Opernglas 1

«Жизнь»
Длинная дорога, белая, белая  пыльно
белая. Человек идет по белой дороге, белыми
ногами. Какие-то черные лапы хватают его с
обеих сторон за белые ноги. Это - угрызения совести.
Тучи нависли киселём над его головой. Это - думы.
В воздухе лопаются разноцветные шары, испуская
смрад. Это - убеждения. В фиолетово - желтой дали
молодая дева  протягивает к нему свои белые,
обнаженные руки. Кто ты, молодая? Это – СМЕРТЬ.
                В.В. Билибин               

Пролог:

     «Тайна Суворова»
(Non nobis, Domine, non nobis, set Nomine Tuo da gloriam.)

- Михаил Илларионович, к Вам просится Наталья Александровна.
- Какая ещё Наталья Александровна? Не видишь что ли, я занят – не отрывая взгляда от карты проговорил Кутузов.
- Дочка Суворова, собственной персо… - не успел адъютант договорить, как двери широко раскрылись и в тускло освещённой комнате появилась графиня Зубова. Следом за ней вошёл старик Матвей, с небольшим саквояжем в руках.
- Добежались Светлейший Князь? Французы уже почти под самой Москвой…
Дела и впрямь складывались неважно. Михаил Илларионович понимал, что существование Российской Империи на грани гибели и он, был бессилен. Кутузов боялся открытого боя. Поэтому ни чего лучшего, чем ответить:
- Отступаем… - он не нашел. Но понимая, что появление этих двух людей в его Смоленской ставке вызвано не только с целью упреков, генерал-фельдмаршал добавил:
- Афанасий, сделай так чтоб нас ни кто не потревожил.
Адъютант тут-же исполнил приказание, немного шумно закрыв с той стороны двери из-за которых стали доносится звуки свирели.
- Нам нужно два человека, преданных человека, но таких которых не будет жалко стратить. Разумеется во имя Империи… - начала графиня Зубова.
- Не изволитель подробней, Вы хоть и дочь Суворова, но я тоже не мальчик на побегушках. И, при всем уважении к Вам и к светлой памяти генералиссимуса, введите меня в более подробный курс. Я должен знать все – поставил условие генерал-фельдмаршал.
- Я и сама толком ни чего не поняла, но дядюшка Матвей говорит, он может влиять на ход любого сражения. Они с папенькой часто проделывали такое…
- Если повезёт, в Ваших руках Михаил Илларионович будет душа самого Бонапарта. – вмешался старик Матвей.
Кутузов хорошо знал Матвея, он помнил его с тех времён, когда в 1762 году заслужил чин капитана и был назначен командиром роты Астраханского пехотного полка под командованием, тогда ещё полковника, Суворова. Этот старик, в прошлом крепостной юноша с дворянского имения Суворовых, часто появлялся в окружении полководца в моменты предстоящих сражений. «Матвейка-Бешеной» нередко попадал в лазарет связанным и с заткнутым ртом под усиленной охраной – верный признак русской победы. Вот и сейчас его появление в ставке Кутузова сулило успех Русской армии, до отступавшейся, до Смоленска.

Михаил Илларионович с любопытной надеждой ожидал слова «Матвейки-Бешеного».
Старик не спеша поставил на стол свой саквояж, открыл его, аккуратно извлек от туда и выложил у подсвечника два цилиндрических футляра. Судя по всему, в них должны были находится подзорные трубы.
- Вы привезли мне подзорные трубы? – не вытерпел Кутузов.
- Это не обычные трубы – возразил старик и тут же добавил:
-…это «Оружие Измены». Говорят, что они принадлежали самому Искандеру Рогатому, потом Ганнибалу, как появились они у батеньки Натальи Александровны – не могу знать, покойный граф говорил: «У черта отобрал, поэтому чем тайней тайна, тем выше благодать».
- Михаил Илларионыч, поклянитесь на трубах, что лишние будут устранены, что тайну папеньки Вы унесете с собой в могилу и что трубы вернутся ко мне в целостности и сохранности. Графиня прокрутила один из футляров так, что на нем стала видна небольшая печать в виде двух человечков сидящиих верхом на одной лошади.
- Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу - генерал-фельдмаршал трижды произнёс клятвенные слова, дополнительно перекрестившись. За это время старик успел вытащить из футляров оба прибора и уложить их рядышком у подсвечника.
 Одна труба выглядела довольно таки просто. Состояла из двух медных частей, с вполне обычными линзами. Вторая, была выразительным предметом роскоши, достойной представителей царских кровей. Полностью из золота, инкрустированная драгоценными камешками сложенными в какой-то орнамент. Само к этой подзорной трубе и протянулась рука Кутузова. Старик Матвей улыбнулся. Именно изысканность и неповторимое оформление данной подзорной трубы являлось гарантией всех былых побед Александра Васильевича Суворова. Алчное желание подданных отличится подарком своему господину такого бесценного трофея и  неизменная тяга к роскоши, должны были и в этот раз сыграть свою роль. Все зависело от исполнительности участников будущего плана. Но пока Матвей наслаждался реакцией генерал-фельдмаршала на этот уникальный прибор, об истинном предназначении которого знал лишь только бывший денщик генералиссимуса Суворова, да кое-что было известно графине Зубовой, хранительнице-наследнице тайного саквояжа покойного полководца.
Недолго любуясь богатым обрамлением прибора, Кутузов поспешил растянуть трубу, чтобы оценить её зрительные способности, но застыл от понимания неполноценности предстоящего эксперимента. На дворе ночь, в комнате мрак. С заметной грустью на лице Михаил Илларионович хотел было посмотреть в подзорку на огни подсвечника…
- На огонь свечи смотреть не велено, с близи глаз выгорит Ваша Светлость – поспешил сообщить старик Матвей, отстраняя трубу от опасного направления, плавно перекочевывая прибор из рук князя в свои.
- Неужтоль такая сильная? – просомневался Светлейший Князь.
- Не слабые. Но сила их в другом…
- В чем же?
- С помощью этих труб, я попаду в стан неприятеля и от туда буду проигрывать Вам, Светлейший Князь, сражение. Для этого Вы должны решится на бой с французами – на чистом французском языке проговорил Матвейка-бешенной… и переходя на русский добавил:
- Но сперва золотая труба должна попасть в… - старик сделал оценивающий взгляд, сперва на графиню Зубову, потом пронзительно посмотрел в зрачок Кутузова и заявил:
- …даст Бог, в руки самого Наполеона – и не обращая внимание на непонимание в глазах фельдмаршала:
- ...а как это сделать, мы, Светлейший, обсудим завтра.
- Я кажется начинаю понимать смысл «Оружия Измены» - прозрел Старый Лис Севера.
- Вот и Слава Господу, Михаил Илларионович. Кстати, ваш Афанасий, французским владеет? – поинтересовалась графиня Зубова.
- Афона не дам. Отцу его обещал… - вспомнил о «стратах» Кутузов, тут же отговорившись:
-…да и не пойдет он. Слишком неуклюжий, но играет чудесно, засыпать приятно.
Упоминание за сон, у тайного трио, вызвало поочередное зевание.
- Утро вечера мудрее, Светлейший Князь. Позвольте откланяться до утра? Мы с графиней с дороги, надо непременно отдохнуть – упаковывая цилиндры в саквояж, проговорил старик Матвей.
Кутузов не стал возражать, так как усталость графини Зубовой была очевидна. Он тут же приказал адъютанту расквартировать своих неожиданных, загадочных гостей и тоже почувствовав усталость, поспешил свернуть карты со стола. Утро обещало нечто новое.

                ***
  Россия была спасена, французы уходили, Кутузов вновь был в Москве. Михаил Илларионович сидел на принесенном адъютантом стуле в углу сгоревшей комнаты. На грязном полу валялась записка, только-что вытащенная графом из тайника в стене. В комнату вошла графиня Зубова. Оценив нелепо растерянный вид фельдмаршала, она молча подобрала «письмо», пробежала глазами по строкам:
  «…уж больно запала в моё сердце Жозефина, не обессудьте старика, дело сделано, я хочу во Францию, до встречи в Лувре. И приготовьте мне благородное тело. Ваш Матвей».
- Верните мне трубу, Светлейший, любым способом, чего бы это не стоило. Вы поклялись… - не оборачиваясь, на ходу, уже в дверях сказала дочь Суворова. И в её голосе была сила генералиссимуса.
- Афанасий! – крикнул генерал-фельдмаршал.
В ту же секунду появился адъютант.
- Афанасий, едем в штаб. И распорядись чтоб Матвейку доставили в Санкт-Петербург и определили в…Петропавловскую крепость… при полной секретности как опасного, буйно помешенного…Впрочем он и так дурак… и чтоб глазу с него не спускали ни днём ни ночью,,, Наполеон, мать его… Буанопарт – и генерал-фельдмаршал, не вставая со стула, нервно пнул носком ботфорта, валяющуюся под ногами обугленную головешку какого-то бруса. «Старый лис севера» понимал, теперешний «Наполеон» не враг, французы уйдут из России, но воевать придётся до полной победы, до самого Парижа. Иначе ему не выполнить последнего пункта клятвы.
«Седина в бороду, бес в ребро. Чертов старик… Непременно надо будет теперь надевать повязку на глаз, прежде чем смотреть в подзорную трубу… мало-ли чего…» - думал Старый Лис Севера, представляя различные варианты и вспоминая «Буанапарта-матвейку» в Петропавловской крепости. Из князи в грязи. Так закончить свои дни, генерал-фельдмаршал Русской армии, Светлейший Князь Голенищев-Кутузов Михаил Илларионович, не собирался. В памяти вновь воссоздалась картинка привязанного ногами к ножкам тяжёлого стула, старика Матвея, терпеливо выслеживающего в медную Суворовскую подзорную трубу, перемещение небольшого отряда гусар, целью которых было подкинуть французам саквояж со второй подзорной трубой...

Далi тут: http://www.proza.ru/2017/12/23/1772