вы остались. С ними проще, у них начальство есть. А вы! Расплодились вольные художники! Суют носы, куда не следует. Борцы за справедливость!
— У меня есть помощник — Александр Васильевич Шаповалов. Он сейчас в больнице с черепно-мозговой травмой…
— Увольте! Я здесь совершенно ни при чем! Сам споткнулся.
— Он получил удар в спину. Он чудом избежал смерти.
— Не я же его толкнул! К падению вашего помощника я никакого отношения не имею. К исчезновению аудитора тоже. Для меня это не меньшая загадка, чем для вас. У меня тоже есть помощник. Вот он!
В гостиную зашел мужчина, очень худой, маленького роста. Жидкие длинные волосы. Серые глаза вращались без остановки. Он смотрел одновременно и на своего шефа и на Трубникова, на картины, в окна… Встретиться с ним взглядом было невозможно.
— Володя, ты готов? — спросил шеф.
— Да, Леонид Юрьевич, — выдохнул коротышка.
— А где же твой маленький чемоданчик?
— Не нужен. Шприц и ампула умещаются в кармане.
— Вот и молодец. Сейчас приглашу мальчиков и начнем. — Я не люблю этих сцен,  — сказал он обращаясь к Трубникову, — но привык начатое доводить до конца, наблюдать за исполнением лично. Сейчас вам сделают укол. Ночью отвезут в гостиницу. Завтра утром вас там найдут и отправят в морг. Патологоанатом установит причину смерти — инфаркт. Любой патологоанатом установит. Володя сам был патологоанатомом, в госпитале работал. Он свою работу знает.
— Главному бухгалтеру фабрики помог уйти на тот свет тоже ваш Володя?
— А что? Хорошо получилось.
— За что ее?
— За истерику. Она почему-то вбила себе в голову, что вашу Таранову убил я. Она рассуждала так: Таранова о чем-то беседовала с Сережей Сметаниным на третьем этаже. Сережа — мой племянник, он часто бывает у меня в гостях. Значит, Таранову убил я. Дура! Я никакого отношения к исчезновению Тарановой не имею, я даже не знаю, жива она или нет!  Но наша уважаемая главбух закатила истерику. Она сильно испугалась. Могла наделать глупостей с перепугу. Мне ее искренне жаль, вас тоже.
— Вы возглавляете банк? Зачем вам моя смерть?
— Я навел о вас справки в Ростове. Купить вас нельзя. Остановить нельзя. Разыскивая исчезнувшую Таранову специально или нечаянно вы всколыхнете всю мебельную фабрику, а этого я не хочу. Мне характеризовали вас как возмутителя спокойствия. Не понимаю я таких возмутителей. Чего вам не живется мирно? Какую правду вы отстаиваете? Даже жертвуете жизнью ради правды. А кому она нужна? В нынешнем мире каждый сам за себя. Вы чужой и непонятный. От непонятного лучше избавиться.
В гостиную вошел мужчина лет сорока с военной выправкой с коротко подстриженными черными волосами и худым лицом.
— Это и есть ростовский сыщик? — насмешливо посмотрел он на Трубникова. — Я не понимаю только одного, Леня, — обратился он к шефу, — зачем ты притащил его сюда? Здесь же моя маленькая дочь!
— Хотел на него посмотреть, пообщаться. Все бы тебе убивать! Надо сперва пообщаться. Хочу узнать, что он знает, а вдруг, что-то полезное? Куда мне его приглашать? Это мой дом! А твою дочь он не тронет.
— Он только вчера приехал, — усмехнулся военный, — ничего он не знает.
— Нельзя недооценивать противника, Вася, мне говорили, что ему и часа достаточно, шибко умный.
— Ну, и что вы там нарыли про свою аудиторшу? — спросил у детектива Вася, — она своим исчезновением спутала нам все карты.
— Разве не вы похитили ее?
— Зачем? С аудиторами всегда можно договориться, зачем убивать?  Думаете, что я люблю убивать? Нет, не люблю.
— А как же мальчик?
Трубников стоял лицом перед сидящим в кресле банкиром, сбоку стоял Вася, за спиной бывший патологоанатом. Все трое молча сверлили его взглядами. Его вопрос заставил их насторожиться.
— Какой мальчик? — спросил банкир.
— Никита Серов, 12 лет. Его похитили, когда он утром шел в школу. В тот же день, получив выкуп — сто миллионов долларов, убили. Денег таких у отца Никиты не было, он обратился в правоохранительные органы. Они обратились к банкам. Вы откликнулись, дали деньги.
Трубников не знал, имеет ли банк «Волга» и лично банкир отношение к трагедии 1995 года. Просто этот эпизод был хорошо известен ему. Он чувствовал опасность. Ему бы не составило труда применить силу и оказаться на свободе, но что произойдет с Сашей? Во что бы то ни стало надо было заставить их добровольно отпустить его. Но как? Слишком мало времени, чтобы что-то придумать. Он ухватился подобно тому, как утопающий хватается за соломинку, за трагический случай 1995 года. Сейчас он напряженно всматривался в лицо банкира и его друга Василия, пытаясь понять, насколько их волнует эта тема. Военный стоял с непроницаемым лицом. В его взгляде по-прежнему раздражение и неприязнь к детективу. Но банкир! Он весь напрягся, инстинктивно приподнял правое плечо, будто защищаясь от удара. Трубников понял, что можно продолжать, его будут слушать. Выражение лица бывшего патологоанатома он не видел, тот стоял у него за спиной.
— Горбунов Вадим, двадцати двух лет, Сучков Сергей, двадцати четырех лет, Краснов Иван двадцати одного года (все безработные)  28 мая 1995 года с целью получения выкупа похитили малолетнего Никиту Серова утром, когда он шел в школу. Горбунов учился в одном классе с братом Никиты, бывал у них дома, хорошо знал Никиту. Он вышел из машины поздоровался с мальчиком, когда тот проходил мимо. Никита ответил и хотел идти дальше. Но в это время из машины вышли Сергей Сучков и Иван Краснов. Они втроем силой засунули ребенка в багажник машины. Сучков тоже спрятался в багажнике, чтобы удерживать мальчика. После этого Горбунов позвонил отцу Никиты, потребовал выкуп — 100 миллионов долларов немедленно! На поиски денег ушло несколько часов. У родителей Никиты не было такой суммы. Отец сразу обратился в правоохранительные органы. По просьбе работников УВД эту сумму предоставил ваш банк. Номера купюр переписать не успели, так как деньги слишком поздно привезли из банка. Следствием возвращено банку 25 миллионов долларов США. Остальные…
— Хватит! — резко встал с кресла банкир.
Он со злобой смотрел на детектива. Трубников продолжал:
— Из показаний тети погибшего мальчика: «Нам и в голову не приходило, что Никиту мог похитить кто-то из знакомых. Мы не могли его хоронить в открытом гробу. Руки синие, на лице кровавые подтеки. Такое нельзя простить, искупить, оправдать!» Судебная коллегия приговорила всех троих к высшей мере наказания с конфискацией имущества. Однако после этого был другой суд.
В кассационных жалобах осужденного Горбунова и адвоката Сухорукова в его интересах ставится вопрос об изменении приговора в отношении Горбунова и переквалификации его с заменой исключительной меры наказания на максимальный срок лишения свободы. При этом они указывают, что Горбунов молод, признал свою вину, чистосердечно раскаялся в содеянном, поэтому возможно назначение менее сурового наказания.
Всем троим заменили высшую меру наказания на разные сроки. Горбунову — 25 лет, его сообщникам по 20 лет лишения свободы. Однако и это еще не все. Через несколько лет комиссия по помилованию снова проявила снисхождение. Им снова было назначено менее суровое наказание. В 2019 году все трое на законных основаниях выйдут на свободу. Не было и конфискации имущества, поскольку родители убийц еще задолго до суда продали все имущество, продали жилье, уехали за пределы Астраханской области. Не были возвращены деньги и вам, то есть вашему банку. Взяли 100 миллионов долларов, а вернули только 25! Вам было очень обидно, не так ли?
— Что вы себе позволяете? — банкир хотел крикнуть, но помимо его воли голос предательски дрожал, лицо покраснело. — Откуда ты все знаешь? Кто ты?
— Не понял, — сказал Василий, — Леня, ты причастен к похищению и убийству Никиты?
— Замолчи! — Замахнулся на него банкир, — замолчи! Я не похищал ребенка, не убивал! Я наоборот хотел спасти его! Я же деньги дал! У всех просили, а дал только я! Я думал, что они спасут ребенка, а мне вернут деньги. Ребенка убили! А мне вернули 25 вместо взятых ста! Руками развели! Преступники успели их потратить! Я не убийца! Я не убивал мальчика!
Банкир уже кричал, отчаянно жестикулировал и пятился, глядя на Васю. Вася шел на него, сжав кулаки:
— Ты бы не испугался сейчас так сильно, если бы не убивал, я тебя давно знаю! Ему, — он махнул в сторону Трубникова, — можешь лгать, а я тебя насквозь вижу. Ты забыл, что я с Никитой в родстве? Ты мне всегда говорил, что хотел спасти его! Я верил. Уже не верю.
— Я не убивал его! Не похищал! Я только дал деньги! Я милиции сто миллионов долларов дал! Запросто! Ради того, чтобы твоего Никиту спасти! В чем обвиняешь! Очнись! Он все врет!
Банкир и Вася теперь смотрели на Трубникова. Бывший патологоанатом прижался к стене у самого выхода, готовый в любую минуту сбежать.
— Я говорю правду, — ответил детектив, — вы можете прочитать это, истребовав дело в архиве областного суда города Астрахани. Там есть все, кроме одного.
— Ну, и чего там нет такого одного? — сменив гнев на презрительную насмешку, спросил Вася.
— Там нет куста. Нет, и никогда не было. В показаниях троих преступников фигурирует большой куст на краю пустыря у самой дороги. Можете проехать на тот пустырь. А лучше взять в архиве суда фотографии. Там нет и никогда не было никакого куста! И куст не мог померещиться всем троим одновременно. Вы плохо замаскировались под куст, уважаемый бизнесмен, — сказал Трубников, обращаясь к банкиру.
— Ты был там? — повернулся в сторону банкира Вася, — ты все видел и не вмешался? Спокойно смотрел, как они убивают Никиту и не спас его? Ты все видел и не вмешался? Мог спасти и не спас?
— Ложь! — взмахнул руками банкир, — наглая ложь!
— Нет, — ответил Вася, — я тоже на суде был. Они про куст говорили. Ты следил за ними, чтобы проконтролировать деньги?
— Отец Никиты — дурак! Он положил деньги… Сумку с деньгами… С моими деньгами не в место, указанное Горбуновым, а подсунул ее под ворота соседнего гаража! Горбун перезвонил ему через 20 минут. Уточнил место, понял, где искать. Нашел сумку. Зачем он зашел с сумкой не в тот дом? Если бы он зашел с сумкой в тот подъезд, где был Никита (его прятали в квартире на первом этаже), мои ребята встретили бы его и мои деньги вернулись бы ко мне полностью! Он бы из моих ста миллионов долларов ни шиша не потратил! У меня в банке хорошая охрана! Они работают лучше милиции! Они быстрее их на хвост сели! Милиция весь район заблокировала, а на их след не вышла! А я смог!
— Милиция опасалась за жизнь ребенка, — сказал Трубников. — Горбунов пообещал убить его в случае возникновения каких-либо осложнений при передаче выкупа. А вам жизнь ребенка была безразлична. Вас волновало лишь одно — вернуть свои деньги! Вернуть любой ценой! Однако Горбунов сразу перепрятал деньги. Вы долго следили за ними, но так и не смогли вернуть деньги самостоятельно.  Потеря денег обозлила вас, и вы пустились во все тяжкие! Все эти двадцать лет вы пытаетесь правдой и неправдой вернуть их. Хотите использовать для этого мебельную фабрику. Отправили на тот свет родного брата, главного бухгалтера! Зачем вам понадобилась эта фабрика? Наркотики в табуретках прятать?
— А ты сначала это докажи! Не убивал я ребенка! Не притворялся кустом! Чушь! Бред! Где доказательства?
— Мне они уже не нужны, — сказал Вася, — без них обойдусь.  Володя, — сказал он, обращаясь к бывшему патологоанатому, — поработай над ним сам.
— Но я сам не смогу! — замахал руками бывший патологоанатом, — мне надо, чтоб его связали, он же сильнее меня! Я сам не смогу!
Вася с неприязнью бросил взгляд на Трубникова, подошел к бывшему патологоанатому:
— Где веревка?
— Что? — опешил бывший патологоанатом.
— Связывать чем?
— У меня скотч есть, — крикнул банкир, побежал к выходу, — сейчас принесу!
— Стой! — бросился за ним Вася.
Догнал его в дверях гостиной. Между ними началась драка, если это можно было назвать дракой. Банкир схватил стоящий рядом стул и отбивался им, но недолго. Вася, видать, имел хорошую практику в борьбе без правил. Он уже через несколько секунд сидел верхом на поверженном банкире и с наслаждением наносил ему телесные повреждения.
Трубников даром время не терял. Он быстро оказался рядом с бывшим патологоанатомом. Тот в ужасе закатил глаза. Он привык иметь дело только с трупами, либо со связанными людьми. Детектив вывернул наизнанку его карманы, сунул себе в карман ампулу и спокойно вышел в окно. Ребенка и пожилой дамы уже не было во дворе. Но возле его машины стоял к нему спиной и пил из банки пиво горилла номер один. Пятой точкой он опирался о бампер, что мешало детективу. Уезжать надо было задним ходом, разворачиваться во дворе негде и некогда. Трубников сел в машину, ключ торчал на месте. Горилла чуть не подавился пивом, когда увидел его, но сесть в машину даже не пытался, наоборот, отпрыгнул. В его руке блеснул револьвер. Трубников нажал на газ и сполз вниз, чтобы не соблазнять стреляющего. На шум из дверей выскочил горилла номер два. И тоже не бросился вдогонку, а быстро вытащил из кармана телефон, начал кому-то звонить.
Трубников решил, что охрана у банкира нуждается в переквалификации. Вышиб ворота и оказался на свободе. Развернулся, поехал прочь. Погони не было.
 
Трубников приехал в больницу. К счастью, его помощник уже находился в палате. Он был еще слаб, но говорить мог:
— Мне стыдно! — сказал он, увидев Трубникова, — я мечтал о боевом крещении! О вражеской пуле! Ударе кинжалом! А получил шваброй в спину! Позорище!
— Шваброй? — переспросил детектив, — если мы с тобой не уйдем отсюда немедленно, то получишь все, о чем мечтал. Ходить ты не можешь?
— Погоня? Уф-ф-ф! Могу бежать только не очень быстро!
— Это что такое? — на пороге появилась медсестра, — вы с своем уме?  Куда? Мне ему надо срочно укол сделать! Лежачий режим!
Трубников не обращал внимания на возражения медсестры. Вышел вместе с Сашей  в коридор и направился к выходу. Медсестра успела позвонить врачу. Детектив видел из окна машины возмущенное лицо врача. Он размахивал кулаками и кричал что-то.
Из больницы они уехали, что дальше? В Астрахани у Трубникова не было ни друзей, ни знакомых. Он позвонил в Ростов своему другу Виктору Широкову. И уже через десять минут ехал по указанному им адресу, где проживал приятель Виктора Петровича — майор МВД Евгений Дмитриевич Репухов. Он жил в частном доме с матерью, женой и двумя сыновьями-школьниками. Он согласился оставить Сашу у себя, пообещал присмотр. Трубников отвез к нему Сашу, вернулся в гостиницу.
В гостинице он поступил самым разумным способом — лег спать и спокойно спал до утра. Проснувшись утром, он обрадовался, что жив и здоров. Спустился в ресторан, позавтракал. Попросил у официанта свежую газету. Заголовок на первой странице: «Убит председатель правления банка «Волга» Л.Ю. Сметанин!» Он прочитал статью, из которой следовало, что убийца — он сам, хотя его имя не называлось. На второй странице статья о старушке, чью голову недавно нашли на свалке. Старушке было 78 лет. Угарова Любовь Ивановна проживала одна. И по странному стечению обстоятельств ее дом находился рядом с гостиницей «Восход».
Был выходной. Ровно неделя с тех пор, как исчезла Таранова. Трубников позвонил Наталье Сергеевна Курковой. Она очень удивилась, услышав его голос. Удивилась снова, узнав о смерти банкира. Объяснила, что еще в пятницу вечером уехала на дачу, газеты еще не читала. Трубников настойчиво попросился в гости, объяснив, что ему обязательно надо с ней поговорить не по телефону. Она попросила его прийти к ней в прокуратуру в понедельник утром. Все же сегодня воскресенье! Она имеет право на отдых!
— Вы будете отдыхать очень долго, — ответил Трубников, — ваша карьера будет сломана в тот день, когда достоянием гласности станут некоторые факты. Например, что ваш друг Сергей Сметанин отхватил более 500 тысяч рублей на контракте с поставкой мебели в детские дома и профилактории. Они не получили и не получат никакой мебели! А он деньги уже давно получил!
— Сережа? Да, он заключил контракт, я знаю об этом. Но я-то здесь ни при чем! И я не верю вам! Я хорошо знаю Сергея, поставки давно выполнены!
— А если я вам докажу, что это не так? Я докажу и то, что в то же время, когда Сергей Сметанин получал контракт,  на счет вашего начальника отдела Бандурина в банке поступили деньги, чтобы прикрыть его делишки!
— Вы сошли с ума!
— Нет, в полном здравии. Нам лучше продолжить разговор не по телефону. Где находится ваша дача?
Куркова сказала адрес. Трубников уже через час был у нее. Ее гостиная не отличалась таким изящным вкусом, но благодаря обилию ковриков и вышивок на стенах выглядела уютно. Кресла отсутствовали, зато под шикарной накидкой красовался старый диван. Трубников, не ожидая приглашения, сел на диван. Она демонстративно поджала губы и стояла, не желая сидеть рядом с ним.
— Объясните, пожалуйста, — сказала она ледяным тоном, — на чей счет поступили деньги? Какая сумма? Что вы имели в виду?
— Я имел в виду то, что в прокуратуре есть работники, получающие немалые деньги от преступников и мошенников в обмен на их защиту. Начальник отдела, в котором вы работаете, тоже очень дружен со всеми Сметаниными, хотя сейчас в живых остался только Сергей Сметанин. Ваш начальник наверняка советует вам, как вести розыск пропавшего аудитора. Из-за своей доверчивости вы следуете его советам. Тем самым, невольно соучаствуя в преступлении.
— Не верю! Сергей Иванович — уважаемый человек! Откуда вы знаете? Есть же банковская тайна! Может быть, он получил гонорар! Он пишет книги!
— Плохие книги. Ими заполнены склады книжных магазинов, их не покупают и не читают. Книги слишком плохие, «гонорар» слишком большой. А банковская тайна не для меня. Увы, все, что я говорю, правда. Рано или поздно вам придется признать это. Конечно, вы охотно будете подозревать во всех грехах меня, а не свое начальство. И все же, когда ваше начальство предаст вас и более того — сделает козлом отпущения, тогда вы признаете мою правоту. Не стоит прятать голову в песок. Я хочу помочь вам вырваться из осиного гнезда, чтобы вы с честью вышли из трудной ситуации. Вам не приходило в голову, что Сергей Сметанин мог собрать документы, компрометирующие Леонида Юрьевича Сметанина? Если бы он передал их журналистам, то против банкира было бы возбуждено уголовное дело. Подумайте об этом!
— Не верю! Леонид Юрьевич очень уважаемый человек! Не смейте подвергать сомнению его репутацию!
— Его репутацию? Леонид Сметанин вместе с организованным им преступным сообществом в течение трех лет получал контроль над кредитными учреждениями. Он приобретал их акции и их доли в уставном капитале. Когда контрольный пакет акций оказывался у него, он переоформлял документы на подставных лиц. Затем с помощью нескольких комбинаций из кредитных учреждений похищал деньги.  Кто похищал? Ваш уважаемый Леонид Юрьевич Сметанин, царство ему небесное! Кстати, Сергей не входил в созданное им преступное сообщество. Леонид Юрьевич относился к брату и к племяннику высокомерно-презрительно, считал их неудачниками.  Я хочу выяснить, не была ли спровоцирована смерть обоих братьев Сметаниных (директора мебельной фабрики и банкира) инъекцией, подобной этой?
Трубников вынул из кармана ампулу, отобранную у бывшего патологоанатома, и положил ее не стол перед Карповой.
— Я брал ее носовым платком. На ней отпечатки пальцев убийцы.
Трубников не стал дожидаться ответа, ушел не прощаясь. Сел в машину, проехал на соседнюю улицу. Пешком вернулся обратно. Впервые на небе появилось солнце, но дул сильный ветер и было холодно. Мелкие снежинки не торопились падать на землю. Детектив остановился неподалеку от дачи следователя, отошел к деревьям, поднял воротник. В мыслях постоянно крутился один и тот же мотив: «Собака бывает кусачей только от жизни собачей…» К сожалению, рядом не было какого-нибудь ресторана, кафе или хотя бы магазина, чтобы спрятаться от холодного ветра. Ему пришлось померзнуть. Через полчаса мимо проехала девятка. За рулем сидел Сметанин. Он был очень встревожен. Остановился возле дачи Курковой и поспешил в дом.
— Зачем я мешаю жить мирным контрабандистам? — подумал Трубников и пошел на соседнюю улицу к своей машине. Включил мотор, с наслаждением почувствовал тепло. Медленно поехал в центр города.
Ему была понятна тревога Сергея Сметанина. Понятно, кто и за что убил банкира. Но во всю эту картину никак не вписывалась аудитор Таранова. Она не брала с собой в гостиницу документы. Шульман категорически запрещал, да и сама она к этому не стремилась. Достаточно выкладывалась на работе, чтобы еще и вечером продолжать. Она отдыхала в своем номере, а не работала. Если ее убили из-за ее профессиональной деятельности, то Шульман бы понял это. Трубников был уверен, что ее уже нет в живых. Но кто убил ее? Почему? За что? Он раскрыл целое преступное сообщество во главе с уважаемым банкиром, но так и не продвинулся ни на шаг в розыске Тарановой. За всю его многолетнюю практику у него еще не было незавершенного дела. Наверное, это будет первым. Усталость заползла в глубину души, хотелось забыться, заснуть. Воскресный день медленно угасал, крепчал мороз. Скоро новый год. Если не успею до нового года, то плюну на все. Хватит! Совершенно не понимаю, кому помешала Таранова, где ее искать?

Он вернулся в гостиницу, в который раз прошел по длинному коридору в левое крыло. Как она могла здесь исчезнуть? Старушка-коридорная в красном свитере и черных брюках ждала его:
— Ваша Тараканова нашлась! — радостно сообщила она.
— Где же она? — удивился детектив.
— В 31 номере. Пойдемте, я вас к ней отведу.
Трубников недоверчиво пошел за ней. В коридоре гулял сквозняк.
— Эти строители совсем обнаглели! — говорила Алиса Михайловна, — они и эту дверь с  петель сняли. Теперь дует! Днем с улицы сюда забежала собака! С трудом ее прогнала! Здесь ваша Таранова! Она не регистрировалась. Прямо ко мне пришла, уставшая, больная. Попросила любой номер, сказала, что заплатит потом. Я спросила у Нины Гусевой, она не возражала. Таранова сразу спать легла. Спит сейчас, наверное. Не отвечают. Обе спят.
— У вас же есть дубликаты всех ключей, — сказал Трубников, — откройте своим ключом. Я хочу удостовериться, что она жива и здорова. Не хотите? Пойду к администратору.
— Я не имею права открывать! Люди отдыхают!
— А пускать без регистрации вы имеете право?
Алиса Михайловна обиженно поджала губы, вернулась к щитку, взяла ключ. Они зашли в номер. Гусева сидела за столом, пила чай и ела пирожок с печенкой. Удивленно смотрела на незваных гостей.
— А где же Таранова? — спросил детектив.
— Она была здесь, — ответила Гусева, — спала на той кровати, не убрала ее. Ушла, сказала, что домой в Ростов поедет, сюда уже не вернется.
— Как не вернется? — всплеснула руками Алиса Михайловна, — она же обещала мне заплатить! Неблагодарная!
Трубников молча смотрел на котенка, который свернувшись клубком, спал на кровати Гусевой. Вдруг все звенья цепочки выстроились и соединились. Погибшая старушка Угарова, чью голову нашли на свалке, Падение Саши с лестницы, исчезновение Тарановой… Всех объединил в одну логическую цепочку маленький котенок, который спал на кровати Гусевой.
Женщины тоже смотрели на котенка. Алиса Михайловна схватила его за шкирку:
— Зачем вы его привели?! — строго спросила она у Гусевой.
— Он сам пришел! — пожала плечами Нина.
— Вы говорите, что Таранова спала только что на той кровати? — переспросил Трубников у Гусевой.
— Да. Я сплю на этой. Она спала на той.
— Давно она ушла?
— Только что. Минут пять назад. Если бегом, то догоните. Она то ли на вокзал, то ли в аэропорт, не поняла.
— Только что ушла, а со мной не расплатилась! — размахивала котенком в воздухе Алиса Михайловна.
— За что вы убили Таранову? — спросил у коридорной Трубников.
— Я убила?! Вы с ума сошли! Она только что была здесь! Нина, подтверди!
— Подтверждаю, — спокойно отхлебнула чай Нина. — Только что ушла. Побегите, догоните.
— Ее не было здесь, — ответил Трубников, — котенок спал на вашей кровати, потому что она теплая. Вы только что встали. Кровать хранит тепло вашего тела. А другая кровать холодная. Никто на ней не спал, ее разобрали, смяли подушку, но на ней никто не спал. Совершено убийство. Вы хотите получить срок за соучастие?
— Какое убийство? — подскочила со стула Гусева, — я никого не убивала!  И при чем здесь котенок?
— Котенок никогда не ляжет спать на холодную кровать, если рядом стоит теплая. За что вы убили Таранову, Алиса Михайловна?
Коридорная отшвырнула котенка и прижалась спиной к стене. Гусева перестала жевать пирожок, испуганно смотрела на нее, на детектива.
— Я же не знала, что ее убили, — сказала Гусева. — Она попросила меня так сказать.
— А почему вы решили, что ее убили? — спохватилась коридорная, — труп же не нашли! Когда же вы уберетесь отсюда!? Уехали бы поскорее!
— В воскресенье вечером Таранова вернулась к себе в номер. Достала из холодильника кефир, вы предложили ей пирожки, — говорил Трубников, — Таранова спросила, сколько она вам должна за пирожки? Вы назвали слишком большую сумму.
— Какая большая? Восемьдесят рублей за пирожок, разве это много?!
— Сколько? — опустилась на стул Гусева.
— Пирожок с печенкой! Тесто сдобное! Яйца, масло сливочное! Разве это дорого? А мой труд? Я сама пеку пирожки! Всем нравится, все кушают, все платят.
— А кто отказывается платить, того вы убиваете, — сказал Трубников. Где вы познакомились с Угаровой?
— В собесе, — ответила Алиса Михайловна, — ну и что?
— Вы стали ухаживать за ней? Сколько же вы с нее потребовали? Тысяч десять?
— Каких десять? Я целый месяц за ней ухаживала! Каких десять? Несколько раз по десять! Любой труд должен быть оплачен!
— А моего помощника шваброй в спину ударили за что? Он тоже вам задолжал?
— Он всех достал! Всем под нос ее фотографии совал! Еще не все уехали, кто ее видел! Так резво бегал! Уж очень шустрый! Вы думаете это я его шваброй? Нет! Это она его ударила! — Алиса Михайловна показала рукой на Гусеву. — Она и Таранову под тем кустом закопала! Я сама видела из окна. Вон он тот кустик! Прямо под окном! Тогда еще тепло было, земля мягкая была. Теперь-то вам придется потрудиться.
— Ничего, потрудимся, — ответил Трубников, — А вам, дамы, придется одеться. Сейчас я вызову машину и вас отвезут. Я позабочусь, чтобы вам дали чистую и сухую камеру. Одевайтесь, обе!
— Я всего лишь сказала! — испугалась Гусева. — Она попросила меня так сказать! Не виновата я! Я никого не убивала! Она сумасшедшая!
— Ну и что? — с вызовом посмотрела на нее Алиса Михайловна, — да, я несколько раз лежала в больнице, на и что? Меня с учета уже три года назад сняли! Никого я не убивала! Я коридорная! Ваша бухгалтерша скупая и грубая! Она еще кричала на меня! Да, как она смела на меня кричать! Ела мои пирожки, а потом на меня же и кричала! Она думает, что если она бухгалтерша, то ей все можно! Только она одна человек, другие рядом с ней не люди! Я тоже человек! Я вам об себя ноги вытирать не позволю!
Трубников уже не слушал ее. Звонил по телефону Курковой. На этот раз она была доброжелательной и сразу приехала сама. Забрала обеих женщин. Трубников дождался, пока раскопают самодельную могилу под кустом. Могила была неглубокой. Администратор гостиницы сразу опознал Таранову. Он не поверил, что ее убила и закопала старушка-коридорная.
В это же воскресенье Трубников и Саша отправились домой в Ростов. Мать Репухова испекла пирожков с капустой, хотела, чтобы они взяли с собой в дорогу. Трубников отказался, она обиделась. Детектив объяснил, что теперь уже поздно, он сыт, утром они пообедают в каком-нибудь ресторане по пути. А пирожки он не любит.

                ***

Приближался новый год. Шаповалов получил премию, о которой мечтал. На электронную почту детективного агентства пришло письмо от Курковой.

Она сообщала, что смерть директора мебельной фабрики Константина Юрьевича Сметанина наступила от инфаркта. Ампула, которую предоставил следствию Трубников, содержит препарат (запрещенный), который может спровоцировать инфаркт. Однако сын Константина Юрьевича — Сергей категорически запретил эксгумацию, чтобы не нарушать покой отца.

Главный бухгалтер мебельной фабрики Карпова умерла от болезни почек, потому что вовремя не обратилась к врачу.

Убийство банкира — Леонида Юрьевича Сметанина было совершено его коллегой и другом Василием Ивановичем Григорьевым, что удалось выяснить следствию, поскольку за день до смерти Леонид Юрьевич дополнительно установил еще две видеокамеры в своем доме, о которых его друг и убийца не знал. В.И.Григорьев объявлен в розыск.

В убийстве Угаровой подозревается коридорная гостиницы «Восход» А.М. Попова, однако этот эпизод еще не доказан.  Установлено, что Попова и Угарова познакомились в собесе. Попова по устной договоренности ухаживала за Угаровой. Угарова по своей инициативе составила договор и пригласила соседа нотариуса. Нотариус договор не заверил, потому что не было подписи Поповой, но оставил себе копию. Оригинал исчез. Из-за договора и оплаты между женщинами возник конфликт. Попова настаивала на устной договоренности. Она потребовала с Угаровой за месяц обслуживания 200 тысяч рублей. Угарова не имела таких денег. Она оценила услуги Поповой в две тысячи рублей, о чем есть запись в составленном ею договоре.

На почве денег разгорелся конфликт между Поповой и аудитором Тарановой, которая отказалась платить за пирожки озвученную Поповой сумму. И в эпизоде с Угаровой, и в эпизоде с Тарановой один почерк: снотворное, смертельная инъекция неизвестным препаратом. Расчленение трупа. Сейчас следствие может доказать только убийство Тарановой, поскольку располагает подтверждающим вину Поповой доказательством. Попова спустя неделю после убийства аудитора Тарановой продала пальто убитой на вещевом рынке. Пальто изъято в качестве вещественного доказательства.
А.М. Попова неоднократно лежала в психиатрической больнице. Сейчас ей назначена экспертиза.

Следствие выражает благодарность Трубникову Николаю Федоровичу, возглавляющему детективное агентство в г. Ростове-на-Дону, за помощь в расследовании.