Зима, настоящее детство и шелковый халат

Говорят, было время, когда дети бегали по двору, а не сидели за экранами разных устройств. Говорят, что сейчас никто не умеет просто играть и веселиться. Не думаю, что они правы. Не важно, какое сейчас время, главное, чтобы родители были правильными. У нас они именно такие, поэтому и детство нам досталось самое настоящее, самое лучшее, самое живое. Детей очень легко научить радоваться простым вещам. Но есть один подвох - взрослые сами должны в это верить, сами должны уметь радоваться бумажным корабликам и солнечным зайчикам, собачкам из теней и снежным крепостям. Вот что сложно.

Раннее-раннее детство, мороз и заснеженный двор. Маленькая девочка в красивых новеньких сапожках и дублёночке, явно очень дорогой, идет строго по тропинке, внимательно смотря под ноги. Это не я. На противоположном конце двора дети, визжа, прыгают в сугробы, скатываются с горок, кидают снежные комья вверх и друг в друга! Вот там уже я! Девочка медленно подходит к нам, но не совсем близко, а на безопасное расстояние, с величайшей тоской смотрит на творящееся веселье, а потом, тяжело вздохнув, уходит обратно. А мы, навалявшись до мокрых трусов, довольные и счастливые бежим домой греть ножки в тазике, сушить одежду и отрывать ледышки с шерстяных штанов.

Потом в гости приходит бабушка, принося с собой гостинцы “от лисички”. И не важно, что это просто остатки вареной курицы из бульона или яйцо вкрутую, которое кто-то брал с собой в дорогу. После фразы: “Это от лисички”, - любая еда становилась волшебной и желанной!

Зимой на кухне всегда ждут яблоки. Осенью они аккуратно собирались с деревьев специальным съемником, а потом всей семьей бережно и тщательно заворачивались в труды Ленина, которых в доме находилось в избытке. Коробки с яблоками отправлялись в подвал, откуда мы их доставали зимой по мере надобности. Листочки из трудов Ленина разворачивались, бережно разглаживались и откладывались до следующего года для следующих яблок.

Постепенно подкрадывался новый год. Он разворачивался, расползался по квартире гирляндами, сыпал иголками и играл огоньками. С антресолей, пыля и кряхтя, спускался старый коричневый чемодан, набитый ватой и старинными стеклянными елочными игрушками. Снеговиками, ракетами, сосульками. Они покачивались на раскидистых ветках новогодней сосны и отражали десятки огоньков необычных гирлянд. На них светились апельсины, подмигивали грибочки, сияли кукурузные початки.

А потом мы шли смотреть фейерверк. Я забиралась на руки к кому-нибудь из взрослых, и, вздрагивая от взрывов, прятала лицо в воротник. Но всё равно украдкой подглядывала на яркие вспышки и искорки в отражении очков стоящего сзади дяденьки.

И подарки. Большие и маленькие, сладкие и полезные. Но мы с братом переплюнули однажды всех, решив сшить для мамы подушку в форме сердца из старых вельветовых штанов. Как известно, главное - не форма, а содержание. И содержание нашего подарка превзошло все ожидания. Ярко-оранжевый практически новый шелковый мамин халат был разрезан и пущен в набивку. Но главное для мамы, как оказалось, был вовсе не халат. А именно сердце, сшитое с огромной любовью руками детей. Да и в принципе всё мамино отношение к нам можно описать одним маленьким диалогом, произошедшем уже в моем сознательном возрасте.
Мама ты почему нас никогда не ругаешь?
Потому что не вижу в ваших поступках ничего криминального.