Посреди океана. Глава 85

Имея привычку примеривать на себя чужие судьбы и на свою судьбу - чужие души,особенно родственные... Инга задумывалась порой о Джеке Лондоне.
Как бы сложилась его жизнь, если бы он родился ею? А она - им?
"Это была дикая и смелая жизнь, и я переживал наяву те приключения, о которых раньше только читал в книгах." Так вспоминал он.
Конечно, то были другие времена. И Джек с малых лет был погружён в трудности той американской поры "великой депрессии".
В пятнадцать лет стать настоящим корсаром, участвовать в лихих набегах на собственном шлюпе, удирать от береговой охраны, а потом отмечать успешную вылазку в компании весёлых и бесшабашных товарищей.
Он быстро втянулся в разгульный образ жизни с попойками и пьяными разборками. Пятнадцатилетний "король устричных пиратов" спивался на глазах видавших виды "морских волков", которые отводили ему не больше года жизни, такой жизни - в бесконечных пьянках и портовых драках.
Да и сам он начинал осознавать, что ни к чему хорошему такой образ жизни не приведёт.
"Начало пути - рюмка, середина - выпивающая компания, лёгкая выпивка, пара рюмок за обедом. Конец - в тюрьме за убийство в пьяном виде, за растрату в психиатрической больнице, в могиле от случайной болезни. Немало переутомленных людей умственного труда и чернорабочих, поддавшись заблуждению, становятся на путь, по которому алкоголь ведёт их к смерти".
Возможно, так бы всё и закончилось, если бы не крен в другую сторону, полную трудностей, испытаний и впечатлений. Что не могло не пробудить дремавший в нём писательский талант.
Если бы не творчество и не любовь, поселившиеся в его душе, алкоголизм проглотил его намного раньше, на пороге молодости. А если бы не алкоголизм, то...
"Алкоголизм - это порождение варварства - мёртвой хваткой держит человечество со  времён седой и дикой старины. И собирает с него чудовищную дань, пожирая молодость, подрывая силы, подавляя энергию, губя лучший цвет рода людского." Джек Лондон.


                МАТРОС ОФИЦИАНТ-УБОРЩИК.

Первое июня.
Почему-то сегодня нас не будили. Впрочем, в последнее время нас приходят будить через раз. И вот результат: проснулись мы в семь часов и в салон примчались десять минут восьмого.
Румынова бригада была уже там.

- Что за бардак на камбузе?! Инга, ты видишь, сколько времени? - заорал тралмастер, увидев меня. Кто не знал его, мог бы подумать, что он всерьёз разоряется. Но я-то понимала, что он шутит так, изображая из себя большого начальника. - Что ты на это скажешь? - потребовал он немедленного ответа.

- Ничего не скажу. Промолчу.
Я делано-равнодушно пожала плечами и поспешила к амбразуре посудомойки, в которую Анюта торопливо выставляла кружки.

- Я не понимаю: или я дурак, или парашют не раскрылся? - возмутился Румын.

- Понятия не имею, - искренне призналась я, не прекращая принимать посуду от Анюты.

- Очень жаль, что ты без понятия, - строго заметил он.

Наш содержательный диалог был прерван прачкой, которая явилась подметать свой трап, поднимавшийся из коридора нижней палубы в салон.

- Надо же, всю ночь в мужском туалете вода бежала! - негодующе возвестила она, шурша  веником по ступенькам трапа. - Идите, быстро позвоните в машину! - приказала она, непонятно к кому обращаясь.
И так как на это дельное предложение никто из находившихся в салоне должным образом не отреагировал, она решила конкретизировать свою просьбу, обратившись к Руслану:

- Слышь, лохматенький, беги позвони!

- Не пойду, - обиделся лохматенький. - Ты меня оскорбила. - И возмущённо добавил: -
Не человек, а кислота какая-то "оскорбиновая".

Прачка заворчала что-то там себе под нос и, сообразив, что никто её распоряжение выполнять не собирается, подметя трап, с обиженным видом удалилась.

Согласно меню, на завтрак подавалась яичница. Это блюдо матросы любили.

- Кажется, завтрак будет утонченным! - возрадовался Румын, потирая руки.

- Да, обещает быть, - сдержанно согласился с ним Руслан и с жадностью набросился на свою порцию.

Коряга остался недовольный тем, что один из двух глаз яичницы оказался размазанным, а это, по его понятию, не соответствовало названию блюда, указанного в меню: яичница-глазунья.

- Паша, это твоя работа? - крикнул он грозно в сторону камбуза.

- Чего? - из амбразуры высунулась рыжая, перекошенная недовольством, рожа.

- Спрашиваю, яйца вот эти - твоя работа? - строгим голосом повторил свой вопрос лебедчик и показал на свою тарелку.

- Ну, моя, - лениво призналась рожа.

- Он себя уже за курицу принимает? - изумился Руслан.

- Тогда почему одно яйцо расквасилось? Я хочу нормальную глазунью, как у всех, а не с подбитым глазом.

Пашка разочарованно, ни слова не произнеся в ответ, вновь скрылся с глаз добытчиков на камбузе.
От такой наглости возмущенный Коряга побледнел и, вздохнув, принялся отскребать от дна железной тарелки свою неправильную яичницу.
Руслан, тем временем, свою уже прикончил и, мечтательно улыбаясь, обратился ко мне:

- А теперь, Инга, тащи сырые. Скажи Пашке, что я жареные не ем.

Сделав вид, будто не поняла юмора, я поспешила на камбуз.
И, о чудо! Этот номер прошёл: шеф выдал мне два сырых яйца.
Движимая сладостью успеха и признания публики, выбежала я в салон. И одно яйцо вдруг выскользнуло из моих рук.
Глядя на жалкую лепёшку из яичной скорлупы, распластавшуюся у моих ног, я расстроилась.

- Во всяком случае, это говорит о том, что у тебя лёгкая рука, - успокоил меня Руслан.

Покаявшись, что заказ получилось выполнить только наполовину, я вручила заказчику уцелевшее яйцо.

- Ты что, Инга, я же пошутил, - покраснев, сказал Волчонок извиняющимся тоном и поднял на меня взгляд, полный почтения.

- Да, с яйцами у нас трагедия, - вздохнул Вова Большой, с сожалением глядя на пострадавший с моей лёгкой руки продукт.

- В каком смысле? - заинтересовался его словами Коряга, не прерывая процесса уничтожения своей яичницы.

- Не знаю. А ты? - проявил встречный интерес Вова.

- Не в том, что ты, - заверил его, хитро прищурившись, лебедчик.

- Откуда ты знаешь, если я сам не знаю? - изумился Вова.

- А где штамп? Без штампа птицефабрики яйца недействительны! - спохватился Румын, внимательно наблюдавший, как Руслан, проделав маленькую дырочку в скорлупе, выпил содержимое яйца.

- Поздно штамп искать, - заявил довольный Волчонок. - А теперь, Инга, иди скажи Пашке, что я и сырые не ем. И согласен свою порцию забрать деньгами. Желательно в валюте. В канадских долларах, так как яйца были канадские.

- Как же, держи карман! - не без скептицизма заметил ему Шурик Косолапый вместо меня. - Пашка - скупердяй, каких свет не видел.

- Прямо уж, каких свет не видел! - не поверил ему Вова Большой. - Простой советский скупердяй.

- А раз скупердяй, значит, человек зажиточный. Не советский, - предположил Коряга. - Буржуй.

- Скажешь тоже! - позволил себе не согласиться с таким выводом Румын.

- Ну тогда ему не повезло: не зажиточный и не советский, а просто скупердяй, - спокойно рассудил их Вова Большой.

- Да что мы всё о прозе жизни говорим, когда здесь столько романтики! - решительно сменил тему Румын. - Сегодня, Инга, мы всей бригадой рассвет встречали. Послезавтра мы тебя поднимем, будешь тоже с нами рассвет встречать, - пообещал он.

- Форма одежды - парадная, - предупредил меня Руслан. А уходя из салона, строгим голосом сделал ещё одно предупреждение: - Чтобы сегодня обязательно позавтракала. А то я тебя накажу!

У рыбообработчиков разговоры с утра были лишь о том, что рыба в последнее время перестала ловиться.

- Я уже привык, что рыбы нет, - сказал смиренным тоном дядька Юрка Сидоров. - Знай себе отдыхай! В день по две телеги забьешь для тренировки, чтоб не забыть, как это делается, поел - и в ящик.

- Да, кто понял жизнь, работу бросил, - понимающе вздохнул Боря и, покончив с завтраком, встал из-за стола. - Ночью спал, а сейчас отдыхать пойду, - посвятил он меня в свои планы, прежде чем покинуть салон.

"Машину" рыбные вопросы волновали мало. По крайней мере, разговоров на эту тему за  их столом не было. Да и вообще, особенно никаких разговоров не было.

Сюрприз для меня преподнёс моторист Селедкин.
Позавтракав, перед тем как уйти из салона, он затормозил возле меня и конфиденциальным тоном сообщил, что сегодня после обеда от "Прожектора" состоится обход кают, который должны проделать я и начрадио.
Это известие мне не понравилось. И я даже немного расстроилась, представив, как я хожу по чужим каютам. Из-за этих неприятных мыслей снизилась моя внимательность.

Мишка-кочегар в мгновение ока слопал свою яичницу и потребовал, обращаясь ко мне:

- А теперь принеси мне его порцию! - Он показал на скромно сидевшего рядом с ним моториста "С Образованием".

Тот, услышав Мишкину заявку, потупил взор и залился стыдливым румянцем.
Я поспешила принести парню его яичницу.
И кочегар, увидев это, не замедлил возмутиться:

- Я тебе что сказал? Чтобы ты мне принесла!

- Ты своё съел. И он тоже хочет, - попыталась я его урезонить.

- Он хочет?! Да ты посмотри: об его щеки можно спички зажигать! - распалился Мишка.-
И вообще, раз он молчит, значит, у него всё есть или ничего не надо. Он молчал, а я сказал! Почему ты меня не послушалась?

- Потому что ты для меня не авторитет, - спокойно ответила я.

- Ничего себе! - Кочегар аж присвистнул. - Совсем оборзела! Это ты про кого сейчас сказала? Это ты про меня сказала?

- Нет. Про мишку косолопого с картины Шишкина.

- Интриганка! Я от тебя этого не ожидал! - Его возмущению, казалось, не было предела.

- А я для тебя авторитет? - поинтересовался у меня дядька Юрка Сидоров, наблюдавший  за нами со стороны, со стола рыбобработчиков.

По правде говоря, не очень-то я была в том уверена. Но сейчас, пожалуй, выдался именно тот случай, когда предпочтительнее было быть доброй, чем правдивой. Иначе эта шутка могла стать для меня совсем не смешной.

- А вы? Вы - авторитет, - заверила я его.

- Правильно. Так и надо, - одобрил мой ответ трюмный. И завоображал, горделиво распушив хвост перед озадаченным кочегаром. - Понял? Ты - не авторитет. А я - авторитет.

- Всё. Тихо! Прикройся своей бородой и ничего не говори! - проворчал на него Мишка.
И, вставая из-за стола, пожелал, как пригрозил: - Приятной вам всем обжираловки!

Когда официальное время завтрака истекло, ровно в полдевятого заявился Анзор.
В салоне никого уже не было, если не считать пекаря и камбузника, чаевничавших за столом машинного отделения.
Вид у запоздалого посетителя был, мягко говоря, несколько помятый и довольно припухший.

- Точность, между прочим, есть вежливость королей, - сообщил ему полунасмешливо камбузник и выразительно посмотрел на меня.
Наверное он таким образом хотел намекнуть мне, что кому другому я бы сама не преминула сделать выговор за опоздание, а тут почему-то промолчала.

- Я не король, - буркнул, слегка смутившись, Анзор.

"Как же не король? А кто же тогда король червей?" - мелькнуло у меня в голове: припомнился рассказ Анюты о её гадании на картах.

- Гадство! Голова болит, - садясь за стол и наливая себе чаю, сообщил он, видимо, желая оправдаться за своё внеурочное появление. - Вчера перезамазали.

- В этом случае может помочь только хорошая женщина, - с насмешливым сочувствием произнёс пекарь и многозначительно взглянул на меня.

Я сделала вид, будто меня это не касается. Впрочем, меня и действительно никаким боком это не касалось. Но почему-то во мне шевельнулось чувство негодования на всех троих, здесь присутствовавших.

- Мне уже ничего не поможет, - с нарочитой обреченностью вздохнул Анзор, сделав вид, будто не уловил ни насмешки в голосе пекаря, ни его двусмысленного взгляда, брошенного в мою сторону. Но смущения своего, однако, скрыть не сумел.

Когда наконец салон опустел, и я принялась за его уборку, пришёл старпом. И ещё раз предупредил, что после обеда я должна пойти в компании какой-то там дурацкой делегации, в состав которой, между прочим, будет входить и он сам, проверять чистоту кают. А заодно и вилки будем искать, в последнее время исчезавшие из салона катастрофически.
Заметив, что его известие не вызвало во мне энтузиазма, он успокоил тем, что проверка эта займёт времени не более получаса.

Закончив с уборкой салона, я отправилась драить коридор.
А навстречу мне танцующей походочкой выплыли сварщик и Анзор. Они преградили мне дорогу, и Юрка, кривляясь, запел:

- Я встретил Ингочку - полумесяцем бровь.
  На щечке родинка, а в глазах - ах!
  Ах, эта Ингочка меня с ума свела!
  Разбила морду мне, пальто сняла!..

Анзор слов не знал, но с удовольствием подмурлыкивал. И вся эта картина выглядела  очень подозрительно.

- Вы, случайно, не замазали? - поинтересовалась я.

- А кто наливал?! - мгновенно возмутился токарь.

- Вчерашнее вспомнили, - вздохнул сварщик, мечтательно улыбаясь. - Эх, и замазали мы вчера! Так что вот, гражданочка, что отцы не допели, то мы допоем. А что отцы не допили, то мы допьём!