Убийственный Холод

                ***

За окном бокса исследовательской станции бушевал адский буран.
Порывы холодного ветра били в стену иногда с такой силой, что всё строение вздрагивало; слышно было, как скрипят полистексовые тросы растяжек.
В боксе было тепло; мы давно сняли свои тяжёлые скафы и повесили их на стене. Сидя на простом пластиковом стуле посреди нашей маленькой комнаты, я пребывал в скучной праздности, как и все мы – и это была не скука, но вынужденное бездействие…
Я ощущал некий «полевой», походный уют; наслаждался теплом.
Пахло нашим недавним обедом – походным субат-бульоном и апельсиновой кашей.

На потолке испускали ровный белый свет две осветительные панели; негромко работал привезённый нами полевой мини-генератор, обогревая и освещая небольшую площадь; питая модуль связи. Тот мигал красным огоньком на столе у дальней стены…
А где-то там, среди мириад летящих в порывах урагана замороженных игл, лежала наша заледеневшая «торпеда», похожая на оплавленный наконечник стрелы…

Я снова посмотрел на внешний термометр: Минус 54.7…
В окно бились бесчисленные кристаллики льда; я видел их вблизи –
они похожи на раздробленный хрусталь.
Длинный серый день уже близился к концу; начало быстро темнеть. Мы все маялись от безделья, но прекрасно знали – сейчас из бокса лучше не выходить.
Макс сидел на нижней койке слева, откинувшись на стену, и пытался наладить здешний компьютер, перепаяв его лопнувшие от холода микросхемы на запасные, прихваченные Лёхой.
У него на коленях лежал демонтированный процессорный блок.

Алексей, одетый в чёрное термобельё, сидел на стуле в углу, откинув голову назад и прикрыв глаза. Чёрную шапку он надвинул до самых бровей. Дыхание его было спокойно и размерено – но я знал, что он не спит – он чутко вслушивается в монотонный вой за окном, и думает о чём-то своём…

А может – вспоминает всё то, что мы пережили, едва наша «торпеда» отделилась от корабля и упала в эту сумрачную ледяную бездну… У меня тогда в ушах всё стоял тоскливый писк аварийной системы базы, у которой не осталось других источников сигнала.
Заунывное «пиииуп» было криком отчаяния…
«Торпеда» нырнула вниз, лоцируя сигнал.
Мне тогда показалось, что внизу разверзается Преисподняя…
Впрочем, так оно и было. Тёмный, ледяной электрический ад!
Нас ещё сильно приложило при посадке – у «торпеды» моментально отказали маневровые движки вместе с защитным полем.

До занесённой ледяным крошевом станции мы добирались уже своим ходом; в тяжёлых скафах, нагруженные всякой нужной всячиной, преодолевая вдруг начавшийся ветер, да то и дело продувая запотевающие блистеры шлемов…
Универсальный кибер «Ant-2.8», похожий на огромного серебристого богомола, навьюченный генератором, легко бежал впереди, готовый отразить любую агрессивную атаку – мало ли какая живность обитает на этом неприветливом замороженном шарике… Свои бластеры мы тоже пристегнули к рукавам.

«Антошка» - так ласково называл кибера «бета» нашей тройки Алексей Карелов. Словно чувствуя эту особую любовь, Антошка часто подбегал к Алексею, внимательно смотрел на него фасетками камер… Лёха ласково трепал и гладил его, как собаку…

… Отвлекаясь от дальнейших воспоминаний, я встал со стула, дошёл до стола и налил себе синтет-кофе из термофляги.
Макс, хмурый бородатый здоровяк в чёрно-красном терме, скользнул по мне взглядом и вновь продолжил возиться с блоком компьютера.
Я сменил стул на койку, шумно присаживаясь на неё; затем громко отхлебнул кофе… Лёха в ответ смачно шмыгнул носом, не открывая глаз.
 Рёв морозного ветра за бортом станции вгонял в уныние – и каждый «бытовой» звук немного успокаивал, поддерживал наше настроение на той грани, за которой уже только тоска да злость…

Мы торчим здесь уже второй день – но бурану, похоже, просто плевать на нас – он не унимается ни на минуту! Наоборот – он свирепеет всё больше и больше… Ночью мороз достигал 73.3.
- Бедный Антошка… - Подумал я, - стоит на холоде, намертво забурившись в лёд всеми лапами… Ждёт наших приказов…
… А хотя – ему-то на мороз и ветер по барабану, в отличие от нас, - у Антошки независимый реактор и хорошая защита.
Он запрограммирован помогать нам. И защищать… Жаль, что он не понял, когда мы сказали искать двоих пропавших ребят.
В ответ кибер выдал кодированное сообщение.
Он умел искать только ЖИВЫХ людей.

… Алексей, унюхав запах довольно скверного синтетического кофе, открыл глаза, бледно улыбнулся – и решил последовать моему примеру… Налив себе горячей чёрной жижи, он вернулся  на стул и принял прежнюю позу, вытягивая ноги и откидываясь назад.
В это время со стола раздался невнятный хрип и свист помех.
Алексей и Макс почти синхронно повернулись на звук, насторожились…
Ещё пара шипящих и потрескивающих сигналов – и снова тишина.
Модуль связи использовал в качестве несущего канала мощный луч лазера, но даже это не помогало ему пробиться через густые, чёрные ледяные тучи, озаряемые тысячами ветвистых молний каждую секунду, там и тут… Я видел их рядом.
В нашу «торпеду» шваркнуло несколько раз, пока мы спускались.

… Я подошёл к столу, проверил крепление провода модуля.
Выдернул, вставил обратно…
Тихо… И всё тот же красный моргающий огонёк потери связи.
Дени крутится на высокой орбите, не рискуя опускаться ниже:
Его неповоротливый грузовик атакуют молнии, как только он достигнет верхних слоёв атмосферы…
… Передатчик снова прокашлялся шипением и треском…
Мне показалось, что я разобрал пару слов: «…как вы… могу».

- Макс? Ты слышал?..
Вернер скривил губы и кивнул:
- Он спрашивает, как мы тут… Как – хреново мы тут.
Так и передай.
Макс невесело улыбнулся.
Лёха, снова закрыв глаза, вяло качнул головой.

Я перевёл модуль в кодовый режим (старую добрую морзянку никто не отменял!) – и отстучал кнопкой небольшое послание для Дени. И я не был уверен, что наш пилот примет его.
… Ну и мирок… Был бы я эфаром – ни за что бы не посадил сюда свой корабль. Хоть тут и огромные залежи ультралитовой руды…
Нашёл этот шарик дальний исследователь Джон Лоренс; он же потом снарядил группу геологов, так как его корабль унюхал здесь ультралит…
Мир назвали просто – Фроузенбол. Но мне это название нравилось не особо; я предпочитал Лёхин вариант «Адский Дубак».

Группа Лоренса в количестве семи человек высадилась тут примерно пару недель назад. Они с помощью киберов поставили базу, наладили связь через корабль, оставленный на высокой орбите. Последнее их сообщение было получено 5 дней назад.
Я слышал его. И там был какой-то бред о чёрных тюльпанах, жутком холоде, а потом и вовсе – всхлип и тишина…

Мы – тройка спасательной группы.
Нас вызвали по тревоге сразу же, как только прервалась дальняя связь. Корабль Лоренса регулярно бубнил «потеря сигнала», и в ЦДИ решили не медлить. Мы прибыли на орбиту через несколько часов после вызова. Мы летели за группой Лоренса,      но как только я открыл дверь бокса, мы поняли:
Спасать уже не кого…

Мы нашли пятерых; среди них был и сам Лоренс.
Двое же – геолог Сандер Холл и техник Фернандо Перес пропали без вести. Пятеро были в боксе, они лежали в койках, и были заморожены словно в криокамере – внутри бокса было минус 70, когда мы вошли… Замок двери пришлось ломать, так как сенсор отмычки был у Лоренса; дверь же чуть попозже восстановил Макс...
Я успел отправить Дени подробное сообщение, когда ещё буран только подходил…
Ребят мы аккуратно перенесли в соседний бокс, где стояли деактивированные универсальные киберы класса «Горизонт».
Запустить киберов нам так и не удалось.

Мы положили всех на койки… Казалось, они спали.
Но этот сон был уже безвозвратным, вечным. Самое странное было то, что все «спящие» даже не сняли свои скафандры…
Их гермошлемы были странно помутневшие – а они выдерживают почти минус сотку…

Какое-то предчувствие, недоброе и нехорошее, было у меня ещё тогда – что-то здесь произошло «из ряда вон». И у меня из головы никак не шли слова Лоренса о «чёрных тюльпанах».
И что-то повредило их генератор. Большой, мощный… Он стоял прямо около бокса, обеспечивая базу энергией с избытком.
Насколько я знал, подобное оборудование редко выходит из строя – оно предназначено для исследователей дальних миров.
А тут – нА тебе: Пять трупов, двое пропавших без вести…
Их надо найти. Потом доставить на главную базу ЦДИ.
Бедолаги парни… Такая глупая и нелепая смерть.

Но, я думаю, что у ребят ещё есть шанс вновь увидеть свет – если клетки организма не разорвало от расширения воды при внезапном воздействии сверхнизких температур…
На Сеании уже воскрешали при похожих случаях.
На Земле тоже.
Правда, не всех…

… Мои невесёлые мысли внезапно прервал жесточайший шквал ветра – бокс ощутимо шатнуло; в прочный материал окна сыпануло ледяной крупой… Макс Вернер, со вздохом, отложил раскуроченный комп рядом на пол:
- Не… Капут ему.
Алексей приоткрыл глаза, хлебнул остывшего кофе:
- Ты кристалл вытащи, когда стихнет, в торпеду сходим, глянем там.
- А разъём? – Сощурился Макс.
- Наш разъём. Залезет. – Спокойно произнёс Лёха, и посмотрел на меня: - Что скажешь, альфа?
- Не возражаю…

… Вчера, пока ещё не стемнело, мы решили облачиться в скафы, и попробовать поискать двоих пропавших ребят…
Сканеры оказались бесполезными – сигнал забивало полностью.
Ледяной ветер с каждой минутой крепчал и, нарезав несколько кругов по окрестностям базы, мы вернулись ни с чем, уставшие, голодные и раздражённые.
Я потом предложил, что можно ввести нашему «Антошке» новую инфу, что и по каким признакам следует искать…
Но компы на базе не работали.

… Снова дунул порыв, по окну забарабанили кристаллики льда.
- О! Ледяницы прилетели… - Проговорил Алексей, оглядываясь на окно, - вот как эти бабочки летают, да и вообще – живут в таких условиях?.. Тут биологи с ума сойдут…
Я посмотрел на окно, и заметил, что на прозрачном глэсстексе невероятным образом сидят четыре ледяные «бабочки»; ещё три ползут вверх по окну, помогая себе прозрачными крылышками…
Звук при этом был странный, дробный и неживой.
Термометр за окном показывал почти минус 59.
… Они и вчера прилетали на свет нашего окна…
Прозрачные, словно стеклянные. Похожие на помесь ночной бабочки и стрекозы…

Лёха даже не поленился – натянул скаф, и выскочил на улицу, впуская в бокс порыв страшного мороза…
Он изловил одну «ледяницу» (это он их так назвал) – и занёс её внутрь бокса. Но от тепла бабочка сразу погибла – крылья потемнели и согнулись, как будто оплавленные, а тонкое тельце сделалось похожим на полупрозрачный черноватый пластик.
Лёха положил это странное создание, похожее на искусно вырезанную фигурку из стеклопластика, в плоский контейнер из-под субатов… Собирался показать биологам в ЦДИ.

Я не биолог, но эти букашки вызвали удивление – может быть, их существование подчиняется иным физическим законам?
Ведь ничто живое, в нашем привычном понимании, просто не протянет здесь и несколько минут…
Температура за это время, что мы здесь, не поднималась выше минус 52. Может, эти «ледяницы» – киборги?.. Хм…

… Я вдруг заметил, что порывы бурана стали слабее.
Через несколько минут сделалось почти совсем тихо – только издавали стеклянный шорох десятки бабочек-ледяниц, что слетелись на свет нашего окна…
Я посмотрел на ребят:
Макс, закусив губу, расковыривал местный комп до безобразия; Алексей, надвинув шапку на глаза, продолжал чутко дремать.

Внезапно зашипел передатчик на столе…
Его огонёк из красного стал подрагивающим жёлтым.
А потом из шипения и треска прорезался голос нашего пилота:
- Парни, как вы там?.. Я завис пониже, глаз урагана почти над вами… Слышите меня?..
- Приём!.. Да, слышим тебя, Дени!.. – Закричал я, вскакивая с койки, и подбегая к столу. – Мы в норме; передай нашим, мы собираемся сейчас выйти к торпеде… Потом поищем ребят, а завтра попробуем найти их флаеры. Как принял, Дени?..

- Отлично принял. А морзянка твоя не дошла, Ник. Кусочками… Держитесь, парни, буду на связи. Ураган сдвигается в сторону, очень большая электрическая активность. Не понимаю, как эти молнии рубят лазер… Связь может скоро пропасть эген…
- Принял. Давай завтра попробуем связаться через флаер, если даст. Утром будь наготове.
- Увидишь чёрные тюльпаны – вызывай боевой флот! – Крикнул Макс.
- О’кей, понял тебя! – Засмеялся Дени.
Передатчик щёлкнул и перешёл в режим ожидания…

Моё настроение заметно улучшилось. Я налил себе ещё кофе, подсаживаясь к столу; скоро ко мне присоединился Алексей.
Макс тем временем выколупал из компа защищённый инфокристалл, посмотрел через него на свет, улыбнулся краем губ:
- Кристалл живой. Собираемся?..
- Щас, кофей допьём! – Бодро отозвался Лёха.
Вернер сунул кристалл в карман, встал с койки, и принялся проверять свой скаф, висящий на стене бокса.

Голос Дени вселил в нас уверенность и спокойствие – ещё бы:
Отсутствие связи тревожит всех нас, и пилота, и Центр…
Когда пропадает связь, кажется, что остаёмся втроём на всём этом замороженном Дубаке – посреди жуткого холода и ветра.
Теперь же – ясно ощущалась «поддержка с неба». Наше послание передано в Центр, и там народ тоже вздохнул с облегчением…
Теперь нам осталось найти двоих парней, а потом доставить всех этих бедняг на корабль… Кто знает – может быть, их смогут спасти.

Наше окно облепили бабочки-ледяницы – они сотнями летали в свете, барабанили по окну крылышками, врезались в глэсстекс…
Что-то фантастическое было в этом порхании…
Термометр за окном показывал минус 71.
Макс и Лёха уже натягивали скафы; я же собирал всё необходимое, что может пригодиться в пути и в «торпеде».
Упаковав вещи в кейс, я пару минут провозился, надевая скаф.
Лёха пошёл будить Антошку…

Когда мы с Максом вышли, я зачем-то задрал голову вверх, и увидел среди сплошной мглы, справа, кусочек звёздного неба.
Это вызвало у меня улыбку и мысль о том, что первый рая я вижу тут звёзды…
Я прикрепил кейс к спине подбежавшего Антошки, и махнул рукой, давая команду «вперёд!»
Трёхметровый серебристый «богомол», быстро перебирая длинными лапами, побежал впереди нас, иногда делая круги и возвращаясь к нам…

Внутри скафа было комфортно; система обогрева исправно молотила, побеждая свирепый минус внешнего мира.
Из кармана в районе груди скафандра я выдвинул мощный фонарь, освещая белым ярким лучом бесконечные наносы грязно-серого ледяного крошева… У меня запотел шлем изнутри.
Но я отрегулировал струю горячего воздуха так, что она дула прямо вверх…

Шёл я впереди; стараясь выбирать местность поровнее.
Широкие, рифлёные ботинки скафа проваливались в этот крошеный лёд иногда почти по колено.
В одном месте я увидел небольшой холмик, с которого сильные ветра сдули весь «снег» - там что-то росло. Подойдя ближе, мы впервые рассмотрели местную растительность: Она мне почему-то напомнила наш земной мох и лишайники, увеличенные раз в сто…
Серые с разводами наплывы «лишайника» и метёлки бурого «мха» красиво искрились в лучах фонарей…
Я оглянулся назад – и увидел далёкий приветливый свет в окне бокса.

- Интересно, а лето здесь бывает? – Включился в шлемофоне голос Алексея. Он шёл прямо за мной, а Макс чуть подальше, метрах в 5.
- А вот прикинь, что сейчас – лето! – Пошутил я. – Видел же, бабочки летают!..
Шлемофон ответил дружным хохотом.

… Скоро мы прошли «озеро» - идеально ровный участок чёрного льда, имеющий форму фасоли. Лёд так отполировало летящими кристаллами, что наши ботинки чуть скользили.
Антошка же легко бежал по любой местности – механизмы его лап были скопированы у наших земных пауков.
До «торпеды» оставалось ещё более километра, когда резко задул ветер. Он свирепо хлестал сзади, словно подгоняя нас; барабанил по спинам и шлемам ледяным дождём…
Связь между нами ухудшилась.
Километрах в трёх впереди и слева внезапно ударила прямо в землю огромная ветвистая молния цвета индиго…

- Рай для экстремалов… - Мрачно пошутил Макс.
- А ведь найдутся желающие отдохнуть и здесь, - ответил я, - будут лазить в сверхтяжёлых скафах, и ловить бабочек!..
- Ха, ну да! – Откликнулся Лёха, - и копать ультралит большими…
… Помехи скрыли окончание его фразы.

… Антошка оббежал вокруг нас, забавно вертя большеглазой головой на тонкой суставчатой шее. Его передние лапы были хищно вскинуты – каждая из них являлась тонким и точным манипулятором, а ещё грозным оружием:
При опасности Антошка мог нехило «укусить» мощным разрядом электричества и импульсным лазером…

Вскоре, прямо за пологим, плоским холмом показалась наша «торпеда». Она мигала зелёными огнями габаритов, что говорило об исправности реактора и основных систем.
Через несколько минут мы уже стояли рядом, переводя дыхание.
Лёха подозвал кибера, чтобы забрать наш кейс.
Я снял с липучки на груди специальный сенсор, прилепил его на тыльную сторону перчатки; поднёс к датчику двери.
Та, словно нехотя, поползла вбок…

Мы быстро забрались в тесную кабину «торпеды».
Я снял одну перчатку, чтобы проверить температуру – тут было холодновато; и тогда я пролез поближе к компу, чтобы запустить обогрев на полную. Уже через несколько секунд стало теплее…
Лёха распаковывал кейс, а Макс неторопливо убирал в горб на спине скафа блистер своего шлема.
Я сделал то же самое.

Макс открыл заглушку разъёма, вставил кристалл…
По объёмному дисплею поползли бесконечные строчки закодированных данных. Я в этом соображал плохо, в отличие от Макса, и потому просто молча сидел рядом, положив руки на подголовник переднего кресла.
Но я знал, что комп станции, перед тем, как «погибнуть», скинул все важные данные на защищённый накопитель.
Жаль, комп «торпеды» не может раскодировать всю эту абракадабру… Там наверняка есть запись разговоров тех ребят.

- Обалдеть!.. – Вырвалось у Макса. (Вернее, он употребил слово покрепче) – в боксе было минус 140, потом ещё больше. Потом вся требуха компа гавкнулась…
- Аудио есть? – Спросил я, с трудом веря в слова Макса.
- Есть… Но я раскодировать не смогу, нужен преобразователь.
Вижу запись, что время падения температуры – после захода местного солнца, в полпервого ночи по-земному… Много аудио как раз в тот момент. Через семь с половиной минут полетел реактор на улице. Ещё аудио… На двух прошлых файлах стоит отметка «отправлено» - это наверно то сообщение, последнее.

- Минус 140… - Пробормотал Лёха, - это вообще возможно?..
- В природе резкое похолодание до такой отметки ещё нигде никогда не фиксировали, - ответил я, вспоминая прочитанное когда-то в отчётах ЦДИ, - даже на Маэре ниже восьмидесятки редко падает… И не так …ммм… шустро. А что, если…
(Я вдруг вспомнил упоминание Лоренса о каких-то «чёрных тюльпанах», которое ещё с тех пор засело у меня в сознании как заноза…)

- Чужие?! Неизвестная форма жизни?.. – Произнёс Лёха, будто бы прочитав мои мысли…
- Веришь – я думал об этом ещё тогда, в Центре!.. – Выпалил я.
Повисла долгая пауза…

Сотни тревожных мыслей пронеслись в моём мозгу…
И самым страшным было внезапное понимание: А что, если сообщение Джона Лоренса – не бред. И он действительно видел ЧТО-ТО неведомое… Что-то опасное, чужое… Именно здесь, на этой промёрзшей насквозь планетке?.. И что, если эта чертовщина вздумает вернуться?!
Борясь с эмоциями, я сохранил лицо спокойным, и сказал:
- Ребят, надо забирать тех пятерых на флаере.
И Лёха… Ты сможешь перепрограммировать Антошку?

- Да, попробую… (Лёха принялся опускать шлем и надевать перчатки). Затем он быстро выскочил наружу, пропихнувшись в приоткрытую дверь… Моё лицо и руки обдало зверским обжигающим холодом. В кабине заклубились облака пара…
Алексей быстро задвинул дверь обратно.
-… Пока Антошка будет искать пропавших, мы подготовимся.
Что-то мне подсказывает, что винтить надо отсюда. И чем быстрее – тем безопаснее для нас… - Тихо сказал я, стараясь не выдать своего резко усиливающегося волнения.
- Понял тебя, Ник… - Ответил Макс Вернер, покусывая нижнюю губу. - … У ребят два флаера; один большой, элианский. Старенький, но надёжный… А второй маленький, ЦДИ-шный, одна из новых модификаций «торпеды».
- Да. Только флаеры тоже надо искать…
… Снова повисла, полная тревожных мыслей, пауза.

… Вдруг приоткрылась дверь, обдавая свирепым морозом, и Лёха, как мог быстро, заскочил внутрь и задвинул дверь.
Макс уступил ему место у компа, пролезая назад.
- Лёх, забей поиск флаеров…  - Сказал я. – Пусть кибер нарежет спираль, километров 30 диаметром. Я думаю, пропавшие ребята тоже будут там… Унести ветром флаеры не могло.

Лёха кивнул и принялся за работу, извлекая кристалл базы и вставляя Антошкин. Затем его пальцы шустро забегали в объёме всплывшей виртуальной клавиатуры.
Я решил, что наша «торпеда» останется здесь.
Вместе с пустой базой и вторым флаером, тем, который маленький.
Как только Лёха закончит программировать кибера, мы вернёмся на базу, и будем ждать возвращения Антошки…

-… Готово. – Сказал Лёха, извлекая кристалл.
Мы быстро защёлкнули шлемы, надели перчатки, пристегнули их.
Я сделал знак Максу, чтобы не «тушил» реактор нашего флаера – может быть, мы вернёмся, оснащённые лучшим оборудованием, починим «торпеду», и вторую тоже заберём…
Макс быстро кивнул, забирая всё полезное из «торпеды» в кейс.

… За бортом набирал силу жуткий буран.
В блистеры наших шлемов полетело крошево льда…
Спящий Антошка неподвижно стоял невдалеке, мигая красным огоньком.
Я заблокировал дверь «торпеды», и отошёл поближе к киберу.
Даже сквозь герметичный шлем я слышал свирепые завывания ветра – мне вспомнилась зима на Маэре…
Там ничем не лучше… Но там есть элианские «снеголёты» - прекрасные, сильные машины, специально для подобного климата.
Эх, я не подумал взять сюда пару таких…

… Лёха запустил кибера, и тот, повинуясь программе, резво припустил вперёд, похожий на огромное, быстрое насекомое…
Наши следы уже успело замести, но кое-где ещё оставались едва заметные лунки – по ним я держал наш путь.
За всё время дороги никто из нас не проронил ни слова – каждый думал о чём-то своём. Да и связь никакая… Я уже представлял себе, что вывожу флаер на орбиту, а внизу, в переплетении индиговых молний, остаётся этот холодный и неприветливый мир.
И уменьшается, уменьшается…

… Скоро мы увидели свет окна второго бокса станции, и ускорили шаг. Буран бесновался вокруг, в неистовом желании засыпать нас крошеным льдом, и похоронить здесь…
Идти было очень трудно, несмотря на помощь сервоприводов в ногах скафандра. Я слышал, как надрывно они жужжат, превозмогая сопротивление ветра.

… Открыв дверь с помощью «липучки» Лоренса, я первый ввалился в бокс. Последним вошёл Лёха, плотно закрывая дверь. Одну руку он прижимал к груди – я увидел там полезный запас будущей воды.
Вокруг нас плавали клубы пара, конденсируясь на стенах и окне.
Окно было пустым – ветер сдул всех ледяных бабочек…
Мы с облегчением сняли скафы; Макс уже утолял жажду, налив себе полную кружку тёплого кофе.
Потом я предложил поужинать, и достал несколько субат-капсул.

Лёха вывалил в пустой контейнер свой запас «снега», который мы растопили, и помыли получившейся мутноватой водой нашу посуду, прямо над крышкой бесполезного уже компа.
В моей капсуле оказалась картошка с мясной подливкой – мой разыгравшийся аппетит быстро уничтожил порядочную порцию!
Парни тоже скоренько расправились с едой, и присели на одну койку, откидываясь назад.
База казалась такой родной, тёплой и заботливой – она словно ждала нас, поддерживая тепло и простой, спартанский уют…

Посидев несколько минут в полной тишине, мы решили налить синтет-кофе и обсудить наше положение.
Всё время я подсознательно ждал возвращения Антошки – именно тогда начнётся финальный экшн. Завершение нашей первой миссии на планете Убийственного Холода (так я называл её про себя).
… В своих предположениях мы сошлись в одном: Геолог и техник из группы Лоренса на флаерах отправились на разведку залежей ультралитовой руды. Но там что-то произошло, что-то нехорошее, опасное…

Флаеры могут быть очень далеко.
Как нам добраться до них, если, к примеру, они отыщутся километрах в сотне от базы?..
Эту тему обсуждали мы довольно долго, но все варианты оказывались не убедительными. Причём, из нас троих управлять флаером мог только я, но одному идти нельзя.
Решили выдвигаться втроём…

Макс придвинул стул поближе к окну, высматривая Антошку.
Мы с Лёхой растянулись на койках. Но расслабиться и отдохнуть никак не получалось – ожидание и тревожные мысли не давали покоя…
… Наверное, ещё прошло примерно около часа, когда мы вдруг услышали слова Макса:
- Бежит, родной…

Мой тренированный организм начал действовать раньше, чем я успел сообразить, что скоро мы улетим отсюда – заряженный на действие, я машинально, быстро надел свой скаф, и был готов уже выдвигаться, когда как ребята ещё справлялись с застёжками толстых металлизированных перчаток.
Вскоре мы уже стояли на жутком морозе (чёрт, я забыл глянуть, сколько было на термометре!) – Алексей вытащил откуда-то из груди кибера тонкий серебряный провод, подсоединяя к особому разъёму своего скафандра. Ему пришлось это сделать, так как связь почти полностью прервалась… То и дело в высоте сверкали яркие сполохи… Но теперь Антошка услышит его!

- «Ну, двинулись?» - Сделал я знак.
Лёха, убирая провод, сделал жест «погоди». А потом так же, знаками, чётко и понятно объяснил мне, что надо сделать:
Он оседлал Антошку, уцепившись за его «плечи»!
- Лёха, ты гений! – Выкрикнул я вслух, забыв о проблемах связи.
Но мой «большой палец вверх» вызвал у Лёхи довольную улыбку.
Макс показал два больших пальца.

Предвкушение бешеного драйва на кибере верхом впрыснуло в мою кровь хорошую порцию адреналина!
Мне хотелось немедленного действия.
Антоха бегал довольно шустро – сорок в час для него не предел, даже при полной загрузке…
Лёха объяснил знаками, что до флаеров немногим больше 27 км.

… Я залез на блестящую титановую спину кибера, крепко обхватывая его ногами, а руками цепляясь за его «плечи»…
Голову я пригнул максимально низко, уменьшая сопротивление; ребята искренне улыбались, глядя на меня.
А потом Лёха просто легонько шлёпнул кибера перчаткой по боку, и мы понеслись…

Бежал кибер довольно плавной, размашистой рысью – меня почти не трясло. Только пролетали мимо тучи мёрзлых игл да смутные однообразные пейзажи, озаряемые ярким светом Антошкиных фонарей… Тысячи кристалликов бились в мой шлем.
… Я вдруг вспомнил, что на Маэре связь не пропадала.
Были помехи, но и только. Даже в грозу и в буран…
Что же за чертовщина творится здесь?
И снова мне в голову настырно полезли мысли о неведомых «чёрных тюльпанах».

… Через несколько минут бешеного бега мини-прожектор кибера высветил впереди белое пятно – это был элианский флаер серии «Майлура». Его я узнаю всегда – летал на таких пару лет…
… Метрах в 10 от флаера Антошка остановился, продолжая освещать его ярким лучом.
Ветер медленно затихал…
Я осторожно спустился с моего «коня», и он отбежал метров на 5 вбок, освещая кабину флаера. Я увидел, что кабина пуста…

Дверь в кабину открывалась просто – надо было сильно, до щелчка придавить чёрную пластину ручки.
Щелчок я почувствовал – и дверь медленно скользнула вверх.
Движок флаера не работал.
Признаться, я здорово понервничал, запуская его.

Наконец, после десятков неудачных попыток, флаер ожил – загорелись на пульте разноцветные огоньки, дисплей высветил данные диагностики… Заработала система обогрева. Цифры внутреннего термометра стремительно побежали вверх – с жуткого минуса на комфортный плюс… Я щёлкнул переключатель, зажигая прожекторы флаера.

Затем вылез из кабины, собираясь первым делом отыскать погибших ребят. Потом отстегнуть растяжки, удерживающие флаер на месте.
Антоха продолжал стоять на прежнем месте, подсвечивая кабину.
Судя по растяжкам, тогда был сильный ветер – а стоял флаер как раз на одном из чёрных, словно стеклянных «озёр» удивительно правильной, почти круглой формы… Несколько таких «стёкол» мы с Антохой пересекли по пути.
… Запоздало я заметил, что порывы бурана почти прекратились…

Я начал нарезать спираль, удаляясь от флаера, врубив свой фонарь на всю мощь. Антоха побежал за мной.
Метрах в двухстах отыскался второй флаер – почти полная трёхместная копия нашей «торпеды».
Рядом с ним я нашёл лежащую фигуру в скафандре…
На белой нарукавной бирке значилось «F. Perez» .
Я аккуратно поднял окоченелое тело, и положил на спину кибера, придерживая. Вместе мы принесли его к флаеру…
Я влез в кабину, запуская жуткий мороз и облака пара; разблокировал грузовой отсек.

Удивило, что «брюхо» флаера было наполовину забито контейнерами, в которых был ультралит – блестящие кристаллы голубовато-белого металла, испускающие слабый свет…
Я знал, что от этих кристаллов немного фонит; в пределах допустимой нормы. И ещё – что один такой кристалл имеет высокую цену. Из ультралита делают микросхемы современных компьютеров и важные детали кораблей.
И здесь лежало несколько сот миллионов дефро-единиц, если сравнивать примерно…

Я перекантовал тяжёлые контейнеры ближе к шлюзу, собираясь положить тела на освободившееся место.
Затем, очень осторожно, я занёс и уложил в грузовой первого бедолагу… Шлем его был покрыт изнутри слоем замёрзшего конденсата, через который угадывалось застывшее в удивлении лицо с широко раскрытыми глазами.
К горлу подкатил неприятный спазм…

Тело второго парня мы отыскали примерно через полчаса – Антоха по пятам ходил за мной, давая свой яркий свет…
Замёрзший парень лежал прямо на открытом месторождении ультралита; рядом стоял почти доверху наполненный контейнер.
Мы отнесли тело к флаеру, бережно погрузили в отсек, а затем я закрепил оба тела специальными ремнями.
За контейнером возвращаться не стал.

Выйдя из грузового, я знаками стал подзывать кибера – и тот послушно подбежал, и уставился на меня десятками фасеток-камер.
Я легонько подтолкнул его в открытый грузовой отсек, и Антоха, наконец, понял, чего от него хотят.
Он забежал внутрь и замер, припадая к полу и широко растопыривая лапы.
Я отстегнул растяжки, оглядел широкие лапы флаера – вроде как, не примёрзли… Я забрался в кабину, закрыл грузовой отсек…

Запуская двигатели и глядя на безмолвный лазерный сканер, я с досадой понял, что лететь придётся вслепую, ориентируясь по холмам и стеклянным озёрам, отмеченным мною на пути сюда. Также я отметил, что Антошка бежал почти всегда прямо, и только два раза огибал холмы.
На что ориентировался он, прокладывая путь к базе – я не знал…
Скорее всего, у него старый, но мощный ультразвуковой локатор.

… Я поднял флаер на несколько метров, врубил все прожекторы на полную – и пошёл над холмами и редкими озёрами, бликующими в ярком свете.
Ориентирование на местности я когда-то сдавал на отлично – эх, давно это было!..
Но теперь все знания и навыки, наконец-то, пригодились мне.
Через несколько минут полёта ослепительные лучи моих прожекторов выхватили из тьмы разбросанные по полю белые «кубики» станции.

Ребята увидели меня ещё издалека – вышли встречать.
Они стояли рядом с нашим боксом, наблюдая, как я сажаю флаер.
Я выпрыгнул из кабины, показывая знаками, что флаер надо бы на всякий случай закрепить. Ребята меня поняли, и через несколько минут, совместными усилиями, мы растопырили «Майлуру» на растяжках. Лёгкие порывы ветра стали усиливаться…
Потом мы открыли холодный бокс, и стали осторожно переносить пятерых замёрзших парней к флаеру. Медлить было нельзя.
Связи не было по-прежнему; общались мы знаками, и хорошо понимали друг друга – за годы совместных миссий мы стали хорошей командой-триадой. Осторожно погрузив тела, мы надёжно закрепили их. Я залез в кабину, щёлкнул тумблер – и люк грузового отсека начал плавно закрываться… Обогрева не было в грузовом – и это было правильно: Тела замёрзших ребят нельзя нагревать…

… По-местному уже была глубокая ночь, но усталости я не чувствовал. И ребята тоже, судя по их бодрому и собранному виду. Ответственность, за себя, за моих парней и за этих ребят, которых ещё возможно спасти – вот что держало нас в тонусе.
А ещё – страх. Самый обычный страх, который никуда не денешь.
Его можно только приглушить…

… Судя по усилению ветра, к нам приближался новый ураган…
Молнии в верхних слоях были такими сильными, что мы видели частые мертвенные вспышки в небе. Что-то огромное и страшное ощущалось вокруг… Я сильно переживал, как буду пролетать атмосферу.
Напоследок мы решили заскочить в бокс, чтобы забрать свои вещи, передатчик и генератор, оставляя станцию мёртвой и пустой, как и до нашего прибытия сюда…
Я внезапно почувствовал, что порыв бурана сильно толкнул в бок – я с трудом устоял на ногах. И даже в скафандре с обогревом, работающем на полную мощность, вдруг начал мёрзнуть…
«Наверное, от нервов» - успокаивал я себя…

Первым зашёл Макс.
Я следом, а пару мгновений спустя – Алексей.
Когда рассеялись густые клубы пара, мой взгляд машинально упал на термометр… И сразу же самый настоящий ужас пронизал моё тело сотнями ледяных щупалец – за бортом было минус девяносто восемь… И температура продолжала быстро падать…
Наверно, я застыл столбом, впал в кратковременный ступор – ребята заметили это… В их глазах я узнал ровно тот же страх.
Они увидели отметку уже в минус 102.

Быстро, стараясь не суетиться и не мешать друг другу, мы принялись собирать вещи и аппаратуру.
Чем бы ТО ни было – ОНО смертельно опасно.
Эта дрянь убила семерых людей… И я не собирался тупо замёрзнуть здесь! Главное – добежать до флаера…
… Управились мы за полминуты.

Выскочив наружу, в самый настоящий ледяной ад, мы, борясь с жесточайшими порывами урагана, на пределе сил побежали вперёд… Какие-то десять метров отделяли нас от флаера…
От жуткого мороза сервоприводы скафандров начали замерзать.
Холод ощущался всё более явно, и я с ужасом подумал, что будет, если механизмы скафа вдруг заклинит…

Ударив кулаком по бляшке, открывающей дверь кабины, я ощутил знакомый щелчок… Ребята были рядом, и смотрели с надеждой на медленно ползущую кверху дверь.
Буквально запрыгнув внутрь, я принялся запускать движки…
Благо, кабина «Майлуры» достаточно просторна, и обошлось без суеты и давки… Честно признаться, меня колотило от ужаса…
Из последних сил я сдерживал его, чтобы не поддаться стремительно растущей панике!..

Три пары наших рук тянули замерзающую дверь вниз, помогая ей закрыться… Не теряя ни секунды, я отстрелил тросы растяжек, и поднял флаер в воздух, запуская на полную все маневровые двигатели…
Боковым зрением я увидел, что Макс пытается снять свой шлем.
Несмотря на то, что термометр в кабине показывал ещё очень низкую температуру… За те несколько секунд, пока мы залезали в кабину, она упала до минус 48.
Я понял, что он хочет сказать что-то важное…
Держа руку на джойстике управления, второй рукой я пытался сдвинуть свой шлем…
Наконец мне это удалось – лицо обожгло холодом…
Дыхание я машинально задержал.

- Лети, где молний меньше!.. – Кричал Макс, и из его рта вырывался густой пар… - Вон туда!
Его вытянутая рука показала вверх и вправо…
Лёха сидел сзади, стиснув подлокотники мёртвой хваткой.
Флаер набрал порядочную высоту – станции уже не было видно… И я понял, что нас тащит по ветру назад…

Кое-как сориентировав наш флаер в правильном направлении, я дал форсаж! Надсадно воя двигателями, старенькая «Майлура» пошла вверх… Мимо неслись миллиарды замёрзших кристалликов, то ли воды, а то ли это уже воздух начал замерзать…
Вцепившись в рычаг джойстика, я направлял флаер вперёд и вверх.
Этот ледяной ад никак не хотел отпускать нас…

Вдруг – что-то огромное и странное внизу привлекло моё внимание… Я на мгновение скосил взгляд – и успел рассмотреть облако призрачного, мёртвого и холодного сияния, из которого тянулось в пронизанное молниями небо гигантское «дерево»…
Только вместо кроны у этого «дерева» было нечто, напоминающее корону щупалец нашей морской актинии…
Вся эта чужая, чудовищная конструкция была невообразимо огромна! Она проплывала слева от нас… Вернее, это мы проползали мимо неё на своём крохотном, хрупком судёнышке…

Вся эта кошмарная, колоссальная чертовщина испускала судорожное холодное мерцание…
Я вдруг явственно услышал, как скрипит и потрескивает замерзающая обшивка флаера!
- Неужели может быть холоднее, чем в космосе?! – Пронеслась дикая, ошалелая мысль…
Двигатели флаера молотили на пределе; унося прочь от всего этого кошмара… Резкий сигнал тревоги вдруг заорал о том, что удар молнии повредил защитное поле.
Стиснув рычаг джойстика двумя руками, я видел, как медленно кружится рядом с нами мощнейший, пронизанный молниями, ледяной ураган…

… Атмосфера этой проклятой планеты, наконец, выплюнула наш флаер в пространство – внезапно поглотившая тишина и яркий свет принесли мне новое жуткое ощущение – «МЫ УМЕРЛИ».
Но скоро моё сознание «очухалось», пытаясь принять простую истину… НЕТ, МЫ ЕЩЁ ЖИВЫ!.. Заколотила крупная дрожь…
Резким движением я вырубил назойливый сигнал тревоги.
Затем машинально включил тумблер связи…

- Дени!.. Приём! Как слышишь меня?..
… Звонкий щелчок… Пауза… И вдруг я услышал чистый, ясный, без помех, голос пилота:
- Фухх… Ребят, наконец-то!.. Я тут поседел, пока ждал вас…
Вижу флаер на радаре. Щас подскочу… Надо скорее сматывать отсюда, слышишь? Тут какая-то херня происходит, и мне она совсем не нравится…

Я обессиленно откинулся в кресло…
От нервного перенапряжения меня всё ещё трясла дрожь; руки никак не справлялись с застёжками тяжёлых перчаток.
Звезда местной планетной системы била ослепительным светом прямо в лицо, и я тщетно пытался развернуть флаер…
Система, надвигающая на кабину затемнённый блистер, отказала.
Не работали и внешние камеры – на экране сплошной белый шум…

Наконец, мне удалось совладать с флаером.
Преодолевая дрожь в руках, я развернул нашу посудину, затем заглушил главный движок, уже видя на подходе наш «грузовик»…
Дени быстро догнал нас, сравнял скорость, подходя совсем близко.
Сработали мощные гравизахваты, притянув наш флаер прямо к стыковочным узлам…
Коротко прошипели системы внешнего шлюза…

Дени встретил нас уже в коридоре, когда лепестки шлюза сомкнулись за нашими спинами.
- Тавей ол!.. Как же я рад вас видеть, парни!
Дени по очереди заключил нас в крепкие объятия.
… - А теперь – валим отсюда. (В глазах пилота мелькнула тревога).

Мы, такие неуклюжие в своих тяжёлых скафандрах, прошлёпали в кабину корабля… Мгновение – и грузовик прыгнул.
Он покинул эту проклятую планету, оставляя после себя только затухающее световое сияние.
Ещё через три прыжка, борясь с внезапным приступом слабости и тошноты, на грани отключки, я увидел янтарную, тепло мерцающую сферу Сеании…

                ***
… Ребят вырубило уже на подлёте.
Ещё оказалось, что у Макса, в то время как мы бежали от бокса до флаера, от чудовищного мороза лопнула ткань скафандра, и тот получил обморожение ноги ниже колена.
Лёху начало рвать. Это оттого, что пилот спешил, и прыгал быстро, не давая нашим организмам адаптироваться.
Экспресс-аптечек на грузовике не было.
Уже когда наш корабль пристыковался к сеанийской орбитальной станции, я позволил себе расслабиться и бессильно откинуться на подушку антиграв-платформы, которую медики станции толкали впереди себя.
Наш пилот Дени Кертис шёл рядом, сопровождая нас до дверей медицинского отсека.

               

                Эпилог


… Наше возвращение вызвало настоящий фурор.
Сеанийская орбиталка уже принимала высоких гостей, среди которых были представители научных центров Элии, Сеании, а также высшее руководство нашего ЦДИ.
Через несколько часов наше состояние нормализовалось, и нас пригласили в Большой зал станции…

Там мы узнали, что ребят Лоренса, которых мы вытащили с таким трудом, отправили на Сеанию, и теперь лучшие медики борются за их жизни. Говорят, у них есть шансы!
Ещё – наш пилот рассказал, что видел на орбите «чёрный тюльпан». Мало того – он даже снял его на внешние камеры, и видео-объём длится больше минуты! Дени говорил, что эта фигня такая огромная, что на одном только «лепестке» этого «тюльпана» легко поместится с десяток кораблей, размером с наш…
Видя тогда наше подавленное состояние, Дени решил пока ничего нам не рассказывать; мало того – он сам был порядочно испуган, и потому поспешил убраться из этой звёздной системы.

… Потом нашу тройку торжественно наградили за проявленное мужество и выполненную тяжёлую миссию.
Я настоял, чтобы Антохе, нашему киберу, тоже вручили награду – ведь он здорово нам помог! Ребята горячо меня поддержали.
Награда заключалась в том, чтобы Антошке заменили устаревшее оборудование на самое современное.
Руководитель одного из научных центров Сеании вызвался курировать этот проект.

… К вечеру, ощущая дикую усталость, мы отправились отдыхать   в гостиницу орбитальной базы. Этот «Адский Дубак» здорово помотал нас…

… Что за штуковина прилетала на тот замороженный шарик?
Именно такая мысль назойливо крутилась в моей голове, хотя уже прошло 2 дня с момента нашего возвращения.
Краем уха я слышал, что специалист по ксенологии из нашего ЦДИ, видевший материалы Дени, выдвинул интересную гипотезу:

Ту планету колонизировали не только мы.
ОНИ прилетели позднее. И ОНИ просто начали создавать на той планете условия для комфортного существования; так же, как это делаем мы, когда ставим жилые базы, проводим связь и исследуем планету, имея на ней собственный маленький «мирок».
Только нам для поддержания жизни требуется тепло…
Ксенолог предположил, что встреченная нами жизненная форма способна существовать лишь при сверхнизких температурах – потому и та, промёрзшая насквозь, планета была для НИХ чем-то вроде мира земного типа в нашем понимании.

И ОНИ нас, возможно, просто не заметили.
Или же ОНИ настолько иные – что мы для них что-то вроде букашек или червей…
Мы же не советуемся с жуками и бабочками, когда ставим базу  где-нибудь, допустим, на Дерте или Фаготе-2.

… Лёха, как и обещал, отдал ту бабочку-ледяницу нашим биологам. Те пришли в тихий восторг, когда только узнали, что эта хрупкая букашка прекрасно себя чувствует при минус 70…
Но самое главное было ещё впереди:
Объединённая научная группа Земли, Элии, Сентара и Сеании собирается посетить тот мёрзлый мирок, вооружившись самыми последними достижениями науки и техники!
Для прикрытия они берут с собой сентарскую орбиталку с Высшей защитой и пару десятков крейсеров класса «Мэи Ва».
Один из сентарских учёных, посмотрев видеофайл нашего пилота, сказал, что будет «страшно интересно».
Да, у сентарцев прекрасное чувство юмора!

… Нам дали отпуск.
Ребята улетели к семьям; я же собирался податься на Маэру, чтобы совершить желанное восхождение на десятитысячник Кайлас, названный так в честь нашей горы на Тибете.
Да и старина Джеф будет очень рад видеть меня!

… Ещё, поговорив с руководством нашего ЦДИ, я узнал, что теперь спасательные отряды будут оснащаться передовыми технологиями.
Уже подписаны контракты с Сеанией, Элией и Сентаром – наши «Старшие Братья» выразили готовность помогать нам.
А наш Генеральный лично принёс извинение нашей тройке за те неудобства, что принесло отсутствие связи и неприспособленная для категории опасности «10» летающая посудина «торпеды»…
Изначально «Адскому Дубаку» был ошибочно присвоена всего лишь четвёртая категория.

… Но мы справились и при «десятке».
Думаю сопровождать группы геологов, которые запланировали экспедиции на тот мёрзлый мир, когда вернётся научная группа и даст добро.
И вообще – я сказал ребятам, чтоб особо не расслаблялись и всегда помнили, что без работы мы не останемся никогда.

Ну а пока – нам предстоит встреча на «весеннем» полушарии Маэры. Мои парни обещались подтянуться.
Завтра я уже вылетаю туда – буду готовиться к восхождению.

    До скорого!