Оксель. г.. 11

Тень секторального кварцисканцуса безлико болтынзилась у кайданки с капсулами безвременного амура.
Фибры красного пердла загрустили через квадрат усыпальницы.
Сокральный колпак безотказных соблюдений,наполнялся черными стрелами безкомпромисной канители организационных свойств и моментов религиозной конструкции.
Вурдалаки нанесли зловещий везит,но были отброшены на километры и стерты в порошок слугами Окселя.
Созерцание вечных апогеев удавалось направлять на фосфорные ступеньки к вершинам кафедральных интифад.
-Скажи мне,раз и навсегда,-сказал Оксель,.Почему твоя нога так хороша?
-Моя нога хороша потому,что она созданна для тебя!-ответила Гертруда.
Допотопная старушка-любовь хрипела от зависти ,когда ларец блаженства открывал свои дверцы,когда Гертруда и Оксель уединялись в спальне.
В то-же время глашатаи вечного апофиоза распростроняли листовки в сонных городах метрополии.
Полярные ракурсы экзистензии ровными буквами уводили небезуспешных магистров черной брусчатки в закоулки сложной морали,примыкающей к продавленной стене с пятнами рыжей концепции.
Шагая в толпе радикалы и анархисты грозили нарушить ветхий постат сведующих алхимиков,в неприглядных формах спидральных турбофраклий.
Нонсенс хаотичных стремлений сопровождался хилыми прокламациями за спинами у стражей.
Попа фрейланы дрожала от волнегия.
-Бо,бо?
-Нет,есче!
Мопс побежал за кошкой и гадалка сдвинула хомяка с дивана.
Глазенки фрейлины не переставали распухать от картины,которую она созерцала.
Фокусы делались,как губами,так и языком.
Кто бы мог больше понять,там где понять ничего нельзя?
Диаграмма завербованных полюций загустевала от пахнущих розами и потом эквивалентностей.
Огонь вылетал из руки и бинты ранцусинуса карабкались на чертовы крыши,поближе к трубам,где слышны из каминов были стоны и разговоры,стоны и разговоры...
В черном ящике у шкафа хранились чепчики с рисунками горбатых оборотней.
Все чепчики принадлежали когда-то жившим в поместье малышам.
Лиш один из них дожил до взрослых лет.
Это был Оксель.
Азус-Казус-Мондригазус!
(Чия рука сожмет веер,тот и повернет историю,как жену в постели...)

Конец одинадцатой главы.