Приключения Мариванны отрывок

Мариванна любила поговорить. Не то чтобы ей было что сказать и не то чтобы кого - то сильно интересовали полёты маривановных мыслей, облечённых в маривановные словеса. Просто, когда Мариванна молчала, тревожное беспокойство поднималось откуда-то из недр Маривановны, одной рукою сдавливало горло, а другой – бесцеремонно шерудилось в низовьях маривановного лона, придавая непоседливый крен всему томящемуся корпусу Маривановны. Тогда, снедаемая неосознанным беспокойством, Маривановна ёрзала в кресле или на стуле, тоскуя о внутреннем равновесии, подпрыгивала при ходьбе, давилась за столом и озиралась, держась за сдавленное горло в поисках собеседника.
Знала бывалая Мариванна , что извергать словесные потоки, перемежая их милыми гримасками, умело интонируя и играя богатой голосовой октавой, можно и соло, то есть, без собеседника.
Но Мариванна была женщина добропорядочная, следила за собой, за другими, много читала и догадывалась, что речь человеческая дана нам не просто так, а с какой-то неясной, но целью, ввиду чего, в многоголосом человеческом обществе у говорящего принято приветствовать наличие слушающего.
Жертвой именно этой застарелой традиции стали счастливые браки Мариванны, разрушенные малодушным бегством нестойких слушателей-мужей.
Мужики оставляли её, преисполненные жалости к взмученному содержимому своих черепных коробок. Бежали от каждодневного и каждонощного вынужденного фильтража терабайтов пространных словесных извержений Мариванны , изобилующих детальными подробностями, поэтическими отступлениями, яркими, порой историческими примерами, красочными высокохудожественными сравнениями, меткими противопоставлениями, энциклопедическими знаниями, остроумной уверенностью в собственной правоте, неподражаемым юмором, тонкой актёрской игрой и искромётно обоснованными чувствами собственной неповторимости и значимости… уфф… и я уже не говорю о постоянных, но вполне уместных сносках на гигантов философской мысли…
Ну какой мужик способен выносить такое ежедневно, а не в престольные праздники, допустим, после двухсот пятидесяти грамм, допустим, во лбу?
Мужья и пр. бежали, с ними годы, вот уже и верные, но малость утомлённые мариванные подруги начали откалываться от некогда сплочённого братства говорливых бесшабашных русалок, любительниц из пустое в порожнее по переливать, разбрызгивая фонтанчики сверкающих изящных сплетен и очаровательных домыслов, приправленных изысканными колкостями, оформленными, впрочем, не без ненавязчивого налёта литературных талантов в целом и не без таких же настойчивых притязаний, в частности… (не длинно, не? А никто и не обещал. что будет легко) … Потому как, взаимозависимость это хорошо, конечно, но уж очень затратно.
Очень возможно, что замшелый обычай – иметь собеседника -давно устарел, смекала прозорливая Мариванна, и если бы я не следовала ему слепо, повинуясь непреклонной букве традиций, то моё осталось бы со мной… Но не с зеркалом же разговаривать, в самом деле!
И, пораскинув немного тем, что не выветрилось от почти постоянного, но совсем не бесполезного словесного сквозняка, Мариванна завела кота. В смысле, не бесполезного для обретения хоть капельки внутреннего спокойствия... сквозняка, в смысле, а не кота, как многие подумали...