И тяну детство я за хвост

Новый год опять прошёл, мы его не видим, спать нас раньше на кровать, будто уложили. К бабке Лёшка тут слинял, ведь большой каникул, там конфеты, вольно там и никто не тыкал. Дом большой, белый стоял, кирпич силикатный, трубы там крутили так, резьбу плашкой драли. Лёшка чем мог помогал, дерево таскал он и того ведь он не знал, не бывать тут маме. Быстро пролетели дни и в казарму снова, в школу надо бы идти, не охота что-то. На уроках суета, маяться ребята, кто плюётся в трубку так и горох летает. Что-то в жизни всё не так и урок, как будто, всё сложнее стало знать, будто чёрт тут крутит. Постигать же те азы, стало не так страшно, ведь в продлёнке можно жить и играть там в мячик. Мячик бум и тут горшок, с окна полетел вдруг и цветочек в том горшке, как осиротел же. Но учительница там, молода, красива, ты уж банку принеси, сохраним цветочек. И в казарме Лёшка тут, на кухню помчался, банку мелкую сменял, на большую банку. В эти банки люд людской, спички и коробки, что не нужное кидал, мелкая сойдёт тут. Плит на кухне было тьма, два стола огромных, алюминием покрыты, для защиты вроде. Меж столов шкафы были и на каждом шкафе, по замочку весело, мелкому болталось. Там хранилась и мука, соль и сахар вроде, по казарме не тащить, всё на месте, как бы. Кухню ту четыре так, столба подпирали, разгуляться было где, но нам не давали. Уголок там красный был, вот там мы играли, две жилые комнаты-это тоже знали. Бабка там корявая, с кошками жила, в костылях ходила там, нас гоняла так. Ведь детей же много там, было хоть убей, чуть не в каждой комнате или два, аль три. Чудное то детство, так летело в раз, где тут до уроков, в школу да поспать. Третий счёт горшкам уж, футболист разбил, банки с кухни этой, в школу он тащил. Кое, как писал он, кое-как читал, на уроках будто, не запоминал, что-то в душе мелкой, так творилось вдруг, сам тут не поймёшь же и не разберёшь. Весна наступила и капель кругом, Лёшка в русском клёне, дырку сделал в лом. Сок тут по сочился, сделал желобок, в банку сок тут хлынул, не берёза ведь, но тут пробу надо, надо снять скорей. Сок казался вкусным, сладеньким таким, он набрал ту банку, маму угостил. Мама с недоверием, сок тот приняла, из берёзы только, пила же она. Что за жизнь злодейка, так идёт в перёд, будто гусеница, по листу ползёт. Вот уж скоро лето, Лёшка тут узнал, что краса с продлёнки, замуж вышла так. Вышла то за друга, дядьки же его, вот теперь он понял, что сходило всё. Цапаться и драться, Лёшка не любил, то синяк под глазом, то тут нос разбит, что же делать в жизни, коль нельзя никак и оборонялся, Лёшка кое-как. Не учили просто, Лёшку не чему, плыл он по течению, жизни долгий путь. Наступило лето, мама тут пришла, радостна, как солнце, ей путёвку в дар. Профсоюз же выдал, на-юга лететь, собирайтесь детки, море поглядеть. До Москвы доехав, там на самолёт, в воздухе летели, что в низу ой бог. Будто вся земля там, по квадратам так, будто разрисована, но не ровно так. Долетели быстро, не заметив же, тетя стюардесса, принесла конфет. На автобус быстро посадили нас, Сочи посмотреть так, было уж никак. В Гагры довезли нас, осмотрелись мы и тут пересели, на автобусы. Путь стоял не долгий, в Гудаити мы, вдруг переместились, здесь конец пути.