Последний император

(Неоконченная повесть.Часть I. "Дед и Отец")

  Государь не любил Ноябрьских праздников. В самом деле, сколько можно пафосно и подробно рассказывать о событиях, которых ты сам никогда не видел и участия в которых не принимал? Пока он был молод и ретив, ему казалось, что в обязательной Ноябрьской Тронной Речи, кроется глубокий смысл. Кто, как не он, должен доносить до новых и новых поколений верноподданных знания о тех Великих временах , кои превратили Россию в мощнейшую мировую державу? Ведь, именно он, как ни крути – «осколок» времен тех. Последний, получается, «осколок»…
  Но, с годами, пыл поиссяк и ему стало казаться, что ежегодная Речь напоминает собой бесконечное заклинание одной, но столь же бесконечно длинной змеи… Такие вот, внутренние аллегории появились.
  Встав из-за огромного старинного стола, он медленно подошел к окну своего Кремлевского кабинета. Был Государь высок, худ, заметно сутулился. Черты его лица, были , пожалуй, крупноваты, на фоне не слишком впечатляющей стати. Однако, седые, достаточно длинные волосы, в сочетании с небольшой, но окладистой бородкой и усами «а-ля рус», недостаток этот не выпячивали. Глаза у Государя были светло-голубые и чистые.
  Из окна были видны Кавалерские корпуса и угол Старой Оружейной палаты, шел мелкий косой дождь. Постояв немного, он вернулся к рабочему столу, сел на жесткое кресло с высоченной в вензелях спинкой и мрачно посмотрел на стоящий перед ним электронный календарь с крупными зеленоватыми цифрами. Гаджет бесстрастно информировал, что сегодня было девятое ноября 2018-го года. Московское время – 14.10…
Он выдернул из принтера несколько чистых листов бумаги. Работать на компьютере он умел и даже весьма неплохо, для своего возраста, но считал, что писанное от руки – ближе к Душе, а значит – честнее. Слишком резко потянулся к ручке, торчащей в массивном бронзовом письменном приборе, напоминающем антенное поле. Спину моментально прострелило. «Ччеррт…» выругался, про себя, Государь.
-Осторожней надо уже дергаться, Александр Михайлович, чай не мальчик, восемьдесят девять скоро… - уже в слух, тихо проговорил он.
  Взяв, наконец, ручку, написал красивым, ровным подчерком: «Божиею Поспишествующею Милостью, Мы, Александр Четвертый, Император Всероссийский…» Отложил «перо» и снова, задумчиво, посмотрел в окно.
Сколько раз, за свою долгую жизнь, писал он эту фразу? Тысячу? Две? «- А вдруг, последний раз пишу» - мелькнула мысль. «Да и дата круглая. Нет, на сей раз надо вспомнить все. Все, что знал сам, что отец рассказывал… Может и не стоило каждый год «змею заклинать», а сейчас, видать – срок пришел…»

1.
  Умнее всех поступил дядя Никки. Он никогда не хотел царствовать. Любая, даже минимальная ответственность, вызывала полный паралич его и без того слабой воли. Он искал любую возможность отказаться от Трона, в особенности, начиная с 1888 года, когда, после катастрофы царского поезда, стало ясно, что дни деда – Александра III, сочтены.
  Такая возможность подвернулась ему 1890 году, когда он познакомился с танцовщицей Ксешинской. Уж не знаю, насколько он действительно был в нее влюблен, но расчет был точный. Зная отношение своего отца, ко всякого рода любовным похождениям и «морганатическим» бракам, он в 1891 году сбежал со своей пассией сначала в Польшу, которая в те годы праздновала свою короткую, "половинчатую" государственную независимость, а потом и в Англию. По пути, они где-то тайно обвенчались и на Британские острова прибыли уже полноценной семьей. Королева Виктория, несостоявшегося родственника, ведь Николай ей изначально рассматривался как потенциальная партия ее внучки Алисы, тем не менее, приветила. Рассчитывала она, видимо при этом - на будущие политические дивиденды.
  Дядя своего добился. Александр III, безоговорочно лишил его права Престолонаследия. Для Государства и его будущего, Никки, скорее всего, сделал неоценимую услугу, а вот для моего отца и, как следствие , меня - не уверен…

2.
  Когда в большой семье, кто-то ломает стереотипы, последствия незамедлительно сказываются на всех остальных ее членах.
  По логике, следующим престолонаследником, становился дядя Георгий Александрович. Лучшей кандидатуры, казалось и найти нельзя. Умен, вдумчив, спокоен. Весь в деда. Было только одно, но определяющее, трагическое обстоятельство. Георгий был неизлечимо болен. Его медленно, но уверенно убивал туберкулез. И хотя Бог дал ему прожить аж до 1899-го года, тогда, в девяносто втором, знать об этом никто не мог, а оставлять страну на талантливого, но больного сына, император категорически отказался.
     - С болью в душе говорю это. Но, больной человек, прежде всего о хворях своих думать будет, а не о интересах государственных, - сказал он тогда. С Григорием Александровичем состоялся разговор и он, будучи человеком в высшей степени благородным, от престолонаследия добровольно отрекся.
  Единственным реальным наследником Престола становился, таким образом, мой отец - Михаил Александрович Романов, тогда еще, тринадцатилетний ребенок. Даже не стоит задаваться вопросом, хотел ли он царствовать. У него, просто, не было выбора.
  Дед, как уже говорилось, после катастрофы, быстро сдавал. Некогда могучий физически, он неуклонно превращался в инвалида. Да и поступок Никки здоровья ему не прибавил. Это если говорить мягко. Понимая, что конец его Земного пути близок, в августе 1892-го года, в Левадии, Александр III провел закрытое совещание со своим доверенным окружением. Кто на совещании том присутствовал, перечислять не буду. Слишком уж много написано на эту тему. Важно лишь то, что вопрос дед, по сути, поставил перед ними один: - как будет после меня?
  Возможность регентства Император отмел сразу.
 – Обсохло у него молоко на губах уже, обсохло - безоговорочно, в свойственной ему манере сказал он. – А вот, советники, такие, чтоб по гроб жизни своей рядом были – необходимы. Только не очень седовласые, чтобы надолго хватило… Да и с Императрицей будущей, тоже решать необходимо…
  Такие вот вводные были…
  О том, как проходило то историческое совещание, достоверных воспоминаний - пруд пруди. Еще больше, это уж как водится - недостоверных. Доподлинно известно лишь то, что проходило оно, с минимальными перерывами, «три дня, и три ночи». Этакий «мозговой штурм», как сказали бы сегодня. Не вижу смысла, также, приводить здесь широко известный список лиц, вошедших в сформированный тогда Кабинет Министров. Скажу лишь, что возглавил его Сергей Юльевич Витте – учитель Михаила Александровича по экономике и политическим наукам. Остановлюсь подробно, только на двух новых и, как оказалось в последствии, во многом - ключевых исторических фигурах.

3.
  Ну, кто предложил в качестве Военного советника будущего Императора кандидатуру 39-ти летнего Алексея Алексеевича Брусилова, догадаться не сложно. Этим человеком был Главный Командир Флота и портов Черного и Каспийского морей, Вице Адмирал Николай Васильевич Копытов, адъютантом при котором Брусилов тогда и состоял. Сам же Копытов, не только присутствовал на том совещании, но и отвечал за его безопасность.
  Сложнее догадаться, чьим «креативом» был мало кому тогда известный 30-ти летний коллежский асессор по Судебному ведомству Петр Аркадьевич Столыпин, предложенный в качестве советника по всему комплексу внутреннеполитических вопросов. Логично было бы предположить, что этим человеком мог бы быть Министр Финансов Иван Алексеевич Вышнеградский, но он то, как раз, на том совещании присутствовать не мог. Был он уже- тяжело болен.
Как бы то ни было, выбор оказался удачным.
  Нежданно, возникли проблемы с будущей Императрицей. Выяснилось, что достойных, соответствующих своим статусом и возрастом, свободных принцесс «на выданье» нет. – Ничего, сложится. Бог поможет… - сказал тогда дед.

4.
  Он скончался 20 октября (1 ноября) 1894-го года, все в той же Левадии. Умер он спокойно. Спокойно и солидно, так же, как проходило все его значимое царствование.
  Коронация моего отца, Михаила II, состоялась 14 (26) мая 1896-го года, здесь, в Кремле. В Успенском Соборе, разумеется. Было ему всего восемнадцать лет.
  Массовый праздник проходил на Ходынском поле. Все прошло великолепно! Народу нравился юный, застенчивый Государь, изо всех сил старающийся быть серьезным и солидным, дабы соответствовать случаю.

  Тот майский день выдался пасмурным, только ближе к ночи, небо неожиданно очистилось и люди смогли увидеть звездное небо. Некоторые звездочки срывались со своих насиженных мест, падали и смешивались с яркими, рукотворными огнями праздничного фейерверка.
- Быть добру! - говорили многие…