Сказка на двадцать пять минут

Почему именно такой временной интервал?
Потому что это пять раз по пять.
Пять шагов к потере, я так их называю. Позвольте объяснить…

Первые пять минут человек мечтает о счастье, оно такое новое, невероятное, притягательное, желанное.
Вторые пять минут человек осознаёт – вот оно, настигло, досталось, накрыло, это чистое наслаждение, подобное океанской волне. Но это не счастье, как таковое.
Третий пятиминутный эпизод – это фаза задумчивости. Вроде, как всё получилось… Вроде это счастье, а? Ну все говорили, убеждали – вот станешь взрослым/толстым/помощником депутата и… Ну счастье же. По сути – это оно, высшая точка, но…
Наступают следующие пять минут – человек начинает активно проверять на прочность ситуацию, рвать мандат вечности, кусать его, искать подвоха. Ну и, конечно же, кто ищет, тот всегда находит. И стоит он весь такой над обломками развинченного взлёта, с кусками вечности вокруг, с пустотой внутри, ибо, чего уж, дружок, сломал, побил, разрезал, разъял на составляющие. Проанализировал…
И вот наступает венец всего – последние пять минут. Это из серии – я знал, что счастье невозможно, оно иллюзия, фикция, я не любим, я всё потерял, это было не оно… Разочарование.
Пять минут – это, конечно, условность, время вообще, поверьте моему опыту – условность условностей. Мда. Но в итоге этой условности человек приходит к решению, я прямо вижу, как оно зреет в нём, подобно грозе, ананасу, томату, последней капле восприятия. И человек выбрасывает ключ от… всё-таки счастья. Говорит себе, «вот если бы было иначе, и все вели бы себя не так, как вели... Но уж я решил, а, значит, я прав, пойду дальше, искать счастье, должно же оно где-то быть, в конце-концов-конца-концов»... Да-да-да. Та-да-дааам.
И падает ключ от настоящего, который меняют по наивности на некое идеальное будущее. И лежит этот символический ключ на пути. Ржавеет. Почти никто его и не видит, да и к чему бы видеть чужое счастье? Глупости какие…
Наивному человеку понять бы, что нет в будущем уже никакого счастья, если ты его тут, в настоящем не заметил. А решения – они почти всегда от внутренней слепоты, и…

И вот тут на сцене появляюсь я – ваш покорный слуга. Прошу любить и жаловать при этом.
Я подбираю этот ключ, чего добру пропадать, добро ведь можно переплавить, перепаять, переделать, переклепать. Ну да – оно чужое, но такое настоящее, что чуждость уже не имеет никакого значения.
У меня за левым плечом целый мешок этих ключей, они позвякивают, постукивают, и – поверьте – это весьма печальные звуки.
Но раз потерянное – невозможно вернуть. Я ведь не бюро находок, нет. Я ангел последнего счастья.
За мной всегда идёт та, которая уносит уже не ключ в своей котомке, но самого человека.