Баллада о странниках 3. Гл. 17. Убийство

Яко несть пререканiя бывающаго творящымъ лукавое вскоре:
сего ради уверися сердце сыновъ человеческихъ въ нихъ, яже сотворити лукавое.
Еккл.11,10.

Князь Андрей вернулся поздно ночью. Ему неохота было наутро переться по жаре, и он решил покинуть Брянск под вечер, чтобы к утру добраться до дома по холодку.
Софья, жена его встретила в сенях.
- Агашка, как ушла ещё с обеда, так и не ворочалась, – сообщила она, зевая.
- Ну?
- Сказала на девичник к волостелихе в Прилепино пойдёт, но я девок посылала, её там даже не видели.
- Так! – Андрей тяжело присел на скамью, сжав кулаки, - Стало быть, этот объявился?
- Чёрт белобрысый? Вестимо, он. Сколько ж это будет продолжаться? Того и гляди ворота дёгтем вымажут, а то и в подоле принесёт, сраму не оберёшься.
  У князя тяжело гудело в голове. В Брянске пировали, сговорились, поженить Агафью с сыном князя Романа – Олегом. Князь Олег был тихим, застенчивым человеком, любил проводить время в молитве и в чтении книг, тайно желая когда-либо постричься в монахи. Ему было уже около сорока лет, и он тяготился и бременем княжеской власти и предстоящей женитьбой. Но старший брат его Михаил умер во время мора и отцовской волей, Олег должен был занять его место.
  Князья Рославльские, в свою очередь, тяготились тем, что были князьями второй ступени, то есть среди ближайших родичей не было великих князей и великокняжеский стол был для них недосягаемой мечтой.
  Князь Андрей женился на княжне полоцкой Софье. Высокая и жилистая Софья Изяславна, фигурой больше напоминавшая мужика, не нравилась князю. Но у князя Изяслава сыновей не было, и Андрей надеялся, что родившийся от Софьи сын будет наследником в Полоцке, удельным князем. Но надеждам его не суждено было сбыться – в Полоцке воссели литвины, а Софья всё не беременела, и Андрей нёс это тягло семейной жизни, изменяя ей направо и налево, даже с дворней.
  Во дворе бегало уже несколько шустрых ребятишек, обликом похожих на князя, но не имевших никаких прав ни на титул, ни, тем более, на вотчину. Таковы были условия Софьи, которая год от года закрывала глаза на то, как растут животы у сенных девок, и тихо ненавидела свою женскую долю.
  Мало-помалу они сжились – князь и княгиня, не выносили сора из избы, не устраивали скандалов, заключив между собой что-то вроде военного союза  или торгового соглашения. Их надежды теперь были связаны с замужеством Агафьи. Князь Роман был уже стар, а Олег не обладал качествами правителя и честолюбивый Андрей, надеялся добраться хотя бы до княжеского престола в Брянске. Князья Брянские славились своей родословной от византийских императоров и от самого Рюрика. К тому же сильна была обида на Фёдора Чёрного и князь Андрей не оставлял надежды отомстить ему за гибель отца с помощью брянских копий. Но Агафьины любовные предпочтения рушили все планы бездетной княжеской четы.
- Ладно, пора с этим кончать – решительно произнёс князь и, осушив единым духом ковшик квасу, поднесённый женой, велел разбудить двух своих холопов, которых держал для особых целей.

  Дэвис ехал не торопясь. Голова слегка звенела от недосыпа, тело ощущало приятную опустошённость. Тевтонское прошлое казалось дурным сном, словно вчерашний день вычистил всю эту грязь из его души, смыл в реке, выжарил на солнце. Мысли были обычные будничные, домашние, уютные.
  На знакомом уже мосальском погосте его ожидал верный человек, которого он обрёл ещё в Пруссии и, которого часто использовал для своих поручений. Этот жмудинский увалень был уличён в поджоге амбара у деревенского бургомистра в местечке Рамиге, куда Дэвис был послан с особым поручением от комтура. Несчастный был приговорён к смертной казни через повешенье. Он был ещё молод и, наверное, не хотел умирать, но его пухлое лицо ничего не выражало, словно ему была безразлична собственная участь. Только испарина, выступившая на лбу, свидетельствовала о безграничном ужасе перед смертью.
- Вот, - сказал комендант, махнув рукой в сторону приговорённого, - дураком прикидывается, а сам всё по-нашему понимает. Молчит только, да вид делает. Хитрая сволочь. Поджоги, кражи, - никак поймать не могли, увёртливый.
 Дэвису приглянулась его внешность – небольшого роста, толстопузый, с равнодушным, спокойным лицом – такие люди не вызывают подозрений. Этот человек бы ему пригодился.
  Оплошав с немецким пастором, Дэвис теперь твёрдо решил, по - возможности, всё делать через других людей. А для этого ему требовались верные помощники. Поразмыслив, Дэвис выкупил приговорённого, возместив бургомистру убытки.
- Зачем тебе этот прощелыга? – спросил его комендант  крепости Рамиге – Хочешь, я пришлю тебе хорошего слугу из Ливонии?
- Ничего, мне и такой сгодится,  – отвечал Дэвис.
  Жмудин, судя по всему, понимал их речь и, несомненно, услышал их разговор, – это Дэвис понял по его быстрому, заинтересованному взгляду.
Забрав толстяка себе, Дэвис первым делом велел его накормить. Жмудин ел не торопясь, хотя и был сильно голоден. Он осилил бараний бок, несколько колбас, каравай хлеба, выпил полдюжины кружек пива.
- Тебя как звать? – спросил он своего протеже.
- Кауле. – коротко отвечал тот.
- Это что, кличка? – удивился Дэвис.
- Нет, это имя, - недружелюбно отвечал толстяк.
- Будешь у меня служить, Кауле, -  Дэвис поставил его перед фактом.
- Вот ещё, нашёл дурака. – презрительно фыркнул жмудин и сыто рыгнул. – Хочешь -  можешь снова меня повесить. Я – наелся и мне теперь уже всё равно.
  Дэвис опешил от такого хамства, и заподозрил, было, своего потенциального вассала в слабоумии, но быстро понял, что тот уже всё просчитал и руководствовался логикой -  если его выкупили, то вряд ли уже снова будут вешать. Дэвис подивился сообразительности толстяка и сказал с укоризной,
- Я вообще-то тебе жизнь спас.
- А я тебя об этом не просил, – нагло ответил Кауле, цыкнув зубом. – На кой чёрт мне теперь эта жизнь? Вы, тевтоны, деревню мою сожгли, семью угнали, всего меня лишили. Скажи спасибо, что не согласился тебе служить, а то придушил бы ночью.
Дэвис вдруг почувствовал жгучую обиду. Закипела кровь, ударила в голову.
- Я что - ли сжёг? Я тебе, что плохого сделал?
Толстяк угрюмо промолчал, опустив глаза.
- Уходи, - сказал Дэвис, - Пошёл вон! Слышишь! Убирайся.
Кауле помедлил, словно раздумывая, с сожалением поглядел на стол, потом бросил быстрый взгляд  на разозлённого Дэвиса и поспешно скрылся за дверью.
С досады, что толстяк задел его за живое, Дэвис пнул ногой табуретку и выругался в сердцах по-русски. Ему было стыдно за сожжённую деревню, словно он сам в этом участвовал, стыдно, за то, что этот проклятый жмудин, словно мордой его в дерьме вывозил, стыдно за свою двойную жизнь. Поостыв, он поднял табуретку и уселся на неё, тупо уставившись на бегущего по полу таракана.
  В Рамиге он должен был отвезти деньги на содержание воинов, провести учёт имущества крепости и личного состава гарнизона. Его устроили с комфортом в двух отдельных коматах, не то, что в Тапинау, где приходилось довольствоваться койкой в общей спальне.
Наутро Дэвис обнаружил Кауле на конюшне – тот старательно чистил его лошадь.
- Это ещё что? – спросил он, снова закипая от гнева.
- Я передумал, - отвечал толстяк, - Ты мне понравился.
- Отойди от моей лошади! – Дэвис грубо схватил Кауле за шиворот и оттолкнул, - Убирайся отсюда! Чтобы я не видел тебя больше!
- Да, понял я! Зачем орать? – невозмутимо ответил толстяк, оправляя одежду.
 Однако, вернувшись, с утренней мессы, Дэвис нашёл свои доспехи начищенными до блеска, комнаты прибранными, камин натопленным и, в качестве последней капли, переполнявшей чашу терпения, самого наглого жмудина. Он  устроил себе ложе на сундуке, где хранилось  снаряжение Дэвиса, и теперь там разнежился. Увидев вошедшего хозяина – Кауле вскочил.
- Ты как сюда попал?
 - Дверь была незаперта – ответил Кауле.
Дэвис не выдержал, схватил свой нож и, приставив его к горлу непрошеного гостя, потребовал объяснений. Тот покосился на нож, потом на дверь, лицо его стало жалобным, пухлые щёки затряслись.
- Да что ж ты с ножом-то кидаешься? Совсем спятил? Я же помочь хочу! Человек ты или кто? Что ж мне всю жизнь без дела мыкаться? – Кауле от волнения перешёл на родной язык, не вполне понятный для Дэвиса, потому что хотя и был несколько похож на русский, всё же сильно отличался произношением. Однако, интонация была ясна. Дэвису опять стало неловко и он, устыдившись, опустил нож.
- А что ж ты вчера выкобенивался? – спросил он.
- Так душа не ветошка, болит немножко, – жмудин потёр упитанную шею и понизил голос, - Я вчера слышал, как ты ругаешься не по ихнему, когда меня выгнал.
- Ну?
- Что ну? Дай, думаю, помогу. Тебе, с одной-то рукой, тяжело, небось?
Дэвис аж вздрогнул, осознав, что жмудин всё понял о том, кто он на самом деле и чем занимается.  Он присел на край сундука. Страха не было, его чутьё на людей никогда не подводило его и на этот раз подсказывало, что Кауле не выдаст и вообще, насчёт него он не ошибся. Толстяк пристроился рядом.
Они помолчали. Каждый думал о том, что ожидать от другого.
- Ну что? Берёшь меня? – спросил Кауле.
- Наглый ты. Я таких ещё не встречал.
- Ну а по-другому никак, - гордо ответствовал жмудин.

Слуга из Кауле получился никудышный – всего его прилежания хватило ровно, на три дня. Потом Дэвису снова пришлось заниматься своей лошадью и амуницией самому.
  Дэвис с грустью отмечал, что не умеет повелевать людьми в личных целях и подозревал, что жмудин связался с ним из жалости и желания отомстить немцам. Временами он сомневался, что является хозяином Кауле, поскольку тот был упрям и, если считал нужным, делал всё по-своему.
  Дэвису трудно было понять родной диалект толстяка, а тот отказывался учить латынь. Поэтому, общались они на какой-то жуткой смеси славянских и немецких слов, но при этом прекрасно понимали друг друга.  Шпионил толстяк великолепно. Его потрясающая наглость, самообладание, способность манипулировать людьми в своих целях, быстро под них подстраиваться делали его просто незаменимым. Особенно любил Кауле облачаться в монашескую одежду  -  язычник, он получал особое удовольствие от этой своей роли, словно в отместку за поругание своих богов.
- Ты латыни не знаешь, какой из тебя монах? – в отчаянии выговаривал ему Дэвис.
-Знаю! «Amen», «Alleluia» и «In vino veritas»– отвечал жмудин, - А больше монаху ничего и не надо!
Собственно Кауле и пронюхал о провале Отто фон Мальберга и сумел вовремя упредить Дэвиса. Дэвис, покидая Пруссию, щедро поделился с ним тевтонскими деньгами и отпустил Кауле на все четыре стороны, но толстяк увязался за ним. Теперь он ожидал его на том самом мосальском погосте, где Дэвис впервые встретился с Агафьей.

  К вечеру Дэвис рассчитывал быть в Мосальске. В воздухе парило, и духота эта предвещала грозу. Крестьяне на покосах торопливо метали в стога сено. Дэвис пришпорил лошадь, так как не желал быть застигнутым непогодой в лесу или в чистом поле. Впереди показался деревянный мост, через реку Остёр. Какой-то бедолага с повозкой перегородил дорогу.
- Добрый человек, пособи. – обратился к Дэвису мужик в залатанной рубахе, вытирая пот с лица, покрытого грязными разводами.  – Вишь, втулка вылетела, а  никак один не вправлю. Будь ласков, подержи телегу.
Дэвис с готовностью соскочил с лошади.
- Давай, помогу! Где держать-то?
- Да вот тут, ага.
Страшный удар по голове свалил Дэвиса с ног, он ничком упал на землю.
- Ну, вот и всё, - сказал второй мужик, который до этого появился незаметно из-за кустов, растущих на обочине дороги. Он заткнул за пояс кистень.
Некоторое время они стояли, глядя на распростёртое, на земле тело. Светлые волосы Дэвиса окрасились кровью, и она тёмной лужицей растекалась из-под его головы, впитываясь  в серую придорожную пыль.
- Кажись, ты его с одного удара прикончил, - первый пошевелил неподвижное тело ногой.
- Да, кабы медведя, а то… это так, баловство, – гордо отвечал второй. – Тащи мешок, сейчас упакуем, жёрнов привяжем – и в реку. А там, поминай, как звали.
- Колечко надо бы снять, хозяин велел, - напомнил первый.
Второй наклонился над Дэвисом, чтобы снять с его руки кольцо, а первый достал из телеги мешок и верёвку.
- С деньгами что делать будешь? – спросил первый.
- В Новгород подамся, куда ж ещё. Дельце там открою, лавку. Торговать зачну. – ответил второй.
- А-а, - первый утёр подолом рубахи пот со лба.
Солнце парило нещадно. Но на горизонте уже набрякла свинцовая туча.

Продолжение: http://proza.ru/2018/02/12/2220