Начало военной службы

На военную службу я был призван 18 ноября 1966 года Шалинским районным военным комиссариатом Свердловской области. Так как заранее знали, что служить будем в ВМФ, то по приезду на сборный пункт в Егоршино стали ждать, когда за нами приедут моряки.
Сопровождающие прибыли, нашу команду загрузили в  плацкартный вагон и повезли. Они, видимо, в целях сохранения тайны не говорили, куда нас везут. И только после Перми объявили, что едем на Северный флот, в город Северодвинск. Название ничего особенного не говорило, но представил, что это где-то в районе Белого моря.
О Русском Севере некоторое представление я имел. В детстве читал книги  Константина Бадигина, в частности, «Путь на Грумант», «Чужие паруса»,  рассказы Бориса Горбатова «Обыкновенная Арктика», «Два капитана» Вениамина Каверина и многое другое.
По дороге я неосторожно ударил ногу. Нас привезли в Беломорский флотский полуэкипаж, первоначально в подразделение, которое мы называли Бухенвальд. Это несколько бараков с нарами. Там мы стали ждать, когда за нами придут представители непосредственных мест дальнейшей службы.
Так как повреждение ноги было существенным, врачи диагностировали у меня неврит правого малоберцового нерва и направили в госпиталь. Там я провалялся больше месяца и был выписан уже после Нового года. Поскольку зачисление всех по местам службы уже прошло, меня направили в полуэкипаж, в кадровый взвод.
Полуэкипаж размещался почти в центре города, поблизости от городского дворца культуры. На одной территории с ним базировался батальон связи. С ними мы питались на одном камбузе и со многими познакомились. Они регулярно выезжали на побережье Белого моря и рассказывали, где бывали: Поной, Гремиха, Терский берег, Соловецкие острова и другое. Там познакомился с моим земляком из Среднеуральска, Сашей – соседом нашего родственника Цепелева Евтихия Федоровича.
Берег южной части Белого моря, где располагался Северодвинск, носит название Летний берег. Возле него был остров Ягры, входивший в состав города. На Яграх были прекрасные пляжи с песчаными дюнами, поросшими соснами. Остров соединялся с городом мостом, и мы ездили на его пляжи купаться.
Летом полуэкипаж участвовал в учениях. Наша задача была  развернуть дезактивационный пункт. Туда мы ехали мимо деревни Нёнокса, описанная Владимиром Солоухиным в «Письмах из Русского музея» и «Черных досках». На реке Нёноксе развернули этот пункт, поставили палатки.
Я был настроен пойти в военное училище и подал рапорт в военно-морское училище имени Фрунзе. Но тут возникла проблема: в составе военно-врачебной комиссии была невропатолог, которая меня лечила в госпитале и, как я ее не уговаривал, она задробила мое поступление до следующего года. По ее словам, мне надо пройти реабилитацию.
Терять время мне не хотелось, и тут замполит полуэкипажа мне предложил осенью, в ноябре ехать  на 56 флотские офицерские курсы в Хабаровске, где ускоренными темпами готовили артиллеристов и механиков для флота. Соблазнил тем, что через год ты будешь уже лейтенантом и служить на флотах. А так поступишь и еще будешь 5 лет учиться, а ты к этому времени уже капитан-лейтенанта бы получил.
Эта система офицерских курсов возникла как результат сокращений армии и борьбы с флотом, проводимых в свое время Хрущевым.
Из Северодвинска вместе со мною ехали в Хабаровск еще два человека: Виктор Николаев и Коля Шикалов.  На поезд садились на станции Исакогорка. Дорогой решили, что в Свердловске выйдем, заедем к моей сестре и потом к родителям на несколько дней. В результате после побывки двинулись дальше. Надо сказать, что нам, как матросам срочной службы требование на проезд до Хабаровска было выдано в общий вагон, в котором мы  от Исакогорки до Хабаровска ехали что-то около девяти суток. Сейчас это было бы, наверное, сложно, но тогда все было очень интересно. После Урала ехали, можно сказать, с комфортом: проводник выдал нам по матрасу и одеялу. Так как вагон общий и народ постоянно менялся, мы в одном купе заняли три верхних полки, никому особо не мешали. А народу было интересно познакомиться с доблестными военморами, пообщаться, побеседовать. Одно только напрягало, что все вновь прибывшие считали своим долгом угостить нас чем-нибудь спиртным. Ну, и закуской, само собой разумеется. А так как народ чуть ли не на каждой станции менялся, эти общения были постоянными.
Что наиболее запомнилось? Это станция Зима, где нам показали, где на сопке был в свое время создан барельеф Сталина. Потом он был взорван, но, не смотря на десталинизацию, народ как этот барельеф, так и другие места, связанные с именем Сталина, помнит. Мне лет через десять приходилось этой дорогой ехать опять поездом. Там у группы каких-то глухонемых купил три прекрасных портрета И.В. Сталина. Они продажей этих портретов промышляли.
  Запомнилась станция Ерофей Павлович с таким необычным названием, якобы по имени Хабарова. Конечно, Байкал, который мы проезжали вечером. Он был покрыт льдом, но проводник нам показал, где смотреть, хотя мы ничего не увидели. Далее, станция Яблоновая, где люди входили и назвали, а мы по географии помнили это название и знали, что здесь проходит Становой хребет.
И вообще Забайкалье своими степями запомнилось: безлесные территории, редкие деревеньки, постоянные извивы дороги, где на этих поворотах виден конец нашего состава. Еще одно впечатление: Биробиджан с его громадными тополями возле вокзала. Узнав, что это центр Еврейской области, я решил, что это название еврейское, хотя представление об этом народе было самое смутное. Раньше мне с ними почти не приходилось общаться.

На заставке к рассказу - памятник Ломоносову на площади его имени в Северодвинске.