Перформанс

 (Из неизвестной рукописи М. Е. Салтыкова-Щедрина)

 ПЕРФОРМАНС

(Из неизвестной рукописи М. Е. Салтыкова-Щедрина)

Некий почти потомственный гражданин, могучий телом, неукротимый нравом и не так чтобы далёкий умом, покидая кресло правителя вверенного ему Пошехонья, прихватил с собой в могучих дланях все мусорные баки, в назидание и отместку строптивым подданным, невзлюбившим его за похвальбу, лукавство, излишнюю оборотистость и неуёмную похвальбу. Послушать его, так он со всеми великими мира был накоротке, сам чёрт ему был не брат. При этом в характере у него были черты, к которым с опаской относились даже люди из близкого ему окружения. Сам себя он называл «большим парнем». И в самом деле оправдывал, хотя бы внешне, это название. Большеголовый, с огромным от высоких залысин лбом, круглыми чёрными глазами, напоминал кого-то из мафиозо итальянских фильмов. Поговаривали, что сходство это распространялось и на его поступки и на образ жизни. Он и окружил себя знойными представителями одной из южных диаспор. С ними он легко находил общий язык. С местными же ладил плохо.
 Как такое могло случиться, спросят наивные читатели, плохо разбирающиеся в реалиях нового времени. На это можно только сказать, чего не случается в нашем мире свободных отношений, больших, очень больших денег и связей!
Характера новый начальник губернии был  бойкого и сразу же по вступлении в должность развил кипучую деятельность. Оно бы и ко благу, да вот беда: обитатели сих мест из глубины веков славятся своим непокорным и даже вздорным характером, и угодить им невозможно. Сколько бы начальников  не присылали из столиц, все они чем-нибудь да вызывали недовольство народное. Опальный начальник не стал исключением. Однако правды ради надобно сказать, что кроме заметных недостатков, без которых не обходится ныне ни одно крупное должностное лицо, водились за ним и достоинства. Что-то же он сделал и хорошего. Но недостатки были такие крупные, так бросались в глаза, а взаимные страсти так разгорелись, что достоинства почти не замечались, и в истории правления остались одни изъяны.

Но, как говорится, вернёмся к нашим баранам, то бишь, к мусорным бакам. Прибыв в столицу, в ожидании новой почётной должности, опальный начальник обставил сими предметами коммунального хозяйства свою новую не тесную квартиру в элитном доме, в спешке и гневе забыв их даже помыть. Боевые безмолвные его соратники, как доблестно послужившие ветераны, несли на себе следы ран и увечий, полученных в почти ежедневных сражениях с неприятелями, каждодневно выкидывавших из недр своих жилищ излишки накопленного имущества.  Неодушевлённых ветеранов было так много, что все они в столичных хоромах не уместились. Опальный сановник отвёз десяток-другой в свой загородный дом, поместил на обширном приусадебном участке. Самых видных поселил в гостиной на втором этаже пентхауза. Всех без исключения окрасил в золотой цвет почётного римского легиона и выставил на аукцион Сотбис как главные трофеи своей малопочётной кампании  за Адриановым валом в земле варваров, и стал ждать покупателей…
Но вместо этого к нему нахлынули вездесущие газетчики.
- Перформанс! В Москве открылся новый перформанс! Новая галерея свежих форм самовыражения! - заговорили в редакциях и светских салонах.
И чтобы бачки не стояли без дела, в них стали нести и складывать всякую ветошь и даже испорченные съестные продукты. Это было то, что нужно. Запах поднялся такой, что волны дошли до самого Лондона.  И главный галерист русского происхождения Гриша Пупкин прикатил в Белокаменную, чтобы причаститься к новому откровению авангардизма. Мусорные бачки опального должностного лица стали раритетами, последним писком моды столичной интеллигенции, пошли нарасхват в продажу за очень неплохие башли, а сам их владелец сделался одной из самых ярких фигур демократического искусства самовыражения.