Питер Голдинг. Пуританское движение в Англии

ПУРИТАНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ
Питер Голдинг

Согласно церковному историку Томасу Фуллеру, "пуританство" как признанный описательный термин впервые вошло в употребление примерно в 1564 году. Но кто такие были пуритане и что такое пуританизм? Эти вопросы куда легче задать, чем ответить на них.

1. Запутанный вопрос

В 1910 г. Джон Браун писал: "Пуританизм был не столько организованной системой, сколько религиозным нравом и моральной силой" (1). Это четко прослеживается в истории рассматриваемого периода, при этом не ограничиваясь теми, кто вышел из Церкви Англии, но включая многих, кто оставался в ее лоне. Однако, как выразился один современный писатель, "определения пуритан и пуританизма в связи с их ранним использованием в Англии породили многостороннюю дискуссию и масштабную путаницу" (2). Фергюсон рассуждает аналогичным образом: "Проблема определения понятия "пуритан" в историческом плане обсуждалась неоднократно и безрезультатно" (3). Если это так, то эту сложность надо с самого начала учитывать для понимания пуританского этоса, а также для выработки рабочего определения пуританства как исторического феномена. При этом никто не должен находиться под влиянием популярных предрассудков, по которым пуритане - это суровые моралисты, убийцы радости и даже лицемеры. "Это самое распространенное современное понимание этого слова, но снова вчитать его в историю - страшная ошибка" (4). Как выразился один из лучших нынешних авторитетов в этом вопросе - "пуританство должно быть определено по отношению к пуританам, а не наоборот" (5).
Методисты XVIII века, и в какой-то степени фундаменталисты ХХ-го сильно пострадали от подобных заблуждений. Несомненно, в пуританском движении были отдельные явления, которые можно причислить к упомянутым категориям, и популярный образ умирает тяжело, но клеймить таким образом пуританство в целом значит говорить ложь, которая даже не стоит серьезного разбора. Между тем тщательное историческое расследование - это то, что прежде всего здесь требуется. Например, статья в "Дейли Телеграф" от 3 августа 1991 года описывает пуритан как тех, кто якобы "наслаждался уничтожением витражей в готических соборах" (6). Вслед за этим речь заходит о "новом пуританстве на рабочем месте" с упором на физическое здоровье и фитнес аж в Белом доме! Ясно, что понятие "пуританство" далеко вышло за пределы своей эпохи не без влияния его противников и врагов, которые вряд ли были объективными. Все, кто хочет понять сущность пуританизма, следовательно, должны освободить свой ум от популярных предрассудков и недоразумений. В том-то и дело, что, как и само христианство, пуританизм - это историческое явление, и как таковое он "должен быть исследован на основании исторических доказательств" (7) и "определен через глубокий анализ его истоков" (8).

2. Проблема определения

Как же нам определить пуританизм? Джон Адаир пишет: "На самом деле слово "пуритане" было одним из нескольких названий, применяемых критиками и врагами к горячим протестантам (9).  Но хотя сказанное говорит об их усердии, все это дает мало информации об их отличительном мировоззрении, убеждениях и причинах их мотивации. "Горячих протестантов" называл пуританами еще елизаветинский памфлетист Персиваль Уилбум в своей "Проверке доказательств" (10), но он не хотел "глубоко встревать в обсуждение этой проблемы" (11). В подобном же ключе Элтон в своей истории Англии при Тюдорах описывает строгих протестантов как "пуритан", поскольку они хотели "религии, очищенной от всех дел Рима" (12). Это тоже звучит не слишком адекватно, ибо обеспечивает хорошее определение протестантизма, но слишком упрощенное - пуританства.
 В своем предисловии к изучению пуританского учения об уверенности недавний автор Вестминстерского богословского журнала представляет дело таким образом: "Что все же такое английский пуританизм? Было ли это по сути богословское движение, подчеркивавшее учение о завете и реформы в богослужении? Или это было движение политическое, отстаивавшее неотъемлемые права совести перед Богом, верховенство естественного права над прерогативами судебной власти, зависимость короля от парламента, а всей государственной власти - от народа? Некоторые исследования указывают на третью возможность - на то, что сутью пуританизма было его благочестие, опора на обращение, на христианскую жизнь и внутреннюю религию" (13).
Немалое свидетельство о далеко идущем влиянии пуритан - это то, что постоянный поток работ, исследующих их вклад во все эти три сферы, по-прежнему не иссякает. Дело в том, что, поскольку английские пуритане занимались очень многообразными вещами, неизбежно, что вся картина их деятельности становится фрагментарной. Так, профессор Джон Фиске, считающийся одним из двух величайших американских историков (14), говорит: "Не будет слишком, если мы скажем, что в XVII в. все политическое будущее человечества зависело от вопросов, вставших в Англии. Не будь пуритан, политическая свобода, видимо, исчезла бы из мира. И если тогда были люди, которые положили свою жизнь во имя всего человечества, то это были именно эти мрачные старые броненосцы, с уст которых не сходили слова из Священного Писания, а их боевыми песнями были псалмы" (15). Впрочем, чтобы внимательнее рассмотреть политическую составляющую пуританства, можно начать с блестящего исследования Уильяма Халлера "Свобода и Реформация в пуританской Революции" (16).
Некоторые считают, что если Оливер Кромвель и его секретарь Джон Мильтон были пуританами, то пуританизм - это политическое движение. Для других, если Джон Оуэн был пуританином, значит, это движение богословское. Третьи полагают, что раз Джон Буньян был Пуританином, то это должно быть движение типа пиетизма. Такой подход кажется почти невероятным, ибо если этих столь несхожих людей что-то объединяло, то это значит, что они были органически связаны с одним существенным движением. Но тезис данного исследования состоит в том, что эта тенденция размножать делением сами определения пуританизма должна быть закончена, и ей следует противопоставить то, что мы надеемся установить в качестве объединяющего принципа, окончательной основы пуританизма. В документе, представленном в 1990 году под названием "Природа пуританизма" А. А. Дэвис выражает эту цель несколько шутливо следующим образом: "Значение термина "пуританизм" расширилось подобно государственному долгу, инфляции или женской талии, и его надо сокращать!" (17).
Сегодня слово "пуритане" часто применяется, как правило, с презрением, к людям, которые являются или считаются "строгими и щепетильными в вопросах религии и нравственности" (18). Джон Адаир в "Пуританстве внутри нас" выявляет пять характеристик, которые, по его мнению, мы унаследовали от наших пуританских предков: этика упорного труда; понятие брака как союза духа, души и тела; культурная простота музыки, архитектуры, одежды или проповеди; убеждение, что научное исследование и свобода более важны, чем традиционная власть; наконец, такие ценности, как участие в общественной жизни, соблюдение договорных обязанностей, политический реализм и самопроверка" (19).
Все эти широкие коннотации пуританства не являются современными; в основном они появились в XVII веке. Так, в политическом смысле понятие "пуритане" часто применялось к тем, кто выступал за ограничение власти монарха парламентом, или даже к людям, выступавшим против испанской внешней политики (20)! Пуританами порой считали архиепископа Уитгифта и даже Карла II (? - Пер.).  Будучи используемым в религиозном плане, этот термин распространяется, с одной стороны, на жестких кальвинистов, поддержавших Дортский синод 1618 года, а с другой - "на всех, кто, как отец Ричарда Бакстера, читал Библию, когда другие шли на танцы, молился дома, стыдил пьяниц и богохульников и порой говорил открыто о будущей жизни" (21).
Правда такова, что поскольку послеелизаветинское общество стало более светским и богатым, "критерии для определения того, кто был пуританином, стали постепенно слабеть и расширяться, включая большинство серьезно настроенных протестантов, кто посмел подвергнуть сомнению свободу англичан говорить и делать что-то по своему усмотрению в любой день недели" (22). "О том, кто не клянется и не божится при каждом слове, говорят, что он пуританин, а точнее дурак, которому не место среди джентльменов" - писал некто Барнаби Рич (23). В 1641 г. Генри Паркер жаловался на людей, которые расширили это понятие настолько, что оно стало включать в себя "любого гражданственного честного протестанта", а потом подхватили его так, что оно стало применимым "ко всем, кроме самых мерзких еретиков и грешников" (24). Понятие пуританства в итоге обесценилось настолько, что, как утверждают Ч. и К.Джордж, "слово "пуританин" - это х в социальном уравнении: оно не имеет смысла, пока ему не придадут его в алгебре злоупотреблений" (25).  Но как инфляция должна быть взята под контроль,  нам нужно убрать такие злоупотребления для того, чтобы прийти к исторически точному определению.
Изначально слово "пуританин" было неточным обобщение презрительных оскорблений, возникших примерно между 1564 и 1642 гг. (эти даты приводит Томас Фуллер, говоря о Бакстере) (26). Оно применялось по меньшей мере к пяти пересекающимся группам людей. Это 1) духовенство, сомневавшееся в некоторых литургических выражениях и церемониях, 2) сторонники пресвитерианской программы реформ, выдвинутой кембриджским профессором Томасом Картрайтом, и "Вразумления парламенту" 1572 года; 3) духовенство и миряне, не обязательно нонконформисты, которые практиковали серьезное кальвинистское благочестие, 4) строгие кальвинисты, которые приняли Каноны Дортского синода, в отличие от англикан, которые на это не пошли; 5) депутаты парламента и представители аристократии, которые являли публичное уважение к религии, законам Англии и правам граждан" (27). Описание пуритан как жестких кальвинистов впервые появилось в печати у Антония де Доминиса в "Причинах возвращения из Англии" (28). Этот знак равенства использовал англиканский профессор богословия в Кембридже Джон Оуврелл, который в 1619 г. противопоставил "ремонстрантов-арминиан и контрремонстрантов-пуритан" (29). Ч. и К.Джордж пишут: "Такова была конкретная, сложная и многогранная реальность, к которой на самом деле относилось это некогда одиозное название. Это было духовное движение, больше века объединявшее очень многих людей, хотя в их  идентичности были слишком глубокие различия суждений по вопросам политики, чтобы они могли исчезнуть" (30).
Упоминание о величии пуритан может показаться необоснованным упражнением в агиографии. Осуждение их давно стало популярным занятием по обе стороны Атлантики. Их имена постарались заляпать грязью с самого начала. Возникшее в 1560-е гг., это понятие быстро было превращено в обозначение раздражительности, чванства, лицемерия и других плодов религиозно мотивированного недовольства тем, что происходило в "лаодикийской" елизаветинской Церкви.  В дальнейшем это слово получило политический подтекст, направленной против монархии Стюартов с оттенком республиканства, но его основное значение было охарактеризовано как некая "странная, яростная форма протестантской религии" в Англии (31). Это антипуританское восприятие активизировалось в эпоху Реставрации и живо до сих пор.
За последние полтора века, однако, в исторической науке имеет место серьезная переоценка пуританизма. Полвека назад "академическое исследование пуритан прошло водораздел открытия, что есть такая вещь, как пуританская культура, более богатая, чем просто реакция на некоторые аспекты культуры Средневековья и Ренессанса" (32). На самом деле Америка шла в авангарде этой новой оценки с пятью классическими исследованиями, появление которых гарантировало, что пуританская историография больше никогда не будет прежней: это "Пуританизм при Тюдорах" Кнаппена, "Восход пуританизма" Халлера, "Пуританизм и свобода" Вудхауза, "Новоанглийское мышление" Перри Миллера и, позже, "Елизаветинский пуританизм" Коллинсона (33).

3. Недавняя переоценка

В результате этого сдвига привычный образ пуритан радикально изменился, и множество более поздних исследователей подтвердили взгляд на пуританизм, который дали эти книги. Ныне общеизвестно, что типичные пуритане "были не религиозными фанатиками и социальными экстремистами, но трезвыми, добродетельными и культурными людьми... отличавшимися внутренней добродетелью, при которой их слова не расходились с делами" (34). Великие пуританские богословы - Оуэн, Бакстер,   Гудвин, Хоу, Перкинс, Сиббс, Брукс, Уотсон, Гарнэлл, Флейвел, Беньян, Мантон и другие - "были людьми выдающихся интеллектуальных способностей, а также духовного понимания" (35).
"На протяжении более чем двух веков, начиная с "Истории пуритан" Ниля, было обычным определение пуританского движения в категориях борьбы за власть, которая шла в Церкви и государстве" (36). Это, конечно, отчасти правда, но оставляет вопрос о мотивах пуритан нерешенным. Дж.Пакер цитирует д-ра Моргана, предложившего ключ к разгадке. Он пишет: "Главным для понимания пуритан является то, что они были прежде всего проповедниками... Их целью было изменить мир через церковь, но эти усилия были фактически сорваны лидерами самой церкви. Но тем, что соединяло их вместе и будило их совесть, было призвание проповедовать Евангелие" (37).
Иными словами, пуританизм был прежде всего духовным движением, страстно заинтересованным в Божьей славе и жизни в благочестии. И именно так было с самого начала. Уильям Халлер утверждает, что пуританское духовенство обратилось к проповеди и пастырской работе уже для того, чтобы закрепить и развить Реформацию, добиться чего прямыми политическими действиями с 1570 г. по его убеждению стало невозможно (38). На самом деле скорее было то, что Эдвард Деринг охарактеризовал в "Увещании" к королеве Елизавете в 1572 г. таким образом: "Все церкви считают целью то, что на самом деле является лишь средством ради цели  - не угашать Духа, прославить Бога через спасение грешников и вырастить живую общину, в которой люди встретятся с Богом" (39). Основой этого мировоззрения был пуританский взгляд на Писание, "регулирующий принцип" в учении и практике, и особенно в церковном богослужении. Пуританство, по словам Пакера - это "движение за реформу Церкви, за благовестие и за пастырское и духовное возрождение" (40).  Это мировоззрение, заинтересованное в чести и славе Бога, а также в христианской философии и образе жизни.
Подведем итог. Целью пуритан было завершить то, что начала Реформация в Англии, преобразить церковное богослужение, ввести эффективную церковную дисциплину в англиканских приходах, ввести праведность в политике, быту, хозяйстве и обществе. Профессор Бэзил Холл указывает, что понятие "пуритане" должно трактоваться так, как это было исторически: это "критичные и иногда непокорные члены английской Церкви, желавшие ее дальнейшего очищения - в составе, поклонении и управлении" (41).

4. Главная проблема 

Исторически главной проблемой для пуританизма было то, что протестантская Реформация в Англии, которая началась в годы правления Генриха VIII и продолжилась при Эдуарде VI, должна была быть завершена. Ясно, что именно это имел в виду Томас Фуллер в 1655 году, когда он заявил, что с 1564 г. слово "пуританин" было "одиозным названием тех служителей, которые отказались подписаться под литургией, обрядами и дисциплиной Церкви, руководимой их епископами" (42). Такое понимание было подтверждено Джоном Гири в его "Характере старого английского нонконформиста" (1646), Уильямом Брэдшоу в "Английском пуританстве" (1605) и Ричардом Бакстером в его автобиографии (43).
Если говорить о пуританах в этом узком смысле, это позволит исключить сепаратистов, которые не протестовали изнутри, но отделились от национальной Церкви. Однако "пуритане и большинство сепаратистов имели общие идеи и идеалы, ибо считали необходимой большую чистоту в Церкви и в жизни своих членов" (44). Разница между ними изначально касалась "стратегии, терпения и времени". Пуритане были явно гораздо ближе к сепаратистам в богословском и духовном смысле, чем к католикам или к англиканам Лода и Хукера. Профессор Холл признает: "Возможно, теперь достаточно имен Брауна, Пенри, Робинсона, Мильтона, Кромвеля, Бенляна, Картрайта, Трэверса, Перкинса и Престона, чтобы понять, каковы были пуритане в действительности" (45).
Рассматривая с этой точки зрения позднейшее понятие "пуританства", Д.Ллойд-Джонс указывает, что оно не противоречит сущности пуританизма в двух отношениях. С одной стороны, утверждал он, "важно, что пуритане, прежде всего, были не предпочтением одной формы церковной власти другой, но мировоззрением и учением, которое ставило акцент на духовной жизни, личной религии, на реальном и интенсивном присутствии Бога и полном посвящении Ему" (46). С другой стороны, проблема в том, что многие упорно считают пуританство "узким взглядом на этику и мораль, отвергающим всякие удовольствия". Он добавляет: "Но пуритане здесь ни при чем. Сущностью пуританизма было стремление довести Реформацию в Церкви Англии до конца" (47). 
С этой точки зрения лорд Маколей добрался до сути вопроса. Пуритане, говорит он, были "людьми, убежденными, что реформа, которая была осуществлена при короле Эдуарде VI, была чем-то гораздо меньшим, чем то, чего требовали интересы чистой религии" (48). С самого начала в первые годы правления Елизаветы (1558-1603) это движение имело ясную цель. По словам Уильяма Халлера, одного из лучших современных авторитетов в этой области, "пуритане стремились подтолкнуть власть к реформам, которые вывели бы учение и поклонение Церкви Англии за пределы, очерченные Елизаветой" (49). Когда Елизавета взошла на престол, "Реформация была в безопасности, но она была неполна. Целью пуритан было сделать ее полной" (50). Эта цель не была достигнута, но если бы это было все, пуританизм никогда не стал бы "революционной силой, которой он стал для английского народа и для его традиции во всем мире" (51). Конечно, пуританизм был чем-то гораздо большим, нежели желание восстановить церковную организацию для всего общества. Он был "ни чем иным, как английским протестантизмом в его самой динамичной форме" (52), и прежде чем он завершился, он "разлился по всей английской жизни" (53).
Вплоть до начала революции 1640-х пуританское движение развивалось не только как кампания по реорганизации организационной структуры Церкви, но и в качестве согласованного и устойчивого действия проповедников по формированию во всем обществе духовной жизни и нравственного поведения. В этом смысле пуританство не является несовместимым с любой церковной системой - епископальной, пресвитерианской или независимой общинной. Поэтому оно и смогло "изменить лицо Церкви и народа более радикально, чем могли бы сделать любые церковные и политические структуры" (54). Но каковы бы ни были различия между пуританами, все они были согласны, что с церковной точки зрения Реформация Церкви в Англии из-за политической целесообразности была слишком мелка, чтобы добиться модели, соответствующей изначальной, новозаветной. "Ни гражданские, ни церковные власти не имеют права менять учение Нового Завета, его структуру и управление Церковью, что-либо убавлять или добавлять к нему" (55). "Все пуритане были против того, чтобы любой священник или церемония становились между душой христианина и ее Создателем" - говорит Морис Эшли в своей "Англии XVII века" (56). 
Всю дискуссию об этом резюмирует М.М.Кнаппен: "Понятие "пуритане"... мы используем  для обозначения мировоззрения этих английских протестантов, которые активно выступали за реформы того, с чем корона была готова мириться, при этом не становясь анабаптистами. Это включает в  себя пресвитериан и индепендентов, сепаратистов и конформистов, то есть англикан, принимавших епископальную систему, но тем не менее желавших перестроить жизнь английской Церкви по образцу континентальной Реформации" (57). Таков был пуританский этос, как он развивался при Елизавете I, Якове I, Карле I и расцвел в междуцарствие, чтобы завершиться в темном тоннеле гонений от Реставрации (1660) до веротерпимости (1689).   

1 J Brown, The English Puritans (London: Cambridge University Press, 1910), p. 1
2 P Lewis, The Genius of Puritanism (Haywards Heath: Carey Publications, 1975), p. 11
3 SB Ferguson, John Owen on the Christian Life (Edinburgh: Banner of Truth Trust, 1987), p. 20
4 J Adair, Founding Fathers (London: Dent, 1982), p. xi
5  Collinson, The Elizabethan Puritan Movement (Oxford: Clarendon Press, 1991), p. 13
6  p. xxii7
7 22 July, p. 17
8 JG Machen, Christianity and Liberalism (New York: Macmillan, 1923), p. 20
9 Adair, p. xi
10 PWibum, A checke or reproofe of M. How/et's untimely schreeching, 1581 (25586), fol. 15V.
11 Collinson, p. 27
12 GR Elton, England Under the Tudors (London: Methuen, 1967), pp. 265, 287
13 RM Hawkes, 'The Logic of Assurance in English Puritan Theology", in the Westminster Theological
Journal, Vol. 52, No*2 (Philadelphia, Fall1990), p. 247
14 L Boettner, The Reformed Doctrine of Predestination (Grand Rapids: Eerdmans, 1954 ), p. 3 72
15 J Fiske, The Beginnings of New England (Boston: Houghton, Mifflin & Co., 1900), pp. 37, 51
16 W Hailer, Liberty and Reformation in the Puritan Revolution (New York: Columbia UP, 1963)
17 Andrew A Davies, 'The Nature of Puritanism" in Perfecting the Church Below, (London: The
Westminster Conference, 1990), p. 1
18 Oxford English Dictionary, p. 871
19 Adair, pp. 265-285
20 Davies, p. 1
21 Reliquire Baxterianre (1696), Vol. I, p. 3
22 Adair, p. 103
23 Adair, p. 104
24 B Hall, "Puritanism: the Problem of Definition", in Studies in Church History, ed. GJ Ciming, 2
volumes (London; Nelson, 1965), 2:285
25 CH and K George, The Protestant Mind of the English Reformation 1570-1640 (Princeton: Princeton
University Press, 1961), p. 6
26 cf. Hall, p. 288ff.
27 CHill, Society and Puritanism in ?re-Revolutionary England (London: Mercury Books, 1966), p. 20ff
28 M Antonius de Dominis, The Cause of his Return, out of England (Rome: 1623), p. 31
29 HC Porter, Reformation and Reaction in Tudor Cambridge (Cambridge: Cambridge UP, 1958), p.410
30 Packer, pp. 41,42
31 Packer, p. 23
32 Packer, p. 31
33 W Hailer, The Rise of Puritanism (New York: Columbia UP, 1938); ASP Woodhouse, Puritanism
and Liberty; MM Knappen, Tudor Puritanism (Chicago: Columbia UP, 1939), described as
"magisterial" by Professor Patrick Collinson, himself author of another, more recent classic, The
Elizabethan Puritan Movement; and Perry Miller, The New England Mind (New York: Harvard
UP, 1939), Vol. 1
34 JI Packer, Among God's Giants (Eastbourne: Kingsway, 1991 ), p. 24
35 Packer, p. 33
36 Packer, p. 43
37 I Morgan, The Godly Preachers of the Elizabethan Church (London: Epworth Press, 1965), p. 11
38 Hailer, The Rise of Puritanism, 5, 173 etc.
39 Packer, p. 45,46
40 Packer, p. 32
41 Hall, p. 290
42 WT Fuller, The Church History of Britain, ed. JS Brewer (Oxford: Oxford University Press, 1845),
Vol. IV, p. 327
43 JM Lloyd-Thomas, The Autobiography of Richard Baxter (London: Dent, 1931 ), p. 356
44 Davies, p. 2
45 Hall, p. 293
46 lain H Murray, D Martyn lloyd-Jones, 2 Vols (Edinburgh: Banner of Truth Trust, 1990), 2:460
47 DM Lloyd-Jones, 1662-1962: From Puritanism to Non-Conformity (London: Evangelical Library,
1962), p. 11
48 TB Macaulay History of England (London: Longmans Green, 1877), Vol. I, p. 29
49 Hailer, Liberty and Reformation in the Puritan Revolution, p. xi
50 JD Legg, The Footsteps ofGod (Welwyn: Evangelical Press, 1986), p. 195
51 Hailer, Liberty and Reformation in the Puritan Revolution, p. xi
52 Hall, p. xi
53 Hailer, Liberty and Reformation in the Puritan Revolution, p. xi
54 Legg, p. 196
55 Lewis, p. 13
56 Maurice Ashley, England in the Seventeenth Century (Harmondsworth: Penguin, 1952), p. 30
57 Knappen, p. xii

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn