2. 4. Партнер

Занятия бальными танцами увлекли Вишню. Два раза в неделю сразу после уроков она спешила домой. Вот и сегодня она быстро собралась и направилась к выходу из школы. Котик чуть замешкался, выясняя с Сашей по кличке Дат (фамилия Принцев оказалась ассоциирована с принцем датским, то бишь Гамлетом, который сократился до Датского, а потом и просто Дата) некоторые вопросы точности воспроизводства деталей автомобилей в ценимых молодыми коллекционерами масштабных металлических модельках.
— Да я тебе говорю, не так у «лады» капот открывается! — горячился Котик.
— Ха, а ты открывал настоящий капот? — парировал Дат.
— Нет, но я видел…
— Ты, может, вообще запорожец видел.
— Сам ты запорожец… я же знаю! Поспорим?
Дат задумался. Тут Котик оглянулся — рыжая копна над красно-белым ранцем мелькнула в дверях и пропала.
— Ладно, я посмотрю еще! — крикнул он Дату, закидывая в портфель тетрадки.
Через две минуты он уже был на улице. Красная короткая курточка исчезла за углом школы. Котик рванул туда и вскоре, запыхавшись, уже подхватил Вишнин портфель.
— Уф, можно понести?
— Так уже несешь… — удивилась Вишня.
— Ты чего так быстро убежала? Одна.
— На танцы надо успеть.
— А ты там как танцуешь?
— Как-как… просто танцую, под музыку.
Котик не слушал, он представлял себе Вишню в белом трико и балетной пачке — как балет по телевизору: она плавно летит, а сверху сияют рыжие волосы вместе с веснушками и широкая улыбка. Он тоже улыбнулся в ответ и услышал:
— А Серёжа меня за талию подталкивает… и я под его руку...
— Какой Серёжа? — не понял Котик.
— Ну партнер мой по танцам… — Вишня даже остановилась. — Ты слушаешь вообще, что я тебе говорю?
Котик испуганно закивал головой: мол, да, слушаю.
Подошли к ее дому. Котик вопросительно взглянул на Вишню, но она решительно выхватила у него свой ранец и направилась к дверям. Вполоборота она попрощалась:
— Пока!
— Подожди, Вишня!..
Она обернулась слегка раздраженно.
— Я тебя провожу… и там подождать могу, мне сегодня никуда не надо… — быстро начал Котик.
— Я сама. Давай, пока! — она скрылась в подъезде.
Странно, подумал Котик, раньше она не отказывалась. И этот «партнер»... Как его там… Серёжа. Она ведь всех называет по кличкам: Котик, Муха… У них никого не называют по именам. А тут — Се-рё-жа. Что-то тут не так. Родители сегодня придут поздно, время есть.
Котик быстрым шагом пошел к метро. На трамвае было бы удобнее, но он боялся быть замеченным. Бегом по эскалатору — левая рука на перилах, ноги стремительно перебирают ступеньки. Главное — не думать о ногах, а то сразу запнешься. С ним так уже случалось. Пальцы почернели от перил, но плевать… Запрыгнуть в подошедший поезд и выйти на следующей остановке… Почему все-таки Вишня тогда решила спорить?.. Вверх по эскалатору — сперва бегом, потом отдышаться, стоя на ступеньке, потом снова бегом. На улице — быстрый взгляд на трамвайную остановку. Трамвая нет, отлично… Теперь найти точку обзора… Ага, вот кусты, за ними скамеечка.
Он бегом промчался к скамеечке. Обзор замечательный — вход в клуб как на ладони. Его самого почти не видно за кустами, да и Вишня вдали плохо видит, а у него зрение отличное — только в прошлом месяце проверяли.
Он успокоился и стал ждать, время от времени выбегая из укрытия проверить, не пришел ли нужный трамвай. Прошла, кажется, целая вечность, а то и две, прежде чем вдали мелькнула красная курточка с рыжей копной сверху. Котик, хотя его никак нельзя было опознать, на всякий случай спрятался в кусты и вперился в Вишню взглядом. Она с ошеломительной грацией, подпрыгивая и размахивая небольшой спортивной сумкой, явно в отличном настроении вбежала в клуб. Вычислить Серёжу Котик не смог — в здание постоянно кто-то входил.
Котик глянул на часы — у него был час или даже больше. Но он решил никуда не уходить — мало ли что. Устроился на скамейке, достал из портфеля учебник по русскому и тетрадку и принялся за домашнее задание. Писать на коленке было неудобно, он положил тетрадку на скамейку, а сам скрючился над ней. Время от времени он поглядывал то на вход в клуб, то на часы. Время шло медленно, зато домашнее задание таяло на глазах. На солнышке под кустами бузины уроки делались удивительно легко. На русский ушло двадцать три минуты. Он переключился на математику. Задачи щелкались одна за одной. На страницу выполз крупный черный муравей, остановился, повертел головой и попробовал залезть внутрь учебника. Котик смахнул муравья со страницы и вдруг спохватился. Он глянул на часы — есть еще немного времени. Скамейка скрипнула, Котик поднял голову и вздрогнул. Рядом с ним сидел старичок, не самый приятный на вид: над коричневым сильно заношенным свитером возвышалась совершенно седая голова с крупным лицом — мясистый нос картошкой, выдающийся неровный подбородок, толстые губы. Из рукавов выползли большие красноватые корявые крабьи клешни-руки и легли, сцепившись друг с другом, поверх суковатой палки.
— Здравствуй, тебя как зовут? — с улыбкой спросил сосед.
Улыбка у него была добрая, взгляд открытый, а голос хриплый и глубокий.
— Игорь, — ответил Котик.
— А я Степан Семенович. Это ты здорово, Игорь, придумал, — прохрипел старичок, — уроки на природе делать. А я, знаешь ли, стихи сочиняю. Тоже вот так сажусь на скамейку, закрываю глаза, и стихи сами складываются.
Котик слушал вполуха и складывал учебники-тетрадки в портфель — время уже приближалось к окончанию урока танцев, да и сконцентрироваться на математике уже вряд ли получилось бы.
— Хочешь, я тебе что-нибудь почитаю из своего? — не умолкал сосед. — Или даже… знаешь как… давай ты мне дашь тему какую-нибудь, а я прямо при тебе экспромт в стихах напишу. Давай?
Котик вежливо кивнул головой. Старичок закрыл глаза и стал равномерно раскачиваться, палка в его руках совершала круговые движения, вкручиваясь в землю. Вдруг Котик увидел вдали красную курточку, а рядом с ней — зеленую: из клуба вышла Вишня, а с ней — какой-то парень, невысокий, стройный, с соломенными волосами. Видимо, это и был Серёжа. Котик вскочил и шагнул в сторону, к кустам, чтобы его не заметили. Но парочка не обращала на окружающих никакого внимания. Они весело о чем-то болтали, но — Котик обратил на это особое внимание — за руки не держались, и сумку Вишня несла сама. Они свернули к проспекту, и Котик рванул за ними. На бегу он обернулся — старичок встал и махал ему рукой. А ведь он, наверное, поэт, подумал Котик, настоящий поэт… эх, неудобно получилось.
Он бегом пересек открытое пространство газона и, скрываясь за кустами бузины, выглянул: Вишня с партнером подошли к остановке. Они поболтали еще пару минут, и Серёжа (Котик с отвращением произнес про себя это имя), помахав Вишне рукой, пошел к метро, а красная курточка с шевелящимся от набегающего ветерка рыжим шаром осталась на остановке. Котик удивился — он бы ни за что не бросил Вишню одну на остановке. Ему очень хотелось кинуться к остановке, выхватить у девочки сумку и объяснить, что тот соломенноволосый партнер бросил ее. Но он благоразумно остался прятаться за кустом. Вскоре подошел трамвай, и Вишня укатила.
Домой Котик ехал тоже на трамвае, пропустив на всякий случай следующий и дождавшись второго. Перед глазами стояли рыжая и соломенная головы, близко-близко друг к другу, почти соприкасаясь.
Весь вечер он был задумчив — что-то надо было с этим делать, но что?..
Спать он ушел пораньше, сославшись на усталость. Мама даже подошла и потрогала его лоб, но он увернулся, сказал, что не болеет, просто сегодня уроки сложные были, надо выспаться. Отец только хмыкнул и с книгой уселся на кухне под неярким торшером. А Котик, совершив все вечерние гигиенические обряды, лег на свой диван под большой географической картой и выключил свет.
Дверь открылась, показалась голова мамы; ее волосы были подсвечены сзади и походили на горящую львиную гриву.
— Игорек, с тобой все в порядке?
— Да, мам, я просто устал.
— Живот не болит?
— Нет.
— А голова?
— Нет.
— Давай я температуру померю.
— Мам, я в порядке, просто устал. Можно мне поспать?
— Да, Игорек, спи. Но если что заболит, ты сразу скажи.
— Хорошо, мама, спокойной ночи.
— Спокойной ночи!
Дверь наконец-то закрылась. Котик лег навзничь и уставился на надменный индейский профиль Латинской Америки, очерченный на карте в рассеянном свете, проникающем от уличных фонарей сквозь неплотно задернутые занавески. Бассейн Амазонки сейчас выглядел хитрым прищуром, и недобрая улыбка обнажила щербину Сан-Пауло. Южная Америка сегодня была явно в ударе, причем в недобром.
Котик закрыл глаза. Перед тем, как провалиться в темный неясный сон, он понял, что надо делать.