Дождик и женщины

– Ты чего: там же дождик!

Павел Иннокентьевич хотел было радостно кивнуть – вот именно, мол! – однако осекся на полуслове. Он опять забыл, что Женщина, Поселившаяся в Его Доме, неспособна понять, как вообще можно радоваться дождику. Мелкому, почти невидимому дождику, позволяющему спокойно бродить по городу безо всякого зонта.

– Я думал, что мы пойдем погулять, – сказал он просто так.

– Индюк тоже думал, да в суп попал! – сострила Женщина, Поселившаяся в Его Доме.
 
Павел Иннокентьевич немного помолчал. Затем набросил плащ и направился к двери.

– Ты опять за своё? – поинтересовалась Женщина, Поселившаяся в Его Доме. – Знаешь, даже меня это начинает…

– Мне надо на работу зайти, – неуклюже соврал Павел Иннокентьевич. – Я, кажется…

Но Женщина, Поселившаяся в Его Доме, уже включила телевизор.

***

«Дождик – тем, кто счастливым не был... Слезы тех, что ушел на небо…»

Павел Иннокентьевич не помнил, откуда к нему привязались чужие строчки. Впрочем, настроение у него было препоганое, а потому грустные стишки припомнились кстати. Да и дождик как-то не торопился войти с ним в привычный резонанс. Лужи, подернутые рябью, не спешили превращаться в зеркала, а вместо неба ему виделись в них только плавающие окурки.

Интересно, откуда вообще берутся лужи? Павел Иннокентьевич подумал о том, что на идеально гладкой поверхности лужи просто не смогут возникнуть. А потому жители такого мира никогда не увидят в них отражение неба… Так нужен ли такой идеал? Какую же цель преследовал Тот, кто создал лужи?

Павел Иннокентьевич помотал головой: чепуха… Зачем искать небо под ногами – не проще ли взглянуть вверх? С другой стороны, это не всем дано. Те же свиньи созданы так, что никогда не видят неба. А вот лужу – видят. Стало быть, лужа – это шанс для свиньи выйти из свинского состояния и увидеть небо – пусть и не настоящее, а отраженное. Шанс увидеть параллельный мир, как его любят обзывать телевизионные болтуны.

Но для этого сначала должен пойти дождь.

– И тогда миры соединяются, – шепнула ему Женщина, Отразившаяся в Воде.

***

Павел Иннокентьевич невольно замер. В какой-то момент ему даже показалось, что там, где ветерок только что рвал на кусочки и вновь собирал воедино колокольню храма, мелькнул какой-то силуэт в широкополой красной шляпе. Он недоверчиво огляделся, но рядом никого не было. И всё же голос каким-то образом дошел до его сознания.
 
Остановившийся посреди лужи Павел Иннокентьевич мысленно пытался убедить себя в том, что там, среди чужих подошв и дробящихся фонарей, действительно живет Женщина, Отразившаяся в Воде. Ведь слой воды под ногами – это, конечно же, никакая не лужа, а поверхность огромной сферы, внутри которой действительно прячется иной мир. А Женщина, Отразившаяся в Воде, вовсе не отражается, а реально живет в том мире. И действительно носит там свою широкополую красную шляпу…

Конечно, в зеркале, а также и в луже, на самом деле ничего нет и быть не может – так учат в школе. Отраженные лучи, обман зрения – что там еще? Однако же, с другой стороны, это самое «ничего» прекрасно фиксируется любой камерой. А еще по телеку постоянно пугают тем, что из зеркала при неправильном с ним обращении может появиться какая-то нечисть, которую потом не загнать обратно… А как же может появиться то, чего на самом деле нет?

– Но ты же видел и слышал меня! – шепнула ему Женщина, Отразившаяся в Воде. – Значит, я есть!

Павел Иннокентьевич не двигался с места. Красивая мечта о чем-то несбыточном была настолько дурманящей, что одна только мысль о промокших ногах казалась кощунственной и приземленной. Ведь наверняка же дождик для того и посылают человеку, чтобы помогать тому смывать с себя всю мерзость старой жизни и пытаться хотя бы в мечтах начать что-то заново. А человек только тогда и человек, пока умеет мечтать.

– Ты видишь меня тогда, когда я вижу тебя, – донеслось до него. – Мы – отражение друг друга: ведь отражается только то, о чем мечтаешь или думаешь. Желаешь поменять отражение – изменись сам. Хочешь измениться – замени отражение…

Павел Иннокентьевич хотел что-то сказать, но поймал себя на том, что боится выглядеть совсем уж глупо. Бормочущий очкарик, застрявший под дождем посреди огромной лужи – нет, не поймут. Правда, через мгновение он все-таки собрался с духом, но тут кто-то большой и тяжелый с шумом нарушил водную гладь, протаранив ее мусорным баком на колёсиках.

Павел Иннокентьевич еще долго не трогался с места, но почему-то сразу понял: больше ничего не будет.

Женщина, Отразившаяся в Воде, больше не появится. По крайней мере, сегодня.
 
Да и дождик, к сожалению, начал стихать. Отражающиеся небеса стали покидать асфальт.

***

Когда промокший до майки Павел Иннокентьевич добрался до дома, было уже темно. Возвращаться не хотелось, но вариантов не было.

Топая по ступенькам, Павел Иннокентьевич с грустью думал о том, как просто давать наивные советы… Изменись, замени – легко сказать, но как сделать? Одно дело – силуэт, мелькнувший по ту сторону лужи. И совсем другое – те, кого ты вынужден терпеть здесь, по эту сторону. Они меняться не станут – даже если окажутся под дождем без зонтика.

 – Они тоже отражаются от тебя! – вдруг донеслось до него. – Ведь там, на своей стороне, ты постоянно о них думаешь. И поэтому они также могут меняться. А тех, которые не способны на это, навсегда смывает дождик…

Павел Иннокентьевич только усмехнулся. Он привычно потопал ногами по коврику, поковырялся ключом в замке и, стараясь не шуметь, вошел в свою квартиру. И замер…

В ней было на удивление спокойно и тихо. Телевизор покорно светился красным огоньком.

Женщину, Поселившуюся в Его Доме, навсегда смыл дождик