9. Но куда мог пропасть номер?!

- Косьерж мог бросить работу и уехать…
- Как? Ни через один КПП он не проходил!
- В багажнике! На лодке! Через подкоп! Да мало ли вариантов!
- Но это как-то…
- Допускается всякое.
- Предположим.
- Бризни могли… эээ…
- В багажнике!
- Не смешно!
- Как вариант, допускается всякое!
- Предположим!
- Дерево?
- Смотрите!
- Ммм… Но это тоже, знаете ли…
- Но в рамках возможного!
- Н-ну…
- Но куда мог пропасть номер?!
- Четыреста двадцать восьмой.
- Я помню!
- Может, элементарно, замуровали, и…
- А на камеры наблюдения пустили запись «на этаже все спокойно»?
- Ну…
- И в органы чувств всех жильцов этого этажа, и горничным, и консьержам, и вообще всем, кто соприкасался с этим зданием в момент исчезновения?
- О-о-ой…
- Не хватайтесь за грудь, там нет сердца!
- ?!
- Нас осматривали вместе, и я помню, как доктор скорой был удивлен отсутствием звука сердцебиения. Потом вас посмотрели на MVD, и обнаружилось, что  сердце у вас отсутствует!
- !!!
- Как и номер четыреста двадцать восемь!
- Как же?.. Я же…
- Вам придется писать докладную с объяснением, при каких обстоятельствах вы утратили этот орган!

***
Диана вслушивалась: несмотря на осень, звуки природы были на удивление насыщенными: стрекотали цикады, жужжали мухи и еще какие-то летающие насекомые, пели птицы – много разных птиц, плескалась рыба, и каждый раз при новом плеске Диана бросала кисточки и вскакивала со стульчика – ей хотелось еще раз увидеть дельфина, но…
Бризни, встревоженный увиденным, круг за кругом очерчивал стайку чешуйчатой мелочи, сбивая ее покучнее. Он не был голоден, но лучше иметь некоторый внутренний запас, чем охотиться натощак, к тому же охота помогала ему сосредоточиться: сухой нехищник. Отчего он излучает опасность?

***
Темнокожий  мужчина неопределенного возраста изучал оранжерейные архивы, план-схемы посадок, служебные записки по обновлению тех или иных участков, и старательно сверял с собственной схемой, начертанной им по результатам осмотра оранжереи. Получалась сущая ерунда: ни одно дерево не находилось на своем месте. Все они были сдвинуты относительно указанных на архивных планах местах посадки, каждое на десять-двадцать сантиметров, не более, но в целом это давало картину, ужасающую своей невозможностью: оранжерея была перетасована в одно мгновение, как колода карт, и никто этого бы не заметил, если бы не совершенно явственно бросающееся в глаза исчезновение апельсинового дерева.
Сейчас, по результатам изучения архивов, было видно, что дереву, точнее, его кроне, не оставалось места для того, чтобы перетасовка была незаметной: останься оно на месте, и обступающие его деревья вцепились бы ветками в его ветки, это бросалось бы в глаза каждому работнику оранжереи, но… Мужчина недоуменно пожал плечами (это стало входить в привычку - некое подобие беседы с самим собой через мимику и жесты) – дерево исчезло, чтобы сделать незаметным изменения в оранжерее? Это не укладывалось в голове: самоочевидно явное, которое изначально по природе своей не в состоянии укрыться от наблюдений, скрывает малозаметное, обличая его? Но другого объяснения нет, потому что перемещение деревьев с одновременным исчезновением одного лишнего, есть данность: единая, цельная и не подлежащая разъединению на логическом уровне.