19 октября

     Наташа сидела перед ноутбуком, готовая начать писать рассказ, и думала, какой романтичной могла бы получиться её новая вещь, произойди эта встреча в 19 и даже в 20 веке: раскрасавица осень, большое озеро, парк вековых деревьев и загадочный нестандартной внешности мужчина. Но в 21 веке, когда жизнь эмансипировалась до предела да и мужчины стали другими, всё выглядит иначе.

     Если бы не Рита, уговорившая Наташу поехать в санаторий по льготной путёвке, строчила бы она сейчас очередную статью в газету или копалась бы на даче, завершая перед приближающейся зимой огородные, садовые и цветочные дела.
     Но сейчас она стоит на берегу большого озера, любуется его спокойной тёмной гладью, широтой простора, открывшегося перед ней, и красотой острова напротив, полыхающего жёлтым и красным пламенем осени. Так хочется взойти на пирс и долго стоять в окружении воды среди покоя, который царит на озере, но на дальнем краю пирса сидит бородатый рыбак с удочкой, а рядом стоит немолодая женщина, кротко реагирующая на каждое его слово. Не будет она мешать им. Наташа неторопливо двинулась дальше по асфальтированной дорожке, продолжая знакомиться с местностью, где предстояло прожить двенадцать дней.
     Неизвестно, как скоро Наташа заметила бы его среди окружающих людей, казавшихся ей похожими друг на друга своей озабоченностью назначенными лечебными процедурами, неспешностью в движениях и отсутствием ярких эмоций на лице, если бы снова не коммуникабельная Рита, которая в этой новой для Наташи обстановке чувствовала себя как рыба в воде. И ещё бы: в этот санаторий она приехала в тринадцатый раз. С ней здоровались и ей улыбались все: от главврача до горничных.

     Это случилось на третий день их пребывания в санатории. Наташа и Рита спешили испить перед завтраком положенные полстакана минеральной воды из хорошо обустроенного местного источника. Навстречу шли уже исполнившие ритуал с этой целебной водой. Никого не зная вокруг, Наташа ни к кому не приглядывалась. И вдруг приветливое Лидино:
     - Ну как, отошли от наскока грубоватой дамы?
     Наташа посмотрела, к кому обращены её слова. К Рите приближался невысокий мужчина азиатской внешности с чёрными коротко подстриженными волосами и усами. Глаза спрятаны за узкими коричневатыми стёклами очков. Длинное серое пальто нараспашку, виден джемпер на молнии, от белого цвета на плечах плавно переходящий к серому на бёдрах. Воротничок джемпера тёмно-серый. По виду одного с Наташей возраста. Он улыбнулся, задержав свой шаг.
     - Я уже забыл про это. А вы к воде спешите? – ответил он с безукоризненно русским произношением.
     - Да, - на ходу ответила Рита и, продолжая идти дальше, пояснила Наташе:  - Я с ним возле массажного кабинета встретилась. В очереди я да здоровая баба напротив дверей. И он подходит. Сел рядом со мной. Стульев много, и он, чтобы не стеснять меня, чуть отодвинулся и оказался на двух стульях. И тут она набросилась на него, зачем он сразу на двух стульях расселся. Он молчит, не знает, как отреагировать. И тогда я вступилась за него. Говорю ей: никого же в очереди нет, что вы кричите, свободных стульев достаточно. А когда она ушла на массаж, чтобы сгладить впечатление от её грубости, сказала ему, что она так внимание его на себя хотела обратить.
     Месяц назад в городе, в котором Наташа жила, вышла книга с двумя её повестями. Рита предложила несколько экземпляров взять с собой, чтобы продать их отдыхающим в санатории. Имея неуёмную энергию, она сама подыскивала покупателей. Подсаживаясь или подходя к человеку, который её чем-то расположил к себе, она начинала проникновенным тоном говорить:
     - Наша группа, группа "Здоровье", приехавшая из …, проводит акцию по продаже  вот этой книги.
     Она показывала книгу и начинала расписывать её достоинства. Потом показывала на Наташу.
     - Вот автор этой книги. В книге имеется её автограф. Вот посмотрите. У вас останется хорошая память об отдыхе в санатории.
     И книга покупалась.
     После утренних процедур из лечебно-диагностического корпуса две подруги снова вышли вместе. Рита, заряженная желанием быстрее продать книгу, оценивающе взглянула на людей, стоявших внизу ступенек.
     - Давай я подойду к тому, который в пальто, - обратилась она к Наташе. - Он кажется интеллигентным человеком. Должен купить.
     Наташа посмотрела туда, куда кивнула Рита. Там стоял тот самый мужчина азиатской внешности. Она почему-то почувствовала смущение от мысли, что он будет читать её книгу: одна из её повестей достаточно автобиографична, и он мог понять это - но поборола его: не везти же их обратно.
     - Ну, попробуй, - согласилась она.
     Азиат купил книгу сразу, не дожидаясь, когда соловьиное пение Риты закончится.
     - У меня только просьба, - обратился он к подошедшей Наташе. - Напишите вот здесь, в уголке, ещё одну фразу: "Александру Сергеевичу от автора".
     - Под автографом моя подпись уже есть. Под посвящением вам снова расписаться?
     - Конечно.
     - Вы, что, хотите подписи сравнить? Какой недоверчивый вы, однако, - пошутила Рита.
     С победным видом, удовлетворённые продажей книг и в этот день, женщины отправились гулять по лесной зоне санатория.
     Приближался обед. Посетив минеральный источник, подруги неторопливо шли к столовой. Вдруг рядом с Ритой оказался азиат и, обращаясь к Наташе, проговорил:
     - А я прочитал вашу книгу.
     Такое заявление и удивило, и покоробило её.
     - Вы знаете, у меня тоже хорошая скорость чтения, но, чтобы за два часа прочитать триста страниц, я не могу. Вы, верно, отнеслись к книге, как к бульварной, для лёгкого чтива. Нет, она требует более вдумчивого чтения.
     - Я умею читать через строчку, - не смутился он. - Меня заинтересовал ваш герой Виктор. Сюжетная линия с ним мне кажется незаконченной.
     - Там всё на своём месте, - возразила Наташа и отвернулась от незваного попутчика. Ей было неприятно, что к её произведениям отнеслись так легкомысленно. Она старалась тонко обрисовать характеры героев, а в быстром чтении многое ускользает, мотивы поведения персонажей искажаются.
     После ужина, выходя с Ритой из корпуса, где находилась столовая, Наташа, наверное, не заметила бы нового знакомого на неосвещённом крыльце, если бы он неожиданно не обратился к ней.
     - А я вас ждал. Именно вас, Наталья Валерьевна.
     Она с интересом взглянула на азиата. Он показался ей раскованнее, чем прежде.
     - Приглашаю вас прогуляться до озера.
     - Александр Сергеевич, а кто вы по работе? – полюбопытствовала Рита, решившая больше узнать о человеке, проявившем интерес к её подруге.
     - Я эмвэдэшник. Проще говоря, милиционер. Из этой братии вышел на пенсию. Не из полиции.
     - А мне слово полиция совсем не нравится. Милиционер хорошо звучало, а теперь – полицейский, полицай. Сразу Великая Отечественная война вспоминается. А чем вы занимались в милиции? – продолжила интересоваться она.
     - Криминалист.
     Рита рассмеялась:
     - Вот почему вы попросили вторую подпись Наташи. Издержки вашей профессии.
     Криминалист улыбнулся и ничего не ответил.
     - Но вы непростой милиционер, - заключила Рита. – До какого же звания дослужились, если не секрет?
     - Полковник.
     - Теперь понятно, почему вы умеете читать через строчку, - снова рассмеялась она.
     - Ну, так как, Наталья Валерьевна? Вы пойдёте со мной на озеро? – повторил азиат своё предложение.
     До этой минуты полковник был для Наташи одним из всех. Она появилась в санатории не для новых знакомств и флирта, а для отдыха от проблем, оставленных в городе. Но вдруг бесшабашность в одно мгновение вселилась в неё, и она, несмотря на свой достаточно степенный возраст, озорно ответила:
     - Пойдёмте.
     И оба тотчас нырнули в тёмную аллею, ведущую к озеру. Конечно, на зов не каждого мужчины отозвалась бы Наташа, но необычная внешность и внешняя культура нового знакомого  пробудили у неё интерес к нему.
     - Я вчера был на озере. Один стоял на пирсе. Вода была гладкой-гладкой. А небо чистое-пречистое, полное звёзд. Они отражались в воде. Казалось, что всё озеро усыпано фонариками. Они на дне и оттуда светятся. Первый раз видел такую картину. Сильное впечатление. Забыть такое невозможно. Может быть, вам тоже удастся увидеть это сегодня, - объяснил он ей своё желание направиться к озеру.
     На пирсе было ни души. По деревянному настилу они прошли до его края. Небо было по-прежнему чистым и звёздным, но вода в озере рябила, и фонарики, о которых рассказывал Александр Сергеевич, не зажигались. И всё равно было хорошо стоять и смотреть на необъятную черноту небес, которую звёзды делали загадочной, таинственно-торжественной, притягивающей, а не пугающе мрачной. Кругом тишина, слышался лишь тихий плеск воды о пирс, ласково убаюкивающий.
     - Не подходите близко к бортику, он низкий, - проявил заботу полковник. – И не прислоняйтесь, чтобы, если вдруг потеряется координация, не оказаться в воде. Она холодная, доставит мало удовольствия.
     Наташа перевела взгляд на него. Он курил и при выдохе дыма отворачивался.
     - Хотите закурить?
     - Я не курю.
     - Странно. Это так редко среди вас, журналистов. Ну, тогда выпейте.
     Из внутреннего кармана пальто он достал бутылку и протянул ей. Бутылка была нестандартной формы, колбой. Наташа поднесла к глазам, чтобы рассмотреть, с чем она. Он зажёг фонарик, который, оказывается, тоже был при нём. В свете фонарика прочитала: коньяк, "Московский". Бутылка была начата. Вот почему её новый знакомый так раскован с ней.
     - Выпейте. Не смущайтесь, - подбодрил он. – К сожалению, ничего лучше этого коньяка здесь не продаётся.
     «В старину знакомство с дамой не начали бы с коньяка. Цветы подарили бы или, на худой конец, букет из осенних листьев», - иронично улыбнулась Наташа, но озорство, охватившее её в начале прогулки, ещё не прошло, и она смело глотнула из горлышка раз и другой. Она тоже была не из 19 века.
     - Спасибо, Александр Сергеевич.
     - Зовите меня Сашей, и давайте перейдём на «ты», - ответил он, возвращая бутылку во внутренний карман.
     - Мне трудно переходить на «ты», если к человеку я начала обращаться на «вы», но я попробую, а вы – извините - а ты меня поправляй.
     Они стояли напротив друг друга. Он глядел на неё, а она от его лица перевела взгляд на небо над ним. Звёзды продолжали жить там своей жизнью, не обращая внимания на них. Они вечно находятся рядом друг с другом, объясняясь в любви или ненависти языком мерцания. Вот одновременно рядом упали две звезды. В другом месте упала ещё одна. Подумать бы, какое желание загадать, если ещё увидит падающую звезду, но она поймала себя на том, что не может думать. Она ясно ощутила магическое притяжение его чувственности. Сладостное чувство потянуло ниже пояса. Но она умела скрывать свои ощущения.
     Он потянулся к её губам. Его поцелуй был мягкий, обволакивающий, как прикосновение волны к телу. И хотя он был достаточно продолжительный, хотелось сразу же вновь ощутить ласковость его губ.
     - Выпей, - опять предложил Саша, достав колбу.
     Наташа сделала ещё пару глотков. Он выпил тоже. И снова продолжительный поцелуй.
     - Пойдём на берег, - предложил он.
     Сойдя с пирса, остановились.
     - Я сегодня немного встревожен. Младшая дочь позвонила. У неё опять неприятности. Третий раз замужем, а всего двадцать четыре года. У меня две дочери, но её я люблю больше всех. А она куролесит, постоянно подкидывая мне проблемы. Хоть домой отсюда срывайся.
     - А когда вы приехали?
     - В понедельник.
     - Как и мы, значит. Подождите ещё день-два, может, всё само собой образуется.
     - А почему ты опять на «вы»?
     - Прости, забыла.
     На берегу сели в ближайшую беседку. Позади их чёрной стеной стояли сосны, впереди - чёрная гладь озера, над головой и под ногами – тоже чернота. Одной находиться здесь было бы жутковато, но рядом полковник. Он снова включил фонарик и поставил на стол недопитую бутылку.
     – Выпей ещё.
     Но Наташа, чувствуя уже лёгкое опьянение и не желая выглядеть в его глазах разухабистой, отказалась, и Саша один допил остатки коньяка.
     - Ты пьёшь, как все женщины, отдельными глотками, - высказал он своё наблюдение.
     - На то мы и женщины. Не во всём же подражать вам, - ответила Наташа, а сама подумала: «Речь его стала расслабленной. Вероятно, эта бутылка не первая за этот день».
     - Избегаю я тут одну женщину. Ещё в поезде стала привязываться ко мне. Пристаёт, почему ты меня не хочешь. А я ей говорю: сначала перестань материться. Проходу мне не даёт. С ней не хочу. А с тобой у меня бы всё хорошо получилось. Я чувствую это.
     Лестно услышать от мужчины, что нравишься ему, но откровенное признание Саши в такой форме было неприятно. Полковник явно перебрал лишнее. Интерес к нему пропал.
     - Мне что-то прохладно. Проводи, пожалуйста, до корпуса.

     Парк, окружавший корпуса санатория, был великолепен. Стройные светло-коричневые стволы сосен, многие из которых невозможно было обхватить двумя руками, стояли как мощные колонны в святом храме природы, подпирающие свои же тяжёлые, густые кроны, благодарно вознесённые к небу. Был и подлесок  - ближе к озеру, по-осеннему ярко расцвеченный. Самыми красивыми были клёны. Они без сожаления, но с тихой грустью роняли с себя резное золото, с каждым днём устилая землю всё более богатым ковром. Наташе приятно было во время прогулки поравняться с этими деревьями, услышать под ногами шуршание их опавшей одежды и глазами выбирать на земле самый красивый кленовый лист. 
     Прогуливаться после обеда и ужина по парку подруги возвели для себя в обязательное правило. К ним иногда присоединялась Лина, давняя приятельница Риты, вместе с ними приехавшая в санаторий. У неё был нежный голос и приятная белозубая улыбка. Подписывая ей книгу, Наташа так и написала: "…очень приятной женщине…".
     В этот день после обеда они отправились гулять втроём. Неожиданно их догнал полковник. Выглядел он плохо: вчерашний перебор с коньяком отражался на его лице.
     - Саша, вам бы не следовало так много пить. Сами говорите, что давление медленно понижается. Лицо красное. С утра, наверно, снова выпили. Понимаете, когда человек перебирает норму, он становится уже другим человеком, и общаться с ним уже неинтересно.
     Хотя Наташа старалась произнести слова самым мягким тоном, понимая, что не её это дело вмешиваться в образ жизни кратковременного знакомого, тем не менее его реакция была резкой:
     - Ты меня учишь? И сегодня я не пил.
     - Извините, я не хотела вас обидеть. Мои слова – забота о вас, и ничего более.
     После минуты неловкого молчания полковник с воодушевлением начал рассказывать ей о своём соседе, очень интересном человеке и с очень интересной биографией, к сожалению, вчера уехавшем домой. Потом стал делиться впечатлениями о книге, взятой из библиотеки санатория.
     - Не понимаю, как её пропустили в печать и автора не посадили. Вот эта книга для мужчин, а твою лучше читать женщинам.
     - Она для них и написана, - без обиды на бестактность ответила Наташа. – А твою книгу можно почитать?
     - Пожалуйста. Приходи. У меня триста тринадцатая комната.
     Зайти в комнату одинокого мужчины Наташа не считала поступком предосудительным. Детство, проведённое среди мальчишек, сформировало в ней товарищеское отношение к представителям противоположного пола. И всегда удивляло, что её равенство с мужчинами вызывало осуждение иных кумушек. Вопрос для Наташи сейчас заключался в том, в какое время лучше зайти. Если после ужина - явно это время будет располагать к интимному сближению, а она, несмотря на чувственное притяжение к Саше, не хотела этого. Что-то останавливало её, и не только замужество. «Лучше ближе к ужину», – решила она.
     - Я знал, что ты придёшь. И именно сейчас, - сказал он, открыв дверь.
Он помог Наташе снять её яркое модное полупальто с капюшоном и повесил его в шкаф на плечики.
     - Проходи. Присаживайся на свободную кровать.
     Наташа прошла в глубь комнаты. Сев на кровать, огляделась. Саша жил в другом корпусе, и комната его оказалась немного длиннее, чем  та, в которой жила она. Вместо мягких стульев кресла. Телевизор такой же, как и у неё. На подоконнике какие-то журналы. А Саша тем временем навёл порядок на журнальном столе, стоявшем между кроватями, расставил чайные приборы и выставил коньяк. Метнув взгляд на подоконник, с досадой и доверительно проговорил:
     - Мне та женщина письмо написала. Спрашивает, какой она должна стать, чтобы я был к ней благосклоннее. Достаёт своей настойчивостью.
     - Это навязчивость, - оценила Наташа поведение незнакомки. – Какая она неприятная, должно быть, в своём приставании.
     - Письмо чужое, я не могу дать его прочитать, чтобы и ты поняла её характер. Ты подожди немного, я в чайник налью чистой воды из бутыли в коридоре. Можешь пока руки вымыть в ванной.
     Взяв электрический чайник, Саша вышел. Куда торопиться? И Наташа не спешила подняться с кровати. Она ещё раз, теперь уже без любопытства, обвела взглядом комнату. Поглядела на окно, на подоконник. Взгляд её зацепился за серый лист бумаги, сложенный вчетверо. В ту же секунду она шагнула к нему и взяла его в руки. Она не сомневалась, что это письмо той женщины, о которой говорил Саша. Почерк был размашистый, как, вероятно, и её натура. «Я не экстрасенс, чтобы понять, что хочешь ты, я не гадалка, чтобы угадать, чего тебе надо», - прочитала она начало и сразу же, сложив листок вчетверо, положила его на место. Она боялась, что Саша застанет её за чтением этого послания. Ей стало бы не просто неловко, ей было бы стыдно, если бы такое случилось. Не в её правилах излишне любопытствовать, подглядывать, рыться в чужих вещах, если это не касается её работы. Но, даже прочитав только эти строки, она почувствовала эмоциональный напор незнакомки. «С ней действительно Саше нелегко», - подумала она, уже снова сидя на своём месте.
     Задержаться в гостях у полковника, как и рассчитывала Наташа, помешал ужин. Уходя, она пригласила его на дискотеку:
     - Приходи. Мы с Ритой её не пропускаем. Мы относимся к ней, как к дополнению к ЛФК. И вообще я люблю танцевать.
     Он появился на дискотеке в сером костюме, очень аккуратно сидевшем на нём, но танцевать не стал. Нельзя сказать, что он постоянно смотрел на неё, но Наташа неожиданно для себя смутилась. Она подсела к нему на низкий диванчик.
     - Ты почему не танцуешь?
     - Не моя стихия. Но когда выпью, танцую.
     Сидели молча. Он, устремив взгляд на вход, не заговаривал. Она почувствовала его отчуждённость. Ей бы оставить его и присоединиться к танцующим, но возникшее стеснение удерживало на месте. Вдруг, не говоря ни слова, поднялся с диванчика и вышел. Отсутствовал долго. Она больше не ждала его, но он появился снова. Минут через десять ушёл опять и больше не вернулся.

      На следующий день после ужина Саша, как ни в чём ни бывало, ожидал Наташу на крыльце. У Риты в этот день был тоже свой поклонник. Он признался, что мужчины санатория, не подозревая, что угадали имя, называют её Марго - королевой Марго. В длинном кожаном пальто вишнёвого цвета и такой же кепке она действительно выделялась среди окружающих женщин, по осени одетых в пальто и куртки неброских тонов. Вчетвером они отправились бродить по всё более темнеющим с каждой минутой от быстро сгущающегося вечера асфальтированным дорожкам парка.
     В этот день дул резкий ветер. Был тот период осени, когда тепло с переменным успехом сдерживало натиск холодного воздуха. Хотя на Наташе была достаточно тёплая одежда, вскоре она почувствовала, что переохлаждается, а расставаться с интересным собеседником, каким оказался Саша, ей не хотелось.
     - Идём ко мне, - предложил он, тоже испытывавший дискомфорт от неуютного вечера. – Я тебя чаем согрею.
     - Согласна. Но при условии, что, кроме чая, между нами ничего не будет.
Наедине с Сашей Наташа боялась выдать своё яркое ощущение его мужской чувственности. Несмотря на вспыхнувшее ещё на пирсе желание близости с ним, грань, которую она переступала очень редко, сдерживала её эмоции.
     - Ничего и не будет, - успокоил он её.
     За чаем они долго говорили о разном. Наташа не ожидала, что у милицейского работника мог оказаться такой широкий круг интересов. Литература, музыка, театр, кино, политика, история. Он говорил больше, чем она, словно хотел выговориться. Порой вскакивал и начинал ходить по небольшому пространству у окна, сдержанно жестикулируя. Казалось, он был искренен, высказывая свои суждения. И всё же недоверие к нему вдруг шевельнулось в её душе: не расхожий ли это приём для завлечения женщины? По героям её книги он догадался, как можно произвести на неё впечатление, и сейчас своими знаниями пытается расположить к себе. И всё же надо признать, что знает он много. Может быть, ему в самом деле интересно с ней?
     - Саша, а ты кто по национальности? Я бы отнесла тебя к узбекам, но очертания лица не азиатские.
     Он несколько смешался, снял очки, словно для того чтобы протереть их, и она увидела маленькие чёрные глаза, беспомощные и растерянные без спасительных стёкол. Надев очки, ответил:
     - Мама у меня русская, отец русский, брат русский, все светлые, а я вот такой уродился. Мать мне ничего не говорила, но тётя, умирая, дала понять, что отец мне не родной.
     - Ты не должен винить свою маму. Может быть, в то время она была очень счастливой.
     - Я не виню.
     - А кто тебе привил любовь к литературе и театру?
     - Мама.
     - А какое у неё было образование?
     - Она закончила десять классов и больше нигде не училась. Но она очень любила читать. Каждый день практически собирала нас за столом и читала вслух.
     - У тебя замечательная была мать.
     Он ничего не ответил, но на несколько мгновений лицо стало возвышенно одухотворённым, должно быть, свет благодарной памяти коснулся его души.
     - Когда мы стояли с тобой на пирсе, было девятнадцатое октября, - перевёл он разговор на другую тему. - Помнишь, у Пушкина есть стихотворение «19 октября».
     - Да, помню. Это стихотворение о дружбе, о лицейских товарищах. «На пороге наших дней неизменно мы встречаем, узнаём и обнимаем наших истинных друзей…»
     - «…Вот бы жить, как в оны дни, - подхватил он, цитируя, вероятно, наиболее дорогие ему строки, - вот бы жить легко и смело, Не рассчитывать предела для бесстрашья и любви, И, подобно лицеистам, собираться у огня В октябре багрянолистом девятнадцатого дня». Теперь это число для меня всегда будет связываться с тобой, Наташа. Напиши рассказ о нас.
Глухо зазвонил мобильный телефон.
     - Это твой, - определил Саша.
     Наташа достала из кармана полупальто мобильник. Звонила Рита.
     - Иди ко мне. У меня Лина. Что-то расскажем.
     Наташа повернулась к полковнику.
     - Меня зовут, Саша. Мне надо идти.
     - Может, останешься? Кровать свободна. Я ночью не храплю. Приставать не стану. В молодости у меня действительно были очень скорые связи, но сейчас я хочу иного. И не думай, что я ловелас.
     В комнате было тепло. Белая рубашка на Саше была полурасстёгнута. Виднелась чистая смуглая грудь. Весь вечер она старалась не смотреть на неё. А ей хотелось бы, ой как хотелось скинуть его рубаху с плеч и прильнуть к манящей груди жаркими губами! Но она ничего не ответила ему.
Рита у себя была одна.
     - Лина только что ушла. И вот что она рассказала. Сегодня она ходила на танцы, сидела рядом с женщиной, которая, завидев одну блондинку, плохо отозвалась о ней и Александре Сергеевиче. Сказала, что она с полковником, который чёрный, такое вытворяли в начале недели, так шумели, что стыдно за них было. Ему следовало бы сначала оглядеться, а потом выбирать, с кем дружбу водить, говорила женщина, а то с шалавой спутался. И вчера, когда мы с тобой танцевали, он тоже долго стоял с ней на крыльце. Лина сама это видела. Она говорит, что тебе надо быть осторожнее, не надо связываться с Александром Сергеевичем.
     «Да, бесследно эти встречи не прошли, - подумала Наташа. – Я действительно сблизилась с ним за эти дни. Чувствую, как он притягивает. И завтра Саша непременно будет искать новой встречи. Но Лина и Рита правы: надо бы действительно быть поосторожнее с ним. Надо оборвать притяжение, которое возникло».
     - Сделаем так. Скажем ему, что вечером я не свободна: у нас девичник, отмечаем день рождения Лины. Она же не отметила свой день рождения с нами, только обещает. Завтра её надо будет предупредить об этом. А потом видно будет, - решила Наташа.

     Развлечений в санатории на эту пору осени оказалось немного, и мужчины из группы, с которой приехала Наташа, на следующий день после обеда затеяли шашлыки. На территории парка для этого было отведено специальное место. К шашлыкам мужчины разливали водку. Чтобы не выделяться из компании, Наташа пила наравне  с другими женщинами, надеясь, что на свежем воздухе её опьянение скоро пройдёт.
     После ужина в вестибюле столовой полковник подошёл к неразлучным Наташе и Рите.
     - Как шашлыки? Понравились?
     - Александр Сергеевич, откуда вам это известно? – изумилась поначалу Рита, опередив своей фразой такую же изумлённую Наташу. – У вас, что, и здесь своя сеть осведомителей? – пошутила она.
     - А как же! За вами глаз да глаз нужен, чтобы ничего не случилось. Я здесь в ответе за привлекательных женщин.
     - Да Люба вам об этом рассказала, она же с вами за одним столом, - догадалась Наташа.
     Саша рассмеялся:
     - От неё так пахло костром, что невольно стал спрашивать. Вы идёте сейчас гулять?
     - Нет, у нас будет девичник: день рождения у Лины, - ответила Наташа.
     В своей комнате она легла на кровать. Взяла книгу Саши, но чтение не увлекало: туман в голове от выпитого алкоголя на шашлыках не проходил. Полежала в надежде, что состояние улучшится, но некоторая тяжесть в голове продолжала оставаться. Решила выйти на свежий воздух, посидеть на какой-нибудь укромной скамейке, но едва Наташа сошла с крыльца своего корпуса, как наткнулась на Сашу. Похоже, он был рад, что они встретились.
     - Ну вот. Хотела этот вечер провести без тебя, и не удалось, - простодушно призналась она.
     Они медленно пошли по аллеям, неизменно ведущим к озеру. На одной из них встретили Лину, сразу засверкавшей белозубой улыбкой, не притушенной даже тёмными сумерками.
     - Идёмте ко мне, - звенел нежный колокольчик её голоса. – У меня бутылка вина есть. Ко дню моего рождения приготовлена. Я всё ещё не отметила его с Ритой и Наташей, - и она кокетливо рассмеялась бисеринками своего приятного голоса.
     Застолье устроили в комнате Риты, жившей рядом с Линой. Она была одноместной и потому более просторной. Стол придвинули к кровати, куда усадили Наташу и Сашу, сами женщины сели на стулья. Угощение – бутерброды, яблоки, апельсины, огурцы, не съеденные в столовой, а помидоры и колбаса из холодильника в комнате Риты.
     Беседа за столом потекла оживлённо, но без участия Наташи. Рита, всегда деятельная и креативная, привыкла играть лидирующую роль. Кандидат медицинских наук и мастер спорта по фехтованию, она говорила о своём. Лина тоже была связана с медициной, она представилась Саше врачом-провизором. Новая тема с новыми для него собеседниками увлекла его, он был оживлён, часто подвергал их суждения сомнению, высказывая свою точку зрения и демонстрируя свои познания в этих сферах жизни. Иногда откровенно смеялся. Ему стало жарко, с разрешения Риты он снял с себя джемпер, оставшись в белой рубашке с короткими рукавами.
     Наташа, приуставшая к концу дня и не занятая разговором, отодвинулась от стола к стене, подложила подушку под спину и откинулась на неё. Перед ней оказалась спина Саши. Через белую ткань рубашки просвечивала смуглая кожа. Она протянула руку и мягкими движениями пальцев провела по спине несколько раз, но так, чтобы её подруги не заметили этого. Ей хотелось понять, отзовутся ли эти прикосновения в ней. Отозвались. Этот человек действительно действовал на неё магически.
     Ночью её сон оказался коротким. Проснувшись в предутренний час и глядя в тёмное пространство комнаты, она размышляла. Притяжение к Саше с каждым днём растёт всё больше, но она не девочка, чтобы идти на поводу своих эмоций. Она знает, чего он от неё хочет. Но надо ли это ей? Ну, проведёт она с ним несколько приятных встреч. Возможно, очень приятных, а дальше? Дома ждёт рано постаревший муж, с которым давно уже ничего нет. За последнее время ей удалось усмирить своё тело, но если его разбудить...  Нет, не будет она осложнять себе жизнь.

     Утром Наташу удивило, что Саша ждал её с Ритой уже после завтрака. Вместе с ними он шёл до их корпуса.
     - Мне надо тебе что-то сказать, - сказала она у крыльца.
     Они отошли от Риты. Ей трудно было начать такой необычный разговор, но обманывать его надежды она не хотела. Он ждал. Наконец, набравшись духу, она заговорила:
     - Саша, я знаю, к чему ты стремишься со мной. Но я для этой роли не гожусь. На это есть свои причины. У тебя есть женщина, которая добивается тебя. Будь с ней.
     - Только не с ней! - вырвалось у него. – Никогда не понять женскую логику. Уже всё было выстроено так хорошо, и надо снова начинать сначала. Понимаю: у нас с тобой просто мало времени, чтобы сойтись ближе. После обеда я буду в бильярдной один. Приходите с Ритой в пятнадцать тридцать.
     Наташа ничего не ответила. Он, обращаясь к Рите, повторил громче:
     - Я снял бильярдную. Приходите с Наташей в пятнадцать тридцать.
     - Можем прийти, - ответила та. – Хотя давно не играла, но пару шаров забить смогу.
     - Мне тоже приходилось держать кий в руках, - улыбнулась Наташа, ободрённая согласием подруги.
     Успокоенный их ответами, полковник отправился к себе, а Рита, глядя ему вслед, небрежно бросила:
     - Никуда мы не пойдём. У меня нет настроения.
     А без Риты Наташа в бильярдную точно не пойдёт. Но в обед в столовой заведующая культурной частью по радио поздравила Александра Сергеевича с днём рождения, и ей стала ясна причина их приглашения.
     - Не хочу сегодня гулять по парку, - сказала Рита после обеда. – Пойду сразу к себе. А ты что будешь делать?
     - Буду читать книгу Саши. Мне она неинтересна, там сплошные цифры про вооружение разных дивизий, армий и военных округов в период распада Советского Союза, но дочитаю. Хочется мне высказать ему своё мнение о мужской литературе.
     Наташа без интереса, но внимательно читала книгу, понравившуюся полковнику, а в половине четвёртого отложила её и отправилась в корпус, в котором он жил.
     Поднялась на второй этаж. В холле никого. Дверь в танцевальный и кинозал закрыты. Поднялась на третий. Тоже ни души. У кого же спросить, где бильярдная? Спустилась на первый этаж. И охранник куда-то делся.
     Наташа вернулась к себе. На ужине Саши не было.
     - Празднует, - прокомментировала Рита. – Не расстраивайся. Он не одинок. Наверняка день заполнен звонками и эсэмэсками.

     Утром Наташа весь завтрак поглядывала в сторону стола полковника, но он так и не появился. Его она неожиданно встретила у массажного кабинета. На все процедуры в этот день она попадала очень удачно, без очереди, и поэтому у этого кабинета оказалась на полчаса раньше назначенного времени.
     В коридоре были двое: очень пожилая женщина и он - напротив дверей. Наташа присела рядом с женщиной.
     - Здравствуй. Не ожидала сейчас увидеть.
     Он не ответил. Глядя на опухшее и красное лицо полковника, Наташа не удержалась и сочувственно проговорила:
     - А вид у тебя тяжёлый.
     Он снова не ответил. Она не обиделась, понимая, что он имеет право сердиться на неё. Наташа пересела на его сторону - через стул от него.
     - Зачем столько пить? Думала, если и в обед тебя не увижу, - тихо говорила она, - то пойду проверять в комнату, живой ли.
     Он продолжал молчать, не поворачиваясь к ней лицом.
     - Я хотела прийти в бильярдную, но ты же пригласил как на деревню дедушке. Я не знаю, где эта комната. Ни на одном этаже ни одной души не встретила, чтобы спросить. Даже охранника на месте не оказалось. Напрасно ты не сказал, что у тебя день рождения.
     - Бильярдная на третьем этаже, недалеко от моей комнаты, - наконец произнёс он первые слова.
     - Ты плохо выглядишь. Нельзя тебе столько пить.
     Он ничего не ответил, но почему-то встал и, топчась на месте, делал вид, что никакого общения с Наташей у него нет. Она поняла, что он не хочет, чтобы его видели рядом с ней. «Уж не той ли навязчивой женщины боится?» - подумала она и вернулась на своё место. Он тоже снова сел, но не на прежний стул, а на следующий, чтобы быть от Наташи чуть дальше. Вскоре его пригласили на массаж.
     После обеда, лёжа на кровати, Наташа снова читала книгу и, наконец, её одолела. Время до ужина ещё оставалось, и она решила пройтись до озера. Едва она вышла из корпуса, как увидела Лину, откуда-то возвращавшуюся к себе.
     - Там Александр Сергеевич с ней.
     С кем был полковник, Наташа поняла сразу. Любопытство резко развернуло её в другую сторону. Выйдя за угол здания, она увидела Сашу рядом с женщиной в тёмно-синей куртке с капюшоном, который был накинут на голову.  Они разговаривали с тремя мужчинами, курившими на обычном для них месте рядом со ступенями, которые вели в процедурно-диагностический корпус. Полковник стоял к Наташе спиной, а незнакомка вполоборота к ней. Наташа прикинула, что если пройдёт мимо, то какое-то впечатление о внешности его спутницы сможет получить.
     Но женщина заметила Наташу раньше, чем та подошла к ним. Она в ту же секунду подхватила полковника под руку и прижалась к нему. Наташа перестала видеть её лицо. И тогда она свернула к лестнице, ведущей в процедурно-диагностический корпус, надеясь, что боковым зрением сможет разглядеть хоть часть лица этой дамы. Но капюшон куртки и плечо полковника помешали увидеть это.
     В вестибюле здания Наташа подошла к окну. Полковник с подругой уходил в свой корпус. Она не испытала ревности. Она понимала, что, не дождавшись её в бильярдной, он отпраздновал свой день рождения с этой невысокой женщиной. Лёгкая досада была лишь от того, что не смогла разглядеть её.
     После ужина она подошла к бывшему поклоннику, как обычно курившему на крыльце.
     - Я прочитала книгу. При каких обстоятельствах могу её вам передать, - сказала она почти официальным тоном.
     - При самых секретных, - отшутился он, потому что последняя фраза Наташи и её тон в самом деле звучали смешно.
     Прошёл вечер. Саша не появился. «А мог бы и зайти. Ведь номер комнаты знает, - подумала Наташа. - Ну и что, что я не одна в комнате».
 
     От завтрака до обеда тоже нигде не встретился, хотя при желании мог бы найти её в одном из коридоров, ожидающей какую-нибудь процедуру. И в обед не подошёл к ней. После обеда до ужина много свободного времени, но и в эти часы он не удосужился найти для неё минуту. А ей так хотелось высказать ему свои впечатления о книге. Обида начала прокрадываться в её сердце.
     На ужин Наташа отправилась раньше, взяв с собой книгу. Села на диван напротив дверей в столовую. Она ждала. Она была очень спокойна. То, что полковник с другой, - она же сама отказалась от романа с ним. Часто она поглядывала на лестницу, по которой спускались отдыхающие, жившие на верхних этажах этого корпуса. Вот и он. А перед ним она. Наташа не сомневалась, что это она. Вся её осанка и голова, повёрнутая вполоборота к нему, говорили, что рядом с ней - её самец, её мужчина, которого она никому не уступит. Но для полковника оказаться с ней рядом и в это время - перед ужином - было опрометчиво. Заметив их, Наташа продолжила сидеть спокойно, словно и не ждала она Сашу, но в голове стронулась работа мысли.
     Раздевалка и площадка перед столовой были на три ступени ниже, чем остальное пространство вестибюля. У края верхней ступени находился пост охранника, а за его спиной дверь с надписью "Охрана". У стола охранника полковник, который, конечно, увидел Наташу, неожиданно свернул в служебную комнату, оставив дверь приоткрытой. В этом, на первый взгляд, не было ничего необычного: полковник всегда дружелюбно общался с дежурившими стражами порядка. Но Наташа догадалась: он хотел, чтобы женщина, шедшая перед ним, ушла. Но она тоже увидела Наташу, и, когда её спутник скрылся за дверью, остановилась на краю верхней ступени, одной рукой держась за перила.
     Наташа мельком спокойно взглянула на неё. Этого мимолётного взгляда хватило, чтобы разглядеть загадочную для неё покорительницу полковника. Она не была худой, но фигура подтянута, грудь развита, голова высоко поднята, волосы светло-русые, стрижка каре, на вид – чуть моложе её. Черты лица можно было бы назвать приятными, если бы не их некоторая жёсткость. Вся её фигура выражала надменность победительницы в борьбе за самца и волчье желание цепко держать в руках свою жертву. Она дожидалась его с явным намерением не допустить, чтобы Наташа подошла к её вожделенной добыче.
     Но полковник не выходил. А Наташа, откинувшись на спинку кожаного дивана, была отстранённа, и книга лежала у неё на коленях. Может быть, она сидит здесь вовсе не из-за него?
     Какая-то женщина вышла из обезлюдевшей уже раздевалки и стала звать любовницу полковника с собой:
     - Зина, идём в столовую. Чего ты стоишь? Уже ужин начался. Опаздываем. Идём! Зина, ну, идём же!
     И Зина сдалась на призыв. Легко спустившись со ступеней, она вместе с женщиной скрылась в столовой. Саша словно ждал этого. Он тотчас вышел из комнаты охранников.
     - Александр Сергеевич, присядьте, пожалуйста, рядом со мной, - спокойно попросила Наташа.
     Он явно хотел этого приглашения, потому что сразу свернул к ней.
     - Раз у вас не находится времени на меня, я решила книгу принести сюда. Возьмите. Спасибо.
     Он взял книгу. Не зря в Наташе шла работа мысли, пока она ожидала полковника, потому что следующая её фраза хлестнула его.
     - Я думала, что рассказа о нас не получится, нет финала. Теперь же я знаю, как его закончить. "А герой-любовник не оказался героем, хотя был полковник по званию".
     Наташа гордо встала и направилась к столовой, но у самого входа её вдруг круто развернуло, и она решительно шагнула к оставшемуся на диване полковнику. Она не знала, что сейчас скажет, но мысль, вдруг родившаяся в её голове и находившаяся в сознании ещё без чётких очертаний, резко двинула её к нему. Она наклонилась над его ухом, чтобы охранник не услышал её слов, и мысль оформилась:
     - Мой муж говорит: что скажет женщина - делай наоборот.
     Наташа выпрямилась и скрылась в столовой. Она понимала, что оскорбила Сашу, но была довольна местью за пренебрежение ею.
     Вечер провела в комнате Риты. Та подробно расспросила о событии у столовой. Она считала, что Наташа увлеклась полковником, и по-своему хотела помочь подруге привести чувства в равновесие. Наташа пыталась убедить Риту, что полковник не взволновал её чувств, она переживает лишь о том, что оскорбила его, но та оставалась при своём мнении.
 
     Наступивший день начинался обычно: питьё минералки, завтрак, процедуры, обед. Выйдя из столовой, среди толпившихся у раздевалки, огороженной барьером, Наташа заметила Зину. Одевшись у вешалок, Наташа и Рита направились к выходу, как вдруг Зина преградила им путь. Обращаясь к Наташе, она с напором и зло выплеснула:
     - Перестаньте распускать сплетни про Сашу и оскорблять его. Что вы к нему липнете? Он с вами гуляет, мозги вам … (последовал матюг), а со мной трахается. Чтоб не смели к нему подходить, иначе плохо будет!
Может быть, она сказала бы что-то ещё, потому что глаза её продолжали сверкать злой непримиримостью, но Рита, взяв её за руку, которую Зина, предусмотрительно отойдя на шаг, тотчас же вырвала, переключила её внимание на себя.
     - Кто вы такая? Мы вас знать не знаем. Что вы на нас набросились? Нам нет никакого дела до ваших отношений с кем угодно. Чем вы так взволнованы? Вы плохо себя чувствуете? Может, вам помощь нужна?
     Растерявшаяся Зина повернулась и исчезла. Но внимание нескольких женщин, одевавшихся вместе с Наташей и Ритой, было уже привлечено. Рите, которую знал весь обслуживающий персонал санатория, не нужен был скандальный ореол, и она, изображая из себя невинную жертву, обращаясь к ним, с простодушием говорила:
     - Странная женщина. Ни с того ни с сего налетела на нас. Мы её первый раз видим. Про какого-то Сашу говорила. Нам дела ни до кого нет. Живём спокойно, и вдруг такой налёт на нас! У неё явно проблемы с психикой. Она явно больная.
     Женщины с сочувствием к Рите стали осуждать скандалистку. Одна из них вспомнила:
     - Позавчера в столовой она запнулась за трость, на которую опиралась прихрамывающая женщина. Ещё не старая, прилично одетая. Ей бы извиниться перед этой женщиной, а она громко обругала её. И сказала такое безобразие. Говорит, сюда за «палками» приезжают, а не с палками.
     Вместе с ними Рита вышла на крыльцо.
     Наташа шла за ними. На улице она сразу заметила полковника, привычно курившего у ступеней лестницы к процедурно-диагностическому корпусу и стоявшего к крыльцу спиной. Она медленно спустилась по ступеням крыльца, прошла несколько шагов и остановилась, поджидая Риту, продолжавшую разговаривать с женщинами. В этот момент входная дверь распахнулась, и Зина выпалила новую угрозу в адрес подруг. Полковник оглянулся на брань, увидел, конечно, и Риту, и Наташу, но снова продолжил мирное общение с курившими вместе с ним мужчинами.
     - Вы видите? Она на самом деле ненормальная. Что мы ей сделали, мы понять не можем, - с ещё большим простодушным недоумением и громче заговорила Рита со своими спутницами о непонятных выходках странной женщины. - Нет, так может вести себя только больной человек. У неё явно не всё в порядке с психикой. Она нас с кем-то спутала. Ну, вы же сами видели: налетела на нас в раздевалке ни с того ни с сего. Нам дела никакого нет до её амурных похождений. Если даже она с кем-то близка, зачем афишировать? И угрозы ещё говорит! Она психически больная, это ясно.
     У лифта Рита скомандовала:
     - Поднимаемся ко мне. Надо обсудить эту ситуацию.
     В комнате подруга была эмоциональна. Она во всём видела коварную интригу полковника. Цель её – отомстить Наташе за оскорбительные слова. Недаром на улице он оглянулся, чтобы посмотреть, какое впечатление произвёл на них наезд Зины.
     Но Наташе всё виделось по-другому. Не дождавшись её в день рождения в бильярдной, он начал отмечать свой праздник один. И здесь снова появилась Зина. Чувствуя себя отвергнутым Наташей, он поддался навязчивости Зины. А та, видимо, шагу больше не давала ему ступить без неё. Рита права: эта женщина видела, как Саша прогуливался с ней по парку. Возможно, следила за ними всюду. И теперь, добившись его, стремилась не допустить его нового сближения с соперницей. Но после оскорбительных слов Наташи возле столовой Саша резко и категорично отверг Зину. От этого она и взбесилась. Но высказывать свои мысли подруге, которая считала себя опытнее в жизни, не стала.
     - Рита, как хорошо, что ты была рядом со мной и отвлекла её внимание на себя. Мне кажется, она была готова на большее, не только на угрозу. Рита, я очень тебе благодарна. Если бы не ты, трудно представить, чем бы это всё закончилось.
     - Мне тоже показалось, что она была готова на большее. Но каков полковник! По-моему, ты слишком хорошо про него думаешь. Не забывай: он бывший мент. А они умеют плести интриги. Работа с преступниками научила их всему. Не надо быть идеалисткой. Мы уже не в том возрасте, чтобы доверять мужчинам. Я не хотела тебе рассказывать, но сейчас расскажу. Помнишь вечер у меня, когда он был с нами и смеялся над нашей верой в чудодейственные возможности КФСки - прибора Кольцова, координирующего физическое состояние человека. А утром перед завтраком пошли с тобой измерять давление в кабинете дежурной медсестры. Ты зашла первой. И в это время к кабинету подошёл Александр Сергеевич. Он сел рядом со мной, взял меня за руку и начал извиняться за свой вчерашний смех. Я простила, конечно, а потом говорю: сейчас Наташа выйдет, и моя очередь настанет. Нарочно это ему говорю. Мне не понравилось, как он слишком интимно взял мою руку и наклонился ко мне. И он сразу же отпрянул. Нет, Наташа, он двойной человек.

     За завтраком следующего дня Лина, приятно улыбаясь, сообщила:
     - Ой, что-то смешное хочу вам сказать. Наташе будет интересно.
     Выглядела она счастливой. Модельная стрижка украшала её голову. Она очень шла ей и делала моложавой.
     - Так говорите же, - попросила Наташа.
     - Потом. После завтрака, - улыбаясь всё так же приятно, ответила она.
Но после завтрака пути подруг сразу же разошлись по разным процедурным кабинетам. Во время обеда Наташа напомнила Лине о её желании что-то рассказать.
     - Да ничего серьёзного. Это неважно, - снова с приятной улыбкой, обнажившей ровные белые зубы, ответила она.
     А за ужином всё с той же приятной улыбкой, глядя в тарелку, а не на Наташу, небрежно ответила:
     - Ой, я уже и не помню, что хотела рассказать.
     В этот вечер Наташа чувствовала себя неважно: менялась погода, и это отразилось на её состоянии. Но полежать ей не удалось: позвонила Рита.
     - Я допекла Лину, - сообщила она, когда Наташа поднялась в её комнату этажом выше. – Она сказала, что вчера полковник подходил к ней и просил передать тебе, что он не такой уж плохой человек и просит у тебя прощения.
     - И она так долго не говорила про это?! – ошеломлённо воскликнула Наташа. – Как она могла так долго молчать! И вообще хотела утаить это!
     - Да, кажется, я была не права, плохо думая о нём, - призналась подруга.    
     – Уже вчера после ужина он ждал нас, стоя возле охранника, но мы прошли, не взглянув на него. И сегодня (обратила внимание?) он целый день после столовой крутился в вестибюле. Он ожидал нас, но мы снова демонстративно не замечали его.
     - Но я поражена Линой, - вернула разговор к своему внутреннему состоянию Наташа. – Это же очень важно для меня. И она могла не сказать про это совсем! Что-то эта приятная женщина оставляет о себе неприятное впечатление.
     - Мне кажется, она сама влюблена в полковника. Ты заметила, как она много про него знает. Она наблюдает за ним, следит, и я думаю, совсем не из-за того, чтобы помочь тебе. А как она всполошилась, когда узнала, что ты была в его комнате. Ой, Наташа влюбилась в полковника, влюбилась, говорила она. Теперь я понимаю, что в ней говорила ревность. И стрижка волос сделана, чтобы ему понравиться.
     - Ты не знаешь, наши мужчины сегодня идут на дискотеку?
     - Собирались.
     - Я должна увидеть Михаила.
     К счастью Наташи, Михаил, приодетый, побритый и наодеколоненный, ещё не успел уйти в танцевальный зал, он встретился ей в коридоре у своей комнаты.
     - Миша, выполни, пожалуйста, мою просьбу. Подойди к полковнику, к тому очень смуглому мужчине с чёрными усами и в затемнённых очках. Помнишь, ты интересовался у меня о нём. Скажи, что его извинения принимаются. Я не могу сама пойти на дискотеку. У меня давление скакнуло от перемены погоды, поэтому прошу тебя.

     Следующий день был днём отъезда. Двенадцатидневная путёвка заканчивалась. После завтрака Саша смело подошёл к Наташе.
     - Мне передали, что ты принимаешь мои извинения.
     - Это так. А сегодня мы уезжаем.
     - Постой. А какое сегодня число?
     - Двадцать шестое. Пятница.
     - Как быстро пролетело время. Прямо сейчас уезжаете?
     - Нет. После обеда. За нами автобус приедет. Уже с вещами придём на обед.
     - Я тебя провожу.
     - Сейчас с Ритой мы на процедуры, кое-что ещё осталось. Приходи в одиннадцать на пирс.
     После процедур Наташа стремительно собирала вещи в сумку, чтобы не опоздать на встречу с Сашей, и всё же вышла из корпуса после одиннадцати. Он, продрогший от холодного пронизывающего ветра, стоял возле крыльца.
     - Пойдём на озеро. Я монетку в него кину, чтобы вернуться снова. Мне понравилось здесь отдыхать.
     - Я уже был там, - ответил он, но пошёл рядом.
     Чем ближе они подходили к озеру, тем порывы ветра становились сильнее. У самого озера ветер дул уже неистово, стараясь всей мощью своей злости никого не пустить до водного простора, на котором лишь одному хотелось разгуляться во всю ширь натуры. «И он ждал меня на этом ветру? Бедный», - подумала она.
     - Подожди меня чуть-чуть. Я с пирса брошу монетку, и сразу уйдём.
Гонимые холодным и резким ветром, от озера уходили быстро и лишь у корпуса Наташи заговорили.
     - Рита приглашала на чай. Пойдёшь?
     - Не хочу. Зачем я ей?
     - Она не всегда была права и хочет оставить хорошее впечатление о себе.
     - Лучше побудем вдвоём.
     - Давай зайдём в корпус. Посидим на диванах в холле четвёртого этажа. Там они удобные. И народу меньше ходит.
     Опустившись на диван ближе к левому подлокотнику, Наташа ждала, что он сядет рядом, но полковник присел с другого края. Она поняла, что тёплого жеста, которого она хочет от него в эти последние минуты наедине, не будет (но почему?), и тогда настроилась услышать какие-нибудь тёплые слова, но он молчал. А она, чтобы заполнить неловкость молчания, говорила о чём-то пустом, неважном, сама понимая, что для этой минуты её слова - сущая нелепица.
     - Нам просто не хватило времени, - наконец, проговорил он, видимо, отвечая своим мыслям.
     И Наташа поняла, что и ей нужно сказать что-то очень откровенное, что-то такое, чтобы это стало утешением для него.
     - Да, у нас могло бы получиться, потому что чувствую тебя на расстоянии, - она улыбнулась. – В городе есть мужчина, которому я не сдаюсь уже семь лет, потому что он мне не интересен. А тебе готова была сдаться.
Сказав это, она не была уверена, что это точно могло произойти, но сейчас ей хотелось так думать.
     - Сдаться? – повторил он с улыбкой. – Обычно употребляют слово похожее.
     После обеда он снова ждал её в вестибюле.
     - А где твои вещи?
     - Уже в автобусе.
     - Ты подожди меня. Я надену пальто.
     Шли к автобусу не торопясь, оба желая продлить последние минуты расставания.
     - Ты прости меня за мою глупость, - виновато сказала она.
     - Я могу сказать тебе эти же слова, - ответил он раздумчиво.
     У автобуса не обнялись, а лишь недолгим взглядом простились друг с другом. Наташе казалось неуместным нежное прощание: не до такой уж степени они привязались друг к другу, а отчего полковник вновь проявил сдержанность, ей было по-прежнему неясно. К нему подошла Лина, отчего-то решившая уезжать не вместе с ними, а на машине сына, которого по телефону два вечера уговаривала приехать за ней.
     Он стоял у автобуса, пока тот не отъехал. За затемнёнными окнами салона Саша не разглядел, куда села женщина, пробудившая в нём интерес к себе, и, когда махал рукой, казался растерянным. Не увидел он и воздушного поцелуя, посланного ему на прощание.
     За окном автобуса мелькали деревья, лужайки, встречные машины, проехали два населённых пункта, но сменяющиеся картины пейзажа не притягивали взгляда Наташи: она думала о Саше и прокручивала в голове события, стараясь сложить их в рассказ. И поняла: он получится! Но как же Саша узнает об этом, когда она его напишет? Они не обменялись номерами телефонов! Она - потому что не планировала продолжения знакомства. А почему не попросил он - кто знает! Как же быть!? Надо попросить Лину. Неудобно просить, но другого выхода нет.
     - Лина, вы ещё в санатории? Извините, что обращаюсь с такой просьбой. Сходите, пожалуйста, к Александру Сергеевичу. Возьмите у него номер телефона. Я должна написать рассказ и сообщить ему об этом.
     - Ой, я понимаю вас. Им нельзя не увлечься. Он очень интересный человек.
     - Откуда ж вы знаете, что он интересный?
     - Ой, я же два раза гуляла с ним по парку. Долго, - ответила она словно бы простодушно и наивно.
     В груди Наташи кольнуло.
     Лина продолжала говорить, но слова её стали неразборчивы и оборвались совсем: автобус въехал в зону отсутствия мобильной связи. Это было досадно: Наташа так и не поняла, выполнит ли Лина её просьбу. А на сердце от её признания лёг неприятный осадок: «Зачем она сказала мне о встречах? Что-то эта приятная женщина поступает совсем неприятно. Как изящно она ужалила!»   Наташе ясно представилась Лина, стоящая у автобуса рядом с Сашей и слишком очаровательно улыбающаяся своей белозубой улыбкой. Теперь она поняла, почему Лина не поехала с ними. Наверняка она на что-то рассчитывала, оставаясь в санатории на пару лишних часов. И Саша, не из-за неё ли он постеснялся быть более эмоциональным при расставании с ней?

     Наташа выключила ноутбук, расслабленно и устало откинулась на спинку кресла и задумалась. Какой же вышла эта история из-под её пера? Однозначно не скажешь. В ней всё намешано. А герой? И он тоже полностью не ясен. Всё же слабый человек он или сильный? Ветреный, как юноша, или нет? Кто же вы, Александр Сергеевич?

10.11.1012