221. Школа даосов о празднике жизни

221.

О ПРАЗДНИКЕ ЖИЗНИ

В другой раз во время беседы с монахом Досином из храма Ниндзя-дэра я спросил его о том, как тот понимает состояние души, которое даосы называют «праздником жизни», и вот что он мне ответил: «То, что является характерной чертой психической культуры дзэн и сближает её с народным праздником – это дзэнский юмор, создающий праздничную атмосферу шутовства, которая обычно раздражает «образованных» людей, кичащихся своей серьёзностью и благопристойностью. Конфуцианцы, которые и до сих пор правят миром, ведь обычно всегда озабочены серьёзными проблемами «наведения всеобщего порядка», что полностью исключают смех из официального ритуала, да и в обиходе стараются не заходить дальше сдержанной вежливой улыбки. В дзэн-буддизме же весёлый и жизнерадостный смех превратился в важный составной элемент своеобразного дзэнского «антиритуала» и всей дзэнской культуры психической деятельности, одновременно выступая и как индикатор и как стимулятор пробуждения «истинной природы» человека. Дзэнские монахи говорят, что «суть дзэн есть юмор» и что дзэн является единственно философией, в которой смех не только допускается, но и обязателен. И действительно, как я знаю, смех у нас сопровождает самые разнообразные перипетии нашей духовной карьеры, придавая нашей культуре оптимистический и жизнеутверждающий характер. Например, он очень часто сопровождает момент «просветления» наших учеников как кульминационный момент пробуждения «истинной природы». Есть один типичный пример просветления Шуйлао в восьмом веке. Который однажды спросил своего учителя-наставника Мацзу: «В чём сокровенный смысл прихода Бодхидхармы с Запада»? В ответ Мацзу толкнул его и сбил с ног. В этот момент на Шуйло нашло озарение, и он начал хлопать в ладоши и смеяться. «С тех пор как наставник толкнул меня, я не могу перестать смеяться, - комментировал он это событие».

Услышав эти слова, я сказал: «Сейчас мне понятно, почему Герман Гессе в своём романе «Степной волк» описал встречу с хохочущим бессмертным Моцартом. Сейчас мне понятен смысл этих слов бессмертного»:

Ну, а мы в эфире обитаем,
Мы во льду астральной тишины
Юности и старости не знаем,
Возраста и пола лишены.
Мы на ваши страхи, дрязги, толки,
На земное ваше копошенье
Как на звёзд глядим коловращенье,
Дни у нас неизмеримо долги.
Только тихо головой качая
Да светил дороги озирая,
Стужею космической зимы
В поднебесье дышим бесконечно.
Холодом сплошным объяты мы,
Холоден и звонок смех наш вечный.

«Да, – согласился со мной монах Досин, - наш смех всегда каким-то образом связывает нас со смехом бессмертных, потому что в своём просветлении мы видим одновременно и рождение и смерть и опять рождение в новой жизни. Через смех мы преодолеваем хаос и как бы вновь рождаемся. Посмеявшись, мы всегда ощущаем облегчение, смех продляет нашу жизнь и всегда приводит нашу душу в состоянии праздника жизни. Тот, кто чувствует себя на празднике жизни, никогда не раздражается, а наоборот умными речами успокаивает других и распространяет этот праздник на своё окружение».

И тут я опять вспомнил один текст, который мне давал для перевода старик Накамура из гостиницы «рёкан», где я остановился.
 

ЛЮБОВАНИЕ ЦВЕТАМИ
 
У господина Чжан Сюэ-фэна расцвели пионы,
В саду. Слуга Ли Гуй пройтись решил, когда все спали,
Увидел вдруг у кипариса, как под сенью кроны,   
Опершись на перила, там две женщины стояли.

- «Прекрасные они особенно при свете лунном,
Какой цвет изумительный! - одна из них сказала. - 
В местах этих цветов таких обычно крайне мало,
В саду их всего больше лишь у господина Туна».

Ли Гуй тут понял, что к ним это лисы в сад залезли,
Схватил он черепицу, кинул в них, чтоб не глядели,
И в то же самое мгновение они исчезли,
Но тут же градом кирпичи к ним в окна полетели.

На окнах переплёты все повреждены камнями,
Весь спящий дом разбужен был таким шумом, ужасным,
Чжан Сюэ-фэн из дома вышел сам в халате, красном,
И видя всё, в сердцах воскликнул, разведя руками:

- «Красавицы как могут с утончённостью такою,
В которых есть умение цветами любоваться,
Слагать стихи, и ночью восхищаются луною,
Людишкам ничтожным, так падая, уподобляться»?

Ведь это значит «убивать всю красоту пейзажа» (1),
Он не успел сказать, как тишина вдруг воцарилась,
- Вульгарность обывательская чужда лисам даже», -
Заметил с облегченьем он, когда всё разрешилось.

Примечание

1. … «убивать красоту пейзажа» - В «Изречениях» поэта IX в. Ли Шан-иня есть выражение: «Будничное убивает красоту пейзажа».


(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович